Муть первая.
В любое время года по квартире я хожу босиком. И дело не в полах с подогревом, где бы этот подогрев взять, скорее привычка, удобство. Еще я не люблю халаты, и не ношу их, когда есть такая возможность.
Но сегодня все как-то неправильно: в комнатах жутко холодно - я усилием воли заствляю себя вылезти из под теплого ватного одеяла и понимаю, зима пришла. Не та зима, наполненная белым снегом и черным звездным небом, а та, вторая - во время, которой волки собираются в полнолуние на холмах и воют, жалобно и страшно, пугая всю округу.
Но я не об этом. Сегодня мне пришлось вытащить из под кровати лохматые тапки и завернуть свое еще не до конца проснувшееся тело в в махровый халат.
Кофе. Американские фильмы внушили мне любовь к кофе, к этому черному напитку, к обряду его заваривания, хотя, мне, как будто, еще сильнее хочется спать. Я роюсь в коробках и обнаруживаю, нет, вернее, не обнаруживаю заветного. Ах,да, кофемолка сломалась, а кофе, молотый кончился вчера. Буду пить чай.
Открываю газ, щелкаю зажигалкой и вот оно, синее пламя, маленький источник тепла, ставлю чайник и иду умываться.
Люблю и ненавижу жить на окраине. Люблю и боюсь этих тихих вечеров, эти темные улочки, редкий свет в окнах, фонари, натыканные на перекрестках.
Зимнее утро не радует светом, небо закрыто плотной нерпоходимой серостью, как будто это дым, как будто весь город всю ночь только и делал, что курил. Однако, мне не до разговоров, я , кажется, уже опаздываю.
Когда я уже на лестничной площадке, вынимаю ключ из замочной скважины, у меня появляется ощущение, что за мной наблюдают, я оборачиваюсь, чушь, тут никого нет. Никого, - повторяю я. Снег весело скрипит под ногами, прохожих почти нет, только старуха-кошатница высыпает корм для своих подопечных; кто знает, может, и я в старости буду так одинока, хотя, скорее всего, я буду разговаривать с мебелью или плюшевыми игрушками, тут и там сидящими на полках. "О, месьё медведь, вы опять собрались упасть мне на голову со своей вышки?". Бред.
Снег. Морозно - щиплет нос и щеки. Появляется надежда, что небо разъяснится к полудню, будет солнце. Кажется, этот город ужасно соскучился по солнцу и мы, его обитаттели, страдаем жутким авитоминозом. От этого кто-то пишет по ночам стихи, кто-то пьет, смакуя каждый глоток, а кто-то режет себе вены...У каждого свой путь. Только почему-то я не вписываюсь в свою же теорию.
Этот день пока что ничем не отличается от вчерашнего. Хотя, постойте. Вчера ночью я возвращалась домой из города. Электричка, как всегда, простаивала на станциях, имя которым столб с номером на потертой табличке, от которого куда-то в лес ведет узкая тропа; я дремала.
Я не знаю на какой станции зашел этот человек, но когда я открыла глаза, он сидел на соседнем ряду лицом ко мне в черном расстегнутом пальто и очках, чуть-чуть спущенных на кончик прямого носа. Наверно, просто громко хлопнули дверью, - подумала я, и снова закрыла глаза, но через несколько секунд снова открыла их и снова посмотрела на него. Почему-то вид его задел меня за живое. Иногда я, пораженная столь новым ощущением, снова поднимала на него глаза, но, к счастью ли, но он смотрел не в мою сторону, а в темноту окна. Как же я обрадовалась, когда поняла, что выходить нам на одной станции, жаль только, что я так быстро потеряла из виду эту прямую фигуру с задумчивым взглядом...
Однако, я быстро забыла об этом человеке, был трудный день, была усталость.
И снова ночь. С замирающим сердцем сла я в тот же вагон. Но какова же вероятность того, что мы снова окажемся рядом?
Вскоре я снова задремала, от скуки и утомления. Я опять пропустила место, на котором он зашел. На этот раз он устроился спиной ко мне, но все также лицо его было повернуто к лесу. Набравшись смелости, я поднялась со своего места и пошла по проходу к нему, мне стало думаться, что если я не заговорю с этим человеком сегодня, этого не произойдет никогда. И вот я уже у него за спиной, только руку протяни, он никак не реагирует, может, не замечает, погруженный в себя. Я кладу руку ему на плечо, он вздрагивает и поворачивается и смотрит на меня сморщенным лицом кошатницы из подвортни...У меня тут же подгибаются ноги, я падаю куда-то вниз, под пол. Черт, на самом деле прошло не больше пяти минут, угораздило же. Вытираю лицо ладонями, улыбаясь их теплоте. Вагон уже почти пуст.
Мне все это, оказывается, приснилось. Это просто сон. Но как он меня взволновал, черт,черт. Только теперь я задумываюсь, а так ли решительно я могу подойти. Но ведь во сне смогла, хотя не знала, что это сон. Определенно, теперь мне стало жутко не по себе, мне стало даже страшно, появилось ощущение, что это было предупреждение. С обреченным видом смотрю в окно, на пролетающие темные силуэты сосен, темно-синие сугробы, и испытытваю истинное блаженство в те короткие моменты, когда по неведомой мне причине, гаснет свет. Кто-то пошло хихивает. За окном темнеет, незаметно и бесповоротно из из светлого вагона ничего не видно. Ни на одной из остановок никто не зашел. Уф, сегодня мой сон в реальность не воплотится, - улыбаюсь я, но как-то горько.
По пути домой, прислушиваюсь к окружающим звукам, которых не так-то и много : скрип снега под сапогами, гул отходящего поезда за спиной и завывание ветра в ушах. По спине пробегает стайка непоседливых мурашек. Я вдруг поняла, что уже несколько дней ни с кем не общалась. Нет, я здоровалась со знакомым кондуктром утром, спрашивала что-то в магазине, но просто так, без определенной цели - нет. А оно мне надо? - тут же спрашивает внутренний голос. Видимо, нет, - вздыхаю в ответ я. Мне надоедает тишина, я закрываюсь наушниками и прохожу последние метры до своего дома.
Холодно, темно.