Дождь. Холодные пронизывающие нити, сшивающие серый тяжелый небосвод с землей. Что он значит для нас? Приносит только грусть или в нем все же есть утешение?
Дмитрий этого не знал. Ему это было неинтересно, он думал только об одном, точнее об одной… Почему Лена его не прощает, почему отвергает его, ведь ничего ужасного он не сделал, только попросил чуть больше внимания, чем было на ту минуту. Он звонил ей много раз, но девушка не взяла трубку, пытался подкараулить возле дома – все тщетно. Проще всего было найти ее на работе, ведь беспрерывно в студии она пишет альбом, но это был крайний шаг, когда силы добиваться прощения совсем иссякнут. Мыслей о том, как попросить извинения уже не было, он исчерпал всю свою фантазию, а цели не достиг. Пролежав пол дня на диване, мужчина оделся и вышел на улицу под холодный проливной дождь, который остужал его. В голове без наушников и какой-либо другой техники, просто так сама по себе играла музыка. Музыка его любимой группы. «Crying in the rain» группы А-На. Крик в дожде. Действительно, как же хотелось закричать. От безысходности, обреченности, от безумной, всепоглощающей любви, в конце концов! Было больно, сильно больно, в сердце, в душе, было холодно и сыро от дождя. Какой-то безумный прохожий, хотя почему безумный, этот пешеход просто спешил домой, подальше от дождя, толкнул Диму в спину. Удар был сильный, достаточный, чтобы сбить кого-нибудь с ног, но мужчина даже не шелохнулся, продолжал идти дальше, не обращая ни на кого внимания. Он чувствовал себя безумно одиноким. И от этого несчастным, и ненавидел сам себя за это. Потому что само собой появлялось чувство жалости к себе, а это неправильно. Никогда Дмитрий не позволял себе испытывать этого чувства. Никогда. Даже когда приехал в Москву, когда деньги были, но были они для достижения собственной цели, воплощения мечты. Когда последнюю копейку он вкладывал в дело, а предпоследнюю отдавал за съемную квартиру. Когда лишал себя всего. Когда голодный, не чувствуя в желудке уже двое суток ничего, кроме пакета кефира, дождавшись наконец-то, больших по тем временам, даже огромных, как ему казалось денег, постояв возле прилавка с колбасами и сыром, с трудом оттащил себя и отправился в дорогущий бутик, чтобы купить себе один единственный, но приличный деловой костюм. Когда, безумно уставший, приходя с работы, переодевался и шел петь в ночной клуб, хотя это было наверно единственное, что он делал с удовольствием....
Даже тогда, в те трудные времена, он не позволял себе самому жалеть свою человеческую натуру. А теперь, когда всего лишь какая-то хрупкая девушка сказала ему «нет», он расклеился и перестал контролировать себя. Стало стыдно. И сразу музыка любимой группы исчезла, а вместо нее возникла другая:
«Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.
За что вы бросили меня за что,
Где мой очаг, где мой ночлег?
Не признаете вы мое родство,
А я ваш брат, я человек…»
Возникнув, она пробудила еще большие волны угрызений совести. Опять захотелось кричать, но уже из-за собственной глупости. Какой же он был дурак! Как мог страдать и ныть?! Как?! Ведь жизнь на этом не закончилась! Она не умерла, и даже не ушла к другому, не предала, не кинула, а просто сказала «нет»! Как можно было это принимать всерьез?! Так делают все девушки! Все без исключения! Нельзя было становиться слабаком, нужно было просто взять себя в руки, она поймет, она вернется, станет снова его и больше не уйдет! Какой же он все-таки был дурак, что не понимал – ей тоже нужно внимание, его внимание, его героически-безумные поступки!
Решение пришло незамедлительно и бесповоротно. Он знал, что делать. Знал, потому что всегда был безумцем. Всегда. Сколько помнил себя. И не только он это знал. Знали друзья, близкие, родственники, и даже те, кто просто жил рядом, соседи например. А сегодня и она тоже об этом узнает!
***
Она жалела. Очень жалела. Жалела, не понимая цели своего совершенного поступка. Зачем же она прогнала, не разобравшись и не поняв его. Ведь он так дорог ей. Сейчас, когда вроде бы все начало налаживаться, дела пошли в гору, появилось опьяняющее чувство успеха, земля ушла из под ног. Пропала опора, крепкое плечо. Исчезла поддержка, больше никто вечером ее не утешает, если что-то не так и не хвалит, когда день прошел удачно, и она в чем-то преуспела. Потерялся уют и теплота в доме – и нет больше уверенности в успехе и «нужности» твоего занятия. Да что работа – это пустяки. Дела дома обстояли гораздо хуже. Раньше, до него, Лене казалось, что у нее совершенно нет свободного времени, ей некогда было поболтать с подругами, посмотреть фильм, даже, в конце концов, книгу некогда было почитать! Как в ее жизни появился Дима, вроде серьезный, солидный, тоже вечно занятый мужчина, она вдруг осознала, что не одна такая «вся в работе». Ведь находились все-таки минуты, которые они проводили вместе. Оба занятые, загруженные, но счастливые. Счастливые оттого, что после ненормированного рабочего дня, уже поздно вечером, а иногда и ночью встречались и были вместе. Все делали вместе. Уставали, боялись, радовались, плакали, смеялись, любили! Вместе у них была целая жизнь, пусть ночная, но яркая и наполненная массой впечатлений и эмоций. Время на встречи категорически не хватало, но…Когда он ушел…точнее она его выгнала, его – этого свободного времени стало слишком много. Да, она все столько же работала, целыми днями пропадала в студии, на концертах, но приходя домой, не находила себе места. Читала, смотрела фильмы, болтала с подругами, да чего только не делала! А времени все было много. Оно просто давило, угнетало, поглощало…нет, не поглощало…поглощало время, проводимое с ним, а это время…Оно просто было ненужным, бессмысленным и глупым!
Она еще писала стихи, посвященные ему, только ему…
Хочешь, стану для тебя дождём,
Тем дождём, что так любил всегда ты?
Буду непогожим хмурым днём
Барабанить в крыш крутые скаты,
Чтоб стереть обиды, слёзы, страх,
Чтобы смыть всю грязь, что между нами,
Заблужусь в упрямых завитках,
Подружусь со смуглыми щеками.
И, лицо лаская, чуть дыша,
Каплями повисну на ресницах,
Пусть вздохнёт свободнее душа,
И тревога в сердце растворится.
Если неудачи жмут в тиски,
Иль от боли стискиваешь зубы,
Охлажу усталые виски,
Напою обветренные губы.
Если груз забот мешает спать,
Тихий дождь в окошко постучится,
Будет убаюкивать, как мать
Малыша, которому не спится.
Хочешь, стану для тебя дождём?
Буду моросить по зыбким лужам
Тёмной ночью и туманным днём.
Просто ты, единственный, мне нужен.
А за окном все тот же дождь…Как хочется, чтобы он просто обнял и поцеловал, закрыв от непогоды, погрузив в себя…
***
Аппаратура готова. Колонки прикрыты пленкой и готовы к действию. Хорошие такие колонки, мощные. Вот микрофон. Дмитрий надеялся, что дождь ничего не сделает этому микрофону. Ну не сделал же ничего в клипе Зацепина…При чем здесь вообще этот Зацепин?! Не при чем…При чем сейчас он – Дима и она – Лена. При чем сейчас песня и любовь…Его всесильная, великая, вечная любовь! При чем тюльпаны, огромная куча тюльпанов, ее любимых тюльпанов!!! Но уже не куча, а много маленьких кучек. Весь ее предполагаемый путь от подъезда к месту его «выступления» был выложен цветами.
Дима точно знал, что она дома. Дома и одна. Ну…хорошо, не знал…не знал, а верил.
Вот. Вот так. Прямо под окном. Под ее окном. Прибавив громкости, включив фонограмму…Встал за микрофон, готовый воплотить свой план завоевания прощения. Громко заиграла музыка, даже очень громко, люди, не готовые к концерту, удивленно повылазили в окна. У кого-то на лицах удивление, у кого-то неудовольствие, восторг, любопытство…Все. Все возможные чувства и эмоции. А она, что чувствует она в эту минуту? Именно ее мысли ему важны, больше ничьи и никогда…
Снова дождь как из ведра
Между нами льет с утра.
Ты по-прежнему молчишь,
Даже не звонишь.
У подъезда день за днем
Жду тебя я под дождем.
Вот увидишь – заболею и умру потом.
Дождь действительно лил как из ведра. Попадал Дмитрию в глаза, в нос, на губы. Но это было не важно, потому что она выглянула в окно, он узнал ее силуэт, хоть глаза и застилала противная, мокрая дождевая пелена.
Бессердечная ты, а мне все равно
Лишь с тобою ходить, я согласен в кино.
Я клянусь, если выйдешь из дома ты
Я тебе подарю все на свете цветы.
Да. Песня была веселенькой, даже очень. Дима, войдя в раж, начал подпрыгивать и танцевать, потому что заметил, что она отошла от окна. Он верил, что не ушла, а просто отошла, чтобы спуститься вниз, к нему.
Бессердечная ты, а мне все равно,
Что до нитки промок, а тебе все смешно
Я клянусь, если выйдешь из дома ты
Я тебе подарю все на свете цветы.
Люди в окнах улыбались, смеялись, ругались…Но неважно…Он видел ее, как она вышла из подъезда, как встала под козырек, как облокотилась об колонну, поддерживающую это подобие крыши.
Бессердечная, но любимая…
Кто тебе наговорил,
Что с другой я где-то был?!
Кто сказал тебе, что я
Разлюбил тебя?!
У подъезда день за днем
Жду тебя я под дождем.
Может, просто, ты не хочешь
Быть со мной вдвоем?
Он видел, как она сначала улыбалась, а потом засмеялась. Ясно и заразительно, как умела делать только она. И Дмитрий понял, что добился своего. И от этого понимания стало весело, он вытащил микрофон из стойки и запел громче, в перерывах слов, под проигрыш он не скрывал своего смеха. Открытого, радостного.
Бессердечная ты, а мне все равно
Лишь с тобою ходить, я согласен в кино.
Я клянусь, если выйдешь из дома ты
Я тебе подарю все на свете цветы.
Она не прекращала смеяться, а он не прекращал петь. И прыгать, как сумасшедший тоже не прекращал.
Бессердечная ты, а мне все равно,
Что до нитки промок, а тебе все смешно
Я клянусь, если выйдешь из дома ты
Я тебе подарю все на свете цветы.
Ур-ра! Она больше не стоит под крышей, а идет к нему. Идет медленно, как ангел, спускающийся с небес, аккуратно обходя цветочные залежи. Зачем? Ведь это специально для нее…
Бессердечная, но любимая…
Последняя фраза была сказана уже рядом с ней. Совсем рядом. Он уже чувствовал волны ее тепла, ее запах не мог перебить даже дождь. Мягко, невесомо, бесконечно нежно Лена посмотрела в глаза Диме. Он таял, растворялся, утопал в этом взгляде. По ее недвижимым губам текла дождевая вода, обволакивая, поглощая их, заставляя блестеть и переливаться на свету. Как же он сейчас завидовал дождю, его капли могли беспрепятственно касаться ее губ, чувствуя их тепло и непередаваемо сладкий и влажный вкус. Дождь мог дотрагиваться до ее бархатной кожи, ощущая пульс на висках, скатываясь по нежнейшей шее. Дима на какое-то время сошел с ума. Из-за ее глаз, огромных серых озер, без берегов и дна. Озер, в которых он, кажется, плыл, не жалея сил, а на самом деле не сдвигался с места, все усилия и потери были напрасны – вода сковывала, сводила судорогой все тело, не давая дышать. Из-за белоснежных волос, чьи пряди он ранее имел возможность целовать, это было всего месяц назад, но кажется, с тех пор прошла целая вечность, все было в прошлой жизни…
Сумасшествие не могло продолжаться долго. Лена протянула руку и коснулась его мокрых, растрепанных волос. Холодные капли потекли по ее руке, заставляя замерзать сильнее. Дима, не отрывая взгляда от ее лица, прижал любимую к себе. Почувствовав, как тепло девушки передается ему, мужчина обнял ее крепче, желая слиться воедино с дрожащим и замерзшим существом.
Щекой к щеке они стояли под дождем, не чувствуя ничего, кроме тепла друг друга. Как говорится в песне: «Один из нас прощен уже, а другой простил давно…»