Дорога

       
       Согласитесь, что дороги бывают всякие – радостные и грустные, желанные и противные, нужные и пустые. Но мне бы хотелось рассказать о простой проселочной дороге. Почему именно о ней? Да, так, вспомнилось.
       
       Вообще-то, жизнь побаловала меня этими самыми дорогами. Люди в таких случаях говорят, что покидала их по свету судьба. Вот и меня она, не очень спрашивая, поводила-покатала по дорогам России и еще где-то вдали от Родины всласть.

       В прошлом веке задолго до бурных девяностых я купил самый простой русский дом в малонаселенной деревеньке с оригинальным названием Парамоновка. Деревня располагалась несколько в стороне от шоссе на возвышенности и казалась тихим райским уголком. Мы все сразу влюбились в это красивое место. Недалеко протекала речка, где можно было не только искупаться, но и половить рыбу, а выше по течению вечные строители бобры, напилив своими мощными зубами деревьев, сделали запруды и построили себе хатки.
 
       У подножия возвышенности били неукротимые ключи с чистейшей водой. Старожилы утверждали, что задолго до войны там стояли мельницы, куда народ со всей округи свозил на помол свой урожай. Здоровенные мельничные круги и впрямь валялись возле этих источников, напоминая о днях минувших. Именно туда мы и ходили за водой, возвращаясь с полными ведрами отменно чистой и вкусной холодной водицы по тропинке, пересекающей большой луг. Был сенокос и хозяева с раннего утра выходили на покос, разбрасывая и вороша сено уже днём. Запахи скошенного сена дурманили голову, манили к себе, завораживая человека своим неповторимым ароматом. И только неуёмные кузнечики трескучей песней нарушали первозданную деревенскую тишину, дополняя сельскую идиллию своим шумливым стрекотанием.

       Июль парил небывалой жарой и большинство приезжих избалованных цивилизацией предпочитали сидеть в речке, где ключи делали воду почти не приспособленной для такого времяпрепровождения. А в воздухе царили оводы и слепни. В этих непростых условиях все выбирали воду, сидя в ней не просто до посинения, а почти до замораживания. Аппетит у таких замороженных был просто отменным. Молоко и творог, конечно, брали у местных, которые, смикитив, быстренько подняли цены на свою питательную молочную продукцию. А вот за хлебом приходилось ходить на центральную усадьбу в соседнее село.

       Дорога, или как её называют в России большак, была в то время не асфальтирована и порой представляла собой жуткую картину. И назвать-то её дорогой можно было весьма условно. Грузовые проходили, остальные машинки могли проехать только в период отсутствия дождя. Ходить по такой дороге не было желания и наше немногочисленное население, сокращая путь на добрый километр, предпочитало использовать старую проселочную дорогу, которая, петляя между деревьями, нависающими зеленым сводом над головой выводила путников в большое поле, засеянное овсом. По сторонам можно было полакомиться малиной, да и идти в тени деревьев, а не по солнцепёку было приятнее. Такие походы мы осуществляли со здоровенной овчаркой Дэей, которая считала, что её боевое сопровождение исключает всякие неожиданности на пути в чужое расположение. А может, ей просто нравилось доминировать над обитающими там шавками, кто знает.

       
       Пересекая слегка заболоченную низинку, иногда приходилось разуваться, а ходить в резиновых сапогах как это делали местные не очень хотелось. Поэтому после перехода по жердям мокрени шел босиком. Пыль мягкая и нежная обволакивала мои ноги, создавая иллюзию движения по ковру. Запахи леса окружали и возбуждали нас. Мы почти вышли из леса к полю, когда метнувшаяся под ноги собака чуть не сбила меня с ног.

       На дорогу вывалился здоровенный медведь, который тоже, оторопев, с удивлением и неодобрением смотрел на нас. Это был великолепный образец среднерусского бурого мишки. Шерсть на нем была не рыжая, а почти черная с небольшими бурыми подпалинами. Ситуация была патовая.

       Видимо, потешившись на овсах, он собирался чисто по человечески воспользоваться дорогой, чтобы спуститься в лощину. Смекнув, я подался влево. Собака, жалобно поскуливая, ни на сантиметр не отходила от меня. Мише тоже конфликты были ни к чему и он ломанулся на другую сторону дороги. Я присел и погладил собаку, которую била сильная дрожь, шерсть её была взъерошена от близкого ощущения реальной опасности.

       Через минуту мы двинулись к своей цели, верный защитник уже не забегал вперед, а смирненько двигался поодаль, порой наступая мне на босые ноги. Я сам испугался не меньше своей надежной охранницы. Малинники и овсы – излюбленное лакомство медведя, это нужно учитывать, когда ходишь по таким дорогам.

       Возвращаясь, я с сомнением посмотрел на собаку, свернувшую на опасный путь, но перечить ей не стал и мы вновь пошли по лесной тропе. Смелая псина с удовольствием вела по нашему старому следу. Вот и лес, зеленый тоннель втянул нас в свою глотку, чтобы через четверть часа выплюнуть в лощину. Слух и зрение обострились, сознание анализировало все шорохи и пение пташек. Было страшно, но этот страх должен быть преодолен. Чтобы не перейти на ускоренный шаг, приходилось сдерживать себя, но то ли желание пройти ужасное испытание по-быстрее, то ли дорога, ведущая вниз незаметно подталкивали меня в спину. Переправа, где обычно разувался, была преодолена сходу. Теперь и до дома недалеко. Что-то жесткое внутри постепенно отпускало, приключение уже не казалось таким необычным и ужасным, голова освобождалась для других мыслей.

       Домашним не сказал ни слова, зачем их лишний раз беспокоить, но дорога запомнилась. Сейчас по ней уже никто не ходит, деревня опустела и только несколько домов стоят сиротливо, напоминая о минувших событиях своим унылым видом.