День с утра явно не задался. Не смотря на выходной, я сидел дома один. Жена уехала к родственникам. Дети на учёбе. Тоска. Даже то, что мы живём на даче, не поднимало настроение. Пройдясь по огороду и поев с грядок всё подряд, не разбирая, я скоро вернулся в дом. Надо сказать, что одиночество я вообще не переношу. Прослонявшись из угла в угол какое-то время, сел на веранде почитать. Не осилив и двух страниц и, вконец рассердившись на себя за дурной характер, я закрыл дом и пошёл в лес. Переодеваться я не стал, так как решение было спонтанным и, я был уверен, что через полчаса в таком же скверном настроении вернусь назад.
Лето было сухим, и можно было идти по лесу, не разбирая дороги. То, разгребая высокие заросли травы, то, утопая в пушистом мху, я шёл через лес. Наверху кроны деревьев приятно шумели. Пару раз я находил клюквенники. Попробовав самые крупные ягоды, шёл дальше. Лес в наших краях смешанный и поэтому гулять по нему особенно интересно: то в ельник попадёшь, то в березняк, а то всё вместе. Немного погодя, с удовольствием заметил, что настроение стало улучшаться. Я запел первое, что пришло на ум. Но песни мне показались тоскливыми, и тогда я стал припоминать детские песенки и колыбельные, что пел когда-то своим детям. От сознания комичности ситуации настроение у меня совсем исправилось, даже захотелось смеяться. Представьте себе, идёт по лесу взрослый мужик в домашних тапочках, смеётся и поёт колыбельные. Картина достойная дурдома.
–А… мм… извините,- я удивлённо оглянулся. Позади меня стоял небольшой плюшевый медведь и, виновато моргая глазами, спрашивал:
–Извините, здесь слонопотам не пробегал?
–Аи… оо… ыы…,- нечленораздельные звуки непроизвольно лились из моего рта. Руки также непроизвольно задвигались, показывая то ли направление, то ли вообще непонятно что.
–Извините,- ещё раз сказал медведь и заковылял прочь.
Несмотря на моё удивление, меня никак не покидала мысль, что где-то его я уже видел. Я огляделся вокруг. Никого. Тогда я пошёл дальше, по пути постоянно оглядываясь и пытаясь для себя решить вопрос: что же это было? Наверное, я шёл так очень долго, потому что в себя пришёл только когда впереди, окружённые густыми зарослями деревьев, показались ворота. «Ну вот, хоть люди»,- подумал я, ускорив шаг. Уже почти подойдя к воротам, я услышал, как захлопали крылья. Журавлиная пара села на ворота. Створки ворот под их тяжестью задвигались и заскрипели. В моей голове моментально пронеслось: «…они сели на ворота, а ворота скрип, скрип…». В этот момент из дома выскочила пожилая женщина и, схватив метлу, бросилась к воротам. Сначала мне показалось, что она бежит на меня, и я даже остановился в растерянности. Но она, подбежав к воротам, громко зашипела:
–Кыш, кыш, проклятые,- и замахала на журавлей метлой.
Когда журавли улетели, она, словно заметила меня и позвала:
–Да идите, заходите. Не бойтесь. Журавли замучили. Как только внук засыпает они тут как тут. Сядут на ворота и катаются. Им нравится, а внучок не спит.
Вежливо поздоровавшись, я прошёл в дом. Дом внутри оказался просторней, чем казался снаружи. На кухне стояла русская печь.
–Хорошо живёте,- шёпотом сказал я хозяйке, кивнув на печь.
–А куда ж без неё родимой. И испечь, и старые косточки погреть. Она же и кормилица, и домашний врач. А ты чего это шепчешь то. Горло что ли болит?
–Так внучок же спит.
–Да не сплю я,- донёсся с печи голос.
Из-за занавески выглянуло лицо двадцатилетнего парня. Увидев меня, он поздоровался:
–Здрасть. Бабань, спекла бы колобка что ли. Есть охота.
–Я же только утром пекла. Съел что ли?- поинтересовалась хозяйка, ставя чайник на газовую плиту.
–Да нет. Не успел. Убежал он. Говорил тебе, не ставь на подоконник.
–Ох, уж эти колобки. Вечно сбежать норовят, а потом бегают по лесу и всякую чушь несут. А уж хвастуны-то какие. «Я от дедушки ушёл. Я от бабушки ушёл». Тьфу. Кто их держал-то,- миролюбиво закончила женщина, с любовью глядя на внука,- сейчас ещё испеку. Вот и гостя накормить надо.
–Я что,- наивно спросил я,- разве колобок не один?
–Один!- усмехнулся, слезая с печи, внук.- Да их тут пол леса бегает. Лиса, до чего любительница до сдобы, и та их есть перестала. Изжога, говорит, замучила.
–А я здесь недалеко медведя видел. Плюшевого,- заметил я осторожно, боясь, что меня поднимут на смех.
–Искусственный. Ненатуральный. Этот не наш,- отозвалась хозяйка, продолжая колдовать над тестом.- Интурист. Всё ищет кого-то. Может, действительно потерял, а может просто больной.
С этими словами хозяйка запихала поддон с тестом в печь.
–Ну вот,- сказала она,- скоро будем кушать.
–А вы вдвоём живёте?- спросил я, чтобы поддержать разговор.
– Нет. Ещё дед, но он сейчас на озере с рыбкой болтает.
–С какой рыбкой?- удивился я.
–Как с какой? С золотой. Как-то по случаю познакомились, и с тех пор дед, как поболтать захочет, так на озеро идёт. Там рыбку позовет, и болтают, пока не надоест. Иной раз до самого вечера,- и, повернувшись к внуку, сказала:
–Емельян, на стол собери. Колобки испеклись уже, наверное.
–Какое редкое имя. Теперь так не называют детей,- заметил я.
–Да, редкое. Но мне нравится. Хорошее русское имя - Емеля,- похвастался внук, ставя на стол чашки.
Хозяйка тем временем подошла к печке и возилась, вытаскивая поддон. Наконец она подтащила его к краю. Через пару минут румяные колобки лежали на блюде на столе. Приятный аромат сдобной выпечки наполнил дом. Я вдруг почувствовал, что очень проголодался. Хозяйка разлила чай по чашкам. Емеля поставил на стол вазу с малиновым вареньем. В предвкушении приятного чаепития, я взял с тарелки ближайший колобок и уже собирался надкусить его, как кто-то ехидно меня спросил:
–Ну что, так и съешь? И имени не спросишь?
Я отодвинул колобок ото рта и увидел, как он ехидно ухмыляется.
–Ты чего глаза таращишь. Ешь, только зубы не сломай.
С этими словами колобок озорно подмигнул мне, так что я его едва не выронил.
–Да не обращайте внимания на него,- добродушно сказала хозяйка.- Врёт он всё. Вы же сами видели, что он только что из печи. Свежий.
И обращаясь к колобку, забранила его:
–Что же ты, кусок теста, меня как хозяйку позоришь? Пять минут как из печи, а всё туда же,- и, повернувшись ко мне.- Кушайте, кушайте. Не обращайте внимания.
–Как это не обращайте внимания? Я что права голоса не имею?- возмутился колобок.- Меня в рот отправляют, и я же молчи! Я что вам устрица бессловесная.
–Что же ты человеку аппетит перебиваешь,- заступился за меня Емельян,- оратор ты печёный.
–Попрошу без оскорблений,- не умолкал колобок.
–Пускай немного остынет,- попытался я остановить препирательства и, боясь обидеть кого-либо.
–Этот если уж завёлся, то нескоро остынет,- огорченно ответила хозяйка.
Так мы сидели за чаем, неторопливо разговаривая, и я был очень рад, что из варенья не выскакивают ягодки и не заявляют о своём праве голоса.
Время шло, и мне пора было уходить, о чём я и заявил хозяйке.
–Ой, да куда ж вы? Посидели бы ещё,- засуетилась она.
–Спасибо вам большое за гостеприимство, но мне пора. И так уж засиделся.
–Да, что там. А то скоро Емеля поедет к дядьке Егорычу, так он вас и подкинет.
–Нет, нет, спасибо!- поблагодарил я.- Поедет? А, извините, на чём? Просто из любопытства. Гаража я у вас что-то не заметил.
–Как на чём?- вступил в разговор Емеля,- а печь? И дёшево, и природу не портит.
Устав удивляться, я ещё раз поблагодарил хозяйку. И вдруг, словно опомнившись, я спросил.
–Извините, а я ведь так и не спросил, как вас зовут?
–Как зовут. По паспорту Ядвига Ивановна, а если по-простому так просто бабушка Яга,- довольная, засмущалась хозяйка.
Слова застряли у меня в горле, а она продолжила:
–Жаль, что вы с Емелей не поедите, а то бы с дядькой его познакомились Егорычем. Хороший мужик. Емеля в детстве прозвал его Горынычем, так он с тех пор на другое имя не откликается.
–Спасибо! Как-нибудь в другой раз, – сказал я и заспешил к выходу.
Уже выходя из ворот, я заметил в углу у сарая стояла старая бадья, а может ступа. Я шёл быстрым шагом, стараясь как можно быстрее уйти от этого дома. Говорящие колобки, баба Яга не укладывались в моей голове. Казалось, что сейчас по дороге пронесётся, обгоняя меня, печка на которой Емеля поедет к своему дядьке Горынычу. Собственно говоря, дорога уже кончилась, и я шёл опять по лесу. Отойдя подальше, я огляделся и понял, что я не знаю куда идти. На глаз определив направление, я пошёл. Точнее говоря, я пошёл куда глаза глядят, вертя головой по сторонам в надежде увидеть какую-нибудь знакомую примету.
–Эй, мужик, поаккуратней.
Голос шёл откуда-то снизу. Пригнувшись, я увидел муравьёв. Они шли куда-то своей тропой, а я, не глядя, наступил и покалечил нескольких из них.
–Извините,- сказал я, понимая, что приключения ещё не кончились,- я нечаянно.
–Под ноги надо смотреть,- огрызнулись муравьи и, быстро соорудив носилки, взяли раненных.
От общей массы отделился небольшой отряд с носилками и пошёл в сторону. Мне захотелось проследить, куда же они пойдут. Теперь я шёл осторожно, боясь наступить на муравьёв. Скорость муравьёв была для меня естественно медленной, к тому же я постоянно боялся потерять их в траве.
–Потеряли чего-нибудь?- услышал я вкрадчивый голос.
–Нет, здесь муравьи,- ответил я оборачиваясь. Рыжая лиса удивлённо смотрела на меня.
–Эка невидаль, муравьи,- ухмыльнулась она.
–Я тут нечаянно наступил на них. Теперь они несут куда-то раненных,- сам себе удивляясь, я продолжал разговор.
–Ясно куда. К ветеринару,- посочувствовала лиса,- в лесу поаккуратней надо.
–Ну, я же перед ними уже извинился. А ветеринар далеко?
–Тут рядом один практикует. Недавно из Африки вернулся. На практику ездил. Ходит слух, что там он связался с пиратами,- принизив голос, продолжала лиса, и потом громко добавила,- хоть я в это и не верю. А, как врач, он очень даже ничего. Как–то по зиме волк хотел рыбкой побаловаться, ну и сунул хвост в прорубь дурень вместо удочки. Хвост примёрз, а бабки тут как тут. В общем если бы не доктор, то плохо было бы волку. А так бегает как новенький.
–А волку самому такая мысль в голову пришла или кто-то надоумил?- поинтересовался я.
Лиса подозрительно посмотрела на меня и перевела тему разговора.
–Я, между прочим, тоже к доктору иду. У меня, так сказать производственная травма.
–Что, оса укусила?- съехидничал я.
–Откуда вы знаете?
–Так, интуиция.
–Если вы не хотите тащиться за муравьями, то пойдёмте со мной.
Обойдя муравьёв, мы с лисой отправились к ветеринару. После моего замечания лиса стала поосторожней в рассказах. Однако она охотно рассказывала о жизни в лесу.
–Муравьёв, конечно, жалко. Жалко, что вы на них наступили. Но они тоже паразиты ещё те. Под зиму стрекоза, как-то задержалась с гастролей, а уже холодно, первый снег. Она и попросилась к ним отогреться. И что вы думаете? Пустили? Как бы не так. Допрос учинили. Где была? Что делала? А когда она с чистым сердцем рассказала о своих гастролях, о творческих поисках они выкинули её на улицу.
–Да, да,- возбуждённо подтвердила неизвестно откуда взявшаяся стрекоза.- Я натура тонкая, артистическая! Я вся в искусстве! А они, мужланы. Они ничего не понимают в высших материях.
–Опять языком чешешь,- раздался снизу голос муравьёв.- А что ты в этом году к зиме приготовила? Или опять будешь по зиме под дверью умолять?
–Я же говорила! Мужланы! Мужланы!- и с этими словами стрекоза умчалась прочь.
Посмотрев с улыбкой стрекозе в след, я заметил, что лес стал как-то оживлённее. Ещё никого не было видно, но присутствие уже ощущалось. Потом я увидел, что невдалеке на дереве сидела ворона, и сказал об этом лисе.
–А, эта раззява,- ехидно проговорила она, недоверчиво скосив на меня взгляд,- как-то по случаю ухватила сыр. Кусок большой такой. Ну и почти сразу проворонила его. Впрочем, мы уже пришли.
Мы подошли к большой поляне. На ней мирно уживалось все: от паучка, который лихо приударял за мухой, до волка. Звери вели себя так, как будто они были хорошо знакомы. На дальнем краю поляны сидел интеллигентного вида мужчина в пиджаке, с галстуком и что-то рассматривал в микроскоп. Я понял, что это и есть ветеринар, о котором мне говорила лиса.
–Здесь все больные?- спросил я у лисы, как у старого знакомца.
–Нет. Половина приходит поболтать. Новости послушать. Радио то нет. А сорока вечно приврёт с три короба. И все её рассказы заканчиваются тем, какая она хорошая хозяйка, а сама кроме каши ничего готовить не умеет.
Я решил подойти к ветеринару и пошёл через поляну, разглядывая зверей. Пёс, с перевязанным носом, стоял около зайчихи. Та держала на руках безногого зайчонка и грустно смотрела вдаль.
–Что, опять с трамваем на перегонки бегал?- от скуки спросил пёс.
–Устала я от него,- пессимистично пожаловалась зайчиха.- Который раз одно и тоже, одно и то же. Как будто у меня больше дел нет, как с ним по врачам ходить. В клевере сок уже не тот, а я ещё на зиму его не заготовила. Да и морковку с огородов кто будет таскать? А ему только бы играть. Совсем о матери не думает.
Поморгав большими глазами, зайчонка отвел свой взгляд.
Подойдя поближе к доктору, я стал смотреть за его работой, тем более что было на что посмотреть. Доктор явно работал под микроскопом, ни на минуту не отрывая взгляда. Он только называл нужные ему инструменты, которые тут же подавала небольшая мартышка. Пудель же следил, чтобы никто не мешал доктору в его работе.
–Голубчик, вы меня отвлекаете,- вдруг сказал ветеринар.
Я огляделся по сторонам. Кроме меня никого рядом не было.
–Да, да. Это я вам говорю,- сказал доктор.- Подождите голубчик. Я скоро освобожусь.
–Извините! Конечно,- мне стало неудобно за свою непонятливость.
Я присел невдалеке под деревом. Наверху кто-то пел. Я сначала слушал под впечатлением от пережитого. Потом до меня стал доходить смысл песни. Это был современный шлягер и, по-моему, очень безвкусный, как почти вся современная эстрада. Песня очень не вписывалась в окружающую обстановку. Я поднял голову, чтобы посмотреть, кто поёт. Невысоко на сучке сидела белка и, держа шишку вместо микрофона, самозабвенно пела. Закончив песню, она торжествующе посмотрела на меня и, заранее уверенная в положительном ответе, спросила:
–Нравится?
–Не в тему,- критически заметил я.- А подушевней у тебя ничего нет?
–Ты чё, мужик. Хотя по твоему прикиду видно, что лох, но не на столько же,- завозмущалась белка.- Может, тебе «во саду ли в огороде» спеть?
Услышав такую тираду, я, честно говоря, потерял дар речи. Хорошо, что меня выручил, подошедший в эту минуту доктор.
–Здравствуйте! Я вижу, вы в наших краях человек новый,- определил он по моему озадаченному лицу.- Вы на неё не обижайтесь. Просто она сегодня не в настроении.
–А вы давно вот так вот? С ними,- спросил я, постепенно приходя в себя.
–Давно. Уж и не упомню сколько,- с нежностью в голосе ответил он.- А к кому же им ещё обращаться? Кто же их ещё полечит?
–Да, действительно,- задумался я, представив, как вся эта лесная звериная братия несётся в деревенские, а то и городские ветлечебницы.
–Потом все они мои друзья. А сколько у них чувства юмора! Имя им моё не выговорить, так они мне кличку дали по первым буквам моих инициалов - Айболит. Правда, смешно,- и вдруг спохватился.- Я же забыл представиться - Айзек Борисович Литвинов.
Я тоже представился. Так мы сидели с ним под деревом, разговаривая. Но нас всё время прерывали насекомые или звери, подходя к моему собеседнику с различными проблемами. Так что вскоре он вынужден был извиниться и вернуться к своей работе. Я тоже решил не рассиживаться, и продолжил свой путь.
Теперь я шёл, даже и не пытаясь найти дорогу. Мне было всё равно. Казалось, что ничто на свете не сможет меня удивить, когда я вдруг услышал приятный женский голос:
–Мужчина, а мужчина!
Оглядевшись и заранее приготовившись ничему не удивляться, я увидел лягушку. Маленькая, зелёная и скользкая, она сидела на кочке и заигрывающими глазами смотрела на меня.
–Ну что вы, мужчина, такой невоспитанный. Помогли бы даме подняться.
–Да вам вроде и там неплохо,- заосторожничал я.
–Какой вы не галантный. А, может, я принцесса. Может, я за вас замуж пойду,- приставала лягушка.
–У меня уже есть одна ляг... принцесса. Куда же мне вторую то.
–Мужчина, вытащите меня из грязи,- обиженно потребовала лягушка.
Я осторожно, пытаясь не испачкаться, попытался добраться до кочки. И уже когда почти достиг цели, нога соскользнула прямо в грязь.
–Экий вы неуклюжий,- выразила недовольство лягушка.
Когда я протянул руку, чтобы взять лягушку, сзади послышался мужской голос.
–А ну отстань от Василисы,- голос явно не шутил.
–Вань, Вань ты чего? Это так просто, мы шутим,- сказала лягушка.
Я оглянулся назад. В двух шагах от меня стоял крепкий парень, что называется косая сажень в плечах. На шее висела толстая золотая цепь. Крутой стриженый затылок и размер кулака были одинаковы. Не зная, что делать я стоял в идиотской позе: одна нога на сухом месте, другая в грязи, и весь я вытянулся в сторону кочки. Собравшись всё же вытащить лягушку, я протянул руку и почувствовал, что кочка пуста. В это время женский голос раздавался уже рядом с парнем. Я опять посмотрел туда, где стоял парень. Рядом с ним стояла красивая девушка в джинсах и топике.
–Ну что ты вечно за мной ходишь,- отчитывала она парня.
–Бросай свои глупые шуточки,- миролюбиво говорил Ваня,- а то шкуру сожгу. Ведёшь себя как маленькая.
–Соскучилась я, Вань. А давай к Горынычу в гости сходим,- и Василиса прижалась к руке парня.
–Сколько можно говорить не Горыныч, а дядя Егорыч.
–Горыныч, Горыныч,- озорно смеясь, сказала Василиса, видимо, давно забыв про меня.
Они, обнявшись, пошли по своей, только им знакомой дороге. Только Иван, почти исчезнув за ветвями, обернулся и показал мне свой огромный кулак. Я вытер со лба холодный пот.
Мне вдруг очень захотелось домой, но куда идти я не знал. Везде был одинаковый лес. Тем более я по нему уже столько накружил, что сориентироваться не представлялось никакой возможности. Однако идти в ту сторону, куда ушли Иван с Василисой мне не хотелось, и я пошёл в противоположную сторону. Пройдя через попавшийся на пути кустарник, я увидел свой дом. Удивлённый, я оглянулся и увидел, как из-под кочки на меня глядели два озорных глаза на поросшем мхом лице и нос похожий на сломанную веточку. Я тряхнул головой. Кочка как кочка, только теперь такое же лицо смотрело на меня из-за ели. Я помахал ему рукой и пошёл домой.