Спине Евы было жестко. На Еву сквозь скошенный прямоугольник большого окна наваливалось небо в виде шевелящейся воронки из белых и серых облаков. Из воронки несло запахом наспех готовящегося дешевого мясного блюда. Было тошно и одиноко.
- Откуда здесь мясо? – подумала она. – Как при беременности…
Еву едва не вырвало. Она подняла руку ко рту и заметила, как та дрожит.
Она разглядывала свои бледные дрожащие пальцы, а голос с небес что-то трубно и непонятно произносил.
К Еве подошел молодой мужчина с короткой черной бородой вокруг смуглого лица:
- Вам нехорошо? Я помогу Вам выйти на воздух. Обопритесь…
Адам сидел в плоской жесткой раковине вокзального сиденья и разглядывал большую родинку на голой коленке девушки напротив. Ее ладони лежали на маленькой розовой сумочке поверх колен. Девушка разглядывала их. Она была прехорошенькая, и даже чересчур накрашенный, время от времени кривящийся, рот не портил ее. Она чуть повела правым бедром, отодвигаясь от старушки по соседству и скорчила страдальческую гримаску. Адам взглянул на старушку. Та клонилась седой дрожащей головой на девушку. Глаза старой женщины покрылись влажной пленкой. Она вытянула перед собой руку, пытаясь отыскать воображаемую опору. Адам поспешил к ней:
- Вам нехорошо? Я помогу Вам выйти на воздух. Обопритесь…
Девушка с восхищением посмотрела на Адама.
Когда он вел старушку к выходу из вокзала, он знал, что девушка смотрит им вслед. Он также знал, что она его дождется, и ему, осиянному чистотой благородного поступка, ничего не будет стоить легко и непринужденно завязать с ней первый диалог….