- Ванечка, ты только вернись, - она повторяла эту фразу много, много раз. Казалось, других слов он не может слышать. Она повторяла её про себя, повторяла чуть слышно, повторяла как молитву, как просьбу ко всем окружающим их на сборном пункте райцентра. Повторяла для него и для себя, убеждая их обоих в обязательности этих слов, в их важности для них, двух любящих друг друга людей, которых по прихоти войны, этой грозной и неотвратимой силы сейчас, в этот самый момент, разлучат, может быть, навсегда.
Они вглядывались в лица, такие родные и близкие лица, не ощущая времени и присутствия посторонних, не слыша их голосов, не позволяя себе ни на миг оторвать взгляд, и только её губы шептали это заклинание, - вернись, вернись, вернись!
Ивана Сергеевича, председателя колхоза, избранного односельчанами с первых дней его создания мобилизовали, как и многих других, осенью 41-го. Это был человек среднего роста, жилистый и по мужицки крепкий, с большими натруженными руками, кареглазый, с выгоревшим под солнцем льняным чубом. Во всей его осанке, во взгляде ощущалась сила и непоколебимая уверенность в правоте дела, за которое они шли в бой с фашистской нечистью, нарушившей их мирную жизнь. И только на жену и ребятишек смотрел с плохо скрываемой нежностью и любовью. Он, сорокалетний зрелый мужчина, вырастивший троих детей, уходил как на работу, на неприятную, но нужную всему нашему народу работу, уходил без лишних слов, пообещав хозяйке, сыну и двум дочерям вернуться, обязательно вернуться.
Молча смотрел в любимые глаза, стремясь их запомнить навеки, сохранить образ человека, подарившего ему счастье, огромное счастье, спрятанное от людских глаз, и принадлежащее только им двоим. А мысли улетали в далекие-далекие годы, заставляя вновь переживать всё – революцию, гражданскую, голодные двадцатые и чуть наладившуюся предвоенную жизнь. И труд, каждодневный тяжелый крестьянский труд без выходных и отпусков. Теперь эта мирная жизнь казалось каким-то недостижимым раем, который им будет уже никогда не вернуть.
Они прожили вместе без малого двадцать лет. Молодой лихой пулеметчик после гражданской вернулся домой и сразу приметил красивую, стройную, с огромной русой косой девушку, а спустя два года они сыграли скромную деревенскую свадьбу.
Нет, им не завидовали, им радовались, как радуются чему-то хорошему и доброму в жизни, радовались, глядя на их любовь, на их уважительное отношение друг к другу, радовались их детишкам. Эта радость передавалась и всем другим, она порождала у односельчан тоже чувство любви, ответственность и спокойное семейное счастье. Их жизнь можно бы сравнить с семьей аистов, заботливо выращивающих свое потомство в атмосфере любви и уважения.
Они стояли и смотрели друг на друга, проходили мгновения вечности, возникали и рушились государства и цивилизации, кровавые войны сменялись мирной жизнью. К власти приходили тираны и уходили в небытие, громко заявляли о себе политики, своими амбициями вовлекая народы в очередные трагедии. Мир менялся, оставалась только их любовь, только они были в этом мире на этой планете, они, существующие один для другого, они любящие до самозабвения друг друга простые русские люди, которые уходили сейчас навсегда в бесконечность по воле злого рока.
Через два дня в жестоком бою подо Ржевом он погиб.