СУДОВОЙ ЖУРНАЛ НАТУРАЛИСТА. (запись вторая)
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состояньи.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном…
Сергей Есенин.1924 год
В какое паскудство превратили мы слово! С каждым очередным столетием мы, словно в дырявом сите, теряем все больше собственной духовной, философской, поэтической, музыкальной, словесной культуры. Жидкое, но едва перевариваемое наследство молодые поколения бессовестно препарируют своими оголтелыми воплями о свободе и бравурными позывами СМС-чатов брать от жизни всё, что можно. Ту свободу, за которую поколения 80х и 90х заплатили страшную цену – несбывшихся надежд, разочарований, лжи, чудовищной глупости, и, наконец, собственной крови. Новые «гурманы» жизни научились только щедро и безудержно тратить все трофеи дедов и отцов, изощряясь с каждым днем в искусстве прожигать свою молодость, а, значит, и все наши надежды на достойное будущее человечества.
В какое паскудство обратили буквально каждый штрих нашего собственного творчества, разум, души! Пугает ли это?! Едва ли. Думаю, черта, свойственная на этой планете только русским – пьяный хохот, что тысячи лет слышен эхом в каждой нашей национальной катастрофе. Катастрофе веры, духа, воли.
Если днем на небе есть ослепительное солнце, значит, ночью – какая бы темная ни была мгла – ты способен разглядеть луну. Как убаюкивающий полдень несет твою душу ввысь вместе с нежным хороводом облаков, так и звезды – серебряной россыпью миллиардов тел и галактик окунают твой разум в бесконечность мира. Тепло лучей ярчайшего и коварнейшего светила нашей галактики согревает и дает жизнь, но оно же способно спалить тебя дотла. Прохлада ночи пьянит страстями и причудливым хороводом теней, но она же – ночь, Королева Тьмы, оставит тебя умирать на рассвете, предательски отдав на откуп беспощадному свету все самые смелые образы.
Человек периферии. Вольная и слепая поступь на грани миров. Куда идет эта тропа, то ныряющая в отблески райского тепла голубых небес, то обдающая жаром всех смертных грехов Ада? Дано ли хоть одному представителю человечества гордиться тем, что ему удалось пройти её всю, без остатка? В состоянии ли наша великая, одновременно трагическая и юродивая история признать, что были такие смельчаки, что не оступились на этой тропе между Богом и дьяволом? Когда в попытке прикрыть ладонью глаза от слепящего взора Господа украдкой замечаешь хитрую гримасу Дьявола внизу, под тобой? Что оба они оставили нам, смертным, зачем дали Землю, полную соблазнов истребить самих себя, но ставшую величайшим монументом подвига и человеческого же позора одновременно?
Бог. Бесспорно, Его ты пытаешься услышать и разглядеть в мутном небе очередного в твоей жизни октября. Я не ведаю, почему именно этот месяц заставляет страдать душу более всего, почему в этот период твое сознание аккумулирует тоску сильнее всего. Откуда берется такой холодный и злой отблеск в глазах каждого? Нет, я не склонен идеализировать октябрь больше любого другого месяца из всех двенадцати. Но зачем-то человеку именно октябрь дарит самый настойчивый порыв переоценить все свои деяния. Просто кто-то способен это заметить, а кто-то – лишь списывает такое настроение на привычную, казалось бы, осеннюю хандру. Октябрь давит. И это едва ли сможет отрицать любой из нас. В золотой грусти листвы ли, в утренних туманах, в ночных заморозках, в пасмурном небе ли. В устрашающем приближении дьявольского ока луны, будто тысячи кладбищенских огней, каждую ночь собирающей свою силу в свет единого светила, способного по размерам тягаться с солнцем. Октябрь – месяц испытания веры. Веры в себя. За тридцать один день тебе предстоит открыть для себя заново не только все собственные страхи, испытать величайшей степени душевную боль, колоссальный прилив творческих эмоций, но и необъяснимую доселе тоску, радости в каждой мелочи, что дарят будни.
«…И как каждый день ждет свою ночь, я жду своё слово «пора». …Я не знаю, как бы я жил, если бы я жил один. Осень – это просто красивая клетка, но в ней я уже, кажется, был. Я прожил в ней свои сорок дней и сегодня уже не вчера. И я ухожу, оставляя листок с единственным словом «пора». Пора открывать дверь, пора зажигать свет, пора уходить прочь, пора…»
Черт возьми, говорю я, дайте мне прорваться в небо! Прочь все с дороги к хреновой матери! Или вы хотите корчиться в муках на оставленном мною дымном следу на горячем асфальте?!...
Я не знаю, что произойдет позади меня. В тот момент, когда тело моё бешеной силой ревущего двигателя вдавит в сидение автомобиля, а огни тысячью росчерков ударят в лобовое стекло. Вернее, я попросту не хочу знать, скольких шакалов на дороге задавит мой неистовый «мустанг», чью ещё спящую душу разбудит визг его раскалённых колёс и какая тоска располосует вместе с ослепительным снопом его фар мутные взоры окон и подворотен. Я Воин Дороги, посторонись каждый, кто слаб волей и кого всё ещё тяготит разум! Здесь не место слабовольной падали и крикливым псам, что привыкли только тыкаться носом в чужой след или миску с хилой, но гарантированной костью. Это тропа настоящих героев. И каждому из нас на этом пути со временем идти всё труднее, всё тяжелее дается этот мгновенный прыжок к звёздам и закату нашего солнца. Наши едва оперившиеся крылья сковывает всё больше бетона, проводов, улиц, теплотрасс и паутины людских эмоций и предрассудков. Нет времени больше на раздумья, на пробу сил, на сомнения, на боль и познание счастья. Выбор судьбы всё чаще торопит нас, а небо всё раньше призывает к себе. Но мы ещё не забыли о своём долге, о дороге прадедов и отцов, о священном предназначении своего появления в этом мире. Наконец, о песне, что слышна в предрассветных закатах только нам, что заставляет сердца биться ритмом моторов и когда собственная кровь пьянит, будто самое изысканное и терпкое вино.
Многие из вас смотрят нам в след – а что ещё осталось слабым духом и утратившим Бога? Когда ночь уйдёт, остынет след очередного Воина, опустится занавес тёмной и бесконтрольной свободы, на замену которой придёт прозрение нового дня – только тогда вы торопливо выдохнете и выплюнете свой необъяснимый страх, стыдливую тоску и все наши ночные образы. Конечно, как ещё тогда вам заставить себя вновь копаться в буднях, заделывая собственной слюной новую дырку во времени, в беспощадном приближении всеобщего конца и безверия. Старости разума и дряблых попыток разлепить глаза.
Победителям свойственна психология раба собственного цинизма. Уверен, многим может быть знакомо это явление. Мы привыкли ошибочно считать, что чаще идем на поводу лишь у своих привычек, беспомощно барахтаемся в стремительном течении времени и спешим вскарабкаться на какой-нибудь обломок прошлого, чтобы только не утонуть и не пойти на дно этого мутного потока. На самом же деле, триумфатора даже в момент наивысшей славы и ликования никогда не отпустит боль, обида и унижение прежних поражений, через которые суждено было пройти к желанной победе. Уйти до того, как неизбежный пожар сомнений дотла спалит завтрашний день, а торжественный пир ночи превратиться в залитое блевотиной страхов утро. Истинная победа умирает вместе с рассветом. Ведь это всего лишь миг, который мы не в состоянии оседлать. Потому что после победы будут вновь длинные и извилистые дороги поражений, усыпанные мертвыми оправданиями поля брани за веру, любовь и надежду. Так суждено. Такой путь человеку даровал Господь. «Чтоб в муках верить научились…» И тот, кто безмятежно остался в прошлом, пьяно уцепившись за вчерашний успех, рано или поздно все равно отрезвеет и поймет, что жил мародерством. Признаться себе в этом будет уже практически не возможно. Это будет лишь очередное оправдание.
Любовь – должна быть корридой. Дьявол - вам, женщины, всегда именно такой «испанской» специфики заведомой деградации отношений и не хватает. И дело вовсе не в том, кто на ней считает себя жертвой, а кто – горделивым охотником. Суть в том, кто кого поднимет на рога, а кто – воткнет в загривок несколько смертельно острых «перьев». Но в любом случае, это – танец. Слышите – танец! Увы, в нем важна каждая нота. А у многих из вас стало наблюдаться катастрофическое падение музыкального вкуса. Ходите на стрип-классы, но ритма, бл***, никогда не услышите. Потому как не хотите.
Let's swim to the moon, uh huh
Let's climb through the tide
Penetrate the evenin' that the
City sleeps to hide
Let's swim out tonight, love
It's our turn to try
Parked beside the ocean
On our moonlight drive
Let's swim to the moon, uh huh
Let's climb through the tide
Surrender to the waiting worlds
That lap against our side
Nothin' left open
And no time to decide
We've stepped into a river
On our moonlight drive
Let's swim to the moon
Let's climb through the tide
You reach your hand to hold me
But I can't be your guide
Easy, I love you
As I watch you glide
Falling through wet forests
On our moonlight drive, baby
Moonlight drive
Come on, baby, gonna take a little ride
Down, down by the ocean side
Gonna get real close
Get real tight
Baby gonna drown tonight
Goin' down, down, down (DOORS)
Я никогда не мог понять до конца одного явления в крепких, и, казалось бы, наполненных чувством отношениях мужчины и женщины. Это придирчивого внимания друг к другу. Такого, что парадоксально выворачивает наизнанку любые эмоции, когда как раз-таки главным упреком становиться невнимание к душевному состоянию, ранимость, преданность и т.п. Верность, возможно. Говорят, быт разрушает любые чувства. Ничего подобного – если только расценивать совместную жизнь не как поиск коммунальных точек соприкосновения и разделения обязанностей, а как создание душевного, физического, интимного и(!) творческого уюта. Вот только так мужчина и женщина способны сохранить друг друга для себя такими, какими они жизненно необходимы друг другу, каких они любят, хотят, каким доверяют, прощают и впитывают друг друга. А мелочи – почему-то совсем не те мелочи ставятся во главу угла. Да и как ставятся! Чем ближе – тем страшнее эта обоюдная «творческая» агрессия, прямо-таки неподконтрольное разуму стремление высечь искру. Добавит ли она жизни и зажжет факел любви и страсти, а не разожжет топку человеческих эмоций и отчаяния? Можно сколько угодно сравнивать ситуации, говорить об уникальности характеров, спорить об уровне отношений, о том, кто как привык их строить. Но рушатся-то они все по одному сценарию! Отвратительному и банальному до икоты. До тоскливой скуки, ярости и перманентной беспечности, возведенной в ранг эгоизма.
Какая херня… Не верю, что нельзя настолько не чувствовать друг друга. Мужику – просто иметь мужество вовремя заткнуться, простить, стерпеть, пожалеть женскую глупость, каприз и так далее. Женщине – перестать выкидывать интеллектуальные трюки с оценкой мужского характера, поведения, мировоззрения. Перестать домысливать за него то, что он только собирался, возможно, сказать. Или ещё хуже – прекратить делать двусмысленные выводы из его поступков или слов. Да, конечно, всё это утопические мечты о согласии.
Но когда за этим незаметно – едва уловимо – уходит страсть(а она уходит, как ты не бравируй своими подвигами и свободами, в такой ситуации любой вулкан вместо лавы будет рано или поздно плеваться шлаком и паром), уходит почти безвозвратно, как мертвец на тот свет. Любовь и всякие «партнерские» отношения превращаются в схему движения поездов с экстазом локомотивов в определенной точке и по расписанию, и никто не дает гарантии, что они когда-нибудь пересекутся и не сойдут с рельсов, а пассажиров не стошнит.
Полагаю, вот тут и возникает – даже не потребность, пошлая и низкая – а искреннее душевное стремление найти ту или того, кто не будет разглядывать тебя под микроскопом, будет не просто принимать тебя таким, какой ты есть. Ради какого-то мига примет твой тайный и сокровенно созревший дар просто сделать хоть одну женщину\мужчину счастливей, чем ты сам. Без «но», без «если», без «завтра», без «может быть». Ведь, я уверен, это и будет, возможно, самый неоценимый опыт в том, как тебе преодолеть все сомнения, налёт разочарований и раздражений в отношениях с тем, кого ты глубоко любишь. Конечно, если руководствоваться только своей тоскливой якобы не востребованностью, непонятостью, эгоизмом, местью, банальным поиском счастья, а не искренним желанием больше дарить, чем иметь – то больше, чем грязной и липкой изменой ты «похвастать» ни чем не сможешь.
Я дышал синевой, белый пар выдыхал...
Он летел, становясь облаками.
Снег скрипел подо мной, Поскрипев - затихал,
А сугробы прилечь завлекали.
И звенела тоска, что в безрадостной песне поется,
Как ямщик замерзал в той глухой непролазной степи...
Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце.
И никто не сказал: "Шевелись, поднимайся, не спи!"
Все стоит на Руси
До макушек в снегу,
Полз, катился, чтоб не провалиться.
Сохрани и спаси!
Дай веселья в пургу!
Дай не лечь, не уснуть, не забыться.
Тот ямщик - чудодей бросил кнут и - куда ему деться?!
Помянул он Христа, ошалев от заснеженных верст.
Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться...
Ну, а он в доброте их жалел, и не бил, и замерз.
Да...
Отраженье свое
Увидал в полынье -
И взяла меня оторопь: в пору б
Оборвать нити,
Я по грудь во вранье!
Да и сам-то я кто? Надо бы в прорубь.
Вьюги стонут, зовут, кто же выстоит, выдержит стужу?
В прорубь надо да в омут, но - сам, а не руки сложа.
Пар валит изо рта... Эх, душа моя рвется наружу!
Выйдет вся - схороните, зарежусь - снимите с ножа.
Снег кружит над землей,
Над страною моей.
Мягко стелет, в запой зазывает...
Ах, ямщик удалой!
Пьет и хлещет коней!
А не пьяный ямщик замерзает...
Так звенела тоска, что в безрадостной песне поется,
Как ямщик замерзал в той глухой непролазной степи...
Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце.
И никто не сказал: "Шевельнись, поднимайся, не спи!"(Высоцкий)