Пока какой-то эпатажный мужчина симулировал перед посетителями парка бурное опьянение, тихий мальчик Дима, вручённый нам его сестрой, незаметно наклюкался до натуральнейшего отравления. Сил на то, чтобы держать язык за зубами в самом незатасканном смысле этого крылатого выражения, намеренно не оставил. Поворачиваемся, а там – распухший человеческий язык. У-у-ум! Дима если перебрал, тоже в основном молчит, даже не упадёт: где-то между двумя-тремя мирами, не больше. Функции отключаются по степени значимости. У-у-ум! Ну, для него не важно.
Затолкав в Диму сочный кусок заботы, мы вернулись к разговору. Подталкивал, прежде всего, Никита, так как знал, что не все мои истории будут “с душком”.
-Дальше, дальше что?? Что дальше?..
-Три интересных момента. Попросили развратить женщину. Меня! Развращать все выходные! Женщину! – аж жарко стало. – Я очень хорошо базарю. Нет, если бы я умел хотя бы наполовину так хорошо… в постели, то девчонки бы надо мной кружились как грифы!.. Со стороны всё-таки страшноватая картина, не находишь?!
Никита опал по лепесткам.
-И долго ты так собираешься? – с высокомерным сочувствием спросил он, имея в виду определённо всё, что со мной творилось на тот момент. (За последний год Никитос повысил статус до неузнаваемости.)
-Как я могу на это ответить, когда живу новой жизнью?! Не знаю. Ты бы что сказал?
-В тебе желания запутались! – обвинил Никита исподтишка.
Я по-другому сформулировал, осторожно:
-Желания во мне путаются. Не надо, я постоянно нагоняю. Сам посуди: за программу средней школы по русской литературе взялся в университете на последних курсах, об армии подумал, когда уже откосил. И работать рвался шестилетним ребёнком, причём исключительно маляром. Папа меня и до того не очень приятными словами… Теперь-то понимаю, что бред, но рассказать ему про детскую книжку не получается, потому что тёплых семейных отношений с родителями захотел после того, как с грохотом пять или семь раз подряд их последовательно разрушил. А разы те, сам знаешь, годами исчислялись… Забавно, “пять или семь”. Объём внимания!
-Ты был очень активный! – улыбнулся Никита ожившему перед глазами сюжету; его “очень” было выше всех похвал. – Помню, твоя бабушка говорила: “Когда внучок на стадионе появлялся, бежал так от переизбытка энергии, что пяточки выше лопаток взлетали!” Я щас рассказываю, все ржут. Даже, как ни странно, твоя бабушка больше остальных… Где та лёгкость?!
-Где? – зашевелившись, посмотрел я на Никиту.
-Если всё по линии, тогда точно жопа! А так… можно по-прежнему встречаться и дискутировать, друг. Хе.
Во вчерашних лужах засверкали первые звёзды. Никита украдкой понюхал ствол обреза, который грамотно прятался в его одежде.
-Надо идти за алкоголем. Магазины закроются.
20.53. Да!
Понимая, что сам собой Дима уже никуда не исчезнет, а унести его вряд ли кто-либо осмелится, мы с Никитой нашу мысль дословно выронили и, обокрав неподвижного протеже, отправились в ближайший универмаг. Вдвоём всегда веселей, тем более алкоголь во мне взаимно благотворил бывшего одноклассника. Эти брюки с его старой кофточкой – чистый секс. Прикрытый чистый секс! Как он там?! “Друг! Можно дискутировать!” Высше!
Дверь открыла продавщица, которая походила совсем не на швейцара. Нас это не отпугнуло и не ускорило, но всё же у большинства “космонавтов” дух был послабее, чем у неё. Никита кинул через плечо незапланированное “спасибо” и потом уже стал со всеми подряд любезничать.
Быстро нашли море сока и сырные салаты, дальше – к водке, где своей заурядностью чуть не переубедила атмосфера. Никита, как более профессиональный почитатель Праздника, расправился с минутной слабостью в одиночку.
На кассе мы модно станцевали под “Nothing in This World” Paris Hilton и сделали предложение дать много сдачи. Не нам, просто, Диме. Уходили под бурными овациями!
-…I’m gonna make you feel all right… Tonight. Та-та, та-та тара-ра-ра…
Ещё издалека мы отметили, что Диму обосрал необычной красоты голубь. Цепко держась за плечо, роскошная птица склёвывала с неподвижного языка съедобную субстанцию. Наше появление их совсем не смутило.
-Кыш, гадина! – формально помахал перед птицей Никита и присел на скамейку.
-Враньё всё это, - я насыпал Диме на язык кусочки арахиса. – Ноги не мочить, голуби – разносчики заразы! Гули-гули... Только я обычных уличных голубей в детстве убивал и ел. Очень вкусно! Вкуснее, чем курица.
-Кто научил-то?
-Узбек, азиат… сейчас уже не скажу. Никаких животных не любил, собаку мою хотел, подозреваю, съесть. Наши его били перед отъездом. Сам по себе не такой он как мы был.
-И С. их тоже ел? – припомнил нашего старого товарища Никита.
-Конечно, - без тени сомнений произнёс я. – Хотя, по-моему, мы в то время почти не общались. Не говори про этих голубей никому на всякий пожарный!
Предательский выстрел Никиты, после которого он быстро спрятал обрез под свой дорогой пиджак, гастрономично рассыпал птичку на части. Люди вокруг выискивающее заворочали головами.
-Выражаться… умеешь! – отметил я, придерживая двумя руками ломающуюся изнутри грудину.
Дима в свою очередь пустил крупную слезу.
-У-у-ум!
…
До полуночи полегло ещё птичек пять, одна краше другой: с дивными хвостами, расписных красок. Они наверняка видели, что происходит, но всё равно подлетали и упорно садились на Диму, как на плаху.
-Возник такой вопрос, Никита: как ты спишь вообще по ночам? – изложил я общую претензию, исходя из того, что шпаги у меня не было, а уколоть его как-то хотелось.
-Отлично! Последнее время отключаюсь моментом даже после ссор. Ну как ссор?! Я лично ни с кем не ругаюсь, молчу. А она: как ты можешь?! Сердца у тебя нет! Я в таких ситуациях засыпаю спокойно и искренне поражаюсь, когда мне потом мстят. С чем это связанно, не представляю. Разве что чуть-чуть.
Затрагивая интересную тему, меня всегда сбивали с толку.
-Повторы и… имитации переживаются повторами и имитациями. Психоаналитический выход – это всё-таки для застрявших слабаков. Я же её предупреждал: Никита, конечно, не из тех людей, что выращивают петрушку в тридцати километрах от Минска. Это джентльмен!
-Прости ты мне, может, этих голубей! – извинился Никита. – Я переживаю только единственное.
-Мы все… по волнистому попугайчику потеряли! – заговорил я, не чокнувшись. – Время было такое.
-А у меня два полегло, - еле слышно сказал Никита, - одинакового цвета. Парочка!
Точно не помню, о чём именно я тогда подумал.
-Не удивительно…
Люди закопошились. Из темноты на нас что-то двигалось.
-Кто стрелял? Кто стрелял? – испуганно прыгали в темноте маниакальные глазки милиционеров. – Кто стрелял? – наткнулись они с радостью на Диму в потрохах. – Где, сука, пипетка?!
-Нет, он с нами! – на самом деле грубовато встал между ними Никитос, специально засветив бутылку дорогой водки. При лунном свете его костюм слепил роскошью.
-А! А! Завязывайте! – пошли те дальше. – Кто стрелял?..
P.S. После этого вечера Дима больше с нами не разговаривал, а его сестра выставила Никите счёт за приручённых племенных голубей экзотических пород. Насколько мне известно, Никита сразу выплатил.
Май, июль 2007