ВЛАСТЕЛИН МИРА
(Рассказ)
Только полный идиот мог придумать проводить подобные мероприятия в такую жару. Кондиционеры в зале не работали, и все участники конференции с маловразумительным названием «XXI век и новые стандарты образования» обливались потом. Генералы от педагогики сидели в президиуме с вареными мордами. Научно-педагогическая общественность была представлена, как обычно, в основном, дамочками средних лет. Все они дружно обмахивались тетрадками и украдкой вытирали лица платочками.
Казимир сидел в первом ряду, рисовал в своем блокноте чертиков с рожками и хвостами и время от времени поворачивал голову назад, чтобы оглядеть присутствующих. Собственно говоря, он притащился сюда только затем, чтобы переговорить кое о чем с Рафаилычем, но того все не было видно. Рафаилыч, хитрый еврей, сидит себе, наверное, дома, попивает пивко из холодильника и ему совершенно начхать и на конференцию, и на договоренность о встрече.
Наконец, председательствующий заплетающимся языком объявил перерыв. Казимир вышел в холл, по мобильнику позвонил Рафаилычу, но услышал, что абонент временно недоступен.
— У, гад,— выругался про себя Казимир. — Наверняка, нарочно отключил телефон. Хотя, не исключено, находится в дороге. Если так, то имеет смысл еще немного подождать, все равно уже три часа потеряно впустую. А пока для порядка надо пойти перекусить.
И Казимир спустился на первый этаж, в кафе.
Там было самообслуживание. На раздаче Казимир выбрал себе салат из овощей, порцию брынзы с зеленью и тарелку окрошки. Второе он решил не брать – из-за жары у него совершенно пропал аппетит. Выйдя с подносом в зал, Казимир обвел взглядом оперативное пространство. За столиком у окна рассеянно ковыряла вилкой в тарелке загорелая женщина с волосами цвета спелой ржи. Она была в длинной белой юбке с высоким разрезом и белой кофточке типа футболки, плотно обтягивающей грудь. Казимир подрулил к ней и спросил:
– Простите, вы не будете возражать, если я присяду за ваш столик?
Рыженькая бросила на него быстрый взгляд и покачала головой. Это можно было понять и как «нет», и как «да».
Казимир тут же пристроился на соседнем стуле, расставил перед собой свои тарелки и сказал с умным видом:
– Дикая жара. Какой идиот решил в такую погоду устраивать подобные сборища? Я удивляюсь, что на конференцию вообще кто-то пришел.
Рыженькая снова неопределенно покачала головой.
«Она что, совсем глухонемая? Или совсем не умеет говорить по-русски?»– пришла в голову Казимиру нелепая мысль.
– А мне ваше лицо кажется знакомым, – сделал он новую попытку завязать разговор. – Мы с вами, наверное, где-то встречались?
Рыженькая внимательно посмотрела на Казимира и нерешительно ответила:
– Кажется, я вас видела на семинаре профессора Бодровского.
У рыженькой оказался красивый грудной голос. Наверное, хорошо поет русские народные песни и романсы. Вот пригласить бы такую девушку к себе домой, дать ей в руки гитару, в хрустальные бокалы налить пьянящего вина… Ну, и так далее…
– Ну, конечно, где же еще! Конечно, у профессора Бодровского, в Институте географии, – отозвался Казимир. – Тесна, оказывается, Земля. Простите, запамятовал, как вас зовут?
– Меня зовут Ларисой Петровной,– чуть наклонила голову рыженькая. – А вас… – тут она замялась, – я помню, как-то очень смешно.
– С вашего позволения, меня зовут Казимиром Викентьевичем, и ничего смешного я в этом не нахожу, – с модуляциями в голосе произнес Казимир.
– Ах, простите, – смутилась рыженькая, – я, наверное, неправильно выразилась, я хотела сказать – не так, чтобы уж очень смешно, а как-то не совсем обычно.
– Можете называть меня просто Казимиром, – предложил Казимир. – На старославянском Казимир означает «Повелитель мира». Звучное, запоминающееся имя. Не правда ли?
– Правда, запоминающееся, – согласилась рыженькая. – А вы что, и на самом деле можете повелевать миром?
– В каком-то смысле да. – Казимир отвесил скромный поклон.
– А погодой можете управлять? Например, сделать так, чтобы жара спала, можете?
– Только прикажите, прекрасная маркиза. Я попробую нагнать туч и устроить сегодня вечером хорошую грозу. Через раз это получается у меня очень даже неплохо. А вас, если вы позволите, я буду называть просто Ларисой. Красивое имя Лариса, мое любимое. По-гречески Лариса означает «Смелая». Ведь так? Вы, наверное, смелая… и чрезвычайно опасная женщина.
– Ну, уж не знаю, не знаю, – ответила рыженькая.
– Конечно, смелая – как говорится, чайку видно по полету. А раз так, то по случаю нашего знакомства и сумасшедшей жары я предлагаю выпить чего-нибудь прохладительного. Например, пива. Или водки. Или даже водки с пивом. Ведь так?
– Ах! – дернула плечиком рыженькая. – Пейте, что хотите. Мне это абсолютно все равно.
– А вы разве не хотите составить мне компанию? – удивился Казимир. – В такую жару нет ничего лучше, чем выпить водки и запить ее пивом. Здесь главное – чтобы оба напитка были холодными. Вот видите: там, за окном – еще только конец июля, а деревья уже желтые. По радио сообщили, что такого жаркого лета в столице не было еще ни разу за всю историю метеонаблюдений. Народ совсем уже озверел от жары. Все лезут в воду и днем, и ночью. Спасатели вылавливают по сто утопленников в день! Сорок градусов в тени! Тут не долго и совсем свихнуться. Поэтому предлагаю в целях профилактики теплового удара выпить по чуть-чуть чего-нибудь прохладительного. Иначе, я чувствую, вторую половину мне просто не высидеть. Что вам, Лариса, взять в буфете?
– Спасибо. Я не пью ни водки, не пива, – покачала головой рыженькая.
– А что из напитков вы в таком случае предпочитаете? – с интересом осведомился Казимир.
– Я? Я люблю, например, «Хванчкару», только настоящую, в таких, знаете, глиняных бутылочках. От полбокала «Хванчкары» я бы сейчас, наверное, не отказалась. Ну, как, можете организовать что-нибудь подобное, раз уж вы «повелитель мира»?
– Нет проблем! – усмехнулся Казимир.– У меня дома, в холодильнике, как раз стоит бутылка «Хванчкары»– самой настоящей, в бутылке из глины. Мы можем сейчас поехать ко мне и распить эту бутылку. Ну, как, согласны?
– Н-не знаю, – неуверенно произнесла рыженькая. – Это все как-то уж слишком неожиданно. А конференция? Вдруг там будет что-то интересное? Какие-нибудь необычные стандарты?
– Вот увидите, после перерыва в зале никого не останется, – убежденно сказал Казимир. – Наши люди вовсе не такие уж законченные идиоты, чтобы по такой жаре сидеть до самого конца. Все разбредутся кто куда – кто по пиву, кто на водоем. А мы можем поехать ко мне и выпить по бокалу хорошего грузинского вина. «Хванчкара» – правильное вино для смелой женщине вроде вас.
– А где вы живете? – поинтересовалась рыженькая энтузиастка новых стандартов.
– Совсем недалеко отсюда. Семь остановок на метро, а там всего пять минут пешком.
– А кто у вас дома? Есть кто-нибудь?
– Да нет, я нынче, можно так сказать, на холостом положении. Жена сидит на даче с внуками, и даже нашего кота забрала с собой.
– Ну, не знаю, что вам на это и сказать, как-то все это очень необычно, – снова протянула рыженькая.
– Здесь и думать нечего, – продолжал напирать Казимир. – Вы только представьте себе на минуту – мы сейчас возвращаемся в зал и сидим там в кошмарной духоте еще целых три или четыре часа. А не лучше ли вместо всего этого насладиться хорошим вином из холодильника? По-моему, ответ очевиден.
Рыженькая заставила Казимира поуговаривать ее еще немного, но, в конце концов, пылкое красноречие Казимира взяло верх над природной женской нерешительностью. Прямо из кафе они вышли на улицу, пропахшую бензином, и, взяв даму под ручку, Казимир повел ее в сторону Политехнического музея.
У входа в метро Казимир купил у тетки букет ромашек и подарил своей спутнице.
– Ах, какой чудесный, какой замечательный запах! – сказала она, поднося букет к веснушчатому носу.
«Интересно бы знать, что в ромашковом запахе может быть замечательного? – подумал Казимир. – Какая-то комсомольская романтика. Что ж, посмотрим, что будет дальше».
– – –
– Ах, какое счастье! – прошептала рыженькая.
Она лежала с закрытыми глазами, прикрывшись до бедер простыней, и на губах ее блуждала порочная улыбка. Казимир медленно водил ладонью по покрытой золотистым загаром груди, по гладкому животу этой солнечной женщины, и ему хотелось тоже закрыть глаза и улететь из московской квартиры куда-нибудь на остров посередине озера, на зеленую траву, под тень раскидистых ив. С его губ уже почти готовы были сорваться неосторожные слова: «Ты красивая… Я буду любить тебя… всегда». Но тут его мобильник проиграл «Турецкий марш».
Казимир схватил трубку и поднес к уху:
– Алло!
В трубке раздался обиженный голос:
– Казимир, ну, что за дела? Я тебя, паньмаешь, жду на конференции, я проверил, ты зарегистрировался… А в зале тебя нет. И в кафе тоже. Ты где?
– Извини, Рафаилыч, сейчас я плотненько занят одним делом, я перезвоню тебе вечером, – коротко ответил Казимир и нажал на кнопку разрыва соединения.
Рыженькая открыла глаза и, приподнявшись на локте, окинула Казимира недоуменным взглядом.
– Ты кто?
– Как это кто? Я Казимир.
– А как ты сюда попал?
– Я? Я сюда попал очень просто – открыл ключом дверь и вошел. Это моя квартира. Вон ту картину на стене я сам написал. Это Повелитель мира, мой мистический двойник. Здесь у нас июль, пекло, а там, на полотне, начало осени, сентябрь. Там ветер, тучи, в небе птицы носятся, а он один стоит на взгорке в длинном плаще, держит в руке посох. Видишь, он на минуту задумался – в какую сторону направить путь?
– Да, любопытно… А я как здесь очутилась? – спросила рыженькая, с тревогой оглядываясь вокруг.
«Ну, вот, приехали. Беда с этими романтичками», – подумал Казимир.
– Ну, сначала мы с тобой были на конференции с дурацким названием в этом… комсомольском ЦК, как его… Каждый раз забываю, как он теперь называется. Ну, ты понимаешь.
– Конференцию я помню очень хорошо, – кивнула головой рыженькая. – Новые стандарты. А что потом?
– А потом мы приехали сюда распить бутылочку вина.
– Ну и как, распили?
– Конечно. Видишь, бутылка пустая.
В подтверждение своих слов Казимир рукой нашарил у тахты бутылку, перевернул благородный сосуд вниз горлышком, и оттуда выкатились прямо на грудь рыженькой три капли драгоценной влаги. Казимир, дурачась, тут же слизнул их языком. Рыженькая улыбнулась:
– Ах, какой ты смешной! Можно, я буду называть тебя Казиком?
– Конечно, – согласился Казимир. – Казик – это уменьшительно-ласкательная форма имени Казимир. Вообще, можешь называть меня, Маша, как тебе больше нравится.
– А почему это ты называешь меня Машей? – приподняла правую бровь рыженькая.
– А разве ты не Маша?– с беспокойством спросил Казимир. – Ах да, Маша – та была на прошлой неделе. Или на позапрошлой. У меня от этой проклятой жары все в голове перепуталось. Ну, конечно, у той Маши не было золотых зубов.
– А при чем здесь зубы? – нахмурилась рыженькая.
– Да, в общем-то, конечно, не при чем. Просто когда во рту золотые зубы, это немного напрягает мое эстетическое чувство.
Рыженькая вдруг резко села, прижав простыню к груди, а потом быстро соскочила с тахты, сердито крикнув при этом:
– Не смотри на меня!
Она пробежалась по комнате, стуча голыми пятками по полу и собирая свою одежду, разбросанную по стульям. При этом она отрывисто выкрикивала разные странные слова:
– Ах ты, боже мой! Ну, какая же я дура – просто до невозможности! У него, видите ли, эстетическое чувство! И я его как бы напрягаю! Ха-ха! А сам-то! На себя бы лучше посмотрел! Лысый и толстый! Настоящий урод! Да, конечно, если как следует приглядеться, то самый настоящий старый урод! Ему бы только языком трепать! Повелитель мух!..
– Маша, что это ты вдруг? – попытался образумить девушку Казимир, но тут же прикусил язык. Он вдруг обнаружил, что у него жуткий провал в памяти, что он совершенно забыл, как зовут его гостью. Кажется, то ли на «Л», то ли на «М». Может быть, Людмила? Люда? Мила? Но не Маша, это точно.
– Послушай, милая, что это ты вдруг, ни с того, ни с сего так всполошилась? – сделал Казимир попытку выправить ситуацию.
– Чао, повелитель жары, – насмешливо ответила рыженькая, уже полностью одетая и с сумочкой у левого бедра. – Спасибо тебе, конечно, за эту чудесную, просто незабываемую встречу, за прекрасное вино. Но мне уже, увы, пора. Надо торопиться домой, готовить котлеты. Передай от меня горячий привет своей жене и своему коту. И не вздумай меня провожать!
И она умчалась прочь, наверное, чтобы успеть нажарить на ужин котлеты для своего мужа, только хлопнула входной дверью на прощание – да так, что мелко задрожали стекла в книжном шкафу.
– – –
Казимир подошел к распахнутому окну и выглянул на улицу.
Было видно, как женская фигурка в белом с черной сумочкой через плечо торопливо пересекла улицу и засеменила по направлению к станции метро.
В этот самый момент неожиданно и как-то очень быстро потемнело. Далеко в небесах глухо прогрохотал гром. Налетел порыв ветра, поднял в воздух пыль, разный мелкий мусор, опавшие листья. В раскаленный асфальт впились первые капли долгожданного дождя. С сухим треском где-то над самой головой снова прогремело, и вдруг на землю хлынули плотные потоки воды, а по карнизу забарабанил град.
Вот вам и тучи, и гроза, прекрасная маркиза, как и было обещано!
Казимир включил в комнате свет, подошел к серванту, посмотрел на себя в зеркало, расправил плечи, втянул живот. Дура рыжая! Какая-то все-таки немного слишком нервная. Теперь вот вся вымокнет. Так ей и надо! Пусть он и не Аполлон, но и лысым уродом обзывать его совершенно неправильно. Интеллигентный, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил – вот кто он такой! Властелин мира, повелитель стихий, если вам угодно, мадам!
На улице дождь лил сплошной стеной, сверкали молнии, со всех сторон гремел гром. Плохо будет тому, кого такая гроза застанет на улице. И куда, дурочка, помчалась? Могла бы переждать непогоду у него. «Хванчкары», правда, у него больше нет, но в холодильнике ждут не дождутся своего часа бутылка водки и две банки пива. Могли бы даже очень хорошо провести время, поговорить о новых стандартах образования или о чем-нибудь другом не менее интересном. Он бы постарался сделать для нее еще что-нибудь. Например, воздвигнуть радугу в полнеба. Жалко, что все так неожиданно оборвалось. Было в ней что-то такое… хмельное… воздушное… волшебное… И имя красивое…
Казимир прошел на кухню, достал из холодильника заветную бутылку, наполнил всклень свою любимую чарку, выпил водку залпом, а потом вскрыл банку пива и прильнул губами к отверстию.
Непонятная история вышла с его случайной гостьей. Безо всякого смысла. Словно из какого-то другого мира к нему в дом залетела на мгновение странная беспокойная птица… Конечно, жара, одна безумная жара во всем этом виновата!
Хотя, с другой стороны, все, наверное, так и должно было быть. Жизнью ведь правят диалектика и мистика, в жизни все связано тысячами видимых и невидимых причинно-следственных и целевых связей, и на каждый «правильный» поступок всегда приходится один глупый или даже не один. Тем-то жизнь и интересна. Потому-то в ней всегда находится место и игре с неясными шансами на выигрыш, и водке с пивом в жару, и рыженьким женщинам с симпатичными веснушками на носу, и беспокойным птицам-чайкам.
Хорошо, что начался дождь. Пусть льет. Настоящий ливень, какие и бывают только в июле. Он смоет всю грязь, освежит воздух, и эта безумная жара, наконец, немного спадет. Когда Лариса будет подходить к своему дому, гроза уже стихнет, и на синем небе во всю невообразимую ширь тысячью красок будет переливаться яркая двойная радуга.
2001 г.