глава 7
Как ни странно, но на следующий день мне становится немного легче. По крайней мере, появилась хоть какая-то отрицательная информация, которую я могу противопоставить своим воспоминаниям. Страх за мой очередной срыв перекатывается по извилинам мозга, не давая покоя. Только бы не навредить самому любимому человеку. Это будет апофеозом моей уничтожающей энергии – уничтожить любимого. Только бы все обошлось…
Давайте остановимся и посмотрим с высоты, или хотя бы со стороны на все, что со мной произошло. Была семья. Была любовь. Постепенно любовь отворачивалась от меня, и настал день, когда она ушла из моего дома. Куда? Да кто ее знает… Муж больше не любит меня. Разве мало? Встретил другую. Что он там нашел – известно только ему. Неведомые благоухания, счастье первого взгляда… Кто прав? Кто виноват? Никто!
«Вернись!» Он уже не слышит меня, да и какие силы могут заставить человека вернуться? «Заставить» – одно это слово убивает все. «Брось ее и живи со мной, потому, что мы прожили вместе столько лет!» Годы – не аргумент, даже дети перестают быть аргументом. Он знал, что Лялька уже взрослая, скоро может сама вылететь из гнезда. Все претензии – только к себе. Когда один уходит, другому всегда плохо. Я оказалась этим другим. Вот и все.
Представьте себе стену: по одну сторону я, со своими страданиями и воем, а по другую – мой муж и с ним Любовь. И больше не будем об этом. Все. Бесполезно.
Стоило ли писать обо всех моих переживаниях так подробно? Скажу откровенно – не знаю. Но – это было! И это был первый виток спирали, по которой тащила меня Судьба, закручивая виражи все туже и туже.
На работе временная передышка. Семен собирается в командировку, записываю поручения и понимаю, что я почти свободна на время его отсутствия.
-Сердце болит?
Удивленно смотрю на него и чувствую ноющую боль в груди, на которую не обращала внимания.
-Ты все время кладешь руку на грудь. Слева. У врача была?
-Нет. Все нормально. Нервишки.
-Это не «нервишки», это твой Геночка тебя так отделал! Рита, успокойся и забудь о нем. Он ничтожество, если тебя…
Поднимаюсь и подаюсь вперед:
-Если ты еще раз будешь лезть в мою жизнь…
Семен отстраняется, эстамп позади него падает и разбивается.
-Вот видишь, я даже зацепил эту дурацкую картинку… Она давно меня раздражала. Повесил за спиной, чтоб отвлекать «прихожан». Успокойся, никто в твою жизнь не лезет. Мне бы со своей разобраться.
Уходя, думаю: догадался, или нет?
Вечером боль становится сильнее. Лялька задерживается. Поев валидола, вызываю «скорую». Как ни странно, приезжают быстро. Укол, направление в больницу, подписываю отказ. Бригада уезжает.
Фу! Наконец, стало легче. Слышу, как пришла Лялька, сквозь сон пытаюсь успокоить ее, от укола хочется спать… Мне так давно не хотелось спать… Неважно, что я одна…Это уже не имеет никакого значения… Спать…
Я проспала до обеда. Давно забытое ощущение отдохнувшей головы. То место, где раньше было сердце, еще болит.
Увидев меня, грызущую холодную курицу, Лялька начинает метать из холодильника все подряд. Я не могу столько съесть, наверное, желудок стал маленьким.
Побродив по квартире, ложусь в постель, помня вчерашние наставления докторов. Лялька прерывает мою дрему – докладывает, что будет в соседнем подъезде у подруги. Проваливаюсь опять.
Услышав звонок в дверь, смотрю на часы - десять вечера. Лялька забыла ключи?
В глазке вижу незнакомого мужчину.
-Вы к кому?
Называет мою фамилию и утверждает, что он районный врач. Ночью?
Непонятно, почему, открываю дверь. Вот так и убивают доверчивых интеллигентных женщин…
Действительно – врач. Совсем молодой парень, высокий, от этого немного нескладный. Уездный доктор прошлого века. Светлые волосы зачесаны назад. Похож на молодого Ливанова и Чехова одновременно. Что-то среднее, очень притягивающее. Понимаю, что передо мной стоит нормальный хороший человек, который делает добро. Он не давит конкурентов, не убивает близких, живет в своем тихом интересном мире. От сознания, насколько я далека от такой жизни, хочется плакать. Да я вообще забыла о том, что есть обычная спокойная жизнь.
Приглашаю в свою комнату. Бывшая «наша».
-Это последний визит на сегодня, извините, что поздно. У нас записано, что вчера Вы вызывали «Скорую».
Точно! Они же сообщают в районные поликлиники! Как я забыла дать адрес той, где застрахована...
Славный такой. Наверное, доктор должен быть таким. Умным, внимательным, добрым. За что мне послан этот человек из другого мира? Для осознания собственной бесполезной суеты и окружающего меня мрака? Пока существовала семья, моя жизнь имела смысл. Теперь семья – мы с Лялькой. Мне нечего обрушить на дочь, нет океана чувств. Я люблю ее сильно и спокойно. В чем ее исключительность перед другими детьми? Только в том, что она – моя дочь. В этом вся ее исключительность. Остальное она должна создать сама, с моей помощью. Сделаться хорошим человеком. Можно быть отличным специалистом, но барахлом по жизни. Для меня главное, чтобы она была хорошим человеком. Хотя… Все относительно. Допустим, хирург. Прекрасный специалист, спасает людей. Кому интересно, какой он на самом деле? Или актер, настоящий актер, умеющий зацепить сразу так, что потом долго резонируешь. Может он быть гадом? Теоретически – да. По жизни - вряд ли дрянному человеку удастся такое. Все очень относительно. Чему учить Ляльку – лезть вперед, или уступать дорогу?
Пока доктор моет руки, я размышляю о жизни. Потом он прослушивает меня чуть ли не полчаса, вслушиваясь, в глубины моей души. Что там можно услышать? Боль и страх? Доктор спокойно работает, он внимательно слушает пульс, сосредоточившись только на этом. На моем пульсе. Несколько раз читает что-то в огромной коричневой тетради, изъятой из недр портфеля. Я уже сто лет не видела таких потрепанных портфелей, мне они безумно симпатичны. И портфель и доктор. Пишет… Спрашивает разрешения позвонить. Договаривается с кем-то о госпитализации. Стоп!
-Я не поеду в больницу! Я уже вчера отказалась.
Обескураженное лицо.
-Вам необходимо в больницу.
-Мне необходимо попить чаю. И Вам тоже.
-Не вставайте!
-Да что Вы, я только что вставала. Я себя чувствую гораздо лучше и все равно собираюсь пить чай. Целый день проспала, очень пить хочется. Вы же весь день по вызовам? Давайте попьем, пожалуйста.
Соглашается. Очень хочется посидеть и попить с ним чаю. Живой человек из другого мира.
Константин Андреевич, действительно, оказывается необыкновенно интересным человеком. Доктор, родители – тоже врачи. Я даже представила себе их квартиру: абажур, белая скатерть, книги, много книг. Счастье и покой.
Рассказывает, что учится в аспирантуре, слушает лекции по нетрадиционной медицине, может уже определять по пульсу более сотни заболеваний. Уникум. Ясные глаза Ильи Муромца, и такое же открытое лицо. Обычный районный врач, исполняющий свою работу до ночи. Наверное, единственный, кто еще помнит клятву Гиппократа.
-А что Вы у меня нашли?
Ставит чашку на блюдце и, глядя в глаза, говорит:
-Глубокую депрессию и сильное нервное расстройство. Все вместе привело Вас к прединфарктному состоянию.
-Сильно.
-Зря шутите. Если следовать той самой нетрадиционной медицине, то Вам следует сменить образ жизни, обстановку. Взять отпуск хотя бы… Если будете себя и дальше так дергать, никакие лекарства не помогут.
Картинку обрисовал, белых тапочек только не хватает…
-Из Вас огромными порциями уходит энергия. А вот восстанавливать ее Вы не умеете.
-Научите?
-Могу дать почитать кое-что на эту тему. Я все равно должен еще к вам зайти.
-Спасибо, Вы всегда так работаете?
Улыбается: «Почти».
В дверях нарисовывается Лялька.
-Оленька, это Константин Андреевич, наш доктор.
«Наш доктор» молчит и смотрит на Ляльку, я тоже поворачиваю голову.
-У Вас очень красивая дочь. И совсем не похожа на Вас.
Смеемся все. Лялька протягивает руку:
-Ольга Геннадьевна.
-Терентьев Константин Андреевич.
глава 8
Поболеть мне не удалось. Ночью разбудил звонок мобильного.
Чей-то незнакомый голос называет мою фамилию и спрашивает, я ли жена Геннадия Алексеевича. Сердце совершает прыжок, но выскочить за пределы тела не может. Вот оно! Случилось! Не пронесло…
-Ваш муж попал в аварию. Травмы очень серьезные – переломы рук и ног, сотрясение мозга. Операцию на печени мы уже сделали. С ним сейчас родственница, но он зовет Вас. Приезжайте утром.
-Куда ехать?
-Калужская область…
Дальше идет название какого-то городка. Мой муж – там.
В пять утра быстро собираюсь, Лялька появляется тоже одетая.
-Я с тобой.
Я опять сделала это! Чувствовала – но было уже поздно… Я убила своего мужа. Хоть бы остался жив! Ничего не надо – только бы он остался жив. Что там сейчас, в этой больнице?
Звоню его сестре.
-Рита, все очень плохо, очень. Он не проживет и недели.
-Не реви! Я уже еду.
-Тут его новая… подруга. Она против.
- Убери ее от греха.
-Она сидит с ним.
-Сделай так, чтоб не сидела.
-Я понимаю, он очень ждет тебя.
Лялька гладит мою руку.
-Ты только не волнуйся, я взяла твое лекарство.
-Умница. Все нормально.
Все и в самом деле нормально. Сердце с перепугу работает, как мотор.
В машине молчим, вижу, как Лялька беззвучно плачет. Без всхлипов и криков. Слезы текут по щекам, она их даже не утирает. Она не умеет по-другому. Даже маленькая громко не плакала. Считала, что болезнь – это изменение состояния, лежала молча с температурой и терпела.
-Олюшка, я сделаю все, что могу. Все будет хорошо, папа будет жить. Я это знаю.
-Я тоже. Ты можешь, мам. Если нужно, ты можешь то, что не может больше никто.
-Ты о чем?
-Я же знаю, что ты считаешь себя виноватой. Это не так, я вообще удивляюсь, как ты выдержала… Он будет жить.
-Он будет жить.
Больница. Самая ужасная картина в палате: человек в гипсе с подвешенными кверху ногами, лицо - сплошной синяк. Это - мой муж. Узнал. Пытается улыбаться. Странно, глаза стали прежними:
-Рита! Вытащи меня отсюда. Я здесь умру.
-Я вытащу. Я все сделаю. Ты мне веришь?
-Верю. Я буду ждать. Только ты можешь спасти меня.
Неожиданный истерический крик:
-Пусть она уйдет! Убирайся отсюда!
Странно. Я не могу вспомнить лица этой женщины. Не зафиксировала. Память избирательна. Помню что-то низенькое, в кудряшках…
Дальше были звонки Вадику, выход на Самого Главного в госпитале, стремительный перелет из Калужской области в Московскую. Я ехала и видела перед собой дорогу. Не ту, по которой мы мчались с Лялькой, а ту которую я делала сама. Она должна быть прямой, чтоб все срослось сегодня. Она должна быть прямой, и она будет прямой, я это чувствую, я этого хочу.
Самый Главный, посмотрев снимки, скептически сказал:
-Если бы он лежал у нас, мы бы попробовали – терять нечего. Но в таком состоянии Вы его не довезете.
-Допустим, что я довезу. Возьмете?
-Таких раненых не, то, что перевозить, поворачивать нельзя!
-И все-таки, Вы же сказали: «Терять нечего». Возьмете?
-Хорошо. Если довезете, если кто-нибудь возьмется за эту перевозку – возьму.
-Напишите. Я могу приехать, а Вас не будет.
Записываю номер мобильного и выхожу, пятясь к дверям. Самый Главный очень пристально смотрит на меня. Первая тонкая ниточка в руке.
Дальше были переговоры со специальной перевозкой, которая отказывалась ехать незнамо куда без подтверждения госпиталя. Только мои доводы о том, что услуга будет оплачена в любом случае, возымели действие. Вторая ниточка.
На следующий день примчалась в больницу одновременно с санитарной машиной. Больница не выдает, все врачи твердят, что он не доедет и отвечать за это не хотят ни они, ни доктора «спецперевозки». Я оказываюсь в изоляции, но знаю, что Генка надеется только на меня. В коридоре сестра мужа и эта странная завопили в два голоса:
-Она его убить хочет!
Прижимаю сестру к стене и трясу:
-Иди и скажи, что я уже здесь, а ты - против! Иди! Он жив только потому, что верит мне!
Пишу расписку о том, что забираю мужа под свою ответственность и отдаю врачам «спецперевозки». Травматолог отводит меня в сторону:
-Ты можешь больше не волноваться. Доедет. Довезем. Мы не могли брать на себя такую ответственность.
Вижу, как под Генку подкатывают что-то, похожее на надувную лодку. Потом это действительно надувают и плавно переносят его в машину. С ним остаются только врачи.
Я еду следом за машиной. Одна. Сил слушать этих двух, успевших подружиться женщин, нет. Я должна быть спокойна и больше не срываться.
Когда мужа в госпитале вынесли из машины, он улыбался.
глава 9
Дальше были операции. Долгий выход из тоннеля с едва видимым светом в конце. Мои руки на голове мужа. Ему было легче, когда я клала руки на голову и гладила волосы. Не спавший от боли ни одной ночи, он засыпал. Руки ныли, боль от него передавалась мгновенно и через руки распространялась по всему телу. Постепенно я научилась стряхивать накопившуюся боль на пол и потом снова класть руки на его голову.
Каждый день я чувствовала слабые выстрелы в спину. Это пара ненавидящих глаз, о которой я не имела права думать. Но самое страшное было в том, что у меня опять появилась надежда. Мы опять стали близки, его глаза были прежними. По крайней мере, мне так казалось. Однажды, когда она в очередной раз с рыданиями выскочила в коридор, я спросила мужа:
-Ген, может ей не стоит сюда ходить?
-Рита, я поговорю с ней, - ответил он мне.
Этот ответ означал все, что угодно, кроме того, что ее больше не будет. Но я не услышала того, что он мне сказал. А услышала я то, что хотела услышать. Заулыбалась и успокоилась. Где была моя голова? Наверное, все ушло в руки… Хотя, это может случиться с каждым. Человеку хочется видеть и слышать не то, что есть на самом деле, а то, что ему хотелось бы. Розовые очки с голубыми наушниками в комплекте.
Научившись, я стала класть руки на живот парню с соседней койки. Ему оставался месяц до дембеля, когда шедшая навстречу женщина в черном, вытащила из-под юбки автомат и прошила ему очередью пах. Каждый вечер он напивался. Я держала руки и шептала какие-то слова, не помню, что я ему шептала, но он тоже засыпал.
Я прожила там много времени. Когда до выписки оставалась неделя, выяснилось, что у меня больше нет денег.
Дома мы с Лялькой растерянно смотрели друг на друга.
-Кто же оплатит все остальное?
-Ты. Кто же еще?
-Там же было отложено на учебу…
-С ума сошла? Лишь бы папка был жив. Мам, ты сама носилась и устраивала лечение отца, ни у кого не спрашивала помощи. Ты молодец, конечно, но я бы так не могла… Ты считаешь, он хочет вернуться?
-Мне так кажется. Понимаешь, сейчас не время говорить об этом…
-А почему она там? Я не могу ездить к отцу из-за нее. Скажи ему. Он спрашивал обо мне?
-Конечно, спрашивал. Зря ты перестала ездить.
-Я сказала папе, что приеду, когда ее не будет. Значит, она ему дороже, чем я…
И опять я не услышала Ляльку.
Выхожу на работу. Зарплату получила, но этого мало для оплаты лечения. Семен дает мне денег в счет отработки. Вечером, уже дома, я понимаю, что он меня побаивается после истории с эстампом. Но зачем швыряться деньгами? Проще уволить.
Отпросилась, чтобы в последний раз съездить в госпиталь. Денег хватает, даже остается на дальнейшее лечение.
Оплатив счета, с легкостью взлетаю по знакомым ступенькам в отделение. Кажется, что там, наверху, услышали, наконец, мои вопли и сказали: «ВСЕ! КОШМАР ЗАКОНЧЕН!» Не может же, в самом деле, боль продолжаться вечно… И эти встречи со странной женщиной, которую я рассмотрела, но стараюсь не вспоминать. Скоро все встанет на свои места. На самом деле, я добровольно наступала на грабли. Судьба услужливо протягивала мне руку, нашептывая на ухо:
-Может, не пойдешь туда? Расплатись и уезжай.
Как это, я уеду? Это будет похоже на бегство от собственного мужа. Здоровый был нужен, а больной – нет? Ему нужна реабилитация.
-Ах, реабилитация? Как –то сразу не сообразила… Тогда – милости просим!
Мы одни в палате, парень с соседней койки поднялся и ушел курить. Убрав документы в тумбочку, спрашиваю мужа, когда за ним приехать.
Пауза. Сердце отмеряет удары.
Опять отрешенный взгляд.
-Спасибо, Рита. Приезжать за мной не надо. Мы с Ирочкой уже все решили.
Браво! Зрители аплодируют стоя.
Картина вторая: те же и Ирочка! Трогательная сцена:
-Ируся, любимая, иди я тебя поцелую!
Собираю вещи и выхожу, не прощаясь. Венецианский Мавр, который сделал свое дело. Странно горят щеки, как будто получила пощечину… И ноги стали ватными. Знакомая дорога перестала меня узнавать – спотыкаюсь на каждом шагу. «За что?» Наверное, такой вопрос задает себе побитая собака. И, так же, как я, не получает ответа.
Возле киоска с сигаретами очень долго копошусь. Руки трясутся , как у алкаша. Закурив, вижу рядом с киоском странную фигуру. Мужчина, похожий на бомжа, неловко протягивает руку и тут же убирает ее. Видимо, начинающий, не умеет просить. Лезу в кошелек, Вместе с десяткой вытягивается полтинник. Значит, так тому и быть… Отдав деньги, спрашиваю:
-Пропьешь?
Неожиданно гордый взгляд:
-А тебе что?
Мне ничего, мне пора уезжать. Но вместо этого предлагаю:
-Мне выпить хочется. Посидишь со мной?
Так я встретилась с Сашкой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.