-Хычины-ы-ы! – прохрипела своё последнее торговка, когда я раздавил ей голову о пляжную гальку, – …ы-ы…
Инфантилизм зашкаливал!
-Совсем уж это безвозвратно! – не пояснив, крикнула Евгения; из-под купальника у неё торчал кусок коричневого бесстыдства. – Твоя агрессия всех достала. Тошнит.
Я, щурясь от солнца, посмотрел на отдыхающих. Они загорали, плескались в воде эмоциями и наслаждались морепродуктами и мучным, многие – хычинами. Как будто, мою беду знали все.
Из неба по загадочной траектории вылетела чайка. Я небрежно отмахнулся.
-Настроения что-то нет, - сказал. – Не пишется совсем. Мрак, SMS-ки уже не пишутся. Друзья… ждут, а что я им отправлю?! Что у меня на отдыхе слёзы по мозгу скатываются?!
-Подстраиваться не стоило. – Грудь у Евгении большая, сдавленная. Её рейтинг определённо выше свежего трупа. – Если люди тут живут, то и ты отдохнуть можешь пару недель. Завтра поедешь в “Мраморную пещеру” мёрзнуть. Готовь сорок гривен.
Я намазал свой нос жирным слоем крема. Больше я от солнца ничего не прятал, но сгорал всё равно только нос.
-Я эту красоту пятые сутки топчу!.. Могу, например, написать о хищном крабе: такой цапает сильнее, чем песчаный.
-Хы-чи-ны! – принёс откуда-то ветер. – Хы-чи-ны!
Потом ещё долгие годы этот голос пугал в окрестностях растрёпанных сцикунов, по нужде покидавших туристические автобусы. А вот поток приезжих на время усилился. Напряжённые лица фотографировали на пляже “Невинный”, как его окрестили большим православным крестом 2 на 1.5 метра, исключительно ночью. Не смотря на такое благоприятное для туризма событие, крымские татары сошлись во мнении, что виной сему преступлению русские. Русские, само собой, пеняли на татар. Один пенсионер даже по старинке собрал кучу подписей и, очень сильно волнуясь, тряс ими где-то над головой. Только милиция хранила молчание, потому что её было лишь два лейтенанта, и за всю свою службу за пределы единственной дискотеки они не высовывались.
Неделя меня подкрасила до кофе с молоком. Я курнул и минимально трахнул. Всё, можно домой! С вами хорошо, ребята, но во снах лучше. Правда, около пяти утра меня обычно будила хмельная Лариса и, мотая своей рыжей головкой, мило повторяла: “Спать – это отстойно!” Не соглашусь. А когда-то была в группе очкастой старостой!
…
Куртки выдали нестиранные, вонючие; сыро, холодно. Одно слово: хохлы!
-Правило главное: к пещерной терминологии не прислоняемся! Ни в коем… Девушка, ну, милое вы создание, отойдите! – наставнически шёл экскурсовод. – На посещение людей стены покрываются плесенью. Вон, слева. Дышите, чихаете – вот, пожалуйста!
-Сволочь! – бормотала женщина с замёрзшим носом. – Просто сволочь!
Я, признаться, думал, что будет очень красиво, а на самом деле оказалось намного меньше, чем говорил экскурсовод. Он провёл чёткую грань: познавательная часть с научным уклоном и отлаженная юмористическая “импровизация”. Так и сыпал шутками большой охапкой! Я ему, отряхиваясь, посочувствовал, депрессивное состояние отступило.
-Чего он меня пугает?! – украдкой я почесал вылезший на дорогу валун. – Как будто камеры наблюдения везде. Абсурд!
В середине обхода – по-другому тоже можно назвать! – веселит слишком идеальная для такой экскурсии структура пещерных феноменов. Лично я представил, как, кряхтя и бранясь, братья-спелеологи перекладывают камни с места на место, лепят, клеят различные –титы, -миты и т. п., работают отбойным молотком. Отдельные экземпляры – по-любому старание скульптора. Удалившись от группы, я бы и сам сделал небольшой сталагмит, но без книжки не люблю.
Проход сузился. Кто пройдёт, каменья не задев, год счастья увидит! Уточните! Счастья много? В обе стороны надо? Я, спасибо, пытаюсь выглядеть самодостаточным. В глазах лицо той единственной. Год, так год.
-Я видела, - подошла ко мне на выходе пожилая дама, - как вы плюнули в естественную ванну.
-Этой пещере миллионы лет, - спокойно сказал я. – Всё на свете поменялось, а там… только обвал произошёл. Сечёте?
-Русская молодёжь нынче… как это сказать, беспардонная!
-Вода мутная. Кто её пить будет, по-вашему?!
-Вода становится агрессивной и способствует каменным отросткам, - влезла, догнав нас, Евгения. – Здравствуйте, я – Евгения!
Дама покачала головой и, отвернувшись, гордо ушла на остановку маршрутного такси. Я обнял Женю за талию:
-Если бы вернули годы, я бы отучился в школе на бис! Особенно химия, физика…
-Мальчишки! – поддержала Женя.
-Даже не знаю.
Евгения мне нравится. Не так, как нравилась Виктория, но у неё тоже есть дочка, которую пора дрючить. Дочка с пробитой нижней губой. “Можешь идти, я справлюсь!” – однажды я сказал ей на работе, хотя запара была ужаснейшая. Мы с Евгенией за спиной друг у друга последнее время расходимся в невыясненных взглядах и без причины используем тактику мелкого фола. Вместе поэтому редко работаем. Мы обожаем изображение грубого секса, где обязательно кончают девушке на рыло.
Да, да, детка!.. о-о-о… ы-ы-ы… Ты… ты чувствуешь это?!..
-Спать – это отстойно! – на моей постели некстати сидит Лариса.
Сссссу-каааааа!!!
Следуют долгие сборы, и уставшие от отдыха мы идём есть. В честь каникул – разносолы. Попробуй-ка вот это, дружище! А теперь ты моё! Ага? Дома я, честное слово, не оставляю еде столько шансов.
-Все кушают шашлык, - смотрю. – Давайте и нам шашлык!
-Вот такая у меня реальность! – Лариса вновь задумывается о жизни. – Мне не надо.
-Реальность! – я задет. – Реальность! Реальность – это другое! Реальность – это то, как у тебя извилины варят, и как ты потом всё это воспроизводишь! Реальность, дорогая, будет потом!
-А остальное? А наука?.. А теперь?
-Остальное – фантастика. Встречает тебя забытый товарищ и рассказывает: “Она тебя всегда любила!” Или: “Она тебя всегда обманывала!” Бля, думаешь, как всё повернулось. Фантастика!
-Иди-ка ты спать, Смирнов! – хором.
Август 2006