Дорогие читатели, это начало ВТОРОЙ ЧАСТИ романа
"Сердце Реки". В книге четыре части: "Тайная Дорога",
"Безымянный корабль", "Узор судьбы" и "Песчаные Ступени".
Части романа выложены на моей страничке, как отдельные
книги, просто по-другому не получается. Спасибо тем, кто
дочитает до конца о приключениях моих героев. Спасибо
тем, кто напишет своё мнение о них и о "Сердце Реки".
ЕДИНСТВЕННОЕ СУДНО.
- Как вы думаете, наши победили? – на первом же привале спросила Яна.
- Наши всегда побеждают, раньше или позже, - с гордостью сообщил Шоэтт.
Девочка вздохнула.
- Лучше бы раньше.
Янек протянул ей местный жёлтый овощ и кусочек хлеба.
- Если победят, но не прихлопнут Акорса, он с новыми силами примется за тебя. Он вернётся к себе – и тогда жуть, что начнётся. Войска у него полно и…
- Что?! Он со всем этим войском будет гоняться за мной?
- Может, и с войском, - «утешил» её приятель.
- Может, к тому времени нам удастся освободить твоего папу, - заметил Лука.
Янек засмеялся и даже зажмурился, представляя, что будет.
- О! Тогда держись, Акорс!
Похоже это утверждение ни у кого не вызвало сомнений. А Яне в голову залетела интересная мысль:
- Слушай, если твой папа такой волшебник и такой изобретатель, почему не изобретёт чего – нибудь такого… противоакорсового? Что смеёшься, как дурачок? Можно было бы взять пистолет, автомат, бластер…
- Атомную бомбу… - подхватил Янек.
- Ну, это уж слишком.
- А по – моему, в самый раз.
Яна обиделась. Она надулась и стала смотреть в сторону. Приятель сразу сник.
- Ну, ладно, объясняю, - снизошёл он. – Этого ничего нельзя, потому что здесь нет.
- Чего нет? Нет пистолетов, поэтому нельзя?
- Да, - подтвердил Шоэтт. – И ещё потому, что Виктор – Хранитель. Нового оружия на Иллен он не принесёт. И вообще, вы – две малявки, и ещё не понимаете, что сила Хозяев Вод не в этом.
Янек покраснел от смущения. Он и вправду ещё не очень осознал отличие и пользу их семейной магии.
- Я тебе потом расскажу, что изобрёл мой папа, - вполголоса сказал он Яне.
Шоэтт и Тогу прыснули. Они были в курсе интеллектуально – электронной дуэли двух волшебников.
- Хватит сидеть, - опомнился Лука. – Ночь кончается.
А Клавдий, что вместе с Тимом рассматривал карту, вдруг крикнул:
- Стойте!
Едва поднявшись, все плюхнулись на места. Потому что ноги подкосились.
- Чего орёшь – то? – держась за сердце, полюбопытствовал Тогу.
- Чего – чего, не тем маршрутом мы всё – таки идём.
Лука еле удержался, чтобы не дать паршивцу по шее.
- Не начинай снова, Клавдий. Тебе уже объясняли, почему морем мы не пойдём.
Пацанёнок возмутился. Он был готов отстаивать своё мнение.
- Какие – то вы странные, Лука. Ты боишься оборотней, но мне тысячу раз отвешивал подзатыльник. Без страха и смущения. Лесной Край тянется чуть ли не вдоль всего западного побережья, но не имеет морского флота, никто даже не купается в море, насколько я понимаю. Боитесь какой – то мифической ерунды. Её, может, и в природе – то не существует.
- Это Морского – то Народа не существует? – расширил глаза Янек. – Все знают, что существует, и очень активно. Они топят корабли. Ну, или топили бы, если б они были.
Тим, который открывал рот только тогда, когда считал, что без его вмешательства всё пойдёт наперекосяк, сказал:
- С ними наш дорогой капитан и Хранительница Жилищ. И сам Хранитель Вод. Чего бояться? Послушайте Клавдия. Он прав. Путь сокращается – это во – первых. Мы же не собираемся тащиться в Крэис целый месяц. Никто не устанет так сильно, как пешком. Это во – вторых. В третьих, никакой Акорс не догадается, правда, Тогу?
Бывший лейтенант Акорсовой армии пожал плесами.
- Я не знаю. Говорят, твой дядя, Янек, должен думать, что Виктора повезли ко мне домой, в замок Стани. Говорили о разных уликах - ты же знаешь. Кому придёт в голову, что вы догадались, где он на самом деле и куда мы направляемся? Идея хорошая, нам советовал двигаться морем сам король Эжен.
- Он тогда был немного не того… Не в себе, - заметил наблюдательный Тим.
- Что значит «не в себе»? – вскинулся Шоэтт. – Дурацкое проклятие Тэин не повод для моего короля быть «не в себе».
- Он не запрещал и не отговаривал, - напомнил Клавдий. – Он говорил, что нам придётся сделать выбор. Давайте его сделаем. Я уже.
Тогу внезапно сказал:
- Я тоже. С нами дети. Куда пешком?
- А если детей сожрут большие белые Морские Люди? – обеспокоился Лука.
Яночка подумала и решила высказаться.
- Наверное, не сожрут. Мне сказали… Сказала та девушка, что была со мной в тоннелях под Тайной Дорогой. Когда Акорс оживил каменных каракатиц, нас спас волшебный свет из лап такого человека. Она объяснила: это потому, что он друг.
- Чей?
- Не знаю. Её, наверное.
- Это здорово, но лучше самим от неё это услышать. Только вот где она?
- Где?
- Вот именно. Где эта девушка?
- Но вы же сказали: с нами Хранительница Жилищ.
Все притихли и уставились на неё, как на дурочку. Наконец Янек решил просветить подругу.
- Яна, ты что не поняла? Хранительница Жилищ – это ты.
- Почему?
- Тяжело с такими, - пожаловался мальчик. – Просто скажи, согласна плыть морем или нет.
- Согласна, - безнадёжно буркнула она. Яна надеялась, что с ними будет Дини, а раз нет, то ей всё – равно. Ещё обзываются!
- Я тоже, - обрадовался Тим и посмотрел на Шоэтта.
- А я – нет. Я не хочу, - сказал Лука.
- Проще говоря, мы с тобой боимся, усмехнулся Шоэтт. – Но куда деваться? Мы в меньшинстве. Да, Янек?
- А чего вы все на меня – то смотрите?
- А ты ж у нас главный. Скажи своё веское командирское слово.
- Совсем с ума посходили? Мне двенадцать лет. Какой я вам командир? Пусть им будет Тогу. Ему не привыкать.
Тот хитро прищурился.
- Э, нет. Это будет мой отпуск. Я с шестнадцати лет впереди всех. Надоело. А вот Шоэтт…
- Отвали, Тогу, не нервируй меня своей личностью
- Ладно, хватит дурачиться, - вмешался Тим. – Уже светает. Вставайте.
- Но ведь это же сколько назад – то топать! – стонал Лука.
Клавдий сказал, убирая карту:
- Не так уж долго. Гораздо меньше, чем до замка Крэис. Тихая река делает резкий поворот к морю. Мы на одной стороне дуги, а надо пройти на другую. Подумаешь! Там верфь. У нас есть документ. Так что плавсредством нас обеспечат.
- На речном судне – по морю!.. С кем я связался! Все психи! О, Боги Нетума, страшно – то как! – бормотал Лука.
Его уже никто не слушал. Отряд взял курс на юго – запад.
* * *
Они шли и шли, забыв, что не спали больше суток. Когда, к вечеру, кончилось действие Елициного снадобья, Янек и Яночка рухнули в траву и сказали, что больше не встанут. К тому же маленький Хранитель сообщил приятную новость: он чувствует, что следом за ними кто – то идёт. Он не злой, но он не отстаёт.
«Если бы это была моя Дини!» - подумала Яна, устраиваясь на камушек щекой с целью поспать.
Лука заставил – таки ребят подняться и идти дальше. До конечного пункта было рукой подать.
Тим и Шоэтт затаились в кустах по обе стороны тропинки. Остальные пошли вперёд. В сумерках на дорожке замаячила маленькая фигурка. Гвардейцы без труда одолели существо и приволокли к товарищам.
- Брыкалось – будь здоров! – сообщили они.
- Ещё бы не брыкаться! – возмутилось существо и сбросило плащ Тима, в который было завёрнуто.
- Ну и ну! – сказали все, потому что пленник оказался Элоизой. А потом заорали: - Ура!
Её тут же забросали вопросами. Как девочке удалось так незаметно приплыть с ними на лодке? Почему не объявилась сразу? Зачем ей вообще всё это нужно? Наверное, кто – нибудь помогал? Ах, Тхаа! Ну, тогда понятно.
Девочка смеялась, рассказывая, как трудно было выбраться на берег, чтоб не заметили, а потом – не отстать. Было ли ей страшно? Нет. Как можно бояться в Лесном Крае, где даже деревья любят её?
- Кроме деревьев здесь водятся оборотни и всякие чудища, - сообщил Лука, обнимая девочку, которую считал внучкой.
- Ты всё время твердишь одно, не надоело? – хихикнул Янек. – Кто тебя так настроил против оборотней? Просто Средние века в Испании. Ты не оттуда?
Шоэтт сказал:
- Странный запах. Будто что – то горело. Говорил я вам, что видел такие отсветы, как от пожара. Вчера ещё.
Лука бухтел своё:
- Это злобные лесные твари. Они прикидываются добрыми людьми, а потом накидываются и сжирают. Могут завести в чащу, а потом и косточек не найдёшь.
- Стойте! – громким шёпотом велел Шоэтт. – Стойте! Здесь что – то не то.
Они осторожно раздвинули ветки.
- Ой! – сказал Янек. Потому что городка, выросшего при верфи, больше не было. Несколько закопчённых построек и всё. Торчали трубы и обугленные деревья. На пожарище копошились люди. В основном женщины. От городской стены остались жалкие огрызки. Все осуждающе посмотрели на Тогу, будто он лично грыз стену. Понятно, что городок стал жертвой нападения Акорсовых отрядов.
- Это не я, - честно признался лейтенант. – Хватит стоять. Идём, спросим, что случилось.
- Мы – то пойдём, а ты сиди в кустах. У тебя на физиономии написано, кто ты такой, - посоветовал ему Шоэтт. – Тебя побьют, а мы отвечай.
- Прекратите, - сказал Тим и первый двинулся к берегу Тихой реки.
* * *
Ночь отряд провёл под крышей одной из нетронутых пожаром построек, низкого длинного здания. Это было место вроде Собрания в Синем Городе, и народу здесь, кроме них, ночевала целая куча. Дети были напуганы, женщины печальны и встревожены.
- Всё утрясётся. Имущество – это ерунда, главное, мы почти все уцелели. Мы уже послали на Белый Остров за помощью, а наши мужчины преследуют бандитов этих, - сказала Катерина, женщина, что была здесь за главную.
Лука недоумевал.
- Как этих людей угораздило отбиться от своих? Им дали такую славную возможность драпать без помех до самого Н'дэра, а их понесло в противоположную сторону.
- Говорю же, психи, - заявила Катерина. – Троих поймали – в сарае сидят. Глаза пустые, сами – как заводные куклы. Мы их
спрашиваем – не отвечают.
- Видели мы таких, с ними лучше не связываться, - встрял Тогу. – Они, наверное, шли – шли, видят – город. Раз город – надо брать. Нет, чтоб подумать: а зачем? Безопасней драпать дальше.
Женщина усмехнулась.
- Ну, они – то как раз этого и хотели. Это мы их увидели и решили: надо брать. Волшебник у них силён. Как вдарил чем – то! И вот результат. Никто не ожидал.
Результат действительно впечатлял.
- Зря вы начали преследование, - тихо сказал Лука, - ваши мужчины могут не вернуться. Вряд ли среди них есть волшебник, способный противостоять Штефану.
Советник не сомневался, что знает кто предводитель пустоглазых ребят. Но легкомысленные женщины ответили, что их маги тоже не лыком шиты, и только благодаря им во время пожара уцелели почти все жители городка.
- А корабли? Они тоже сгорели? – вдруг опомнился Клавдий.
- Тоже.
Лука схватился за голову.
- Ужас! Столько времени потрачено впустую! Теперь назад идти!
- Спокойно! – велела Элоиза. Я видела один. В таком большом сарае. Выглядит, как новый.
- Он и есть новый, - ответили ей. – только что построен, но ещё не назван. Плыть на судне без имени – плохая примета. Очень, очень плохая.
Но девчонку не смутить так просто.
- А он достроен совсем? Прочный? Проверен? Так в чём дело? Назовём да поплывём.
- Ну – ка, ну – ка, - подбодрили её окружающие. – Как же он будет зваться?
- Ну… э–э… Не знаю.
Шоэтт пояснил под общий смех:
- Назвать судно – это сложно. Это целый обряд с привлечением мастеров, местных знаменитостей, а иногда и волшебников. Неправильное название – плохая судьба и отсутствие удачи.
Спутники Элоизы опечалились и задумались. Катерина сказала:
- С этим судном вообще проблема. Оно уже две недели стоит там. Каждый раз что – то мешает обряду. И при этом совсем неясно, как оно будет зваться. Не знаю, к добру это или к худу. Но если вам так надо, подождём возвращения наших мужчин и проведём обряд. Хоть как – то да назовём.
- Подождём?! – ахнул Янек. – Нет! Моему папе нужна помощь! Давайте поплывём совсем без имени, ладно? Это лучше, чем абы какое.
Яна зажмурилась. Говорить перед таким количеством народа? Это же ужас! А что делать? Она сказала:
- У нас полно знаменитостей с собой, практически все знаменитости. И волшебник есть. Мастера нет, зато капитан свой собственный. Сейчас судьба корабля неясна, потому и название не придумывается. А в пути всё определится. Вот сразу и назовём. Будет и обряд, и всё как положено. Я читала, даже у автомобилей, у каждого свой характер, а уж у корабля тем более. Так сразу и не поймёшь. И…
Тут она осознала, что все смотрят на неё округлив глаза и разинув рты. Яна сразу смутилась, скисла и замолчала. А Катерина произнесла уважительно и торжественно:
- Будет так, как хочет Хранительница Жилищ.
Вот так и получилось, что ранним утром небольшой безымянный кораблик был спущен на воду. Янек предложил подружке за отсутствием бутылки шампанского разбить о борт пузырёк зелёнки.
- Фигушки, - ответила та. - Зелёнка денег стоит и очень полезная при этом.
Ребята с горем пополам вывели судёнышко на середину реки и направили по течению. Клавдий с растопыренными от страха глазами стоял у руля. Не опозориться бы перед друзьями и жителями Лесного Края. Они махали друг другу руками и весело перекликались. Только Лука судорожно вцепился в скамейку, на которой сидел, и дико пялился на играющую за кормой воду.
- Только не ори, - тихо сказала Элоиза Яне, ткнув её в бок. Она показала на берег одними глазами.
Судёнышко уже миновало городок и его окрестности, уже отстали ребята, что с воплями неслись по берегу следом, и начался лес. Там, среди густого орешника, стояла маленькая Дини. До неё было далеко, но Яна поняла, что она грустна и даже, кажется, плачет. Её сердце сжалось и заплакало тоже. Девушка ждала одного: когда Яночка обернётся и заметит её. Тогда она улыбнулась сквозь слёзы и повторила движение женщины в сером платье, которую девочка видела в разрушенном храме Разы: подняла крохотную ручку в благословляющем жесте. Несколько секунд Дини смотрела на сестёр, потом развернулась и скрылась в зарослях.
- Что это? Что случилось у неё? – дрожащим голосом спросила Яна.
- Наверное, наши победили, - ответила Элоиза.
* * *
Слишком много дел навалилось на Эжена, слишком много вопросов, начинающихся с «где?».
Где держать военнопленных в не приспособленном для этого городе? Где взять то, из чего можно сделать новый серебряный шпиль? Где та бумага, что позволит начать строить заново детский городок? Где половина кораблей? Вот уж глупый вопрос. Где взять людей, материал и средства для восстановления Нижней Верфи? Где этот безалаберный архитектор, который похвалялся в случае чего реставрировать разрушенные постройки Белого Острова? Погиб? Как жаль! Но где найти другого такого? Даже Коэл набрался наглости и спросил, где его двухмесячный сын и где его жена?
- Коэл, Коэл, что ты за отец такой и муж, что не знаешь об этом? Походи, поищи.
- В каком смысле?
- В таком, что вы все без меня чихнуть не можете. Я вообще знать не знаю, кто твоя жена.
Но нудный тип нудел дальше. Ему непременно надо было знать, где именно он может походить. Не военнопленный ли он? Эжену захотелось дать ему рупор, чтобы Коэл забрался на башню и покричал: «Ау, жена, где ты?». Однако он тут же подумал, что после всех кошмаров сам рупор не найдёт, а слуги будут ходить и спрашивать: «Где же рупор?». Поэтому он просто взял Коэла за шкирку и выставил на двор.
Король был даже рад, что вынужден заниматься всеми этими проблемами, иначе он сошёл бы с ума под гнётом собственного «где?». Всё меркло, всё казалось ничтожным перед единственной заботой: где Тхаа? Что с ней?
Эта мысль заставляла Эжена замолкать на полуслове, останавливаться посреди двора, прижав руку к груди. Приходилось уговаривать сердце не остановиться раньше, чем он увидит свою девочку.
Где то, что называют покоем?
Эжен отправился в комнату дочки. Там, на её кроватке, спала Елица. Она обнимала большую плюшевую рыбку Тхаа. Он сел и стал смотреть на жену. Любовь и безмерная жалость – вот всё, что он испытывал сейчас. И чувство вины. Король не мог себе простить, что не сумел защитить свою семью от этого несчастья. Эжен отвёл от лица Елицы светлую прядку, и тут услышал за дверью: «Где король?». Он вышел, чтоб бестолковые люди не потревожили любимую женщину.
Пусть боги, в которых они верят, благословят его названных сестёр: Настю, Марысю и Дини, и дорогих сердцу Алеша и Рэя. И Недди, что незаметен, но незаменим, потому что не даёт пасть духом.
«Что бы я делал без них?» - подумал Эжен в тот момент, когда понял, что разобрался со всеми проблемами. Осталась только одна: назначить дату выступления в Нетум. Он с удивлением узнал, что после ночной битвы за Белый Остров, прошло неполных два дня. Ему показалось – тысяча лет.
- Значит, через два – три дня? – спросил бородатый Ивар. – А как же Тхаа? Ты не…
Эжен покачал головой и даже ладонью заслонился от страшного вопроса. Он не отправится в замок Гаро, он не двинет войска на Н’дэр, хотя любой сказал бы, что сейчас благоприятнейший момент.
Сражаться с Акорсом на его территории – самоубийство. Это нарушение Заклинания Равновесия, а это не какие – то там Слова Изгнания. Все видели, как драпала армия колдуна прочь от Белого Острова. Армия Лесного Края будет уничтожена в Н’дэре, потому что Акорс – это вам не Эжен Лаэнса, противник всяческого смертоубийства.
Так он говорил, но знал другое: Тхаа - дочь Акорса, и Слова Отречения не сказаны.
- Знаешь, Ивар, я чувствую, что всё, что должно случиться, произойдёт в Нетуме. Только там. Кроме меня и Акорса есть ещё Третья Сила. Я знаю, что должен быть у Синего Города, когда она вступит в игру.
- Ты выстоишь против неё?
- Надеюсь, Ивар. Земля Нетума священна. Эта земля и моя Река помогут мне.
- За многие сотни лет Хранители утратили своё право так
называться. Придётся отстаивать его.
- Кто бы говорил! – глаза короля сверкнули гневом. – Ты прекрасно знаешь, отчего так происходит, но едва не лишил меня возможности отстоять не то что право, а хотя бы честь. Кстати, ты наказан за это, Ивар. За нападение на Яну.
- На Элоизу.
- На Яну. Я не беру тебя с собой.
- Что? Нет!
- Останешься и будешь беречь свою королеву. И наших будущих детей.
Молодой король впервые улыбнулся Ивару после страшного случая с Элоизой. И тот воспринял сообщение о наказании, как прощение. Он вскричал с энтузиазмом:
- Я клянусь!..
- Не клянись. Всякое может случиться.
Была какая – то мысль, которая не давала Эжену покоя. Словно он что – то знал, но забыл в своём горе, кого–то чуть ли не предал из – за собственного эгоизма. Глядя сейчас на Ивара, он вспомнил. В мгновение ока взлетел вверх по лестнице и толкнул от себя дверь комнаты Внедрилия. Тот сидел у стола с клочком бумаги в руке. Выражение его лица было таким, что Эжен привалился к стене. Он подумал о том, сколько раз за эти дни его друг сидел здесь вот так же, один переживая своё горе. Какое? Он даже не знал этого!
- О, Недди! Что с тобой такое? Я вдруг понял, что два дня не видел Элоизу. Она здорова?
Правитель Нетума протянул ему бумажку. Листок чуть подрагивал в его руке.
«Мой папочка! – писала наследница. – Ты самый дорогой и самый любимый. С того дня, когда ты вернулся весь в крови и с палкой от лопаты, я очень боюсь за тебя. С тех пор ты столько раз чуть не умер прямо у меня на глазах! Я не могу сидеть на Белом Острове и каждую минуту бояться, что мне сообщат о тебе что – нибудь плохое. Я чокнусь просто. Лучше я буду с ребятами. Моя голова будет занята другими мыслями. Мне перестанет сниться бой у фонтана и то, что было потом, как я держала тебя за руку, а Грэм сказал, что всё бесполезно. Не сердись, папочка, может, мне повезёт – и я помогу Яне или сделаю ещё что – нибудь хорошее. Ты будешь мною гордиться. Тогда мы встретимся. Даже если это будет самый плохой день, он станет самым хорошим. Береги себя, очень прошу. Твоя дочка Элоиза».
- Это не самое страшное, - сказал Недди. Его лицо приняло обычное выражение. – Я должен привыкать. Она собиралась с Клавдием на Синий Берег через Бесконечное Море. Упорная девчонка и добьётся своего. Смелая. Мне есть кем гордиться, Эжен. Надо было сразу отпустить её с Яночкой.
- Да, - ответил король. – Надо было.
Его Тхаа не такая. Но он всё – равно всегда гордился ею. Она не позволит обстоятельствам затоптать себя тяжёлыми копытами.
- Ну, скажи что - нибудь, пророк ты наш, - шутливо попросил правитель.
- А что сказать? Мы встретимся с ними в самый плохой день и он станет самым хорошим.
* * *
- Не осуждай меня, Нэдди, - попросил Эжен.
- За что?
- За Тхаа. За то, отправляюсь с армией, но не к ней.
- Ты уже объяснял. Тхаа - дочь Акорса, и права отобрать её у него ты не имеешь. И ещё - это может быть ловушкой.
- Меня даже не это удерживает. Только тебе скажу. Проклятие Тэин.
- Вот как?
- Страшная вещь. Я понимал, конечно, что будет тяжело, но так... Мне очень плохо с тех пор. Я могу умереть, Нэдди.
- Но...
- В любую минуту. И вам придётся ждать, когда вернётся Виктор. Когда он вернётся, то поедет в Нетум вместо меня - и будет у вас вода.
- Да уж. Когда вернётся...
- Но он может и не вернуться. Ты знаешь. Ему предсказана гибель от копья Акорса.
- Эжен, не надо!
- Подумай, Нетум может совсем захиреть без воды за это время. Мне надо быть там. Мне надо успеть оживить его реки, его источники. Пока я сам жив. Боюсь, что времени у меня мало.
- Великая Нэния!
- Вот именно. Это истинная причина. Что бы я ни говорил другим. Я же не могу назвать её Ивару, например.
- А Тхаа?
- Ну... У нас же есть спасательная экспедиция и Виктор.
- Но ему же предсказана такая вещь!
- Да. Именно поэтому я думаю, что он займётся Акорсом. Он сразу же бросится выручать племянницу.
- Говоришь что-то страшное! Выручив Тхаа, Виктор может погибнуть!
- Что может быть, того может и не быть, - неубедительно улыбнулся Эжен. - Я говорю простую вещь: дядя и воспитатель Тхаа не оставит её в беде, а там уж как сложится. И знаешь, Акорс не обидит свою дочь.
- Дочь пяти родителей. Вот повезло-то!
- И не говори!
- А как же Елица?
- Она всё понимает.
- Мне жалко её. Ей остаётся только ждать. И это при том, что она знает всё то, о чём ты мне рассказал.
- Она королева. Ей надо быть сильной.
* * *
Тхаа была бесконечно несчастна. Она не желала есть, вступать в разговор, отвечать на вопросы. Кружилась голова и всё время тошнило. Потом девочка заметила, что ранка на плече воспалилась. Она никому не сказала, а потащилась вниз, искать в саду нужные травы, чтобы сделать себе лекарство, но почти ничего не нашла. После этого ей расхотелось даже смотреть в окно.
Там, внизу, прибывали потрёпанные Акорсовы отряды. Там было всё очень некрасиво. Мастерские дымили и коптили небо. Это гадский Акорс куёт новое оружие. Виднелись площадки для тренировки солдат. И бараки. Ах нет, казармы. Мало деревьев, зато много военных. И эти серо – буро – чёрные оттенки. Тоска. Тхаа лежала, отвернувшись к стене поносного цвета.
- Девочка моя, отчего ты такая маленькая? – подлизывался Акорс. – Тебя плохо кормили? Эльфийские девочки в тринадцать лет гораздо выше ростом.
«В кого мне быть высокой? На себя бы посмотрел, коротышка,» - бурчала про себя Тхаа. Ей очень хотелось узнать что – нибудь о своей настоящей матери. Но мысль о том, что ради этого придётся говорить с Акорсом, вызывала у неё тошноту.
«Эльфийские девочки! – думала она. – Когда ты их видел? Когда твои солдаты вырезали народ Анорры?»
Что Акорсу нужно от неё? Тайны её родителей? Её помощь в борьбе против них?
- Мне просто надо, чтобы ты меня любила. Ты моё единственное дитя, но мне не довелось тебя воспитывать. Я думал, что ты погибла.
Так зудел колдун, но Тхаа не верила ему. Поэтому она молчала. Единственный раз девочка была готова вступить с ним в разговор, когда он рассказал ей о Коэле, своём воспитаннике.
- Скажи, ведь король Эжен не казнит его? Ничего с ним не сделает?
В голосе колдуна, про которого говорили, что он не способен ни к каким эмоциям, слышался самый настоящий страх и умоляющие нотки. Тхаа хотела ответить, что нет, ничего он не сделает, но передумала. Пусть Акорсу будет также плохо, как плохо сейчас её родителям.
Один раз она встала и отправилась бродить по замку туда и сюда. Никто не делал ей замечаний. Толкнув одну из дверей, Тхаа оказалась в кабинете колдуна. Можно было бы подсмотреть кое – что, но ей стало невозможно противно. Девочка развернулась и вышла.
В полутёмном помещении непонятного назначения она обнаружила две клетки. В них сидели лесные птички: чиж и щегол. Клетки были очень маленькими. Пичужкам в таких не удобно. Тхаа выпустила птиц с балкона. Но ей снова никто ничего не сказал.
Акорс то пропадал, то возвращался. И снова цеплялся к дочери. Он не знал, как найти к ней подход, поэтому пробовал разное.
- Ты понимаешь, всё это неспроста. То, что Лаэнса взяли тебя к
себе. Подумай сама: так они хотели воздействовать на меня. Угрозы. Шантаж. По – твоему, это достойно?
Тхаа могла бы возразить, что гораздо недостойнее вести военные действия под чужим флагом и чуть ли не под чужим именем. Но думала: а зачем? Была забота перевоспитывать Акорса!
- Мне очень нравятся твои приёмные родители. Да – да, ты, конечно, не веришь, но это так. Мы могли бы вместе с ними идти к великой цели.
И колдун начинал рассказывать, что это за цель. Но Тхаа знала: многие сумасшедшие одержимы идеей какой – то великой цели. В том, что он ненормальный, девочка не сомневалась. «От старости сошёл с ума. Шестьсот лет – шутка ли?!» - думалось ей.
На столе Акорса Тхаа оставила записку: «Отпусти меня домой».
- Я не могу, - сказал он ей. – Однажды мне придётся покончить с хозяевами Лесного Края. Мне бы не хотелось, чтоб в это время там была ты. И Коэл. И…
Акорс подумал, что почему – то набирается слишком много народу, которого он не хотел бы видеть «там».
Акорс попал в переделку. Он не помнил себя таким, как сейчас. Колдун долго не чувствовал над собой власти Сердца Реки и не знал, что делать дальше. Он вдруг оказался беззащитным, словно новорожденный щенок, и даже не понимал, как говорить с собственной дочерью. Она казалась ему чудом, воплощением нежности, до которого страшно дотронуться. Он протягивал руку и отдёргивал её, потому, что боялся больших тёмных глаз Тэин на лице девочки.
Был бы рядом Коэл, он бы помог, он бы поговорил с Тхаа, всё бы ей объяснил. Ему же, Акорсу, пришлось пробираться сквозь дебри непонятных человеческих чувств, и он заблудился. Коэл стал бы проводником. Он бы научил Акорса быть отцом, ведь у него самого есть сын.
«Но я больше не увижу своего мальчика», - в отчаянии думал колдун.
Коэл о чём – то просил его и жалел, что Акорс не послушался.
О чём?
- Обратись за помощью к Виктору, - сказал воспитанник, - он поймёт.
Вдруг так оно и будет? Коэл говорил, что Хранитель хороший человек. Как это понимать, колдун не знал. Что значит «хороший»? Но…
Акорс вдруг открыл для себя, что те люди, которых ему жаль, дороги Виктору.
Тогда он взбежал по лестнице на башню и в отчаянии воззвал:
- Виктор, помоги!
Но он знал, что Лаэнса не услышит. Даже призыв другого Хранителя не мог проникнуть в подземелья замка Крэис.
* * *
Возле самого Бесконечного Моря, далеко на западе и глубоко под землёй, Виктор Лаэнса вздрогнул и открыл глаза. Было темно, но только не для него. Спиной он ощутил холодные и сырые каменные плиты, а над собой видел каменный же потолок. Его тотчас заинтересовал узор трещин на нём. Виктор глядел на него, будто ничего интересней в жизни не видел. Нет, это не так. Он закрыл глаза и стал вспоминать Поющий Дом, в ту пору тоже сырой и холодный.
...Изгибы речных струй прихотливы, неуловим их узор, вечны его изменения. Вытянуть вперёд руки и вообразить себя рекой – необъяснимое наслаждение. Переплетение веток, сбегающие к воде травы, ивы, что сами себе кажутся реками, трещины на камнях…
Это может почувствовать душа маленького мальчика, но может ли передать детская рука?
Он злится и швыряет кисточку со стремянки вниз. И, конечно же, попадает внезапно вошедшему Виктору по макушке.
- Ой, извини. У меня ничего не выходит! Кстати, это ужасно стойкая краска. Боюсь, что растворитель будет тебе здорово щипать. Может, волосы обесцветятся. Станешь блондином.
- Интересно, Насте нравятся блондины? – смеётся Виктор, выпутывая из волос орудие производства. – Какого фига торчишь на сквозняке? Холод собачий. На этой Земле лето совсем ненормальное, а осень и того хуже, говорят. А уж зима…
Линии сложного узора притягивают внимание, заставляют взгляд скользить по ним, как течение лодку. Эта маленькая козявка – великий художник. Ну, или будет таким.
Дождь стучит по стеклянной крыше холла Поющего Дома, струйки стекают вниз, их продолжение – однотонный рисунок на стенах. Река, переполненная водой.
- А что, вообще – то, неплохо. Виктор, отдай кисточку. - Мальчишка с законной гордостью оглядывает красоту.
- Вот тебе кисточка, а вот тебе кофточка. Давай – ка оденься, а то заболеешь. Возись потом с тобой.
- Это мне? Откуда?
- Соседи отдали. Говорят, попонка для вашей собачки.
- Для Дружка?
- Нет, для тебя.
- Что? Я – собачка?! Да я сейчас всю эту краску на тебя вылью!
- Попробуй.
Виктор чуть заметно шевельнул пальцем. Небольшой магический щит не повредит. От этой молекулы с кисточкой можно чего угодно ждать.
Мальчишка на стремянке демонстративно отворачивается, случайно задевает банку на перилах, которые соорудили специально для него. Ёмкость летит вниз и разбивается у ног Виктора. Краска растекается по полу тёмным пятном.
От лица юного хулигана отхлынула кровь, губы стали серыми, светлые глаза – абсолютно чёрными от ужаса.
Его непроизвольная мальчишеская выходка разрушила магию Хранителя Лаэнса, старшего в роду.
«Если он сейчас упадёт с такой высоты, то разобьётся насмерть», - думает Виктор и говорит:
- Слезай немедленно. И осторожно.
Не смея ослушаться, пацанёнок одолевает ступеньку за ступенькой. Он останавливается, когда его глаза оказываются на одном уровне с глазами того, кого он так полюбил.
- Ты убьёшь меня, Виктор?
- Какого лешего мне это нужно?
Он притягивает к себе и обнимает дурачка. Тот цепляется за него крохотными пальчиками и без конца повторяет его имя. На самом деле мальчик хочет и не может сказать одно: да, он принимает свою судьбу, он не спорит и даже рад, что это будет Виктор, а плачет он потому, что всё – таки страшно. Немножко.
- Послушай, я никогда в жизни тебя не трону, я буду тебя защищать, я поклялся!
Но мальчишка безутешен. Что говорить? Как заставить поверить себе ребёнка, чья душа изуродована страхом многих поколений? Страхом перед ним, Виктором. В отчаянии он произносит:
- Начищу – ка я как следует пятак твоему папаше! Запугал тебя совсем!
- Пятак? – всхлипывает мальчик. – Медный? Зачем? Чтоб блестел? Тогда на него можно больше купить?
Виктор смеётся, и хохочет его подопечный, уткнувшись мокрым лицом ему в плечо.
Потом, посадив малявку на хрустальную чашу Истока, Виктор вытирал с пола и брюк краску суперрастворителем. А тот болтал ногами и смотрел сквозь крышу, как очищается от туч небо.
- Смотри, смотри! – кричит он. – Я так ждал солнце! Столько дней всё дождь и дождь. Смотри, как будет красиво! Это для тебя.
Грани хрустальной чаши преломляют свет. Радуги вспыхивают на стенах. Однотонный рисунок приобретает цвет и объём, все краски лета.
Виктор только головой качает и повторяет слова, что крутились у него на языке:
- Ты будешь великим художником, малыш. И великим волшебником. Моим учеником.
- Как Эжен?
- Естественно.
«Смотри, это для тебя» - сказал его брат, и Виктор смотрел. Он помнил: совсем недавно все краски лета померкли, но он продолжал видеть тёмные ветки. Они сплетались, перетекали одна в другую, словно речные струи, они сопровождали его на всём пути. На каком таком пути, Хранитель не знал. Даже не осознавал, что его куда – то везут. Просто смотрел на сложный однотонный узор. Он притягивал взгляд, а Виктор понимал одно: не надо закрывать глаза.
Три голоса рядом вели беседу, но её смысл стал понятен лишь сейчас.
- Меня это нервирует, Фе. Ты обещал, он будет в отключке, а он всё время таращится. Или на него так подействовал проход через этот твой портал для сокращения расстояний?
- Ну, что я могу поделать? Хранители – народ неясный. Мало изученный с точки зрения биологической, физиологической…
- И паталогоанатомической.
- Вот именно.
- Тресни его по башке, - сказал капризный женский голос.
- По башке? Вот так Снежана! У тебя хватит духу треснуть Виктора? На такое не способен даже я.
- А на тебя это так не похоже, Фе! – заметил Штефан и велел жене: - Просто накинь на него платок.
Лёгкая ткань легла на лицо чуть позже того момента, когда взгляд Виктора зафиксировал белые поблёскивающие башни замка Крэис…
Собрав разбежавшиеся мысли в кучку, Виктор обдумал ситуацию и решил, что всё не так уж плохо. Он знает, куда его привезли и о том же знают дома. Знают-знают, не просто же так он разглядывал эти ветки, эти белые башни. Было бы интересно узнать, с чего это Фе позволяет себе такие выкрутасы, но Виктор не рвался с ним беседовать в этой камере. В подвалах замка могущественнейший маг – всего лишь обычный слабый человек. Поэтому ему даже руки не связали. Фе большой и толстый, ещё придушит.
Краем глаза он видел щёлку под дверью. Это значило одно: компания заговорщиков попросту не помнит, кто такой Виктор Лаэнса. Иначе щёлку бы заделали. Невозможно колдовать, зато можно и даже просто необходимо воспользоваться своим правом, своим вторым обликом. К магии это никакого отношения не имеет, это просто такая вот вторая сущность. Да благословит Нэния щёлки под дверью, бессчётное количество раз выручавшие Хранителей!
Виктор сел, дрожа от холода, и как следует огляделся. Хотелось бы найти чего – нибудь пожевать. Ему не оставили ни еды, ни воды и бросили мимо соломенного тюфяка прямо на голый пол.
- Вот изверги, хотят, чтобы я простудился! – обиделся Виктор и чихнул. – И ещё им хотелось бы, чтобы я был в отключке столько, сколько они пожелают, - сказал он мышиному семейству, бегающему по тюфяку. – А вам повезло, что мною не раздавили ваш дом.
И он рассмеялся, представив всю эту братию, весь Высокий Совет, что ввалится сюда для расправы над ним. То – то физиономии будут у них!
Подземные коридоры были пусты. В какой – то момент Виктор миновал невидимый барьер и стал самим собой – одним из четырёх лучших волшебников Иллена. Он торопился, так как не имел понятия, на сколько времени выпал из жизни. Без него могло случиться что угодно. Акорс мог завладеть Белым Островом и превратить Нетум в пустыню. А нет, - так его собственная семейка могла предпринять для его спасения нечто такое, что ему придётся расхлёбывать это всю жизнь.
Из зала на первом этаже слышался характерный шум. Очевидно, опять праздничное заседание. По окрестностям слонялись туда и сюда знакомые и незнакомые маги. Все они были в разной степени пьяны и дики. Виктора чуть не стошнило при виде этих гнусных рож. Он решил, что не мешало бы незаметно поприсутствовать на этом празднике жизни. Послушать и подкрепиться.
Никем не замеченный, он прополз вдоль плинтуса и затаился за постаментом статуи неизвестной красавицы. Оттуда Виктор хищно поглядывал на кусок пышного пирога.
Живых лягушек и мышей он в рот не брал ни в каком состоянии. Как можно? Жалко же!
* * *
Паэрлу ничего не оставалось, как заняться воровством. Он
тырил овощи с грядок. Перед рассветом он забирался в какой – нибудь огород, где не было собаки. Или где хозяева использовали мохнатого друга в качестве подушки. Ему было очень стыдно. Войти в побеждённый город и там заняться мародёрством – это нормально. А утащить в мирное время огурец у бабульки, которая ничего тебе не сделала – это плохо. Паэрл вспомнил, как славно поживился в царском дворце Алоны и загрустил.
Настали ужасные времена. Даже когда он собирал грибы на опушке, ему казалось, что он их ворует.
Однажды он брёл по посёлку, незаметно обрывая торчащие сквозь заборы ягоды смородины. За одной ярко – красной гроздью пришлось тянуться далеко между штакетинами. Вот – вот возьмёт… Ещё чуть – чуть…
- Ты что, такой голодный, что ли? – окликнул его женский голос.
Паэрл отдёрнул руку. Почему – то она не желала пролезать обратно. Он дёргался перед чужой калиткой, как заарканенный дикий конь. Рядом стояла та самая женщина, что каждое утро купается в пруду.
- Вы кто, - спрашивала между тем она, - француз? Или, может, немец? Еврей? Или финн? Нет – нет, это не имеет значения. Просто у вас такое имя… Вот всем и интересно, как вы стали бомжом.
- Я никем не стал, - пробурчал Паэрл, вытаскивая из ладони занозу. – У меня наоборот, как раз сейчас нет работы.
- Так вот я же и говорю… - тарахтела женщина, а Акорсов слуга, улыбаясь, как дурачок, разглядывал её. Нет, всё – таки она красива. Портили её только здоровенный вещмешок, четыре разнокалиберные торбы и новая тяпка в обёртке.
- Позвольте вам помочь, - галантно предложил Паэрл. Он бегло осмотрел себя. Вполне приличный вид. О! Солдаты Н’дэра следят за собой в любых условиях.
Женщина протянула ему тяпку.
- Нет – нет, позвольте сумки. Где вы живёте? Ах, здесь! Вы сами тащили всё это? Но так же нельзя!
- Ах, что вы, я привычная. Мужа – то нет, а детей кормить надо.
Так, за беседой, они прошли два метра до калитки. Женщина сказала:
- Вы так помогли мне! Не зайдёте ли на обед?
- Я? Как? Прямо вот так? Нет – нет! Или вот что: пока готовите, я вам что – нибудь починю. Да! Я умею! Вот крыльцо, например. Или стекло в окно вставлю. У вас есть стекло? Или вот замок на калитку. Как можно без замка, если в доме дети?!
Женщина, которую звали Дашей, отправилась на кухню. Паэрл с восторгом вцепился в инструменты. Теперь у него есть настоящее дело. Он не пропадёт. И не даст пропасть своей спасительнице. Добудет ей стекло, замок и всё, что потребуется. А когда Паэрл увидит кого-нибудь из Лаэнса, он просто по-человечески попросит наколдовать себе здешние документы.
На улице верещали дети. Это ведь клёво, как здесь говорят.