- У меня есть мужчина, - произнесла она, еще не веря в собственную смелость, но, твердо решив довести дело до конца.
- Я не хочу тебя обманывать, хочешь - разводись, как хочешь, - продолжала она, реализовывая свою цель. Повисло липучее неприятное молчание. Он почему-то смотрел вниз на спешащие куда-то машины, а она ждала.
Прошло несколько томительных минут, а может мгновений растянутых в минуты и часы, которые сознание, пребывающее в зоне аннигиляции, уже не могло адекватно определить.
Он медленно повернулся и, не осознавая, где находится, пошел прочь от неё, дальше от этих страшных слов, от этой выжженной её фразой зоны. Он бежал по пескам пустыни от источника этого взрыва, от ужасной своими последствиями фразы.
- Почему? За что?
- Да ни за что, - Жизнь весело ухмыльнулась. – Ты хочешь узнать почему? А ты не знаешь?
- Знаю, наверное, знаю, - произнес он неуверенно.
- Ты в этом уверен?
Он, молча, покачал головой, сомневаясь в своих словах.
Жизнь громко захохотала, - до чего же вы люди мне нравитесь. Вы говорите и не верите своим же словам, не верите себе же, я уж не говорю друг другу.
- Вот оно, правильно, - подумал он.
- Давай разберемся, что с тобой произошло, а может, и не произошло совсем. Жизнь по профессорски, чуть не загибая пальцы, начала строить свои умозаключения.
- Что ты потерял? Точнее кого? Старушку предпенсионного возраста, уже слегка сгорбившуюся, с почти беззубым ртом…
- Это просто подло, ты не имеешь право так говорить, произнес он, обрывая её монолог.
- Теперь моя очередь спросить - почему? Жизнь пристально уставилась на него.
- Я не хочу говорить о внешности, не хочу и не буду.
- Вот как, - собеседница странно взглянула на него. – Не желаешь, не будем, тогда о чем?
- Не знаю, о тебе, скорее всего.
- Обо мне, или о тебе?
- Хорошо, о нас, - он нервно дернулся, превозмогая неприятные ощущения.
- Это будет откровенный разговор?- спросила Жизнь, - или такой, который тебе нравится?
- Откровенный!
- Ладно, успокойся, но не пожалей потом, - покачала стройной ножкой собеседница.
- Мы встретились у гостиницы. Это была высокая миловидная девушка.
- Весьма своенравная и упрямая с двумя абортами за плечами, - Жизнь усмехнулась, заглядывая в его глаза.
- Я тебя просил.
- Да, но ведь я не о внешности в отличие от тебя.
- Хорошо, но пощадим наше самолюбие.
- Пощадим, - Жизнь немедленно согласилась. – Ты на нее запал?
- Да, я влюбился по-уши.
- А она? Знала, что ты ушел от своей первой жены?
- Я сказал ей об этом и предложил руку и сердце.
- Значит, ты любил, а она, она-то тебя любила?
- Тогда мне казалось, что мы любили друг друга.
- А сейчас ты вспомнил, что когда вы с ее братом сидели на кухне, она привела своего друга и, гм-м, оставалась с ним некоторое время в спальне?
- Да, вспомнил.
- И тебя это не остановило?
- Нет, я списал это на неопределенность наших отношений и постарался забыть об этом.
- Ты считаешь это своей ошибкой? А может это элементарный самообман?
- Не знаю.
- Опять не хочешь говорить? – Жизнь разочарованно покачала головой.
- Нет-нет, хочу. Но…
- Что означает это но?
- Мне тяжело и неприятно.
- Ты о её отношениях с гребцами? Но тогда она тебя совсем не знала, о чем печали? Ведь до неё у тебя было все, включая брак и рождение дочери.
- Давай сменим тему.
- Сменим, - Жизнь улыбнулась.
- Я ей благодарен за очень многое. Она для меня сделала столько, что оценить вот так не представляется возможным.
- Ты о детях?
- И о них тоже. И лично обо мне.
- Как же помню. Но ты ведь и тогда хотел умереть, вот я и создала тебе все условия для этого. Но с твоей стороны это были лишь слова, очередной человеческий обман.
- Обман? Странно ты рассуждаешь. Несмотря ни на что мы любили, ведь это нельзя отрицать?
- Да, но она любила чуть больше и не только тебя, - Жизнь выжидательно посмотрела на него.- Именно поэтому ты и хотел погибнуть, помнишь? Ты уже у хирурга на столе трижды отправлялся по назначению. Мы об этом?
- После третьего раза я решил передумать, - теперь он усмехнулся в ответ на реплику собеседницы.
Затем прикрыл глаза и начал вспоминать.
В своё свадебное путешествие они отправились в августе, через несколько месяцев после бракосочетания. Поехали дикарями в Архипо-Осиповку, за Геленджик. Много ли молодым было нужно? Море, солнце, отдельное помещение для отдыха. Это было настоящее счастье.
- Вспомнил молодость? Слова Жизни быстро вернули его к действительности. – Сейчас ситуация другая, время другое.
- Ты о чем?
Он понял, о чем жизнь заставит думать.
- О любви.
- О чьей любви? О нашей?
- Ну, у вас ее никогда и не было. Точнее сказать вы называли свои чувства по-разному. Для тебя это одно, для неё совершенно другое.
- Я любил и сейчас люблю. И не кивай так гнусно своей глупой головой, это правда, хотя акценты и переместились, это так.
-Хотелось бы верить, по-крайней мере, тебе. Зато у неё эти самые акценты никуда не перемещались и любовью это трудно назвать.
- Не совсем понял, досказывай.
- Видишь ли, она всегда за словом любовь видела, прежде всего, интимные отношения. Удовольствие она превозносила подобно гетерам, не признавая другие составляющие этого чувства. А ты этого не знал?
- Узнал, но слишком поздно.
- Конечно, узнал и подумал, что и так проживете. Так?
- Да, но…
- Ты посчитал, что научишь её не только получать, но и дарить радость? Ты преуспел в этом?
- Я же не жалуюсь.
- Ты уверен? Не жалуется он. Да именно в этом лежит причина ваших сегодняшних отношений. Ваш брак погиб, не успев начаться. Это твоя вторая и последняя ошибка. Если хочешь, роковая неудача. Ты можешь городить кучу аргументов в свое и её оправдание, но все они ничтожны. Не бывает счастья у дающего и берущего, эти двое всегда не равноправны и всегда находятся под ударами обстоятельств. Рано или поздно судьба подкараулит их и отомстит за их глупость.
- Ты считаешь, что я виноват в происшедшем?
Он внимательно взглянул на Жизнь.
- Конечно, ты.
- А ей ты скажешь, что виновата она и только она?
- Нет, она не будет меня спрашивать об этом. Ей это неинтересно.
- Вот как?
- Да, именно так, она идет напролом к своей цели.
- Она еще не достигла её? Мне показалось, что она оберегает свое «новое счастье».
- Но ты же сам ей сказал, что её ожидает неизбежная катастрофа, - Жизнь изучающее посмотрела на его лицо.
- Может мне это только кажется, а у них сложится вполне благополучная жизнь.
- Не сложится. Он пьяница, вылечится и кроме слов благодарности ничего не останется. Ничего! И то это в лучшем случае. За всем этим скрывается человеческая трагедия. Уничтожив прошлое и настоящее, она рискует потерять будущее.
- О каком будущем ты говоришь? У меня его уже никогда не будет. Меня предали, бросив беспомощного на уже не нужном мне поле жизни.
- Вот как?
Жизнь посмотрела по сторонам, как бы убеждаясь в истинности его слов.
- Она же тебя спросила, почему ты причитаешь? Что ты ей ответил?
- Я дважды повторил, что опасаюсь за благополучный исход этого дела для неё.
- Правильно. Не зря тебя зовут кемалем. Но добавлю, однажды сорвавшись, они будут пить и пить страшно уже вдвоем. Так что особенно на нее не рассчитывай.
- Мне страшно от её решительности. Она сжигает все вокруг себя, она стала разрушителем, деструктором. Сжигает свою душу, свою память, радость и печали, сжигает счастье и горе, все то, что называется жизнью. Сжигает человеческие отношения, а новых ей уже не построить, поздно, слишком поздно. Эти иллюзии, которыми она сейчас живет, исчезнут и останется пустота. Пустота страха перед прошлым и перед будущим, пустота сердца, погубившего не одного человека, не одну мечту.
Жизнь покачала головой.
- Тебе, чтобы выжить, придется пойти по этому же пути. Точка невозврата уже пройдена. И, несмотря на твое человеческое обещание забыть все и простить её, вы никогда не вернетесь к исходному рубежу. Все ушло в прошлое. Все уничтожено вами.
- Я не хочу жить.
Они замолчали, окунувшись в свои мысли.
- Напрасно ты так. И что ты хочешь? Повеситься, застрелиться? А может тебе еще разок помочь? Это в моих силах.
- Меня останавливают мои родные. Я попробую бороться с собой, но я уже не железный.
И он надолго задумался. Мимо проплывали века-мгновения, наполненные неизбывной болью, тоской и желанием уйти от всего этого. Страшное состояние уже никем и ничем не преодолимое.
- Мне показалось, что ты хотел продолжить нашу беседу?
- Нет, да. Да, хотел.
- Тебе не с кем поговорить о твоей жизни? Неужели не с кем? Столько друзей, столько умных людей вокруг и вдруг такое одиночество, просто странно. Ты же всегда гордился ими, считал, что никогда тебе не будет так тоскливо и одиноко, как сейчас.
- Мне кажется, что никому из них не интересны мои проблемы и моё внутреннее состояние.
- Вот как? - Жизнь внимательно взглянула на собеседника, как бы оценивая то, что было скрыто за нарочито спокойной маской на лице измученного мыслями человека.
- Что же надумал?
- Не знаю, не могу сказать, ничего. – Он отвернул взгляд, пряча свои сомнения.
- А мне кажется…
- Нет, ничего, - торопливо перебил он ее.
И за этой торопливостью Жизнь уловила то, о чем он сам боялся даже себе признаться.
- Так, значит, ты все уже решил? Тогда зачем эта встреча и этот разговор? Зачем ты цепляешься за прошлое? Зачем тебе мои советы, что ты хочешь от меня услышать? Ты ждешь слов сожаления? Ты хочешь и от меня получить немного жалости? Глупец! Я никогда и никого не жалею. – Жизнь сделала движение привстать.
- Нет-нет, подожди, - с жаром произнес Кемаль, останавливая ее.
- Зачем? Ты же знаешь, что мы можем с тобой говорить только о жизни, но не о смерти. И, если тобой все решено, пусть будет так. Надеюсь, моя помощь тебе не понадобиться?
- Понимаешь, - пролепетал он,- я ничего еще не решил, но мне нужно, очень нужно решить – да, или нет.
- А зачем тебе что-то решать?
Повисло недолгое молчание. Он обдумывал свой ответ, он хотел сказать о причинах, хотел, чтобы его поняли, но нужные слова не находились, ускользая вслед за мятущимися мыслями.
- Я потерял цель в жизни, – внезапно высказался он, удивившись этим правильным и совершенно четким словам. – Потерял смысл жизни.
Они молчали, раздумывая, искали, подбирая каждый для себя аргументы и не находили их.
- Но ты же еще живешь, значит тебе это нужно.
- Живу? Это нельзя назвать жизнью, это даже не существование, это каждодневная и невыносимая пытка. Пытка моей памятью, пытка мыслями о будущем, пытка воображением, словами и картинами, которые еще не состоялись. Я схожу с ума.
- А разве есть уверенность, что они сбудутся? Ты ничего не путаешь? Смысл жизни потерял? Возможно, у тебя его никогда и не существовало. Возможно, ты обманывал себя и других. Возможно, ты мысленно построил фундамент, который не выдержал здания жизни. Ты не выдержал правды жизни!
- Нет-нет, я реалист, даже прагматик, чем и горжусь.
Жизнь тихо засмеялась, услышав его слова.
- Ты реалист? Нет, мой дорогой, ты мечтатель, ты неисправимый романтик и мечтатель. Ты всю жизнь строишь неосуществимые планы и воздушные замки, ты живешь в них, теша свое сознание стенами, которых не существует.
- Я? Но я же никому и ничего не говорю, а думать никто запретить не может.
- А никто и не запрещает тебе думать, но твои фантазии уводят тебя из реального мира в мир созданный твоим сознанием. Ты порой не можешь сам разобраться, где реальность, а где твои выдуманные образы. Ты окружающим тебя людям приписываешь такие черты, о которых они сами не подозревают.
- Но я же не делаю из них монстров!
- Не делаешь, ты делаешь из них ангелов, ошибаешься в них, падаешь, спотыкаясь об их оценки, разбиваешь себя в кровь, калеча свою душу, и вновь через какое-то время принимаешься за старое.
- Но я же стараюсь быть беспристрастным и справедливым.
- Ты стараешься наделить окружающих теми качествами, которые ты хотел бы в них видеть. Ты любил в детстве сказки?
- Сказки? Причем здесь сказки?
- Да-да, именно сказки и создали в твоем характере интеллигентское розовое стекло, через которое ты общался с реальным миром, будучи взрослым человеком. Ничего бесследно не пропадает.
- Я люблю серьезную литературу, глубокие психологические портреты героев…
- А продолжаешь жить сказками, - перебила Жизнь собеседника.
- Странно, никогда об этом не думал.
Он сдернул с переносицы очки и, легко постукивая ими по подлокотнику кресла, задумался. Жизнь не торопила его с продолжением беседы, она внимательно наблюдала, пристально вглядываясь в лицо человека, на котором отражались все переживаемые им чувства.
- Надеюсь, ты понял, почему я так сказала. Ты внутренне готов и страстно желаешь, чтобы тебя пожалели, ты даже, как подросток, образно нарисовал картину своей смерти и ощущаешь сладостное чувство щемящей жалости к себе. Но этого не будет. Будет только непонимание и какое-то беспокойство в сознании твоих близких. Ты опять фантазируешь, хотя хвастливо называешь себя прагматиком.
Он молчал, раздумывая над её словами.
- Я даже догадываюсь, когда и как ты это решил обставить. Только все это не вяжется с твоими взглядами верующего человека. Это месть? Ты решил ценой своей жизни совершить вот эту глупую месть? Очень недостойное решение. Ты не научился ждать?
- Ждать? Чего ждать? Ты сама не задумываешься о том, как я выгляжу в глазах своих близких и друзей? Ты думаешь, они ничего не узнают? Не смешно. Пройдет время, и все будут жалеть меня, а я не хочу этого, понимаешь, не хочу. Так что твои слова о жалости не по адресу.
- Как все легко и просто! Совершил цепь ошибок, а рассчитываться должны другие? Вот сам и пройди путь на Голгофу, докажи, что ты настоящий мужчина и способен преодолевать свои слабости ради спокойствия близких тебе людей.
- Я им не нужен, они связывают со мной только обременяющие их обязанности.
- Это не так, ты видишь только одну сторону ваших отношений. И не учитываешь множество других. Ты рисуешь для себя плоскую с линейной динамикой картину отношений, а они не такие, они сложнее и более взаимозависимые.
- Мне так проще их анализировать, проще их прочувствовать, проще ощутить встречные чувства и их забвение.
- Проще, но не правильней. Ты намеренно обедняешь картину твоих отношений с родными и друзьями.
- О друзьях не будем. Они не причем, они о многом пока не догадываются.
- Да-да, им никто не расскажет, как ты смалодушничал и ушел из жизни, бежал от трудностей с примечательной мотивировкой «не хочу мешать». Поверь, что они произнесут только два слова – жаль и дурак.
- Мне будет уже все равно.
- Зато им не все равно. Они-то это будут помнить до самой смерти. Вот ты помнишь своего школьного друга Лешу, который совершил подобную же глупость? Как ты его называешь? Ты проявляешь к нему жалость? Нет, ты жалел его жену и ребенка. В душе ты его осуждал. Так и с тобой поступят. Суд будет свершаться именно над тобой. Ты готов к этому?
- Не знаю, ничего не знаю.
- Значит, сомнения у тебя еще не иссякли. Надеюсь, они приведут тебя к правильному решению.
- Я достаточно пожил на белом свете, мне можно не задумываться о будущем. Тем более его впереди не так уж и много.
- Верно. И прожить его нужно достойно и с честью, - перебила собеседника Жизнь.
- Зачем?
- Вот как! Да, у тебя все запущено. Тогда зачем миллиарды людей живут на планете, зачем они радуются каждому дню, восходу и закату солнца, птицам, траве и деревьям? Зачем они радуются детям и внукам? Зачем улыбаются друг другу? Зачем в поте лица своего добывают хлеб насущный? Зачем бросают состояния и работают на земле, ограничивая себя во всем? Зачем нужна вся эта жизнь? Зачем я нужна вам всем? Не знаешь? Молчи и думай.
Раздались неспешные шаги, дверь распахнулась и в комнату вошла Смерть. Собеседница встала, коротко кивнула и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
- Здравствуй, Смерть, - прошептал кемаль немеющими от ужаса губами.
- Я всегда здорова в отличие от вас. Слышала, что звал, хотел встретиться. Ты уже принял решение, или это просто слова глупого, заблуждающегося человека?
- Нет, решения окончательно не принял, - пролепетал он в ответ.
- Хочешь, чтобы вместо тебя это сделала я?
- Не надо, - почти взмолился человек.
- Что же тебя останавливает? Надежда? Тебе известно, что это мираж, никакой надежды в вашем мире не существует. Надежду дарю только я и никто иной.
- Нет, не надежда. Я не знаю, не понимаю, я еще не разобрался. Я не закончил свои дела.
- Какие дела? У тебя уже нет никаких дел. Не разобрался? В чем? Жить, или умереть? Но это же очень просто. Если не жить, то умереть. И ни в чем не надо разбираться. Не перестаю удивляться. Наступают трудности и вы – люди кричите во все горло, что хотите умереть. Прихожу, а у вас появляются причины отказаться от своего решения. И знаешь, какая самая веская из них? Не хочу. Да-да не хо-чу, - по слогам произнесла грозная гостья.
Страх парализовал волю и разум человека, он даже смотреть не мог на неожиданную гостью, он просто ощущал её присутствие, превратившись почти в неподвижное изваяние.
- Вижу, что с Жизнью ты бойко спорил. У неё немного аргументов. Мои же всегда неоспоримы. Никого еще не видела, чтобы смог убедительно изложить мне доводы в свою защиту.
Смерть, не присев, повернулась и направилась к двери.
- Это я по пути зашла, сегодня у тебя время не закончилось. Жди меня, смышленый, так, кажется, звучит твое имя по-русски.
Мысли, беспокойные и разлохмаченные, гонимые воспоминаниями и страхом не хотели, да и не могли успокоиться, не могли дать отдых их обладателю, не могли привести к какому-либо решению. И не важно, каким оно, это решение, было бы правильным, или неверным, его просто не находилось, и не могло найтись в этом уродуемом памятью мозгу.
Кто-то необоснованно сравнил страх с липким ужасом. Нет. Это то, что покрывает человека изморозью, начинающейся где-то в глубинах его сознания, внутри его сердца, его души. Он сидел не шевелясь, не в состоянии даже думать. Казалось, его мысли были заморожены страхом Смерти.
Вошла Жизнь, с интересом посмотрела на человека и покачала головой, явно не одобряя его чувств.
- Ты об этом никогда не думал? Но только смерть для человека бесконечна. Она не имеет своего пространственно-временного отрезка, она не может быть измерена и жестко привязана к чему-то живому, к тому, что остается за пределами его угасшего сознания, к тому, что вы называете жизнью.
Он молчал, это походило на какое-то сенсорное небытие. Даже мысль не посмела шевельнуться в его почти потухшем мозгу.
- Смерть это ничто, это не поддающаяся определению мыслителей дефиниция, смерть это торжество вечного,- продолжала Жизнь. - Почему человек её боится? Он прячется от неё, стараясь отдалить момент её наступления, старается избежать, страдая и ненавидя себя в душе за это.
Смерть это избавление от всего тяжкого, ненужного, это абсолютная независимость и абсолютная свобода.
- Да, смерть - это благо, это искупление за грехи наши,- подумал он. - Но человек стремится продлить свою жизнь, сделать, по возможности именно её бесконечной, отметая смерть.
- А возможно ли это, - невесело рассмеялась Жизнь, угадав его возражения. - Неужели это противоречащее природе действие может быть осуществлено? Чем он заплатит за такое отступление смерти? Не будет ли это через чур высокая цена, которая сможет его самого уничтожить как личность?
- Но можно ведь представить себе человека, желающего себе смерти. Нет не самоубийцу, а смерти естественным путем?
- Конечно, человек в своих желаниях может представать совершенно разным, в том числе и по отношению к этим двум категориям. Можно ли назвать самоубийцей человека, который силой воли остановил свое сердце? Ведь, если он не хочет жить, он уже не живет, он ожидает смерть. Это особый период существования человека. Не жизнь, но еще и не смерть.
- Но может же он умереть от тоски, от потери близкого, от утраты желания жить?
Господь дает нам жизнь и забрать ее может только он сам. Только кто кроме нас самих скажет ему о своем желании. Кто способен захотеть смерти?
Человек слегка пошевелился, ощутив себя. Дыхание сделалось ровнее, сердце заработало в полную силу, как бы восполняя недавние потери.
- Неизлечимо больной и страдающий человек может захотеть, - Жизнь присела в кресло. - Мы можем найти множество подтверждений этому. Старик, уставший жить и осознавший всю бессмысленность своего существования. И это мы видим. А несмываемое временем оскорбление способно ускорить желание умереть?
Вопрос только в способе реализации своего желания. Не хочу жить и умру. Не могу умереть – буду жить, или, что хуже, после суицида окажусь вне человеческой морали.
- А, допустим, остановка своего сердца это нравственно? Сможет ли кто-нибудь сказать, после его смерти, почему он умер? Хотя Господа не обманешь. Тогда придется жить? Но нельзя, нет желания, тоска съедает это желание. И постепенно умираешь. Это нравственно?
- Платон и Аристотель отрицали саму возможность самоубийства, но эвтаназию приветствовали. А что это такое для личности? Эвтаназия это выбор между смертью и смертью. В одном случае смерти мучительной, а с другой без ужасных страданий.
- Христианство издревле считало смерть наказанием за грехи и признавало наличие пути спасения для бессмертия человека. И в этом я вижу нравственные начала жизни человека – не греши и будешь вознагражден за свои добродетели в загробной жизни.
- Это попытка создать условия для преодоления страха перед смертью, - Жизнь подняла руку, как бы протестуя этим словам человека. - Спаситель символизирует не только истину как знание, но и истину бытия. Это очень личный подход к осмыслению смерти. И в этом мы видим один из путей преодоления страха смерти. Другой можно соотнести с философским разумом, когда познание самого себя позволяет достойно воспринимать неизбежность смерти.
- Воспринимать смерть без страха? Но возможно ли это?
- Это не только возможно, но и реально, - твердо ответила Жизнь.
Они вновь задумались.
А так ли важно думать о нравственности, когда нас уже не будет. Для нас начнется бесконечность, в которой мы затеряемся подобно песчинке в космосе. Пройдет мгновение и никто и ничто не способно будет этот миг перехода вернуть. Более того, даже возвращать будет некому, песчинка потерялась, исчезла, ее уже никогда не будет.
Прошло несколько месяцев. За это время произошли довольно значительные события.Но былой теплоты и откровенности эти события уже прибавить в их отношения не могли. Его мучил один вопрос - почему это произошло, в чем он совершил ошибку. Этот незримый червь грыз душу, не давал покоя ни днем ни ночью. Что-то нужно было делать. Профессор-психиатр, к сожалению, не помог. Нужна была встреча и еще один разговор. И он состоялся.
- С тобой можно поговорить? буквально два вопроса, но хочется получить откровенные ответы.
- Конечно, - она с недоверием взглянула на него и тоскливо подумала, - сейчас начнет выяснять отношения. Зачем ему это нужно?
Они вышли на площадку, чтобы никто из домашних не мог услышать их разговор. Она закурила.
- Скажи, только откровенно, ты любишь его? Если не хочешь, можешь не отвечать.
Она затянулась и, не глядя в его сторону произнесла, - да, мне кажется, что люблю.
- Странно, - подумал он, - зачем она произнесла это слово - «кажется». Она не уверена в своих чувствах, у нее не сформировался окончательный ответ, но тогда зачем она ему сказала, что у нее есть мужчина. К чему такая честность?
Раздался шум поднимающегося лифта, из него вышел их сосед, как-то неловко улыбнулся, поздоровался и позвонил в дверь. Дверь распахнулась, оттуда выглянула соседка, кивнула, как бы понимая, что происходит и с лязгом закрыла замок.
- Хорошо, понятно. Но причину нашего разрыва ты можешь как-то объяснить? Ведь мы не ссорились, я оказывал тебе материальную поддержку. Да, вроде, никогда домашним деспотом и не был.
- Не был? А ты забыл как ты себя вел семь лет назад, когда перешел на другую работу? Иногда ты приезжал пьяный и устраивал скандалы, однажды заснул прямо в машине. Это, по-твоему, хорошо?
- Плохо, конечно, но это произошло после встречи руководителей предприятий, накануне спал всего пару часов, - начал он оправдываться и внезапно замолчал.
- Что ты хочешь от меня, чтобы я жила по-прежнему? Я не хочу так. Ничего не произошло, миллионы разводятся и прекрасно живут.
Он помолчал, разматывая клубок настоящих причин.
- Понимаю, спасибо. Не волнуйся, с моей стороны не будет никаких попыток помешать твоему новому счастью. Живите спокойно.
Внутренне, еще не осознавая в полной мере, он нащупал настоящий мотив этого странного разрыва. Ну, было бы им по тридцать-сорок лет, можно бы понять такое безрассудство. Но ведь она уже бабушка пенсионного возраста. Какая вдруг любовь ее посетила на склоне лет. Все было значительнее проще и сложнее. Она не хотела стареть, не хотела признаться себе, что активная пора жизни завершается, что приходят другие ценности, другие отношения, другое видение мира. Ей показалось, что именно так она может продлить свою молодую жизнь, свои ощущения. Она решила подлакировать свои чувства.
Второй и весьма основательной причиной могло стать то обстоятельство, что она в семье потеряла теплоту отношений, потеряла ощущение, что о ней кто-то постоянно заботится, создает условия для комфорта души. Она допустила первую ошибку, оставив женившегося сына у себя и, таким образом, лишила себя каждодневного общения с мужем. Эта пустота, желание уйти от проблем и создали условия для ее решения. Цепь ошибок не прекратится и после этого, но она их почувствует значительно позже.
Осознав это, он вздохнул свободнее. Вот оно! Вот истинная причина ее необдуманного шага. А почему, собственно, необдуманного? Она так не считает.
Нашла себе всеми покинутого пьяницу, который чудом держался на малооплачиваемой работе, бегала к нему с одной целью - создать этакую Галатею. Незаметно стала прикладываться к бутылке и, конечно же, в один прекрасный момент запрыгнула в кровать.
Любовь? Поэтому и нет в этом внутренней убежденности, поэтому приводятся несуразные причины, оправдывающие ее поведение. К ней не пришел комфорт отношений, дети внутренне осуждали такое поведение. Но ее удовлетворяла даже такая цена обновляемых ощущений.
- Странно, неужели она не слышит как ее стала называть соседка?
Это пренебрежительно-уменьшительное имя резало слух, не вписывалось в более ранние отношения со своими друзьями.
- А сам-то, сам хорош. Целый план соорудил, чтобы попрощаться с жизнью. Все проще, все проще.
С пониманием истинной причины произошедшего ему стало легко и спокойно.