Смоленск называют ключгород. В разное время через него проходили на Москву с Запада бодрые и весёлые орды завоевателей, а потом разбитые и угрюмые возвращались восвояси. Некоторые покорители земли русской надолго задерживались в Смоленске, привнося в этот исконно русский город элементы своей западной культуры. Смоленск всё перемалывал, впитывал, оставаясь при этом самим собой. Здесь есть польский костёл, немецкая кирха, в центре города стоят французские пушки. Многочисленные памятники прославляют защитников с такими именами как Барклай-де-Толли и Багратион. Даже Успенский собор носит явно выраженные эклектические черты, странным образом соединяя в себе православие и католицизм. Здесь, вопреки утверждению Киплинга, Запад сходится с Востоком. И началось это слияние ещё с незапамятных времён, когда в эти края устремились, а затем перемешались племена южных славян и западных прибалтийских народов.
Позднее зодчий Фёдор Конь воздвиг крепостную стену, которая должна была по идее препятствовать чужеземному проникновению. Только не помогла. Нашествия и влияния продолжались.
В течение двадцатого века Смоленск в силу своего выгодного географического положения (рядом Москва, Питер, Прибалтика) продолжал испытывать на себе благотворное влияние разных культур, в том числе и альтернативных. В 20-е годы сюда приезжал и выступал Владимир Маяковский, здесь творили местные поэты-футуристы, существовало объединение прогрессивного искусства «Бедлам», читал лекции художник и философ Казимр Малевич, существовала школа его последователей. Всё это не могло пройти бесследно.
В тридцатые годы экспериментальное искусство оказалось под запретом. Возобладал традиционализм. Однако и тогда на Смоленщине появлялись оригинальные поэты с не совсем русскими фамилиями, как-то Твардовский и Исаковский, которые, скорее всего, ещё успели застать и краем уха уловить какие-то новые тенденции. Отсюда такая яркая непохожесть их творчества. По сути песни Исаковского и «Василий Тёркин» Твардовского остаются живыми до сих пор.
В период застоя и тотального бюрократического контроля трудно было ожидать появления чего-то свежего и необычного. Возобладали посредственность, косность, дурной вкус. Творческая жизнь в Смоленске замерла. Хотя и в эти тяжёлые годы время от времени возникали какие-то непризнанные талантливые поэты-самородки, читавшие свои стихи в кабаках за рюмку водки. Но они быстро спивались и пропадали навеки. Тем не менее, подспудно то там, то здесь, в одной или другой области искусств намечался прорыв. Так в шестидесятые вдруг ожил смоленский драмтеатр, выдав несколько оригинальных постановок, прежде чем начальство успело приостановить его неуставные действия. Появился вдруг оригинальный музыкант Гелик, сколотивший свою джазбанду и начавший пропагандировать официально порицаемую в те годы «музыку толстых». По инициативе рокмеломана Вити Степанова возникла группа «Атланты», играющая под Битлов. Тут и там по городу мелькали шокирующие широкую общественность стиляги, битники, хиппи и панки. В сквере Блонье отчаянные рокеры начали устраивать спонтанные флэшмобы, рискую быть повязанными ментами. Ну, и так далее и тому подобное.
В семидесятые в ключгороде образовалось некое культурное подполье, состоящее из художников, музыкантов, поэтов и писателей. В ядро входили люди, ищущие новые художественные формы выражения и жадно впитывающих в себя всё прогрессивное, чем богата была как русская земля, так и ближнее зарубежье. Музыкант Влад Макаров, художник Всеволод Лисинов и прозаик Олег Разумовский исследовали доступный им культурный ареал (тот же Питер, Москву, Прибалтику) на предмет всего нового и передового. Завязались интересные знакомства: с московскими концептуалистами, питерскими деятелями контркультуры, объединившимися в сквотах на Пушкинской 10, рижскими авангардистами, группировавшими вокруг альманаха «Третья модернизация». Большую роль в просветительской деятельности играл тогда культуртрегер Александр Петроченков. Мобильный и энергичный человек, он много путешествовал по стране. Общался с выдающимися людьми - музыкантами Сергеем Курёхиным, Николаем Судником, философом Ефимом Барбаном, художниками с Пушкинской-10, «Митьками» и многими другими теперь уже культовыми фигурами. Петроченков в те стрёмные времена имел большие и полезные связи на Западе, через которые доставал всякого рода запретную литературу. Собственно от Смоленска до той же Германии рукой подать, а ключ-город, надо сказать, в глухие семидесятые стал Меккой западных туристов. Именно через это приграничье они, подобно свои предкам завоевателям, пробирались в Москву, проводя в Смоленске день-два и влияя так или иначе на местных жителей: оставляли им западную одежду, пластинки, книжки, журналы. Всё это читалось, смотрелось, слушалось и обсуждалось в узком кругу любителей продвинутого искусства.
Настоящая культурная революция произошла в Смоленске в конце восьмидесятых, как раз накануне больших перемен. В 1989 году группа энтузиастов от искусства – поэтов, прозаиков, художников и музыкантов – объединяются в независимый творческий союз, получивший название КЭПНОС. Инициаторами этого прогрессивного объединения стали музыкант и художник Владислав Макаров, поэты Александр Голубев и Эдуард Кулёмин, прозаик Олег Разумовский. Позднее к ним присоединились художники Всеволод Лисинов, Юрий Мельников, Олег Тищенков, музыкант и перформансист Валерий Павлов, поэты Сергей Бегинин, Андрей Муконин и поэтесса Лидия Балашова.
На первых порах большую помощь объединению оказала местная газета «Смена», в редакции которой произошла первая поэтическая тусовка КЭПНОСа. Произведения начинающих авторов понравились и вскоре последовала публикация их творений.
Первое поэтически-музыкальное выступление с участием музыкантов-авангардистов Макарова, Павлова, Юденича и Петренко, а также поэтов Голубева и Кулёмина имело место быть в только что открывшемся Доме молодёжи. Дули свежие ветры перемен, народ жаждал нового, искреннего, передового, не банального. Посему зал ДМ был забит до отказа. Звучал фри-джаз и прогрессивный рок. Юродствовал Кулёмин, большой человек Голубев ошарашивал присутствующих такими, например, строками: Каспар Каспаров ягода болтиев
Албан брабендер широкий тук тук.
Кэпносовцы выступили с большим успехом. Они, продолжая традиции футуристов, обериутов, дадаистов, сюрреалистов и концептуалистов на новом этапе развития искусств, символизировали прорыв вперёд в таинственное непредсказуемое будущее.
Дальнейшие частые и многочисленные выступления членов объединения проходили при полных залах в стенах Дома работников просвещения. Зрители, в основном студенты и продвинутая молодёжь, на ура принимали эти шоу с элементами перформанса и хэппининга. Позднее более широкая и менее подготовленная публика, представляющая собой консервативное большинство, встретила выступления авангардистов не очень дружелюбно. Провокационные акции, направленные на будирование сознания, рассматривались как посягательство на устои. Авангардный джаз, беспредметная или концептуальная живопись, стихи и проза в духе потока сознания воспринималась как шарлатанство и вызывала отторжение. Наиболее агрессивные зрители и слушатели предлагали участникам «странных игр» убираться куда-нибудь подальше (назывались известные культурные центры) и не беспокоить мирный сон обывателя.
Провинция испокон веков живёт своей тихой, устоявшейся жизнью и с большой неохотой принимает всякого рода инновации. В этом есть положительный момент (сохраняются традиции) и отрицательный – торможение развития общества. Сейчас во времена больших перемен этот вопрос не менее, а, скорее всего, более актуален, чем двадцать лет тому назад. Замечено также, что всё новое в смысле идей воспринимается острее всего именно деятелями искусств. В этом смысле они являются, предтечами, пророками и провидцами, которых в ряде случаев махровые обыватели побивают камнями. Слава Богу, в Смоленске до этого дело не дошло, однако противостояния и непонимания с обеих сторон хватало.
Кэпносовцы быстро поняли, что они не должны ограничиваться рамками только одного Смоленска. Последовали приглашения в ключгород представителей альтернативной культуры из Москвы и Питера. В Смоленск приезжают поэтесса Татьяна Щербина, поэт Валерий Артамонов, независимый журналист Дмитрий Волчек, начинающий прозаик Игорь Яркевич. Их выступления восхищали и повергали в шок заинтересованную публику. Всё было ново, необычно, оригинально, спонтанно. Некоторые члены КЭПНОСа также начинают выезжать с выступлениями в близлежащие культурные центры – Москву, Питер, Ригу и Таллин. Их публикации появляются в самиздатских культовых изданиях, таких как «Третья модернизация» (Рига), «Митин журнал» (Петербург), «Черновик» (Нью-Джерси). А художник Лисинов на своём энтузиазме добрался аж до Лос-Анджелеса и покорил тамошних галеристов своими искренними работами, впитавшими в себя весь отечественный и зарубежный художественный опыт. Кстати, в первый же день его пребывания в Эл-Эй произошёл незапланированный перформанс очень в духе КЭПНОСа. Где-то в Беверли Хиллс в честь Лисинова местным галеристом устраивается банкет, в разгар которого в дом врываются три негра-наркомана с винтовками на перевес. Требуют деньги, избивают хозяев и гостей. Всё в лучших традициях нового искусства.
Круг членов объединения всё расширялся. В начале девяностых к нему присоединились новые молодые нетрадиционные авторы – Владимир Марков, Сергей Синяков, Владимир Мартов и Юрий Щегловский. В этой пятёрке особенно отметился Марков. Он писал стихи (его знаменитый сборник «Тринадцать сексуальных маньяков» пользуется до сих пор популярностью в известных кругах), участвовал в акциях вместе с Осмаловским и той командой, которая выложила своими телами неприличное слово на Красной площади, участвовал в событиях октября 1993 на стороне восставшего народа, общался с анархистами и левыми радикалами. Щегловский в какой-то степени продолжил деятельность смоленских поэтов-шестидесятников. Он читал свои короткие стишки в барах и кафе. Вот образец его творчества:
Залёг он на крыше с винтовкой, явил молодецкий задор;
Со снайперской целкой сноровкой
Устроил локальный террор.
Поэт Мартов сделал радикальный жест под Рембо: резко оставил творчество и занялся бизнесом. Синяков подался на поиски лучшей жизни в Москву и стал там хорошим журналюгой.
С начала девяностых выступления кэпносовцев широко освещалось средствами массовой информации. Большая публикация их произведений появилась в журнале «Край смоленский». Местные, российские и зарубежные радиостанции транслируют передачи о деятельности необычного для провинции сообщества.
В то же время КЭПНОС был замечен московской организацией, курирующей новое искусство, – «Гуманитарным фондом». Авторы из Смоленска печатаются в газете с одноимённым названием. При содействие талантливого организатора Александра Голубева в ключгороде проходят два международных фестиваля, в которых принимают участие все лучшие авангардные силы страны. Стоит упомянуть лишь такие имена как Дмитрий Пригов, Юрий Арабов, Виктор Кривулин, Игорь Левшин, Нина Искренко, Герман Лукомников, Данила Давыдов, Светлана Литвак, Анатолий Жигалов, Наталья Абалакова, Константин Кедров. Побывали в городе и гости из-за рубежа. Приезжал поэт-битник Джон Хай, музыканты из Швеции, Германии и США. В ходе мегатусы при большом стечении продвинутого народа проходят культурологические семинары, читаются лекции о новом искусстве, устраиваются выступления поэтов, организовываются выставки. По приглашению членов объединения в Смоленск приезжал с лекциями прогрессивный художник из Канады, член творческой группировки «Ниагара Арт Центр», Джим Райли. Музыкант Влад Макаров в свою очередь посещает с концертами Германию.
В середине девяностых КЭПНОС в преддверье приезда в Смоленск писателя Эдуарда Лимонова, философа Александра Дугина и группы Бахыт компот, проводит акцию «Русское чудо» в центре города на Блонье возле бронзового Оленя, привезённого после войны советскими солдатами с дачи Геринга в подарок детям. У Оленя (древнего тотемного западного животного) лежала, приносимая в жертву русская девушка, а рядом стоял тазик с красным вином (символ крови и единения), из которого мог причаститься любой и каждый участник акции или просто прохожий. Зарезанная девушка потом счастливым образом воскресала и принимала участие во всеобщей вакханалии. (Герб города, кстати, вечно возрождающаяся из пепла птица Феникс). Тут же раздавались газеты «Лимонка» и «Завтра», продавались футболки с символикой НБП и пластинки последнего альбома группы «Гражданская оборона».
Кстати, тема умирания и воскресения весьма органично прослеживается в творчестве деятелей сообщества. Виолончелист Макаров часто использует её в своих музыкальных перформансах. Лежащее на сцене тело постепенно оживает под звуки экспрессивной музыки. Посыл заключается, видимо, в том, что настоящее искусство может и мёртвого разбудить. Поэт и художник Кулёмин делал хэппининг, раскручивая рулоны бумаги с повторяющейся надписью «ничего не происходит». При этом воссоздаваемая кладбищенская атмосфера тишины и покоя как бы сама взывает к пробуждению и взрыву.
Насколько вся эта деятельность авангардистов была воспринята и понята местными жителями в массе судить трудно. Но то, что общество бурлило и кипело на протяжении всех девяностых остаётся непреложным фактом. Пусть большинство членов творческого союза и не участвовало напрямую в социальных изменениях, их вклад в дело реконструкции сознания, да и поведения граждан региона несомненен, даже если рядовой обыватель никогда и не слышал о КЭПНОСе.
В 1999 году выходит сборник «Смоленская крепость», куда входят произведения лучших представителей творческого объединения. Количество авторов, представленных там, красноречиво говорит о том, насколько выросло за десять лет число участников сообщества. Интересно, что альманах спонсировал Сергей Колесников, директор ликероводочного треста «Бахус», которого вскоре после этого застрелили киллеры на трассе Москва-Минск. Времена стояли очень суровые, шёл передел собственности. Разборки со смертельным исходом имели место быть. Нужно было иметь железную выдержку. В искусстве, как и в других жизненных сферах, выживали тогда сильнейшие. Само название сборника весьма символично. Оно тройственно по значению – Смоленская крепость как таковая, крепость русской водки и сила отечественного творчества, впитавшего в себя множество влияний. Этакая среднерусская гремучая смесь, от которой может и башню снести. Объединение КЭПНОС в этом смысле равно укреплённому форпосту.
Поэтические вечера, выставки, перформансы, концерты, демонстрации параллельных фильмов и прочая деятельность членов КЭПНОС, включая выезды в другие города и за рубеж, продолжалась, несмотря на экономические трудности, на протяжении всех девяностых и первых лет 21-го века. Появились новые талантливые люди. Например, прозаик Виктор Ахманов, который с усердием древних летописцев, регистрирует и творчески анализирует события политической и социальной жизни города в книгах, издаваемых за свой счёт. Уже само название его трилогии «Партия дураков» говорит о многом. Дмитрий Зимин – новый поэт и художник, актуально проявляющий себя также в Интернете. Есть отличные музыкальные коллективы – «С.К.У.П» и «Карамазов драмс», хорошо зарекомендовавшие себя не только в Смоленске, но и в культурных столицах России. В городе создано Интернет-сообщество alt_smolensk, где может отметиться любой неординарно мыслящий человек.
Неутомимый авангардист Влад Макаров совершает частые музыкальные наезды на Москву, Питер и дальнее зарубежье, а сам в свою очередь пригашает в ключгород таких известных исполнителей как Сергей Летов со товарищи.
Эдуард Кулёмин и Олег Разумовский в конце 2007 года отправились в творческие командировки по тем же стольным городам и неслабо отметились в ходе проекта «вечера экстремальной литературы» вместе с радикальными поэтами Александром Гальпером и Наташей Романовой в таких культовых левых местечках как клубы ОГИ и Борей.
Странным образом, созданное шестнадцать лет тому назад творческое объединение продолжает жить на фоне всеобщей культурной деградации, засилья попсы и гламура. В чём же секрет «Смоленской крепости»? Пусть анализируют и гадают культурологи будущего.
Олег Разумовский