Мне семь лет. Мы с мамой едем в гости к её сестре, моей тёте Лиде, в Торжок.
У тёте Лиды нет детей, у неё есть дядя Сережа, и идеальная чистота. ИДЕАЛЬНАЯ, как говорит моя мама, делая "страшные глаза" на этом непостижимом слове.
Здесь нельзя шуметь, нельзя ныть, - "дядя Сережа работает". Нельзя болтать ногами под столом - там начеку нешуточная собочонка - Чанка. Дядя Сережа - большой, медленный, в толстых очках - он конструктор. Не такой, конечно, что купил мне, третьей своей дочери мой отчаявшийся папа, а КОНСТРУКТОР. Мне пока это не понятно, но достаточно, чтобы оробеть перед целым колчаном остроотточенных цветных карандашей в центре его рабочего стола. Эти карандаши никто не грызёт, их нельзя ронять на пол, в отличие от моих, - "грифель сломается".
Здесь вообще все не так, как у нас: на стене - "репродуктор", не то что какое-то там радио... На непривычно широком подоконнике - цветы. Я их уже видела здесь раньше - "жених" и "невеста" - голубые и белые колокольчики всё так же послушно цветут в благоговейной тишине.
И главное - запах!.. Его не спутаешь ни с чем... В нем - весь уклад этого дома: тёти-Лидины духи Красная Москва, салфетки ришелье, разогретые солнцем сверкающие доски пола у окна, фирменный тёти-Лидин пирог "Колесо"... И газеты! Газеты! Для лучшей сохранности предметы в тети Лидиной квартире обертываются в газеты - и так покоятся, чему сколько положено, по мере чего "Правда" заменяется свежими "Известиями"...
В Торжке мы с мамой оказываемся утром, еще очень рано, не рассеялся туман. Мы пересекаем площадь, на краю которой кольцевая остановка какого-то там транспорта. Первая порция труженников ждет свой автобус. Серая толпа огромна и сонно-молчалива. Я тоже ежусь. Мы так далеко от дома...
И вдруг - вот здорово! - знакомые лица!
Совсем как у нас! Во всю стену дома - три бородача! Вот этого, с широким лбом, красивой большой бородой - я знаю! у нас тоже!
И я кричу радостно, звонко, на всю площадь:
- Мама, мама смотри! Дядя Хемингуэй!
Мне никогда не забыть взрыв хохота, потрясший площадь города Торжка в это хмурое утро.