Вообще-то это довольно интересное явление в нашем языке – «риторический вопрос», то есть вопрос, скрыто содержащий в себе ответ, подразумевающий его, не требующий ответа, или вообще вопрос, на который ответа не может быть по определению. Вот Некрасов, например, в свое время, обращаясь к русскому народу, спросил:
«Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Все, что мог, ты уже совершил:
Создал песню, подобную стону,
И глубоко на веки почил?»
Ответить на его вопрос так никто и не ответил, но к чему это привело?!
Вот, и я задался таким же вопросом!
Не знаю, насколько разбираются в тонкостях русского языка люди, выбивающиеся в начальники, но подобных вопросов они задают порой такую массу, что им впору не только писать «Размышления у парадного подъезда», а создавать что-нибудь еще более эпохальное. А уж если в действие включаются люди в погонах, то перлы из их уст так и сыплются. Я не стану загружать Вас такими шедеврами, как «Стой там, иди сюда!», «Горячки пороть не надо, но к утру чтобы все было сделано!», «Если ты такой умный, то ходи строем!», «Североморец! Люби Родину, твою мать!», поскольку из них можно составить довольно объемный сборник своего рода афоризмов. Особенно меня приводило в восторг, если мне, когда я пытался как-то оправдаться при очередном разносе у начальства, заявляли: «Молчите, когда Вас спрашивают!». Все это, безусловно, в определенной степени отражает трагикомизм всей нашей жизни, и военной в особенности.
Говорят, как-то в элитарный клуб «Что? Где? Когда» пришло письмо от одного мичмана. Он спрашивал, где в сказке о Золотом ключике проводится аналогия с Военно-Морским Флотом. За отведенную на обсуждение минуту знатоки так и не смогли придумать ничего вразумительного. Но терять свое лицо они не хотели, поэтому, как и положено, капитан, взяв всю ответственность на себя, бросился на амбразуру. Производя какие-то неопределенные вращательные движения руками и растягивая каждое слово, чтобы в процессе его озвучивания выиграть еще одну-другую секунду на обдумывание (как ни странно, знатоки умеют говорить и думать одновременно, причем, на совершенно не связанные между собою темы), он начал отвечать:
- Ну-у… Мы-ы … счита-аем… что-о… Ну-у… в о-общем… та-ам… где-е… расска-азывается о пру-уде и черепахе Тарти-иле, там можно провести аналогию с Военно-Морским Флотом, поскольку черепаха так же мобильна в воде и способна неоднократно погружаться и всплывать, как подводная лодка, обладает крепкой броней-панцирем, а голова и ноги у нее выдвигаются из корпуса, как аппарель у десантного корабля, выпускающая из его недр спрятанную там боевую технику… Кроме этого в самом конце все положительные герои улетают на летающем корабле, победив зло. Здесь тоже можно провести аналогию с нашим славным и непобедимым Военно-Морским Флотом, на вооружении у которого есть такая удивительная техника, как экранопланы – своего рода корабли-самолеты.
Находка была великолепной! В самом деле, ну, где еще в этой сказке можно провести аналогию с Военно-Морским Флотом?! Все сидящие за столом и находящиеся в клубе пришли в неописуемый восторг и непроизвольно разразились бурей аплодисментов.
- А теперь слушаем правильный ответ, - объявил ведущий, когда восторг улегся, и овация стихла.
- Там, где говорится, - зазвучал голос мичмана, - что, «когда солнце село за
лесом, и на землю опустилась ночь, в Стране Дураков закипела работа», вот там и проводится аналогия с Военно-Морским Флотом!
Да уж! Если в стране порядка нет (да, в принципе, никогда толком и не было), то что можно говорить о Вооруженных Силах?!
Вот еще один из бесконечной череды риторических вопросов, которые нам только и остаются…
…Как-то в семидесятых годах прошлого века на Краснознаменном Северном флоте проходила инспекция Министерства обороны, возглавляемая лично министром. Поскольку у нас это ведомство, пока во главу его не стали ставить людей, вообще никоим образом с Вооруженными Силами не связанных, возглавляли исключительно сухопутные начальники, имевшие довольно смутное представление о кораблях вообще, и о подводных лодках в частности, а в то время полным ходом шел процесс формирования и развития не просто подводного, а атомного флота, практически всемогущего и не имеющего себе равных среди других видов Вооруженных Сил по своим возможностям и ударной силе, министр, естественно, решил воспользоваться представившейся возможностью и посетить одну из баз самых современных стратегических атомных подводных лодок. Из штаба флота, разумеется, предупредили командование базы о предстоящем визите и даже определили примерную его программу: встреча на пирсе, посещение подводной лодки, обед в офицерской кают-компании, встреча с командным составом кораблей и соединений и отбытие обратно в штаб флота.
Так как министр способностью к телепортации не обладал, а на катере из Североморска до базы было несколько часов хода, то командование развернуло бурную деятельность в режиме аврала по подготовке к встрече высокого гостя, – раз уж представилась такая возможность, надо было показать товар лицом.
Пирс выбрали самый лучший, новый, только месяц назад полученный с судоремонтного завода*. В общем-то, его и выбирать особенно не пришлось, поскольку плавказарма (ПКЗ), на которой размещался штаб дивизии, в состав которой входила лодка, выбранная для демонстрации, стояла как раз у этого пирса. Но, даже несмотря на то что он и так сиял, как медный самовар на майских праздник, его почти полностью укрыли ковровой дорожкой. Все лишнее с пирса убрали. С противоположной стороны от ПКЗ к нему пришвартовали самую новую, самую современную, самую лучшую и по содержанию, и по организации службы, и по работе техники, только что сдавшую первую курсовую задачу, а потому и выглядевшую как пряник, стратегическую подводную лодку, которой даже швартовные концы в шесть секунд поменяли на новые, беленькие, чистенькие, ни капельки не разлохмаченные и даже не имеющие на себе никаких следов от таскания их по пирсам, окунания в замасленные воды Баренцева моря, трения о кнехты и тому подобного.
Все остальные корабли, правда, из-за недостатка мест швартовки от этого пирса убрать не удалось, и еще две лодки оставили тут же, но поставили их вторыми корпусами за ПКЗ и демонстрационной лодкой, соответственно. Но и им тоже быстренько придали более-менее приличный внешний вид, даже смазав корпуса снаружи соляркой, чтобы блестели (как известно, за блеском грязь и бардак не так заметны!). Весь личный состав с этих, не предназначенных для осмотра кораблей, за исключением вахты, был убран в береговую казарму и строжайшим образом проинструктирован, чтобы оттуда даже носа не показывал. Верхние вахтенные** на подводных лодках были переодеты чуть ли не в ________________________
* на Севере в связи со значительным колебанием уровня моря при приливах и отливах корабли, а тем более подводные лодки, швартуются, как правило, не к стационарным пирсам, строящимся на месте, а к плавучим, понтонным, изготавливаемым на судоремонтных заводах
** вооруженная вахта на корпусе подводной лодки
парадную форму (зимой-то в Заполярье!), а остальной личный состав «демонстрационной» подводной лодки – в абсолютно новенькие РБ*. Экипаж приступил к тренировкам построения и торжественной встречи высокого гостя на пирсе и инструктированию по поводу того, что и как министру рассказывать. А в офицерской кают-компании на ПКЗ были накрыты столы…
Тут необходимо немного пояснить. При нахождении в базе, подводники питаются в береговой (или, при базировании на плавказарме, – ее) столовой, а непосредственно корабельный камбуз не работает. Даже лодочной вахте харч привозят с берега. Поэтому в лодочной кают-компании столы просто сервировали в демонстрационном варианте, а «торжественный обед» накрыли в офицерской кают-компании на ПКЗ. Ради такого случая для избранного экипажа и его гостей обед приготовили персональный, наполнив его абсолютно всеми деликатесами из автономного пайка (красной икрой, балыком, твердокопченой колбасой, вином, соками, шоколадом и всем, чем только было можно) в объемах месячной нормы. Вестовых нарядили в снежно-белые куртки и чепчики, посуду для сервировки привезли со склада ни разу не тронутую, без трещин и сколов, даже на каждую тарелку примостили свернутые пирамидкой чистейшие и накрахмаленные до хруста матерчатые салфетки…
Но что-то в штабе флота не сработало, вышло из графика, и отбытие министра в базу несколько задержалось. Следующее за «визитом» мероприятие перенести никак было нельзя, поэтому министр решил для экономии времени слетать в базу подводников на
вертолете – благо, все в его власти. Но если на катере, как я уже говорил, там было несколько часов ходу, то на вертолете лететь – всего четырнадцать минут(!). Находившиеся в штабе флота «информаторы» подводницкого командования где-то пробуксовали и своевременно встречающую сторону об изменении планов не предупредили, в связи с чем в базе так и продолжали готовиться к встрече высокого начальства с моря…
Вертолетная площадка находилась в нескольких километрах за пределами жилого городка и гарнизона с противоположной стороны от бухты, за сопочкой. А если учесть, что и жилой городок находился на приличном расстоянии от самой базы, то становится понятным, почему прилетевший вертолет никто не заметил. Ну, вообще-то «никто», это сказано слишком сильно, поскольку подразделения ПВО не только его видели, но и сопровождали, так как своими службами были своевременно оповещены о перелете. Но в их обязанности не входит предупреждать командование базы. Да и кто летит на вертолете, им не сообщают, а лишь о самом факте перелета.
Поэтому вертолет плавно опустился на площадку, подняв облака снежной пыли и погрузившись в снег так, что колеса скрылись полностью (площадку с самого начала зимы никто не чистил, так как не было необходимости) посреди бескрайней и абсолютно безлюдной тундры, а выбравшимся из вертолета Министру обороны, Главнокомандующему Военно-Морским Флотом, командующему и члену военного совета флота и еще примерно десятку генералов и адмиралов снежный покров оказался значительно выше колен. Снежная целина была абсолютно нетронутой, и в условиях хмурого, пасмурного дня (если можно так назвать некоторое просветление в принятое всюду считать дневным время суток в период полярной ночи) определить направление дальнейшего движения было невозможно, - все вокруг было бело-серым и на расстоянии метров ста различить что-либо уже не представлялось возможным.
Потоптавшись некоторое время вокруг вертолета и даже утоптав снег в радиусе метров десяти так, что взлетать теперь можно было безбоязненно, депутация поняла, что «милости от природы» она не дождется, и, пока они окончательно не замерзли, нужно начинать двигаться хоть в каком-нибудь направлении.
_____________________
* темно-синие сатиновые комбинезоны, используемые только в зоне Радиационной Безопасности (хотя правильнее было бы как раз «опасности»)
Но вдруг невдалеке засветились фары проезжающей мимо машины, с помощью которых обрисовался контур проходящей всего метрах в тридцати от вертолетной площадки дороги. Один из генералов из свиты, мастерски разгребая снег, что называется, не жалея живота своего, бросился наперерез машине, но, как он ни старался, на дорогу он выскочил, когда автомобиль уже благополучно проехал мимо. И, тем не менее, это уже было что-то!
Вслед за первопроходцем выбравшись на дорогу, генералитет еще некоторое время обсуждал, в какую сторону им направиться, как из-за сопки вновь показался свет фар. Вся компания, перегородив дорогу, принялась дружно и лихорадочно размахивать руками, то ли изображая из себя по старой памяти вертолет, то ли пытаясь согреться… А поскольку по дороге ехал не вездеход, способный передвигаться и по тундровому бездорожью, а всего лишь старенький, раздолбанный «козлик» - армейский «Газ-59», шоферу пришлось резко затормозить. Это был полу-пассажирский, полу-грузовой вариант, у которого было всего два нормальных сидения – у водителя и переднего пассажира, а остальной салон представлял собою грузовое пространство с узенькими скамеечками вдоль бортов. На этом «козлике» в огромных термосах и других, менее герметичных, емкостях военные строители развозили питание своим бригадам, разбросанным в самых разных точках прилегающего к гарнизону пространства тундры, а обратно забирали пищевые отходы. Этот рейс осуществлялся уже в обратном направлении, и в «газике» находились полные лагуны помоев. Кроме того, водитель прихватил из одной из бригад парочку своих приятелей в самоволку в жилой городок и несколько каким-то чудом оказавшихся там пьянющих и растерзанных баб (извините, женщинами их назвать не могу, поскольку их вид и состояние отвечали только употребленному мною определению).
Когда водитель резко затормозил, пассажиры в салоне, естественно, не удержались и повалились прямо на пол, который и без того был далеко не таким уж стерильным (водитель не очень следил за чистотой салона, и следы былой трапезы и всего прочего откровенно свидетельствовали о профиле официального использования транспортного средства). В довершение ко всему и другой груз – содержимое лагунов – тоже не захотел оставаться на своем места, а от возмущения выплеснулся прямо на барахтающихся пассажиров, создав очарова-ательный натюрморт.
Открыв дверцу, министр пришел в шок и от вида, и от запаха, но выбирать было не из чего.
- Вы нас не подвезете? – обратился он к водителю.
- Так я вроде как занят! – возмутился тот, но увидев кучу каракулевых папах и светло-серых шинелей на красной подкладке с огромными звездами на погонах, несколько смягчился.
- Ну, я думаю, дамы и молодые люди уступят нам место?! – не то спросил, не то заключил министр.
Солдатики выскочили из машины почти мгновенно, а вслед за ними, несколько повозмущавшись на пьяном языке, салон покинула и вторая половина пассажиров.
- А Вам куда, товарищ генерал? – поинтересовался водитель, когда те, кто смог влезть, наконец, разместились в автомобиле.
- Я не генерал, - с чувством собственного достоинства уведомил министр, устроившийся в кресле рядом с водителем, - я – Маршал!
- Мда-а? – как-то недоверчиво, и даже несколько скривившись, протянул стройбатовец и измерил министра с головы до ног долгим оценивающим взглядом, после чего, видимо, решив, что Маршал все-таки достоин этого, застегнул воротничок своей замурзанной гимнастерки и включил зажигание.
Мичман, начальник наряда на КПП на въезде в гарнизон, поджидал этот газик. Но не потому, что ждал высоких гостей, а потому, что, выезжая, водитель ему нахамил, да и вообще он не любил военных строителей, и сейчас собирался отыграться на водителе по полной программе. Несмотря на то, что в дежурном режиме шлагбаум был открыт, когда газик подъехал почти вплотную, мичман резко опустил его, так что водитель еле-еле успел затормозить, чуть не врезавшись в шлагбаум лобовым стеклом.
- Почему в машине посто… - завизжал начальник наряда, подскочив к остановившейся машине и резко распахнув пассажирскую дверцу. Но при виде маршальских звезд его заклинило (в отличие от стройбатовца мичман все-таки видел портрет Министра обороны и сразу узнал его). Потом он как-то рефлекторно задергался, раз пять молча попеременно поднося руку к головному убору для отдания воинской чести и вновь вытягиваясь по стойке «смирно». Через несколько минут министру эти упражнения надоели, и он с раздражением спросил:
- Так Вы нас все-таки пропустите, или нет?!
Постояв еще несколько секунд с широко раскрытыми глазами, и, как китайский болванчик, молча кивая головой, мичман, дважды по дороге поскользнувшись и упав, кинулся к шлагбауму. Но тот как-то неудачно зацепился и никак не хотел подниматься. Наконец, дежурный справился со своим нехитрым оборудованием, и путь в гарнизон был открыт.
КПП на въезде в зону радиационной безопасности миновали беспрепятственно, лишь получив подробный инструктаж, к какому пирсу нужно ехать, поскольку наш мичман успел-таки позвонить, куда следует, и доложить.
У корня пирса министра встречали командующий и член военного совета флотилии в купе со всем штабом и политотделом, а также командование дивизии, в которую входила предназначенная для осмотра подводная лодка, а на самом пирсе спиной к ПКЗ и, соответственно, лицом к своему любимому кораблю уже был построен экипаж.
Лишь только министр ступил на пирс, как зычное «Смирно!!!» потрясло акваторию бухты и всю прилегающую тундру, и командир корабля, четко печатая строевой шаг, направился навстречу высокому гостю. Но когда до министра оставалось буквально метров семь, налетел небольшой шквал бокового ветра, который прямо под ногами командира завернул край на стыке двух ковровых дорожек. Командир, чья голова была гордо поднята для тожественного приветствия, а подобострастный взгляд был устремлен на министра, не заметил этого, споткнулся и, совершив какой-то невообразимый кульбит, продолжил свой путь в ускоренном порядке на четвереньках. А поскольку фуражка не удержалась на голове и, обогнав своего владельца, устремилась прямо под ноги министру, командир лодки придал своему движению еще большую стремительность. Но догнать фуражку ему так и не удалось, - она благополучно проскочила мимо министра и скрылась где-то в ногах сопровождавшей его свиты.
Чуть не уперевшись лбом в колени министра, командир затормозил, резко выпрямился, в ходе этого действия довольно громко произнеся «Во бл…!», и, положив на свою лысину ладонь левой руки, правую приложил к тому месту, где должен был быть околыш фуражки (в Вооруженных Силах говорят, что к «пустой» голове руку не прикладывают, поэтому командир, видимо, не придумал ничего лучше, как заменить отсутствующую фуражку своей левой рукой) и громко и четко начал рапортовать:
- Товарищ генерал…
Но тут же сообразив, что говорит что-то не то, он исправился:
- Не, адмирал…
Вновь поняв, что сморозил еще более непотребное, он вновь на секунду задумался и продолжил:
- То есть Маршал…
Потом «притормозил» и, подумав еще несколько секунд и поняв, что попал в точку, добавил:
- Советского Союза! Экипаж атомного ракетного подводного крейсера стратегического назначения «К-…» для смотра построен. Командир корабля – капитан 1 ранга …
Министр, видимо, настолько был поражен и подавлен всем происходящим, что, даже не поздоровавшись ни с командиром, ни с экипажем, просто махнул рукой и, видимо, вторя командиру, отбросив церемонии и вежливость, сказал:
- Ну, давай, п-полковник, показывай! – и, повернувшись к лодке, взялся рукой за леер* и уже чуть было не поставил на сходню** ногу, как вдруг почти у самого его уха раздалось громогласное:
- Корабль к смотру!
Строй рассыпался, как горох и, чудом не сбив министра с ног, экипаж стремглав кинулся на лодку…
На самой лодке все прошло довольно гладко: министру все показали, все рассказали, ответили на его вопросы, не задавая своих-дурацких…
В конце командование флотилии пригласило его на обед на плавказарму.
- Нет! - возразил министр. - Пожалуй, обедать мы не будем – и так слишком много времени потеряли, - уже пора в штаб флота возвращаться. А вот чайку бы попить я не отказался.
- А давайте прямо здесь, - в кают-компании! – вклинился Гланокомандующий Военно-Морским Флотом. У министра это возражений не вызвало, поэтому вся процессия неспешным порядком направилась в кают-компанию.
- Товарищ командир! – попытался втихаря доложить вестовой, когда честная компания стала располагаться за столами. – А «титан» не работает, да и заварки нет!
- А где помощник***, мать его?!!! – шепотом зарычал командир.
- Так… он… на ПКЗ побежал, проверить, чтобы там все было в порядке, -растерянно стал оправдываться вестовой…
С горем пополам, пока высокие гости снимали верхнюю одежду и рассаживались за столами, кипяток и заварку успели принести с ПКЗ. Не забыли захватить и сахар, которого в раздаточной, естественно, тоже в наличии не оказалось.
- Хорошо бы еще и лимончика, - мечтательно изрек Главком, когда вестовой уже начал разносить чай.
Но, если на корабле не было ни сахара, ни заварки, ни даже кипятка, то о лимоне и говорить не приходилось. Не было его и на ПКЗ. Полдивизии в режиме электровеника было брошено на поиски этого неслыханного деликатеса, и, наконец, все на той же ПКЗ в каюте одного из командиров в тумбочке нашелся засохший экземпляр, который тот пару месяцев назад принес из дома…
Давно не точеный нож никак не хотел брать засохшую до костяной твердости корку. С вестового сошло несколько потов, пока он все-таки умудрился толи раскромсать, толи разорвать этот заморский фрукт. И когда министр, наконец, увидел этот шедевр кулинарного искусства, он только и смог произнести, обращаясь к Главкому:
- Когда Вы наведете порядок на флоте?!!!
22.10.07
____________________
* боковое ограждение трапа или верхней палубы
** переносной трап
*** за продовольствие и все, что связано с питанием, отвечает помощник командира