Под моими ногами раскинулся огромный мегаполис. Я не знаю сколько сейчас времени, какое число и какого года. Да это и не важно. Я просто рассматриваю мегаполис под своими ногами. Вокруг города – десятки, если не сотни тысяч коттеджей, особняков и просто маленьких домиков. За ними, в серо-голубой дымке городского индустриального марева начинаются железобетонные джунгли. Начинаются, чтобы скрыться за горизонтом.
В этом мегаполисе есть всё. Школы, церкви, заводы, бордели, воинские части, кинотеатры, ночные клубы, парки, жилые дома, фирмы, супермаркеты, муниципальные службы и ещё много тысяч такого, что я не успел назвать. А подо всем этим – раскинул свои щупальца огромный спрут метро.
Этот город никогда не спит. В нём больше десяти миллионов человек и все они что-то делают. Рождаются, занимаются любовью, ссорятся, умирают, живут, пьют вино, дерутся, смеются, думают, работают, плачут… Они – жители… И их миллионы. Бродяги, клерки, проститутки, животные, политики, бизнесмены, домохозяйки, туристы, преступники и старики.
Я рассматриваю этот город, раскинувшийся под моими ногами, и пытаюсь себе представить весь калейдоскоп мыслей этих людей. Их мысли – это тонкая паутина, сплетённая из боли и радости, и соединяющая воедино прошлое, настоящее и, наверное, будущее. Сколько же мыслей проносится мимо меня… Тут есть и злые, раздражённые мысли, есть откровенно подлые, попадаются наивные и смешные, ласковые и убитые одиночеством.
Одиночество. Как странно звучит это слово над человеческим муравейником. Над муравейником, в котором никому ни до кого нет дела. Просто всем наплевать. Миллионы теней, которые проносятся в летних раскалённых миражах пыльного солнца.
Приятный холодок запутывается в моих волосах. Я обожаю это глубокое старое кресло-качалку, стоящее на террасе моего дома. Мой дом стоит на горе и сидя в кресле, я могу часами рассматривать этот город под моими ногами. Рассматривать, пить шато-марго и думать о мыслях более чем десяти миллионов человек. Кто ещё задумается об их мыслях в ЭТОТ день, если не я?
Я наслаждаюсь собственной безмятежностью. Мне нравится смотреть на себя со стороны – кресло-качалка, а в ней элегантный денди в нежно-кремовом костюме, небесно-голубой атласной жилетке и такого же цвета бабочке, в крокодиловых туфлях и никогда не сходящей улыбке. Рубиновый свет шато-марго смеётся летнему уставшему солнцу, рождая солнечных зайчиков на манжетах моей белоснежной рубахи.
Я смотрю на мегаполис и улыбаюсь. Мои глаза больше ничего не видят. Только лишь яркий, белый, потрясающе горячий, выжигающий свет. Миллионная доля секунды, перерастающая в вечность. Свет сменяется чёрно-багровой тьмой, за которой следует удар грома, проламывающий своим рёвом грудную клетку.
Я покачиваюсь в своём кресле, пью вино и рассматриваю город под своими ногами. Унылый бесконечный урбанистический пейзаж сменяется новой картиной, написанной чёрно-красными красками. Как будто кто-то выключил свет, а потом включил красный фонарь, чтобы проявить чужие чёрно-белые снимки.
Небоскрёбы со скоростью ветра превращаются в пыль, в песок, который взмывает вверх в потоках адского вихря и уносится прочь. Реки, словно морщины, пересекавшие мегаполис, вдруг высохли. В одно мгновение. Их просто не стало. Деревья вспыхивают как спички и за доли секунды превращаются в кучки пепла. Люди растворяются в воздухе, как сахар в горячем чае. Да и не видно людей из моего кресла.
Я делаю ещё один глоток вина, чтобы смочить пересохшие от восхищения губы. Я наблюдаю удивительную метаморфозу – мегаполис, уходящий в небытие. Только что здесь совершались идеальные поступки идеальных людей, ибо все в этом мире идеально, а теперь – это всё просто исчезло.
В самом центре абсолютный вакуум. Даже бездушные частицы неспособны существовать внутри него. Этот вакуум был рождён непостижимым перепадом давления и температуры. Вакуум, вокруг которого вьются, словно живые, чёрные смерчи, уходящие к небесам, затягивает в себя всё живое и неживое. Затягивает всё, что не успела оттолкнуть взрывная волна.
В центре мегаполиса растёт огромный гриб. Он прекрасен, потому что совершенен. Всё совершенное прекрасно. Он растёт, вбирает в себя миллионы человеческих душ и с каждой новой душой он становится выше и выше. Это не просто гриб. Это живое существо. Рождающееся, как и всё в этом мире, в муках. Этот рёв, ломающий кости и плавящий сталь – всего лишь крик новорожденного младенца. Новорожденного Геракла, с хрустом расправляющего свои плечи, открывающего глаза и растущего к звёздам.
Солнца больше нет. Вместо него кривой зелёный пластилиновый блин. А вокруг младенца красно-фиолетовые молнии, грозовые тучи и ливневые потоки радиактивного дождя.
Я рассматриваю мегаполис под своими ногами и пью шато-марго, а ласковый шёпот Энолы Гей шепчет мне – засыпай, мой славный малыш, засыпай…