Та, которая…
Пасмурно. На улице был сильный ветер, и в воздухе уже пахло весной. Не явно. Но весна уже была где-то там, далеко. Она приближалась. Медленно и осторожно, как бы подкрадываясь.
Она напряженно смотрела на ужасный ящик. Обычно его доставали тогда, когда ее перевозили в другой дом. Это случалось редко, но каждый раз у нее болело сердце. Ее сажали в ящик, крепко завязывали его и несли вниз, в другой ужасный ящик. В нем было шумно, пахло чем-то резким и сильно качало. Ее охватывала тоска. Всю дорогу она плакала и умоляла выпустить ее, скребла когтями о стенки ящика. Ей было страшно.
Потом обычно был чужой дом. Чужие запахи, навязчивое внимание незнакомых людей. Их глупые сюсюканья, их попытки взять ее на руки. Иногда их дети. И еще их отвратительная еда, которую ей активно совали, думая, что она ей нравится.
По ночам она садилась на подоконник и смотрела на звезды. Они тоже были чужими. И чужой была луна. Она совсем не успокаивала, потому что окно, через которое лился ее свет, было не родное. Она тосковала. По рукам Той, которая ее так редко, но все же ласкала. По ее голосу, по ее запаху. По ее нежности. Проходили дни, луна меняла свою форму. Она терпеливо ждала, когда же наконец раздастся звонок и войдет Та самая. Та, что заберет ее домой. И снова она будет всю дорогу кричать, но уже от радости, что снова обрела Ту. И возвратившись в свой родной дом, она по ночам легко вспрыгивала на подоконник и любовалась звездами и луной. Они уже не были страшными и чужими. Она была дома. Звезды дружески подмигивали ей, а луна дарила свой волшебный свет. Поездка в чужой дом постепенно опускалась на самое дно памяти, и страшный ящик убирали так далеко, что он переставал пугать.
Но однажды его снова достали. Ей стало тошно. Ее снова посадили в эту тюрьму и снова понесли вниз, на холод. Ей было страшно. И снова она кричала и плакала в странном аппарате, где было душно и стоял ужасающий запах. Но странное дело – она чувствовала, что Та, которая была ей роднее всего, почему-то напряжена. Она почти физически ощущала Ее боль. Раньше такого не случалось.
Внезапно качка прекратилась. Ее ящик взяли и понесли. Было очень холодно. Ящик поставили и наступила тишина. Знакомый запах все удалялся и удалялся. Она осталась одна. Прошли минуты. Ветер все сильнее проникал в глубь тела, все сильнее холодил его. «Хооолодно!» - плакала она, не понимая, что происходит. Свернувшись в неудобном ящике, она пыталась сохранить хоть каплю тепла. Но никто не приходил. Только ветер все сильнее вымораживал ее мех. И запах весны стал почти неслышным. Прошла вечность…
Какие-то люди открыли ящик. Они удивленно смотрели на нее. Кто-то трогал ее замерзшее тело, кто-то пытался достать кусок бумаги, лежавший рядом с ней. Она помнила, что бумагу положил Тот, кто нес ящик. Люди, стоящие вокруг, передавали друг другу этот пахнущий домом лист бумаги. Она смутно помнила, как ее вынули из ящика и куда-то понесли. Холод завладел ее телом и ее чувствами. Когда она пришла в себя, была ночь. Она открыла глаза и вдохнула запах чужого дома. Было тепло. Но пахло тревожно. Как и всегда в чужих домах…
Она добрела до стоящей неподалеку миски с едой. Есть не хотелось. Она попила воды и прыгнула на подоконник. Он был холодным. И звезды, перемигивающиеся за стеклом, вновь были чужими и злобными. Луна тускло светила, проплывая через облака. Тоска снова сжала ее сердце и она тихонько заплакала.
Шли дни, проходили ночи. А она все тосковала, все ждала того самого спасительного звонка в дверь, после которого весь кошмар закончится. Но звонка не было. Вокруг были только чужие люди. И вот однажды, сидя на подоконнике и в очередной раз с опаской рассматривая луну, она поняла, что за ней никогда больше не придет Та, которую она так ждала. И не будет ни звонка, ни такого желанного теперь ящика, ни рук, которые она так хорошо помнила. И звезды никогда не станут родными.
Прижавшись всем телом к холодному стеклу, она смотрела на луну. «Как же я буду жить без Той, которую люблю?» - думала она. И слезы выкатились из ее глаз, застыв на стекле. Вдруг она увидела, как луна, та самая злобная луна, которую она так боялась, когда была в чужом доме, протянула к ней свой луч. Он уже не был зловещим, а наоборот, успокаивал и манил. Наверное, ее слезы привлекли внимание луны, которая приняла их за потерянные звезды. Она не заметила, как прошла сквозь стекло и вскарабкалась по лунному лучу на темное синее небо. Оно было мягким и теплым, как руки Той, которую она так ждала. Она почувствовала, что очень устала, и опустилась на это небо, закрыв глаза. Тоска отпустила ее сердце и она заснула. А когда проснулась, то увидела, что за её спиной выросли два чудесных крыла. Такие же прекрасные и легкие, как те, что были у маленьких статуэток, которые собирала Та, которая…
И тут со скоростью молнии в ее голову проникло понимание того, что произошло. Та, которую она так любила, предала ее. Она не вернулась за ней. Оставила на холоде совсем одну. Но осознание этого почему-то не вызвало у нее злобы. Она легко взмахнула крыльями и взлетела. Небо уже было бирюзовым. Таким чудесным, что ей хотелось летать по нему всю жизнь. Или всю вечность. Луна отправилась спать и звезды, эти веселые и милые звезды, постепенно растворялись в рождающихся лучах солнца. Она полетела по небу, высматривая внизу ей одной ведомое.
Она легко нашла свой уютный и родной дом. Пролетев сквозь ставшее таким податливым стекло, уселась на своем любимом подоконнике. В доме ничего не изменилось. Она неслышно прошла в спальню, где спала Та, которая ее предала. А рядом с Той спал… маленький котенок. Он открыл свои сонные глазки и она увидела в них такую же чудесную голубизну, которая была и на небе. Та, которая ее предала, лежала рядом с котенком, и на ее щеках были заметны следы слез. И внезапно у нее стало легко на душе. Ощущение счастья охватило ее и она закружилась по комнате. Ее тянуло к небу, к солнцу, к звездам и луне. Она неслышно потрогала лапкой котенка и лизнула в щеку Ту, которую так любила. И улетела. Почему-то она знала, что все будет хорошо.
А ночью, играя со звездами, и пролетая возле дома Той, которая по ней тосковала, она увидела ее у окна. Слезы текли по щекам Той, которая плакала, и по стеклу, к которому она так часто прижималась. «Не плачь!» - прошептала она, протянув лапку к стеклу. На подоконник вспрыгнул котенок и широко раскрыл свои чудесные глазки. И она почувствовала, как часть ее души перетекла в этого маленького зверька, заменившего ее Той, которую она любила. Раздвоившись, она с удивлением наблюдала, как одна ее часть улетела к луне, весело помахивая крыльями, а вторая… Вторая смотрела на Ту, которую она простила, глазами маленького котенка. Та, которая была самой любимой, открыла окно. Пахло весной, и за стеклом испуганно летали белые, мохнатые, последние в этом году зимние бабочки…