«Дедушка, почему, когда по-русски говорят, всё понятно, а, когда по-немецки или ещё как-нибудь, то ничего не понятно?», - спросил Ванечка.
Дедушка обнял внука, посадил к себе на колени и стал рассказывать:
«Очень, очень давно на всей земле был один язык. И решили люди построить себе город и башню до самого неба. Они долго трудились, делая из глины кирпичи и обжигая их огнём. Потом возводили стены, используя вместо извести земляную смолу.
Когда работа подходила к концу, Господь сошёл посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдём же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город.
И дано было имя ему Вавилон – «ворота бога», ибо там смешал Господь язык всей земли и оттуда рассеял людей по всей земле».
Замерла, опершись на ухват, суетившаяся у печи бабушка. Даже Маняша, ревниво оберегавшая колени дедушки от многочисленных сестёр и братьев, притихла на половичке с куклой в руках, слушая дедушку.
Эта мирная картина деревенского вечера всплыла в памяти теперь уже не Ванечки, а Ивана Андреевича, стоявшего перед могилой дедушки. Сорок лет прошло со дня его смерти. В деревне не осталось ни одного близкого родственника. Иван опасался, сможет ли найти могилу. К его удивлению, кладбище оказалось очень ухоженным, и он легко нашел то, ради чего преодолел пятьсот километров.
«Милый дедушка, ты не собирался строить башню до небес, чтобы состязаться с Богами. Чем же ты мог напугать Господа, что он рассеял твоих потомков далеко за пределы твоей деревни?», - мысленно спрашивал Иван. И перед ним проходила жизнь деда.
Реформа 1861 года дала крестьянам волю, но не дала земли, способной прокормить большие крестьянские семьи. Обделённые землёй и гонимые нуждой крестьяне «самоходом» устремились в Сибирь. Ехали целыми семьями, с больными и детьми. Путь был невероятно тяжелым. Переселенцы останавливались на ночлег под открытым небом в поле.
Особенно привлекал людей Алтай с его богатыми почвами. Здесь и нашла приют большая семья тамбовского крестьянина, Фомы. Его трёхлетним внуком был Фёдор, будущий дедушка Ивана. Шёл 1890-тый год.
Деятельный, мужественный и немногословный Фома умел упорно трудиться. Не отставали от него и сыновья, и внуки. Фёдор с 4-х лет пас стадо коров. Семья быстро обжилась на новом месте.
На Алтае сложилась традиция ежегодно устраивать по селениям «съезжие праздники». На них собирались сотни гостей из окрестных, а порой и дальних мест. Хозяева разводили прибывших по домам, тешили весельем и хлебосольем, обменивались с ними новостями. Потом начинались уличные игры, а иногда и торг. При укоренившемся в Сибири обычае брать невест из других селений парни и девушки приглядывались здесь друг к другу, знакомились и нередко договаривались связать свои судьбы браком. На одном из таких праздников приглядел восемнадцатилетний Фёдор красавицу Александру. Они были ровесники. На свадьбе гуляла вся деревня.
Сашенька была не только красавицей, любое дело спорилось в её руках. В построенном общими силами просторном доме всегда было чисто, уютно, пахло свежеиспечённым хлебом.
Их первенцем был сын. За ним одна за другой родились три дочери. Жизнь текла в труде, подраставшие дети с малых лет помогали родителям.
Но грянула первая мировая война. 18 июля, в разгар полевых работ, Николай II объявил всеобщую мобилизацию. Собрав нехитрую котомку, Фёдор пошёл защищать Отечество.
Перед великолепно вооружёнными солдатами германской армии русские солдаты оказались почти безоружными. В боях погибло более 1 миллиона солдат и офицеров. Среди 3 миллионов 344 тысяч попавших в плен оказался и Фёдор.
Возвращаясь в 1918 году домой, он прошёл пешком пол-Европы. Самым трагичным отрезком оказался железнодорожный мост через Волгу. Люди шли по обледенелым шпалам, и многие, не удержавшись, падали вниз. Дедушка это испытание выдержал.
Дома ждала семья и всё тот же нелёгкий крестьянский труд.
В 1922 году от тифа умирает жена, оставив на руках деда шестерых детей, младшей из них всего три месяца. Родственники из соседней деревни предлагают отдать им трёхлетнего Андрея. Дедушка в отчаянии соглашается, но на третий день, со слезами на глазах, запрягает лошадь и едет за сыном.
Через два года Фёдору сосватали девятнадцатилетнюю Марину. Его старший сын был всего лишь на год младше мачехи, что было предметом её смущения. Марина родила ещё шестерых, но четверо умерли в младенчестве. Оставшаяся от первой жены младшенькая умерла в шестилетнем возрасте. Остальные семеро детей дедушки дожили до глубокой старости.
Вот только Господь, судьба или горе-реформаторы разбросали его детей по разным городам после того, как он добровольно отдал свой, самый лучший дом в деревне, под сельсовет. В колхоз была отдана вся живность.
Как радовался дедушка «хрущёвской оттепели» и, будучи тяжело больным, не хотел умирать. Он мечтал вновь построить большой дом, чтобы собрать своих детей и внуков под одной крышей.
Но сменявшие одна другую реформы всё дальше разбрасывали его потомков. Сегодня их нет только в Южной Америке и Антарктиде. Наряду с русским они разговаривают на польском, французском, английском и арабском языках. Его праправнуки считают русский своим родным языком, но некоторым из них уже проще читать Достоевского в английском варианте.
Дедушка, когда правнуки твоих внуков придут к твоей скромной могилке, каждый из них скажет тебе одни и те же слова:
Я люблю тебя!
Kocham cie!
Je t`aime!
I love you!
Ахэббак!
Но смогут ли они понять друг друга?