***Путешествующая троица, неся в себе абсолютное счастье свободы, которое выплёскивалось наружу растворённым в экстазе взглядом сияющих глаз и неугасающими улыбками, собралась вместе лишь лёгкой мыслью друг о друге и расположилась на пышном белом облаке, парящем не выше метра от луга, покрытого голубой травкой. Пашка отрывал от облака маленькие кусочки и бросал их вниз. Бесформенные комочки падали, медленно кружась, и становились в воздухе огромными правильными и изящно сформированными снежинками, а, соприкоснувшись с лугом, выпускали длинный стебель и превращались в цветы, причём в разные. Ребёнок, хлопая в ладоши, намеревался закинуть вниз очередной будущий шедевр, но вдруг задумался, понюхал эту воздушную вату и отправил её в рот. Станислава с Сергеем замерли, уставившись на Пашку во все глаза.
- Всё отлично, как мягкое ванильное мороженое, - успокоил он их.
Шаран тоже отщипнул небольшой кусочек и положил его на язык.
- О, нет, это – клубничный пудинг, - произнёс он с явным удовольствием.
Станислава пробовать не стала, хотя и чувствовала от облака свой любимый запах корицы.
- Приветствую вас! – раздался совсем рядом звонкий юношеский голос.
Сидящие на облаке дружно повернули головы в стороны. Станислава – направо, Пашка – влево, Шаран оглянулся назад, но никто из них ничего не увидел.
Тогда в пространстве сформировалось плавающее лицо, которое, улыбнувшись, сказало, что послано сюда для сопровождения.
Пашка от удивления забыл про целые клубы мороженого, на которых сидел, и открыл рот не для еды. Станислава же произнесла:
– Боже! Как это странно и неестественно.
- Но я могу принять любой вид, – говорил юноша, оставив в воздухе только глаза и улыбку, - просто, чем меня больше здесь, тем меня меньше там.
- А «там» - это где? – задал вопрос Шаран, витавший в облаках не только физически.
- «Там» - это где мне надо существовать, чтобы выполнить свою миссию в лучшем виде.
Глаза с улыбкой тоже выглядели несколько шокирующе. Посовещавшись и просмотрев несколько образов их гида, все дружно сошлись на варианте парящего в воздухе светящегося голубого ободка.
- Вопросы ко мне есть? – довольный голос поигрывал искрами на ободке.
- Здесь у вас так хорошо, что забываешь обо всём, – начала издалека Станислава, - но как я пойму, что работа уже началась, и как отличить царство хаоса?
- Ну уж, отличите вы стразу. Что лишено жизни и структуры, то и есть хаос. Существует ещё один верный признак. В нашем мире вы нигде не встретите воду в её естественном виде.
- А в хаосе есть вода? – удивлённо спросила Станислава.
- Очень грязная и только на первых этапах разделения.
- Интересно, - вступил Шаран после двухминутной паузы, - почему мы с ребёнком в своём облике, а Станислава совсем другая, почти как высшее существо?
- Этот образ был соткан ею в процессе жизни, и когда она, наконец, родится в новом месте, то будет его носить. А вы ещё этого не успели.
- А почему у вас тут нет ночи? – наконец дождался своей очереди Пашка, нашедший, к чему можно придраться.
- Да, темноты у нас нет совсем, и спящих в этом мире не бывает.
- И костров тоже не разводят, да? – разочарованно затянул объевшийся мороженым ребёнок.
- Имеем огонь совершенно в другом виде, никто пока не жаловался.***
Пашка сидел за столиком в попахивающей хлоркой свежевымытого пола игровой комнате и, как и другие дети подготовительной группы детского садика, был занят рисунком. Он сопел от удовольствия, во рту стоял приятный вкус ванильного мороженого, никогда ещё краски с кистями не были столь послушны его вдохновенным фантазиям. Он рисовал звёздную ночь, к куполу которой летел яркий костёр, вокруг него сидели трое: ребёнок, юноша и необычной красоты женщина. Пашка чуть задумался и нарисовал в воздухе голубой мерцающий ободок.
- Паша! Что за синее кольцо в освещённом огнём воздухе? Что это за деталь? – спросила Ирина Викторовна, их учитель рисования, которая словно завороженная не могла отойти от рисующего ребёнка.
Пашка задумался и ответил
- Это внеземная душа, которая ни разу не видела костров.