В минувшую среду Карл Густав Маннергейм, специальный корреспондент «Хундише Беовульфер», встретился с Артёмом Железновым-Ферье, президентом РФ в 2012-2016 годах.
Публикуем полный текст интервью.
Корр.
Прежде всего, как лучше к вам обращаться: «Артём Викторович» или «господин Железнов»?
Артём Ферье
Можно и просто «Господин». Шучу. Зовите меня «Артём». Так мне привычней. На наших геополитических олимпах - церемонии не в ходу.
Корр.
Раз уж мы заговорили об именах, можно задать вопрос? Правда ли, что в иных кругах, возможно, не столь высоких, вас знают также под псевдонимом «Тёма Крейсер»?
А.Ф.
Отвечаю по порядку. Первое: вопрос задать можно, для того и встретились. Второе: да, это правда.
Корр.
Артём Викторович, вы бандит?
А.Ф.
Вот здесь всё не так однозначно. Видите ли, мирным обывателям я действительно представляюсь обычно именно как бандит.
Корр.
Зачем?
А.Ф.
Чтобы не нервировать людей понапрасну, чтобы не принимали меня за работника правоохранительных органов. Но в иных случаях – я представляюсь как сотрудник государственных служб и предъявляю соответствующее фальшивое удостоверение. Это когда надо как раз припугнуть.
Корр.
Честность – ваше кредо?
А.Ф.
Натюрлихь. Всё дело в том, что я вообще не умею врать. Оттого – никогда и не пытался.
Корр.
Артём, мне доводилось читать кое-какие из ваших автобиографических рассказов. Там вы изображаете себя крайним циником, маньяком и садистом. Скажите, а на самом деле вы когда-нибудь кого-нибудь убивали? Мучили?
А.Ф.
Первый раз это было в семь лет. Я выпотрошил бедняжку заживо. А потом – усердно скоблил ножом по её трепетному тельцу, сдирая покровы. Она была ещё жива, когда я принялся жарить её на подсолнечном масле. Всё билась в агонии, разевала рот в безмолвном вопле... По правде, мне было её жаль. Впрочем, у меня имелось то оправдание, что я мучил её не ради удовольствия. Просто – очень хотелось жрать.
Корр.
Простите, вы говорите о рыбе?
А.Ф.
Разумеется. Карась, если быть точным. А вот самец или самка – уж не помню… Но вы ж спросили про «кого-нибудь».
Корр.
Ну вы ж понимаете, что я имел в виду не рыбу, а иное? И вот скажите, честно: вам доводилось убивать, к примеру, собак?
А.Ф.
Я допускаю, что могу быть вынужден это сделать, в порядке самозащиты. Но иначе - зачем? Их я не ем. Знаете, при всём цинизме, у меня есть принципы. Как у Леона из того бессоновского фильма. Один из них – «Ни кошек, ни собак!» А другой – «Убивая – убивай!» В смысле, мочилово – дело одно, а пытки – иное. Я разделяю эти нравственные категории. И никогда не мучаю тех, кто не может увлекательно рассказать о своих ощущениях или о банковских счетах. Это просто неинтересно.
Корр.
Прямо, от сердца отлегло. Ладно, оставим эту мрачную тему. Скажите, какие будут ваши первые шаги, когда вы станете президентом России?
А.Ф.
Знаете, кое в каких вопросах я согласен с Иосифом Виссарионовичем. Особенно – в том, что «кадры решают всё». Поэтому, естественно, первым моим шагом после инаугурации будет создание эффективной команды. И тут я продумал грамотную систему отбора претендентов на высшие государственные должности. Условия конкурса – самые демократичные. Допускаться будут все желающие. Тестирование – через Интернет, в режиме онлайн. На сайте Администрации соискателей будут ждать подробные анкеты и много-много заковыристых вопросов, призванных раскрыть человека со всех сторон. Всё - строго по науке.
Корр.
И так – только самые достойные займут высшие посты?
А.Ф.
Натюрлихь. Мои дружки детства, соседи по даче, однокласснички, сокурснички, подельщики, всякое такое. Тут ведь как? С кем вместе яблоки тырил – с тем, значит, и страной порулить не стрёмно.
Корр.
Позвольте, но зачем тогда эти тесты, эти анкеты?
А.Ф.
Пригодится. Лишняя информация о всяких левых пижонах, раскатывающих губы на высшие госдолжности, – никогда не бывает по-настоящему лишней.
Корр.
Вероятно, вы предпримите масштабную административную реформу? Вы ведь уже высказывались за то, чтобы сократить неимоверно раздутый чиновничий аппарат и сконцентрироваться на действительно важных делах? К примеру, вы собираетесь учредить министерство по защите животных и, в особенности, псовых?
А.Ф.
Безусловно. Забота об экологии и защита животного мира – ключевые пункты моей программы. В конце концов, по-настоящему важно ведь лишь то, что мы оставим после себя. Нашим детям, внукам… и более развитым космическим расам, которые поработят наших детей и внуков. Думаете, им приятно будет помыкать чахлыми, болезными уродцами с таблицей Менделеева вместо гемоглобина в крови? А что до министерства по делам псовых – так отчего ж не учредить? Учредим, конечно. И проблему бездомных собак – решим обязательно. Организуем широкую просветительскую сеть, привлечём лучших специалистов, чтобы читали всем желающим псовым лекции по этике поведения в общественных местах. Нанотехнологии задействуем, опять же. Скажем, вот, едва только начинает бездомный пёс рычать и скалиться на прохожего – датчик улавливает это дело и в ошейнике загорается красная лампочка, предупреждая о возможной агрессии. Но это мы в особый нацпроект выделим.
Корр.
Звучит заманчиво.
А.Ф.
А то!
Корр.
Пара слов об экономических преобразованиях. Собираетесь ли вы понизить импортные пошлины на «Роял Канин»?
А.Ф.
Непременно. Я вообще уберу все пошлины, таможни и налоги.
Корр.
Все-все-все?
А.Ф.
Ага. Так ещё никто не делал – вот и надо будет попробовать. Впрочем, вру: один налог оставлю.
Корр.
Какой?
А.Ф.
Разовый. На поиск национальной идеи и рассуждения о том, как нам обустроить Россию. Мысль такая: хочешь потрындеть в «государственных масштабах» - заплати миллион евриков, покажи, что хоть чего-то своими мозгами сумел заработать. А за уклонение, за непроплаченное публичное излияние своей мудрости – штраф. Два миллиона. Если нет – обращение такого интеллектуального банкрота в доход государства с последующим использованием на лунных месторождениях гелия-3.
Корр.
Полагаете, этого налога хватит для наполнения казны?
А.Ф.
С лихвой. Уж я-то соотечественников своих знаю. Тут каждый второй – Ильин, каждый первый – Сперанский. И если хотя бы половина отстегнёт по лимону евро – счёт на немереные триллионы пойдёт. И ведь отстегнут, куда денутся. Напрячься, конечно, придётся. Работать научиться. Деньгу зашибать. Но – сдюжат. Как говорится, «вынесет всё». Да, я верю в свой народ. Ему ведь стимул дай – горы своротит. А это, наверно, самый мощный стимул из всех возможных: не сметь своё суждение иметь, о делах национального размаху, покуда лицензию на то не купишь. И купят. Попутно – разбогатеть принуждены будут. Так вот машинка и завертится. Ну и гелий – тоже штука ценная.
Корр.
Артём, скажите, почему вы, при такой-то светлой своей голове, лишь один президентский срок себе наметили? Почему от второго отказываетесь?
А.Ф.
Гхм. Вы полагаете, после четырёх лет моего президентства тут ещё останется, чем править? Да вы, батенька, оптимист! Ладно, шучу, шучу. Серьёзно же – да не стоит, наверное, так далеко загадывать. Поживём – увидим.
Корр.
Спасибо, было очень интересно.
А.Ф.
Да всегда пожалуйста. Заходите ещё.
Примечание от А.Ф.:
Вероятно, кое-кому из читателей любопытно было бы узнать, что за газета «Хундише Беофульфер» и не является ли её корреспондент каким-нибудь немцем или евреем?
Отвечаю. «Хундише Беовульфер» - это молодое, но уже довольно солидное издание. С иным – я бы не связывался. А Карл Густав Маннергейм (не финский маршал, а вот этот, его полный тёзка, более известный как Нерри), скорее всего, не является ни евреем, ни немцем. В действительности, он метис. Отец – Canis Lupus, мать – хаски, финская ездовая.
Замечу, хотя Нерри уже пробовал себя в литературе и даже имеет публикации, в журналистике – это его первый опыт. Поэтому прошу всех умудрённых и зрелых его коллег явить снисхождение к новичку. Он непременно вырастет в профессиональном плане, и быстро. Что, надеюсь, позволит мне в двенадцатом году назначить его министром по делам СМИ. Чем, спрашивается, Нерри хуже Инцитатуса или Реймана?