В 1517 г. немецкий монах Мартин Лютер приколотил к двери Виттенбергской церкви свои «95 тезисов», что стало началом реформаторского движения в Германии, а следом во всей Европе. Уже в 1529 г. на имперском сейме в Шпеере сторонники реформации были названы протестантами, это имя и по сей день носят приверженцы одного из мировых направлений христианства. Протестант буквально означает публично доказывающий. Чем не участник диспута, которые были известны русским еще со времен Кирилла и Мефодия? Чего только стоят блестящие диспуты этих миссионеров с мусульманами Хазарского каганата, о которых мы писали в прошлом номере.
Мы хорошо усвоили, что русское христианство, рожденное в языковой реформе конца IX века (см. «Живая вера» №110), через столетие, попавшее под иго византизма, продолжало нести в себе этот дуализм и дни рождения протестантизма в Европе. Тут стоит уточнить, что в отличие от Европы отеческая реформация к этому времени была со сломанным хребтом – в 1504 году церковный собор фактически одобрил российскую инквизицию. В тот же год запылали костры уносящие жизни несогласных с государственной церковью. Это были жидовствующие – еретики, корнями уходящие в стригольническую реформацию 1350-1380 гг. В 1525 после полного разгрома жидовствующих идеологи византизма взялись за заволжских старцев – проповедников нестяжательства. Формально это были группы монахов входящих в официальную церковь, считавшие, что служение Богу не должно базироваться на корысти и сребролюбии. Не о том ли писал Лютер в своих тезисах?
В 1547 г. Россией стал править Иван Грозный, при котором нестяжатели исчезли окончательно. Но при нем же в нашей стране укоренились европейские протестанты, что стало началом развития двух ветвей реформации – отеческой и западной.
Примечательно, что европейские реформаторы появились в России не от хорошей жизни – их тоже гнали, и они бежали куда могли. В том числе и в Россию, которая проявляла интерес не столько к вере, сколько к культуре, науке, военному умению чужаков. Первые поселения иностранцев появились в России именно в годы ополчения на нестяжателей, в правление Василия III (1524 – 1533). В те годы в Москве была выстроена Стрелецкая слобода, состоявшая из поляков, литовцев и немцев. В 1558 г. Россия вступила в Ливонскую войну, давшую помимо прочего множество пленных протестантов. В Москве основное поселение иностранцев к тому времени происходило на Яузе, получив название «Немецкая слобода».
В 1551 году Иван Грозный инициировал проведение очередного церковного собора, который вошел в Историю как Стоглавый. Деяния собора (перечисленные в итоговом сборнике из 100 глав – отсюда его название) состояли из вопросов царя, подробных ответов на них, а также соответствующих постановлений. Царские вопросы, были направлены к тому, чтобы искоренить ереси и народные суеверия, укрепить благочиние. Не обошли вниманием и идеи несятжателей, однако, вопреки желанию Ивана Грозного провести под ними земельную реформу, иерархи церкви оставили за собой право на монастырские земли, укрепив тем самым не только экономическое, но и идеологическое византийского православия.
С 1559 г. истории известно имя первого лютеранского пастора в России - Тимана Бракеля. Эту дату российские лютеране считают годом своего рождения. Окончательно московская лютеранская община складывается с появлением в Москве лютеранской церкви и постоянно живущего в городе духовенства. Первое упоминание о сооруженной в городе кирхе относят к 1576 г. Отношения лютеран и Ивана Грозного были своеобразными – они демонстрировали многовековую русскую борьбу византизма и евангелизма. Царь метался от изучения лютеранской теологии и долгих диспутов с проповедниками протестантской веры до последующего разрушения кирхи. Правда, ее опять восстановили с согласия царя.
Тем не менее, официальная православная церковь не могла поглотить европейский протестантизм так же легко, как поглощала стригольников и нестяжателей. Лютеране расселялись во Владимире, Угличе, Костроме, Нижнем Новгороде, Твери, Казани, Архангельске. Положению лютеран в России в данный период времени, несомненно способствовала политическая обстановка, когда Иван IV добивался союза и дружбы с королями лютеранских стран Дании и Швеции.
Во времена смуты Борис Годунов продолжал вызывать в Россию немецких ремесленников и техников, специалистов в медицине. При нем была основана первая в Москве немецкая школа, существовавшая при лютеранской церкви. В ней обучалось около 30 учеников. Наряду с полной свободой и правами гражданства в Москве, которые Годунов предоставил иностранцам наравне с московскими купцами, он даровал немцам свободу совершать богослужения, иметь свою церковь и жить в их «немецкой вере».
Политическая ориентация Годунова на иностранцев-иноверцев, или «нехристей, как называли московитяне каждого иностранца», явилась одной из безусловных причин падения Бориса Годунова. Неправославные церкви пользовались особым покровительством и Лжедмитрия I. При нем лютеране пользовались полной свободой вероисповедания. Бывшие в Москве лютеране и кальвинисты допускались даже в соборную церковь города — Успенский собор. Несмотря на преобладание при дворе Отрепьева католиков, лютеранство было терпимо настолько, что в 1606 г. пастору Мартину Беру было дозволено государем произнести во дворце проповедь для служивших Лжедмитрию немцев, которым далеко было ходить в Немецкую слободу.
Православие не могло не отреагировать на такой ход вещей. В грамотах патриарха Иова, рассылаемых по всей стране, самозванец разоблачался как расстрига, который пришел в Россию, чтобы «церкви божие разорити и костелы латынские и люторские учинити, и веру крестьянскую попрати, и православных крестьян в латынскую и люторскую ересь привести и погубити». В 1610 г. люди Лжедмитрия II уничтожили построенную при Борисе Годунове лютеранскую церковь в Москве. Таким же было и положение кальвинистов.
Византизму нужен был свой царь, который бы был верен отеческой вере. В 1613 г. Земским собором на русский престол был возведен новый царь – Михаил Федорович, которому на тот момент было 16 лет. Время безграничной свободы для европейских протестантов на Руси оканчивалось. Церковь вернула себе полное политическое господство и возможность контролировать судьбу иностранных вероисповеданий. И если бы не усиление роли внешней политики России, где отношение к иноверцам играло не последнюю роль, неизвестно как бы сложилась судьба протестантов-реформаторов вообще.
К середине XVII века, православная церковь еще ощущала последствия Смутного времени – требовалась жесткая централизация церковного управления, а для этого нужно было, чтобы все «верили одинаково». Такой подход для России был характерен. При правлении царя Алексея Михайловича в 1650-1660 гг. была осуществлена самая масштабная реформа, которую проводила уже официальная православная церковь. При патриархе Никоне богослужебная традиция была изменена в уставном порядке, причем изменения коснулись буквально всех сторон христианской жизни. Под один формат приводились не только славянские тексты, но и направление поклонов, количество пальцев в крестном знамении, количество возгласов на литургии, количество просфор и т.д.
Официальная церковь и государство то ли не понимали, то ли не хотели понимать одной простой вещи – долгие годы, приучая людей к византийскому образу мышления и веры, нельзя рассчитывать на способность гибко и разборчиво воспринимать такие масштабные реформы и изменения. То действие, которое должно было консолидировать русскую церковь, в действительности ее раскололо.
Раскол стал почвой для сильнейшего реформаторского движения внутри православия. Во-первых, сама старообрядческая церковь несла в себе огромный потенциал для дальнейшего развития именно российского протестантизма. Старообрядцы, отвергнувшие священников нового поставления, стали в быту называться беспоповцами. Оставшись без священников, беспоповцы первоначально лишились церковных таинств: причащения, миропомазания, брака, елеосвящения и т. д. Затем большинство таинств стали совершаться мирянами, обычно по выбору.
Именно опыт старообрядчества в дальнейшем лег в основание таких сугубо российских христианских движений как хлысты, скопцы, духоборы и молокане. Так уже на рубеже XVII-XVIII крестьянин Костромской губернии Даниил Филиппов основал группу христиан, которые называли себя «людьми Божьими». В историю они вошли как хлысты. Эти люди верили в возможность прямого общения человека со Святым Духом и возможность воплощения Святого Духа в людях. Их радения с использованием пророчеств и глоссолалия ("говорения на языках") обычно совершались ночью в уединенных местах и напоминали собрания современных пятидесятников.
Отношение православной церкви к подобным группам было остро враждебным. Именно поэтому сегодня мы имеем крайне мало исторических источников, правдиво раскрывающих быт и устои общин. По мнению известного русского писателя, исследователя раскола и сектантства, бывшего чиновником МВД по особым поручениям П. И. Мельникова (Андрея Печерского), слово «хлысты» изобретено духовными лицами, считавшими неприличным в названии секты употреблять имя Иисуса Христа. Другая версия, что «хлысты» не что иное, как «христы», с греческого означающее «помазанники».
Помазанниками в истории называли как монархов, так и священников. Это употребляется и по сей день, так ряд современных протестантских церквей считает вполне уместным употребление слова «помазанник», по отношению к человеку, имеющему духовный авторитет. Чем не современные хлысты? Надо отметить, что в царской России хлысты находили немало последователей, но очень часто их ссылали в Сибирь, где большие общины сохранялись до революции 1917 г. В качестве примера можно привести один противоречивый факт – в Тобольске, откуда, как известно, был родом Григорий Распутин, православные чины применили против него один политический ход – причислили к группе хлыстов. Дело в том, что выбивавшаяся за рамки традиционных православных представлений деятельность Распутина требовала реакции со стороны местного епископа. Тот, не желая попортить имидж, объявил Распутина хлыстом. Это конечно не делает последнего самым известным дореволюционным «русским протестантом», но показывает насколько движение хлыстов было на слуху у населения и каково к нему было отношение православной церкви.
Общины и группы, получившие толчок в своем развитии именно в среде старообрядчества, быстро сформировались как самостоятельное реформаторское явление, ставшее основанием современного российского протестантизма, идущего собственным отличным от западноевропейского и американского путем.