Лица даже самой совершенной лепки,
нетронутые мыслью и страданием
- безжизненны.
Я боюсь длинноногих, стройных красавиц
с мозгами колибри.
Я бось ученых, с институтской скамьи
сделавших громкие открытия -
их лица тоже белы.
Я боюсь людей,
уверенных в своей непогрешимости.
Вьется воронье за их спинами,
надсадно кричат птицы.
И ораторы на трибунах,
спрятав в бумагу лица,
поют романтику дальних строек.
Ехать надо по зову сердца,
причем здесь трибуны?
И роматнтика смотрит угрюмо
исподлобья, чужими глазами.
Уезжаем, колеса вагона
простучат прощанье по рельсам.
Ах, пустые мечтанья; мы минуем вокзалы,
лица,лица уходят.
Мы славим, что требуют славить,
мы знаем - любой труд почетен.
Лица в боли морщинок мне близки.
В аммиачном запахе пота
на неубранной грязной постели
лежит проститутка,
и изданы нужные книги
миллионными тиражами -
их народы читают.
Мудрость Власти - выше любых похвал.
Протянув братские руки,
мы дружно поем "алиллую"
и ликуем
при солнечном свете ламп.
Ежесуточно отдаваться -
каторжная работа,
мой пупок протерт до спины.
Как непросто быть патриотом
великой, больной страны.