Новороссийску повезло при рождении. 12 сентября 1838 года с кораблей эскадры под командованием вице-адмирала М.П.Лазарева в Суджукской бухте высадился десант под командованием генерал-майора Н.Н.Раевского-сына – так начал свою жизнь наш город. Часто звезда основателей определяют не только лицо поселения, но и дальнейшую судьбу живущих в нем.
ПОРТРЕТ БЕЗ ПРИКРАС
«Был высокого роста, смугл, крепко сложен и вообще массивен. Черты его лица были выразительны, он всегда носил очки. О наружности своей он не заботился, а о костюме еще менее. В то время он не был женат и потому его нельзя было видеть иначе, как в рубахе с открытой почерневшей грудью и в шароварах… с очками и трубкой он был неразлучен. Оправдывался он тем, что грудь у него раздавлена снарядным ящиком… Вообще он не любил стесняться. Не только в лагере, но и в Керчи он нередко в этом костюме отправлялся в город на пароходную пристань, а за ним бежали два казака-ординарца с сюртуком, изношенной фуражкой и огромным мешком табаку…» - Таким запомнил этого человека один из сослуживцев.
ИСТОКИ
Николай Николаевич Раевский-сын родился 14 сентября 1801 года в Москве. Отец – Николай Николаевич Раевский – генерал кавалерии, в недалеком будущем – герой Отечественной войны 1812 года, мать – Софья Алексеевна Константинова – внучка М.В.Ломоносова, за заслуги перед Отечеством «Кавалерственная дама ордена св.Екатерины». В юности Раевскому-отцу приходилось служить с А.В.Суворовым, суровая практическая школа пройдена им сполна – Г.А.Потемкин часто направлял своего внучатого племянника в самую гущу боевых действий, для него же составил и «своеручные наставления». Текст этих наставлений не сохранился, но воспитанник твердо хранил их в памяти, многое он передал сыновьям наизусть: «… чтобы с людьми обходились со всевозможною умеренностью, старались бы об их выгодах, в наказаниях не преступали бы положенного, были бы с ними так, как я, ибо я люблю их как детей…» Раевский-старший не блистал в свете, сразу после свадьбы отбыл с молодой женой к месту службы на Кавказскую линию в Георгиевск. Женщины этого семейства умели быть верными помощницами своим мужьям. В 1812 году «кавалерственная дама» Софья Алексеевна вновь будет рядом с мужем и не одна – прямо в театр военных действий она привезет десятилетнего «младшенького» Николая, благословив его на служение Отчизне.
ГЕРОИ
В июле 1812 года сложилась ситуация, когда потребовалось небольшими силами задержать наступление маршала Даву, чтобы отступавшая армия Багратиона смогла переправиться через Днепр. У деревенек Салтановки и Дашковки 11 июля противники встретились: малочисленный корпус под командованием Раевского-отца и многотысячная армия Даву. Бой продолжался с рассвета до сумерек. В решающий момент сражения, во время большого наступления неприятеля, поддержанного всей армейской артиллерией, дрогнул Смоленский полк, защищавший центральную позицию у моста. Помочь могло разве что чудо. И на передней линии сражения появился командир и не один, а с сыновьями – шестнадцатилетним Александром и десятилетним Николаем. Барабаны забили атаку. Александр поднял над собой знамя, взятое из рук убитого. Смоленский полк, а за ним и фрунт без единого выстрела двинулся навстречу противнику, впереди шел генерал со своими юными сыновьями. Наступление противника захлебнулось.
Был ли еще подобный случай в батальной истории – сведений нет. На следующее утро Даву ждал подкрепления, будучи уверен, что перед ним вся армия Багратиона, но вторая армия уже переправилась через Днепр, а корпус Раевского, выполнив задачу, еще ночью снялся с позиций.
Сам Наполеон так оценил командира: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы». После боевого крещения отец спросил у младшего сына: «Знаешь ли ты, зачем я водил тебя с собою в дело?» «Знаю. – Ответил мальчик. –Чтобы вместе умереть».
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ЛИТЕРАТУРЫ ЗОЛОТОГО ВЕКА
После окончания европейского похода служба продолжилась в лейб-гвардии гусарском полку, квартировавшем в Царском селе. Молодежь любила собираться вечерком у сослуживца Пети Чаадаева. Чаадаев, Раевский, Пушкин – эти трое не могли не сойтись на пятачке Царского!
Вскоре опальный Пушкин будет отправлен в ссылку на юг. На юг лежит путь и всего семейства Раевских. В Екатеринославе они найдут своего друга в жестокой лихорадке, одиноко лежащим в мазанке на окраине города, исхлопочут разрешение выехать на лечение и заберут с собой. Все «южные» произведения Пушкина (кроме Одессы и Кишинева) по существу лучшее описание этого совместного путешествия. Благоухание садов цветущей Тавриды просочится даже в стихотворения, написанные в Михайловском: «…фонтан живой, Принес я в дар тебе две розы…» А вот еще:
Не стану я жалеть о розах,
Увядших легкою весной;
Мне мил и виноград на лозах,
В кистях созревший под горой,
Краса моей долины злачной,
Отрада осени златой,
Продолговатый и прозрачный,
Как персты девы молодой.
К винограду «дамский пальчик» под горой и розам еще вернемся, а пока отметим, что они в коляске проехали почти весь Крым и Северный Кавказ. Дружеское участие, весенняя погода, непринужденность, даже легкая влюбленность в красавиц-сестер Раевских немало способствовали возвращению здоровья поэта.
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурною чредою
С любовью лечь к ее ногам…
Современники без труда узнали в описании Машеньку Раевскую, в замужестве – княгиню Волконскую, которой еще предстоит отправиться вслед за мужем в страшную и совсем незнакомую Сибирь. К ногам этой женщины, которыми на берегу лазурного моря с улыбкой любовался один поэт, другой великий поэт, Николай Некрасов, положит поэму «Русские женщины» в знак великого уважения и признательности. А через старшую сестру – Екатерину, жену декабриста М.Ф.Орлова – Александр Сергеевич передаст каторжанам листочек бумаги: «Во глубине сибирских руд…»
Самому Николаю Николаевичу-сыну Пушкин посвящает «Кавказского пленника», и, словно в продолжение разговоров долгими вечерами, уже из Михайловского пишет другу «Андрея Шенье»:
Разоблачился ветхий трон;
Оковы падали. Закон
На вольность опершись, провозгласил равенство,
И мы воскликнули: Блаженство!
О горе! О безумный сон!
Где вольность и закон? Над нами
Единый властвует топор…
События 14 декабря 1825 года бедой пронеслись над семьей Раевских. Были арестованы зятья бригадир Сергей Григорьевич Волконский и генерал-майор Михаил Федорович Орлов, сводный брат полковник Василий Львович Давыдов, а также более дальний родственник Владимир Николаевич Лихарев и братья Александр и Иосиф Поджио. И хотя Николай и Александр Раевские были освобождены с «оправдательными аттестатами», но тень недоверия правительства будет тянуться за ними всю жизнь.
ПОСЛЕ ДЕКАБРЯ
С 1826 года Раевский-сын командует Нижегородским драгунским полком, которым командовал некогда Раевский-отец. Полк дислоцируется на Северном Кавказе. Одним из первых полковник узнает подробности гибели в Тегеране А.С.Грибоедова и становится перед необходимостью унять возможные волнения горцев. Он нашел возможность сохранить мир и избежать ненужного кровопролития. За это в декабре 1829 года от имени шаха Персии ему вручается орден «Льва и Солнца», а принц Хозров-Мирза при посещении Петербурга вручает и дорогой подарок – чистокровного арабского скакуна. Горцы уважали его, а донские казаки сложили песню.
И вновь Пушкин в «Путешествии в Арзрум» свидетельствует о роли Раевского в решающем молниеносном броске 15-тысячной русской армии. 30-тысячная арзрумская армия после дерзкого маневра конницы отступила.
Русско-турецкая война, русско-персидская, орден «Белого орла», орден св.Георгия IV cтепени, звание генерал-майора, казалось, что карьера складывается удачно, но за «излишнюю близость» с подчиненными ссыльными декабристами ответственных постов ему не доверяли вплоть до 1837 года. Николай Николаевич за взгляды, которые так и не изменил, становится своеобразной «фигурой по умолчанию». В рапортах и сводках тех лет можно прочесть о его воинской доблести, но официально все замалчивается. Только благодаря заступничеству императрицы он, наконец, получает назначение начальником главного действующего отряда на Восточном берегу Черного моря.
СУНДУК И ТУРЕЦКАЯ КОЛБАСА
На Черноморском побережье начинают закладываться и строиться военные укрепления: Константиновское, Михайловское, Александровское. После десанта в Суджукской бухте Михаил Петрович с Николаем Николаевичем вместе проводят рекогносцировку местности, сами определяют места строительства. Летят в Петербург рапорты Раевского о необходимости возведения портовых сооружений, адмиралтейства, крепости. Укрепление строилось по специальному проекту, разработанному под руководством того же неуемного Раевского. Правнук великого Ломоносова знал, что делал. Именно этим проектом была заложена основа города, определены его первые 15 улиц, площадь с церковью во имя, конечно же, святителя Николая Мирликийского, которого почитают особым своим покровителем все моряки. Ставятся и мастерские по ремонту небольших судов. А Николай Николаевич требует прислать на новое место побольше соли: именно соль оказалась залогом мира с окрестными воинственными племенами. Не боялся генерал в солдатские «мелочи» входить.
А вот еще «мелочи». Именовалась бухта возле устья Цемеса Суджукскою. От «Суджук-кале» - бывшей турецкой крепости. Невдомек расейскому писарю, что суджук – колбаса такая турецкая. И выписывал писарь «Сунджукская», перед глазами обычный сундук имея. Да и кому нужны турецкие названия? Язык от чужой тарабарщины сломаешь.
Далее просто хочется цитировать документы, приведенные в статье С.Санеева «Впредь именовать Цемесской». Из рапорта Начальника 1-го отделения Черноморской прибрежной линии генерал-лейтенанта Н.Н.Раевского Главному командиру Черноморского флота и портов, генерал-адъютанту и кавалеру, вице-адмиралу М.П.Лазареву от 8 марта 1839 года: «Бухта, на которой воздвигается Новороссийское укрепление, называется жителями Кавказа Цемесскою от имени долины, лежащей при внутренней ее оконечности… Для согласия всех названий на морских и сухопутных картах, покорнейше прошу Ваше Превосходительство испросить… как следует ее именовать». И резолюция Главного командира Черноморского флота и портов Лазарева: «…просить о дозволении взамен на картах называть бухту до сих пор Суджукская бухта бухтою Цемесскою, т.к. первое название не имеет действительно никакого значения…» В результате «Государь Император Высочайше повелеть соизволил бухту Суджук именовать на картах Новороссийской или Цемесской» и дал распоряжение Гидрографическому бюро. Казалось бы, ну какое дело Его Величеству Николаю Павловичу до турецкой колбасы и сундуков писарей, но отцы-основатели умели добиваться решений, которые считали целесообразными. И понимали друг друга с полуслова, чего стоит этот пас: «Николай Николаевич – Михаилу Петровичу»…
До сих пор так и осталось невыясненным, кто же придумал наименование «Новороссийск». Укрепления на побережье назывались по именам Высочеств-Павловичей, и вдруг – из ряда вон… Название закреплено Приказом военного министра Чернышева № 4 14 января 1939 года, т.е. после закладки нашего города. Шестое чувство подсказывает, что без Михаила Петровича и Николая Николаевича здесь вновь не обошлось, но подтверждающие это документы отсутствуют. Пока отсутствуют или совсем отсутствуют – еще неясно.
Но следует вспомнить, что Раевский лично пользовался единственной привилегией: обращаться прямо к Его Императорскому Величеству по всем вопросам, посылая рапорты во дворец с личным курьером. Николай читал эти рапорты одновременно с Наместником на Кавказе Паскевичем, который получал их обычной почтой. Пока в Тифлисе изыскивали предлог для отказа в бесчисленных просьбах и свернуть, наконец-то, проекты неуемного генерала, царь до слез хохотал над записками и реляциями Раевского, написанными живо и сочно, и ни в чем не мог отказать просителю: ни в обмундировании, ни в материалах, ни в довольствии.
ЕЩЕ О ЛИЧНОМ
В январе 1839-го одним из главных разговоров столицы был о том, что герой войны генерал Раевский-сын, только что получивший звание генерал-лейтенанта, женится. Невеста, Анна Михайловна Бороздина, дочь другого героя войны 1812 года М.М.Бороздина, была не только молода и красива, но и обладала другими прекрасными качествами. Все Раевские-мужчины не только не обходили умных женщин стороной, но умели восхищаться ими. Член-корреспондент Московского археологического общества, непременный член Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, член-соревнователь Русского географического общества, почетный член Московского и Румянцевского музеев, член Российского общества Красного креста – далеко не полный перечень «титулов» этой женщины.
А в преддверии свадьбы, состоявшейся 22 января того же 1839 года, когда в столице интересовались «делами на Кавказе», о чем мог поговорить лично Николай Николаевич с Его Величеством Николаем Павловичем? Скорее всего, о том же. И появляется январский Приказ военного министра, в котором «укреплению при устье реки Цемес» присваивается наименование Новороссийского.
ВИНОГРАД И РОЗЫ
Денис Давыдов (тот самый) вспоминал о жизни Раевского-отца в деревне так: «Там с ежедневным восхождением солнца видели мы его в простой одежде поселянина, копающего гряды…» А что же сын? Член Московского общества испытателей природы, почетный член Московского общества поощрения и улучшения садоводства, один из учредителей Российского общества садоводства Н.Н.Раевский продолжил и это дело отца. В 1840 году им заложен «Сухумский военно-ботанический сад». В том же году из Никитского ботанического сада в Новороссийск благодаря его стараниям поступило 500 саженцев фруктовых деревьев, а в 1841-м – 10 тысяч виноградных лоз. Посадочный материал привозился также из его собственного сада в Карасуне и крымских садов М.С.Воронцова.
«Принес я в дар тебе две розы…» - До сих пор по традиции из второй сверху чашечки фонтана Бахчисарайского дворца смотрят красный и белый венчики роз. Документального подтверждения, что Александр Сергеевич во время южного путешествия положил именно в эту чашечку именно такие розы опять нет. Но кто мог сообщить, что было именно так? Тот, кто стоял рядом. А рядом были садоводы Раевские. Уж в розах они разбирались.
И зачем отцу-основателю Новороссийска понадобилось на новом месте всего-навсего 10 тысяч виноградных лоз? Неужели ему для себя не хватало уже заложенных в Тавриде садов? И что это были за сорта? И вновь так ли уж случайно Пушкин сравнивает ягоды виноградной кисти с перстами девы молодой? Сомневаться не приходится: Николай Николаевич-сын видел строящийся по его проекту город Новой России городом-садом.
МИРНЫЙ УХОД
В ноябре 1841 года Раевский подает в отставку, переезжает в имение жены Красненькое в Воронежской губернии. И здесь он остается верным себе, за два года в селе построена дорога, винокурня, дамба, а в уездном центре – Новохоперске – женская гимназия, за что он и был объявлен почетным гражданином этого городка. А помимо большого хозяйства – встречи с друзьями, обширная переписка. Рождаются сыновья Николай и Михаил.
В начале июня 1843 года Николай Николаевич возвращается из крымского имения Карасун в ставшее обжитым и дорогим Красненькое. Вскоре по прибытии в его организме начался абсцесс, местные лекари и «фершела» не смогли помочь больному. Не смог помочь и выписанный из Москвы доктор Дитрих. 17 июля проезжавший через имение священник исповедал больного, а 24 июля в половине пятого утра Николай Николаевич мирно и спокойно скончался.
Похоронили его недалеко, в Архангельской церкви Красненького в склепе под алтарем по левой стороне к северу, уложили в пол мраморную плиту с именем. Сегодня церкви уже нет. На месте семейного склепа теперь черный памятный камень. Надпись на нем гласит: «Установлен в память генерал-лейтенанта Раевского Н.Н. (младшего), друга А.С.Пушкина и декабристов. Основателя Новороссийска. Почетного гражданина г. Новохоперска».
Жители Красного (бывшего Красненького) чтят память основателя Новороссийска. У памятного камня лежат цветы, слышатся слова православной службы: «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Николая…»
А потомки рода Раевских хранят у себя небольшую икону Казанской Матери Божией, с которой он не расставался всю жизнь.
ФИГУРА ПО УМОЛЧАНИЮ?
Часто звезда основателей определяют не только лицо поселения, но и дальнейшую судьбу живущих в нем.
Новороссийск основывался как боевое укрепление под знаком русско-турецких войн, так же как и его основатели, город с ногтей младых нес военную службу. Как Николай Николаевич Раевский-сын на береговой линии, как Михаил Петрович Лазарев – на море. Город разрушался, отстраивался, получил звание Города Героя. Но основатели не только умели воевать, за Лазаревым числится еще и открытие Антарктиды, а за Раевскими, помимо научной деятельности, и столь основательное обустройство земель, что прекрасные сады, заложенные ими, не утратили своего значения по сей день. И вот над этим, нам, горожанам, еще предстоит основательно потрудиться.
Центр Новороссийска украшает прекрасный бульвар, линии которого прочертила рука Николая Николаевича. Линии пролегли вдоль Раевской балки. Но видим ли мы на этом скромном зеленом островке любимейшие основателем розы? Сама улица меняла свое название четырежды и сегодня нет на карте города бульвара Раевского, но новороссийцы с завидным упорством называют это место именно так. Так может просто узаконить народное имя?