Армия-это призвание
И.Прокопенко («Военная тайна»)
Предисловие
Глядя на страсти «оставшихся в живых», вспоминая приключения «последних героев», представляя тяготы «робинзонов», хочется вообще всем экстремальным туристам, искателям приключений, искателям нестандартных ситуаций открытым текстом с революционной прямотой предложить: «Ребята, а не хотите ли сходить в нашу Армию совместить приятные мучения с полезными обязанностями – и вам будет хорошо, и государству! Вы вот все ищете свое прекрасное далеко, ловите журавлей в небе, а счастье – то оно – вот, рядом, в ближайшем военкомате находится. Только там вам предложат загон в экономичные, но экстремальные условия, максимально усложнят задачи и утолят всю жажду мучений, плюс свежий воздух, полевая кухня, нескучный распорядок, ощущение долга перед Отчизной(которой мы вечно что-то должны). Печалиться, думать о постороннем не придется. Перестроиться под армейский лад (особенно речь и походку) можно быстро и безболезненно, да так, что долго не отвыкнешь. И ни за что не надо платить, еще и вам заплатят и всем, чем посчитают нужным, обеспечат. Море эмоций, непередаваемые ощущения и неизгладимые вспоминания обеспечены!» Воистину «кто в Армии был, тот в цирке не смеется»…
Данный очерк написан непосредственным участником военных сборов, проходивших в Алкино-2 с 19-го июля по 1 августа 2007 года.
Цель его – рассказать по возможности объективно о том, что было там и отношение к происшедшему своими словами, максимально искренне.
Автор ни в коей мере не ставит задачу пропагандировать службу в ВС РФ или наоборот - призывать к саботажу призыва в нее, но выразить то, что отразилось в душе было определяющим началом.
Все, что будет сказано в размышлениях является лишь субъективной позицией и никоим образом не претендует на истину в последней инстанции.
Проскольку все, о чем написано, было непосредственно пережито, то достичь абсолютной беспристрастности не удалось, к сожалению или к счастью, пусть читатель решит сам…
«Снег» в июле
Ни с того ни с сего вдруг посреди июля началась бомбежка повестками и звонками на работу и все по мою душу. «Что случилось?» - подумалось мне. Во всех повестках было написано, что причина вызова – «Сверка данных». То же самое повторила мне девушка на проводе телефона из военкомата и добавила, что ради этой «сверки» они готовы принять меня даже в неприемный день четверг! А когда я пошел на работу в ночную смену, майор с третьего отдела даже позвонил мне домой и убеждал жену в том, что дело просто в «Реорганизации военкоматов» и надо лишь придти с военным билетом для исключительно формальных целей.
Но все это показалось мне крайне подозрительным – ведь все данные моего военного билета у них есть. Что сверять только по военному билету?
Поскольку призывной возраст я миновал, оставался вариант сборов. Но во-первых, шумихи вокруг сборов, как было прежде, не было. Во-вторых, в той же нашей башкирской прессе писалось, если я не ошибаюсь, что сборы бывают лишь раз в 10 лет. В прошлом году они прошли и казалось, что 10 лет спокойной жизни у так сказать обороноспобных мужчин будут.
Однако вышло все не так. Меня принудительно с работы направили в военкомат, где майор К, предварительно забрав у меня военник, поведал о том, что «В соответствии с Директивой командующего войсками ПУрВО № ДК-014 от 30 ноября 2006 года на проведение сборов с приписным составом…» требуется набрать около 850 человек в инженерно-технический полк. Выезд после завтра (я пришел 17-го июля). Гарантировалась не только полная оплата зарплаты за пропущенные дни, но и надбавка (от 3-х тысяч) за должность и звание, были заверения в том, что там будет «отдых», что возможно договориться о том, чтобы по вечерам и на выходные уезжать домой, обещались заманчивые должности (мне – зам командира роты, например) и интересный распорядок дня (к чему моя специальность инженера-сапера и располагает), комфортные условия (при слове «вагончики» мне почему – то вспомнились компактные вагончики на четверых в Нугуше с перегородкой, не знал, что ж/д вагон на 40 с лишним мест можно называть в ласкательным наклонении), баня. Впрочем, в конце этого очерка, я все сопоставлю.
Речь майора была настолько убедительной, что не согласиться было невозможно. Сказалось, наверно и то, что почти именно в эти сроки моя жена уезжала в детский лагерь «Росинка» поработать.
Провести 2 недели в форме ( как бы скомпенсировав 2-х годичный пробел) в несложных условиях, пополнить багаж военных знаний и еще получить некую финансовую надбавку казалось привлекательным.
И хотя были дурные предчувствия, плохой сон по ночам и подспудное желание все это избежать, я переборол себя и явился на призывной пункт как положено.
Пробуждение от иллюзий
Явившись на сборный пункт, получил свой военный билет. Однако если бы кто – то имел мысль сбежать, это было бы весьма затруднительно, ведь выход из военкомата контролировали сотрудники милиции.
Очевидно они и не подозревали, что в повестках было написано : «На основании законодательства Российской Федерации предлагаю (подчеркнуто мной)…явиться в военный комиссариат…по вопросу проведения военных сборов…» Конечно от этого предложения отказаться было трудно. Один солдат попытался, но его попытка не увенчалась успехом.
Сами работники военкомата не скрывали солидарности с нами, говорили, что для них эта Директива как удар серпом, выражали мысль о том, что нашими руками закопают какие-то деньги, говорили о жаркой погоде, окружавших озерах, призывали не пить паленую водку и «не трогать местных девушек», о несчетном количестве увольнительных вопрос даже и не поднимался – это было как само собой разумеющееся. «В ближайшие три года мы вас трогать права даже не имеем» - говорили также нам (а другие на самих сборах говорили «5 лет»).
Забегая вперед скажу, что пообщавшись с другими сотоварищами, я узнал, что другие работники военкоматов обещали подопечным надбавку в разы более высокую, а кроме того рыбалку, легкий почти что санаторный режим и даже сроки сборов на 1-3 дня «укорачивали» - только бы согласился…
Прибыв туда, я встретил знакомого врача- призывника и он удивился тому, что спустя 4 месяца после операции на ногу (из-за варикоза) нахожусь тут. Я сказал об этом моему майору К.Он попросил не говорить об этом на комиссии, «иначе меня порвут». Я переспросил его – будут ли меня отпускать по вечерам и выходным. Он заверил, что «без проблем».
На комиссии меня спросили : «Жалобы есть?» Ответил: «Нет».И ведь действительно жалоб не было, когда нет было запредельных физических нагрузок. Сборы, что были после окончания военной кафедры, ни в какое сравнение не шли по сравнению с предстоящими. Но откуда было это знать, если я этого не испытывал?
Должность у меня оказалась на порядок ниже обещанной – вместо замком -роты, комвзвода.
Выдали летний костюм, противогаз и кирзачи, вещь-мешок для полевой кухни ( затем выдадут еще и планшеты)…
Первым делом нас, голодных и притомившихся приемом, повели в клуб смотреть фильм о вреде табака и алкоголя (одна из лекций профессора В.Г.Жданова) – там даже кто-то успел с храпом вздремнуть.
Не дав досмотреть, повели в столовую.
Затем наша первая партия в 130 человек (все офицеры и часть солдат) отправилась в военно – полевой лагерь.
Ходить приходилось исключительно строем, причем если команды типа «и раз, и раз, и раз-два-три» были предельно ясны, то вот «ногу взяли!» поначалу никак не было понятно – как идти маршем, взяв ногу в руку (а то и обе). Затем армейский жаргон прочно войдет в обиход многих и даже в автобусе, везущем домой, вместо «да» они будут говорить «так точно», вместо «нет» - «отставить». А наименование званий типа «замполит», «зампотыл», «зампотех» мне не забыть…
Причем, надо особо заметить, первые несколько дней нас усиленно сопровождали люди в синей форме от лагеря до части и караулили выходы из лагеря по ночам. А если учесть то, что первые ночи мы спали на деревянных нарах в списанных ж/д вагонах без права на увольнительную, то создавалось ощущение того, что мы находимся под арестом.
Все, кого я спрашивал, однозначно говорили, что хотя бы офицеров отпускать будут. Многие на это рассчитывали, в том числе и я. Мы даже не успели взять из дома некоторые средства гигиены и одежды, а дни надвигались холодные и дождливые (среди нас был даже спортивный журналист, который принес в военкомат оправдательный документ не ходить на сборы, но он не помог и человек был отправлен с рабочим чемоданчиком в руках!)
Именно насчет увольнительных был первый вопрос представителю командования округа полковнику Б на первом же построении. Но подполклвник К (назовем его Полкан), назначенный командиром полка однозначно запретил любое увольнительное до 1 августа, т.е. до конца сборов. А я думал, что буду приезжать туда с дачи, что в 5 километрах от Алкино 2. Не помог и тот довод, что у меня нога недавно прооперирована. Как мне объяснил Полкан, «раз вы прошли медкомиссию и надели форму, об этом говорить поздно, а обещания военкоматов меня не интересуют».
Пришлось заселяться, причем под полным покровом темноты, ведь вагоны были без окон и полузаглублены и с электричеством были постоянные перебои, в том числе в момент заселения.
Нары были из досок, грязные, в 2 яруса, причем без каких-либо перекладин, отчего затем один из бойцов даже при работающем слабом освещении сломает себе палец.
Умывальники были внутри как бы домика из вагонки, в котором было 3 стены. Горячая вода только по утрам и во время приема пищи и в это же время разбор воды был таков, что работало около 20 умывальников из примерно 100.
Туалет был из 40 «дырок». Доски под ногами местами шатались, перегородки нередко были без 1-2 досок, образуя как бы широкие щели.
Но первое время до приезда основного состава мы питались в столовой поэтому засилия в туалете после приема пищи поначалу еще не было. Но вот когда нас стало 850, кухня стала военно – полевой, а стройка нового туалета заморозилась, то на эти 40 кабинок после приема пищи мест стало не хватать.
Душ нам построили только на 10-й день и первый прием у меня был в «домике» из 2-х стен из вагонки (третью пристроили позже) на бетонном полу босиком под сильным ветром под кончающейся полухолодной водой.
Выдали матрацы, подушки и одеяла, которые отдавали пыльюдаже от легкого рукоположения на них, затем по 2 простыни( одна из которых – как бы пододеяльник) и наволочку, причем мне досталась с двумя дырами на обеих сторонах, не надевающаяся на подушку.
В вагоне была печка, которая сифонила в непонятном месте и затем один раз дым угарного газа заполнил весь второй ярус и мы рисковали задохнуться во сне.Дрова для печек искали на территории лагеря.
На улице, между вагончиками и до туалета с полевой кухней был местами раскопанный и местами утрамбованный грунт и первые дни шли дожди и без Сапогов невозможно было ходить. Сами по себе кирзовые сапоги – это груз, а когда с грязью – еще тяжелее. Портянки надевать многие не умели и уже на второй день появились первые немаленькие мазоли, а у меня еще и недолеченная нога немного припухла.
Все этопоказалось Полкану пустяком и он пообещал мне взвод человек в 10.
Но это после, а пока … под шум работающего делающего обваловку вагончика экскаватора мы уснули.
Рабочее место
На второй день мы пошли на полигон, где должны быть проведены учения.
Задача – обеспечить войска полевым водоснабжением. И батальон у нас был Полевого Водоснабжения. Комбат – из стройбата, один ротный спецназовец, другой – подрывник, все взводные также подрывники, а начальники 2 – х лабораторий оба врача – травматолог и реаниматолог.
Вся воинская часть в Алкино-2 инженерно – саперная, все специалисты по нашей технике по словам Полкана были в командировках, объяснить было не кому как наши агрегаты по бурению, фильтрованию и опреснению работают.
Мало того, они были изрядно разворованы и недоукомплектованы даже по запчастям, не говоря об инструментах.
Но это еще не все – не было даже конкретной литературы со схемами и описанием работы для всех машин. Сами они находились десятки лет в резервации и их едва доставили до полигона.
И вот с этой техникой нам предстояло решать конкретные боевые задачи.
Вся надежда была на то, что подчиненный личный состав имеет опыт работы с этими механизмами и поможет разобраться что к чему…
А пока что мы голыми руками разводными ключами срывали пломбы и пытались разглядеть, что находится внутри и пережидали до приема пищи в кабинах, ежась от холода и наблюдая за дождем…
На второй день у меня появилась надежда уехать. Комштаба полка подполковник П посоветовал мне обратиться к полковому врачу (такому же призывнику, как и я) и вообще довольно откровенно со мной побеседовал, признавшись, что у него такая же беда на ногах, как у меня и выразив мнение, что «варикоз – профессиональная болезнь военных».
После ужина я отправился к врачу, но было уже темно и осмотреть он меня не смог – отложили это на завтра.
Если честно, испытвал двойственные чувства. С одной стороны, хотел бросить это все куда подальше и вернуться к нормальной жизни, где можно было нормально поесть и поспать, где не носят кирзачи, где нет бесконечных построений по 14 часов в день, где не надо привыкать к другим законам и порядкам. Но с другой стороны уже за два дня успел уже немного привязаться к ребятам – офицерам, таким же, как я и коллегам по должности и к другим. Все пытались держать себя в руках, не унывать и даже наоборот пытались найти во всем как можно больше веселого. Мы, офицеры, как правило все как бы из одного теста сделаны. Почти все были из разряда ИТР, с высшим образованием и жесткого различения на тех, кто служил и не служил, не было. Да и служили все по-разному: кто солдатом, кто офицером…В общем, атмосфера сложилась неплохая и таковой она в общем сохранилась до конца.
И еще одна причина колебаний была в том, что мне, как руководителю на производстве, было в какой – то степени интересно попробовать принять взвод…Так что даже в случае отказа от комиссования, причин посыпать голову пеплом не было…
Терпение и труд
На третий день после завтрака меня осмотрел доктор и вынес вердикт, записав его в «Книге записи больных подразделений обеспечения полка»: «Рекомендуется ограничение физических нагрузок…»
На мои сетования он лишь развел руками: «Я не могу тебя списать».
Врач части, которая возглавляла медкомиссию при приеме личного состава, выслушала меня и сказала: «Что ж вы раньше не сказали? Теперь уже все…»
С этой записью я подошел к Полкану, на что он отрезал : «Я могу лишь позволить вам находиться в палатке (так он называл «вагончик») на вещах, будете в резерве, но о том, чтобы вас отпустить не может быть и речи».
После этого оставалось лишь уповать на себя и поменьше ходить и стоять, побольше сидеть и лежать. Ради этого я не делал лишних движений вообще, никуда из вагона не выходил лишний раз…
Удостоверившись у доктора, что у меня «вены не полопаются», Полкан отправил меня со всеми в Учебный парк техники.
Там находились машины, используемые в инженерно – саперных войсках и было интересно пофотографироваться на фоне них. А так было довольно не легко, ведь занятия проходили на открытом воздухе, стоя перед каждой площадкой и мы переходили от площадки к площадке и все это длилось не один час. Приходилось прятаться за спины товарищей и садиться хоть на кирпич или бетон, если не было дерева – ноги были дороже…
Но даже с учетом долготы экскурсии, время до обеда еще было и нас отправили на Полигон, где стояла все та же непознанная нами техника. Там также предстояли хождения больше часа по времени. Поняв это, я отпросился у комбата «на койку» (точнее на нары).
Он беспокоился о том, что я потеряюсь, я заверил, что не подведу. Да и вообще, честно говоря, ноги гудели так, что желания уйти в самоволку только из – за этого не было.
Один из нас после первого же дня плюнул на все и безвозвратно покинул Сборы, вернее его отчислили после первой же неявки на утреннее построение. Полкан назвал его негодяем. А потом мы узнали, что это – одно из его наиболее употребимых слов и в шутку стали его называть «Негодяем».
Стать негодяем и с позором для себя в первую очередь покинуть это все мне вовсе не улыбало. Я конечно уже был не юн и многое себе уже успел доказать, однако самолюбие почему – то взыграло и я решил дотерпеть до конца. Ради этого пришлось заказать отцу теплую кофту, кроссовки, бритву и еще кое – какие предметы первой необходимости, которые не мог купить в «чипке» (так мы называли ларек в части)…
После обеда 2-го дня мы готовили «апартаменты» для нашего подчиненного личного состава – прибивали вешалки к стенам, заделывали проемы во входных дверях, делали земляные «лесенки» итд. Удалось наконец – то зарядить свой сотовый в еще не населенном вагоне, ведь там, где мы жили, на 47 человек была лишь одна розетка и многие так и не успевали зарядить телефон до его отключения. А пользовать телефоном приходилось часто – подсветкой, ведь перебои с электричеством были регулярными и столь частыми, что я даже не могу сказать, чего было больше – времени, проведенном при свете или без света. Но свар не было на этой почве – их вообще между офицерами в непримиримой и резкой форме не припомню…(кстати, когда был приобретен пилот, проблем с зарядкой не стало)
После насыщенного дня все попадали на матрацы и забылись…
В ожидании «счастья»
Настал четвертый день сборов, воскресенье. На пятый должны были приехать наши солдаты. Мы испытывали с одной стороны ощущение надвигающейся людской лавины и гораздо большей ответственности, а с другой стороны понимали – раньше примем, раньше сдадим, ближе к дембелю, а «дембель – неизбежен».
Сначала мы думали, что в этот день мы сможем набраться сил перед поистине тяжелым понедельником, но оказалось, что далеко не все «палатки» - «вагончики» были готовы к приему солдат и трудившиеся по обустройству нар солдаты с части работали в поте лица, количество кранов для умывальников возросло втрое и составило то число, что было озвучено выше, строился активно второй туалет (правда так к концу сборов и не достроился).
Первый ярус одного из вагонов мы полностью загрузили матрацами и подушками, ведь получали их на весь батальон ( 9 взводов в 2-х ротах и подразделение зампотеха).
Весь день мы были в движении и работе, но мало того, некоторым из нас пришлось получать с камазов постельное белье для солдат и им пришлось бодрствовать аж часов до 3 –х утра!
В этот же день мы, офицеры, переехали в другие вагоны. Причем у нашего, 3-го и 2-го батальонов, был вагон без нар по типу поездного плацкарта и к счастью боковушки были почти не заняты (за исключением первых ночей после приема солдат, когда была неразбериха). Правда, справедливости ради, надо сказать, что верхние полки были крайне ненадежно закреплены и прямо в момент заселения были случаи, когда люди пытались прилечь на них и падали вниз. Сами стенки между кубриками плацкарта были как бы волнообразными оттого, что стенки «состарились» от нагрузок веса. Зато можно было положить вещи на самую верхнюю полку и под нижний топчан, чего нельзя было сделать в вагоне с нарами, где часто в темноте надевались не те кепки, постоянно искались вещи и пропадали противогазы.
В часть с того дня мы уже не ходили, уповая на полевую кухню и торговлю с грузовика.
И еще пару слов о части, вернее про национальный ее состав. Ее возглавляло лицо одной … национальности, которое, видимо, привлекало призывников-земляков из своей республики и оттого их там попадалось немало и они бросались в глаза. Шагать они старались в конце строя и нестроевым шагом и в сланцах, за формой следили неохотно, нечасто их можно было видеть на работах в лагере, но чаще полураздетыми с заспанными глазами, в «чипке» пытались брать без очереди, в глаза смотрели с вызовом. Поговаривали, что кого – то из них забрали в Армию совершенно случайно, когда он « с гор за спичками спустился»…Правда это или нет, не берусь сказать. Но вот облегчает ли наличие этнической дедовщины проблему ксенофобии по отношению к кавказцам, пусть каждый ответит сам…
Также следует отметить уже сугубо без «отменной графы» про то, что начальник части каждый раз при построении в лагере срочников и контрактников (я это видел лично со стороны, т.к. у них были свои «линейки») крыл матом офицеров, заставлял их работать по выходным и старался не брать к себе уфимцев – двухгодичников, дабы не было у них соблазна домой отлучаться.
Наш Полкан были у него начштаба и тоже считал, что служба с отлучками домой – не служба…
И, наконец, возвращаясь к вопросу о кухне, не могу не упомянуть о самой пище – она не баловала разнообразием каши, супы, рыба, компоты, чай. Не обходилось без курьезов, то газету в гречке нашли, то муху в чае, то наш второсортный рис привезли поздно и он не успел развариться. После нескольких холодных суток настала жара и есть особо не хотелось, плюс накладывалась усталость и желание спать перебарывало все.
Отсутствие женского пола тоже в общем и целом сносилось, ибо желание вернуться домой пересиливало многие природные инстинкты…
«Лавина»
И вот, на пятый день нашего прибывания, с самого утра небольшими партиями стал поступать тот народ, у которого еще не пропало чувство долга и не заросла совесть – он ехал и ехал автобусами всех разновидностей с разных концов нашей передовой по части призыва республики еще смутно представляя, что ему государство готовит в знак благодарности за его честность.
Я полагаю, всех нас не покидало ощущение, что некто большой и сильный отмывает на нас деньги, что мы – лишь пешки в этой игре под названием «увеличение обороноспособности резервистов», показное поле для отмывки выделенных средств, что главное было – просто собрать нас, а чем заниматься, совсем даже второстепенно – таковы были наши ощущения – тех, с кем мне довелось общаться, а общался я со многими и у всех находил понимание по данному вопросу…
Каждая партия людей приезжала в часть сдавать вещи и получать обмундирование, а потом шла к нам и каждый раз находились те, кто возмущался, даже если наш батальон принимал менее 10 человек. Они говорили, что их обманом заманили в военкомат или надавили на их руководство на предприятии (там, в провинции, как я понял никого особо не спрашивают, добирают то, что с Уфы не хватило), что им все это мягко говоря никуда не впилось и не упало, что они и так отдали долг Родине, что у них срывается много планов, что они могли бы за это время гораздо больше заработать, чем те деньги, что им обещали.
Одного парня забрали спустя полгода после дембеля, был мужик, которому до «списания» оставалось полгода, показали мне еще одного, для которого это были седьмые сборы –кто он –маньяк сборов или жертва призывов, не успел узнать….
Мы выражали им сочувствие, убеждали в том, что сами – люди гражданские и истории наши похожи. Правда не было лично у меня сочувствия к тем, кто предвзято относился к неслужившим, мол меня оставьте в покое, а неслуживших призывайте хоть каждый год – их не жалко, они пусть мучаются – такого рода эгоизм по отношению к сотоварищам по несчастью казался мне низким. Не вызывали восторга и те, кто с армейских времен затаил некую злобу на все офицерское сословие и пытался всячески выразить к нам презрение, правда это не имело ни малейшего успеха, ибо во-первых, их фобии нам были параллельны – своих проблем хватало, а во-вторых, мы различались по большей части лишь по виду погон, а сами практически были теми же гражданскими людьми , ну а в-третьих мы были подневольными и выполняли то, что с нас требовали, не придумывая ничего лишнего. Были среди нас, конечно, те, кто довольно сильно пропитался ролью командира и порой перегибал в плане отдачи команд и распорядка дня, но я полагаю, что с подчиненными они расстались по-хорошему…
Вернемся с конца в начало. Не смотря на то, что Полкан обещал мне взвода не давать, его мне все-таки дали, да не просто взвод, а с нагрузкой в виде ротной лаборатории. Почему так вышло, наверно пусть это останется на совести тех, кто в нашем батальоне распределял личный состав – я на них зла не держу, что народу вышло ровно столько, сколько и есть у меня в дневную смену на производстве - 25 человек…правда с той лишь разницей, что отвественность за взвод была не посменная, а круглосуточная…
Я надеялся, что хоть кто –нибудь из взвода служил в частях полевого водоснабжения. Оказалось – никто. Ни один не знал, что это такое.
Их профессии тоже ничего общего с полевым водоснабжением практически не имели, если не считать трех водоканальцев с разных городов (для которых как и для меня механизмы не представлялись знакомыми по профилю).Во например, в первом отделении старший мастер – бурильщик – механик с тапочной фабрики, в третьем отделении очистки воды старший механик – слесарь на сахарном заводе, а начальником опреснительной станции числился электрогазосварщик.
А вот список профессий моих лаборантов : 3 слесаря, 2 охранника, электросварщик, водитель, аппаратчик и учитель физкультуры.
И всем этим людям я должен был объяснить суть задач и устройство техники, которой я не знал и узнать так до конца и не смог по не зависящим от меня причинам.
Да и самой техники вместо 3-4 единиц была лишь одна, да и та с украденным насосом( без которого она не заведется) и прочими запчастями и совсем без инструментов. А Лаборатория – это один чемоданчик( больше не нашли) с реактивами 1983 года (срок хранения 5 лет) и новее не предвиделось – и на этот чемоданчик 9 человек(хотя даже если бы его предстояло носить, с этим вполне бы справился и один боец) . На опреснительную станцию хватило бы шести человек. Но народу было в разы больше, чем «рабочих мест», зачем столько призвали? Всей техники на полигоне было аккурат на 2 взвода (буровой и полевого водоснабжения), а их, взводов в батальоне, было напоминаю 8, причем практически полнокровных…
Все, что мы могли сделать, раскрыть машину, развернуть шланги и бросить в озеро оголовок, включить двигатель машины и делать вид, что она работает – со стороны так можно было подумать – ведь схема была разобрана и раздавался шум…Большего от нас нечего было потребовать…Готовясь к учениям, предстояло много времени провести сидя в теньке…
Но это предстояло, а пока, в первый день, прием шел часов до 12 ночи. Кому-то не хватило мест для ночлега и пришлось кое – кого уложить в офицерском вагоне на боковушках и так в тесноте, да не в обиде, улеглись, облегченно вздохнув после долгого приема…
Парад «партизан»
Подняв нас, как всегда, спозаранку, Полкан вывел из строя двух неадекватных солдат, которые приехав на сборы, изрядно «нахрюкались» в первый же день, и объявил им выговор (конечно назвав их негодяями) и надо заметить, что больше проколов у них не было…С одним из них мне даже пришлось заступить в суточное дежурство – он был дневальным –никаких замечаний. А с другим я приватно общался – это как раз тот, кому до «списания» оставалось полгода…
После завтрака получили оружие – автоматы Калашникова. Надо сказать, погода была холодная и особо досаждал ветер, а костюмы были летние, документы оформи – пальцы так и стыли, отказывались писать, все в спешке, с нервами, с той же крамольной мыслью: «а на кой нам все это надо!?»
Получили оружие, отрепетировали за час до официального начала и дождались всего, что нужно для показного митинга – плац, трибуна, генералы, чиновники, телевидение и зачем – то какой – то архиерей – монах, который нам поведал о сильных воинах Великой Руси, издавна прославившихся своей отвагой. Когда мы проходили мимо генералов, их лица светились радостью и один из них, на фоне идущих «кто в лес, кто по дрова» резервистов давал интервью по поводу пользы полевого водоснабжения…
После маршей с оружием и праздничных речей. Мы отправились в Инженерный парк – тот, где мы были тремя днями ранее, где обучали стоя и много ходили и всю эту процедуру приходилось проходить с оружием. На каждую площадку подходило по несколько взводов, дул ветер и видели, и слышали только в первом ряду пол – взвода, остальные либо пытались вслушиваться, либо откровенно ждали, когда все это закончится. А тем временем между нами ходили журналисты и к одной даме с телевидения я подошел и поведал всю изнанку нашей жизни – чтобы знали, ведь я понимал, что они все равно не покажут то, что есть, но покажут то, что прикажут. Девушка успокоила меня тем, что это ненадолго и мы разминулись с надеждой на время и перемены.
Нас, жителей Башкирии, всегда любят пугать те, кому это выгодно – мол то, что у нас сейчас – это лучшее, что может быть и все серьезные изменения нам только повредят, но вот нужно ли бояться что – то преодолевать? Не есть ли прогресс – шаг вперед под действием неудовлетворенности? Идем ли мы сейчас в ногу со временем? Вот, что меня волновало тогда, когда я за спинами слушавших солдат вынужден был отсиживаться где – попало, дабы вконец не изнасиловать ногу – ведь после репетиций, митинга, предстояла несколькочасовая ходьба и. а больше стояние – и все с калашом в руках. Что мог я получить тут? Как я полагал, столкнувшись с непосредственной реальностью, ничего, кроме рецидивов на прооперированной ноге. Хотел порой на гражданке, лежа на топчане в мыслях - а вот бы, мол, походить в военной форме – только тебя и ждали форму готовили, хотел попробовать принять взвод – вот тебе, товарищ – «получи и распишись»!
Учебный полигон тоже не миновал нас, но после обеда. Нам досталась Опреснительная станция (ОПС), по устройству напоминала самогонный аппарат. Некоторые ребята попались довольно смекалистые и они бы, конечно, запустили все и без инструкций, но все же комплектация была неполной и запуск при всем желании был невозможен и ничего не познав нового по сути, мы могли лишь продемонстрировать пустую показуху, что, в принципе и сбылось, но это уже я забегаю вперед, а пока… шел шестой день сборов – ближе к экватору для нас.
На блок –посту усилили шмон, стали проверять на вкус даже минералки, а мы же, офицеры, в оставшееся до отбоя время, все пытались расселить народ. И на сей раз определенное место досталось не всем и во вторую ночь нашлись не определенные с постоянным местом…
Экватор
Вот и настал седьмой день наших мытарств, после него отсчет должен быть пойти на минус.
С утра нас пересчитали – и на учебный полигон. Тогда как раз «распогодилась» погода, да и максимум, что мы могли, я уже писал. Поэтому мы дружно раскрывали машину - ОПС и ее прицеп-электростанцию и отходили в тень и поскольку хронических недосып добивал всегда, в теньке на траве ребята пытались наверстать его.
Вставали мы раньше, чем в Армии, в 6 часов. Отбой у нас был позже – в 23 часа. Разводы и построения длились как минимум минут по 40, бытовые условия были полевыми (за это даже отдельная статься начислений есть), с соответствующей кухней (если офицеры ели за столиками, то солдаты и вовсе стоя). К чему такие ограничения и лишения, если не планировалось нас переправлять на линию фронта? А главное – обещалось, что главный упор будет делаться не на жесткость условий, а на повышение квалификации специалистов. В итоге, ничему новому мы так и не научились, но моральный ущерб от такого к нас отношения (в плане унизительно – плохих условий), а также и физический у некоторых был «обеспечен». Но даже это не главное – ради чего надо было спешить мобилизовывать людей , если не были готовы условия для этого и почему столько было призвано, если на всех едва хватало места размемтиться и совсем не хватало разворачиваемой техники? Все эти вопросы так вопросами и остались. Как и осталось ощущение ничтожности перед лицом Могучих и Отмывающих, которым, очевидно, по большому счету, все равно, чему мы там научились и научились ли вообще…
Тут я упомянул про условия – так вот их готовили непрофессионалы своего дела, а все до единого срочники и контрактники, которых не учили плотничать и столярничать. На грузовиках и экскаваторах работали юнцы и разве что сварщики и слесарь по сантехнике были пожилыми работягами. Но это – капля в море. В основном это были молодые ребята, для которых был основным принцип «нам здесь не жить», а для большинства них еще и «не слуижть». Отношение плюс «квалификация» - оттого и вешалки «на соплях», падение с верхних полок, опасная езда мимо проходящих колонн и вечные перебои с электричеством…
А после обеда нас повезли на стрельбище. Ехали сторону Юматово, как раз недалеко от моего сада – я ехал и думал, как бы здорово было ехать на своей машине в сад.
Толком ничего не успели нам объяснить – поджимало время, а с патронами тупо надули – расписались за 15 штук, а отстреляли по 12-14, зато кое-кто из офицеров постарше меня стреляли целыми очередями, даже по летящим предметам. Смотрели мы на то, как они, резвясь, отводили душу за счет наших недочетов и думали «…» не буду говорить, что мы там думали. Главное, что день «добивался», ближе к хатам, а остальное – забыть и забить…Пол – сборов миновало!
С повязкой на руке
Восьмой день нас встретил раздачей литературы – раздали какие – то книги по одной на каждого, где много воды и ничего конкретного про нашу ОПС. Не было этой конкретной инфы и в литературе на многочисленных листочках формата А-4…
Задача была предельно проста – довести всю кипу до подчиненных…До сего дня мы все это в глаза не видели. Времени много, мол, сидите и читайте.
Сидеть сидели, а вот читать…спать – да, но читать…Мы бы не отказались повзрывать как образованные саперы, однако сие счастье выпало не всем, зато грохот от их мин целый день потрясал лагерь – сидя в вагоне, казалось, что по нему кто – то сверху орудует кувалдлой…
«Потрудившись» над литературой до обеда, рассчитывал провести время так же и до вечера, до конца дня, но вот спустя некоторое время после обеда ко мне на полигон прибегает начштаба и требует, чтобы я аж прямо бегом несся в лагерь, да еще взял бы пару моих солдат.
Добравшись нормальным шагом, узнаю, что я назначен помощником дежурного по полку и на смену надо заступить сейчас же… А эти дежурные, надо сказать, весьма и весьма утомлялись, особенно в плане ходовых нагрузок. Я стал возмущаться, мол, мало того, что не смотря на легальное разрешение на ограничение физических нагрузок, мне дают самый большой в роте взвод в 25 «кентов», так еще и носись тут сутки напролет…Лишь переиграли должность на дежурного по батальону – еще более канительную.
В задачи входило патрулирование своих вагонов и прилегающих территорий, уборка мусора там и на части плаца, надзор за двумя дневальными и пробуждение роты, а также инфа о построениях и готовности к приему пищи, держать свой грибок и загонять всех по хатам после ужина. На сон отводилось лишь 3 часа после завтрака…Но спал я больше и на своем месте и никакие угрызения совести меня почему – то не мучили, ведь это были сборы, к которым я был не готов физически, я выручил своего военкома, который не мог собрать людей, я был обманут в плане условий, я имел право вообще находиться в глухом резерве и не прибегать к обычным нагрузкам, лишь лежа охраняя вещи, но я не мог воспользоваться этими правами, меня гоняли так же, как будто у меня ничего не было, никаких изъянов, а в это время, как я предполагал, на мою единицу переводятся немыслимые счета где – то далеко от меня и в комфортабельных условиях и этих денег я никогда не увижу, лишь жалкие остатки в виде грошевой подачки…Я чувствовал себя мясом и это было не лучшее чувство. Я был утомлен ежедневными 14 - часовыми загонами, мое тело зудело от того, что давно не мылось, а на душе был осадок от того, что так подло подставили. Все это, конечно, ерунда по большому счету, бывает в жизни и хуже, но согласитесь, терпеть бессмысленные лишения не по своей воле, упавшие снегом на голову, да еще без всякой мотивации, это всегда весьма утомительно и прежде всего морально и тут уж не важно, сколько это длится…
В свете (а вернее во мраке) всего этого, я старался обозревать свою территорию с одного места, ходить не спеша и не напрягать своих дневальных лишний раз…
В роли полицейского тоже не стал себя вести – напомнил разок тактично про отбой блуждающим по лагерю часов в 11 вечера и в основном понимание нашел.
Зайдя в свой вагон около часу ночи после того, как любители «посидеть» за чаркой дружно захрапели, угомонился и я, а встал минут за 15 до команды «подъем»…
«Звездный час»
Пробудившись, не дал спать другим, как и положено и понесся первее всех в столовку, на что тоже имел право. Солдаты мои к тому времени уже ходили на приемы пищи сами, а возвращались сами еще ранее, после того, как я убедился в том, что коллектив боле - менее серьезный, способный и меня уважить, и самому в грязь не упасть. И что бы там ни говорили про мои способности к руководству некоторые «таланты», залетов у меня не случалось. Это не значит, что они были святошами, это значит, что они старались все делать аккуратно, а как получилось – цифра «0» в графе «взыскание» пусть ответит красноречивее слов. Возможно мне в какой – то степени повезло с коллективом, возможно сказался мой опыт работы с людьми – во всяком случае он мне очень сильно помог в той ситуации, в какой я оказался. Но я отвлекся.
За едой я этим себя не грузил, а откушав, после «линейки» собирался «соснуть», но задержал замполит роты – просил списки на поощерения. Это уже происходило не первый раз. Отдаем списки, они куда – то теряются, а потом с нас их требуют по новой, причем «с ножом у горла», обвиняя нас же в нерасторопности, а на все семь бед, один ответ : «Армия». Это реально было, я ничего не придумываю – действительно, наши непосредственные руководители разводили руками на наши вопросительные взгляды и отвечали одним этим словом со специфической интонацией. Я не думаю, что кто-то имел против этого госинститута вообще, вовсе не думаю, скорее просто вряд ли кого – то устраивала ТАКАЯ армия, кроме, разумеется, тех, кому это выгодно... Ради поощерений солдатам можно было и отложить свой сон – без труда выписал человек 10, заполнив все вакансии на взвод и на боковую. Удалось хоть немного выспаться, ведь в вагоне почти никого не было более 4-х часов. Правда на улице кто – то что – то облагораживал, но это было уже параллельно…
А вечером был концерт – приезжали детишки из Октябрьского (насколько я помню) и одна местячковая певица, сумевшая правда, зажечь пару наших горячих мужчин так, что они выскочили на сцену и стали с ней плясать. А она строила им глазки, перебегая от одного к другому.
А после концерта у нас был футбол. В этом плане у принесшего мяч обозначилась группа землячков – чишминцев, которая в первый день обыграла своих соперников довольно крупно. На второй день все, кто мог пинать мяч, решил взять реванш! Даже я не усидел и встал в ворота! Реванш тоже получился крупным. Я не пропустил ни одного мяча и удалось удачно сыграть – даже на следующий день некоторые мне об этом говорили. Правда это стоило болезненной ссадины на руке и осознания того, что до следующего года мне футбол не светит – сказалось все же недолеченное на ноге…
После искрометного футбола неплохо бы и в душ, но его пока что не было. Полкан обещал на 8-й день баню. Её же, хорошую баньку, нам обещали и в военкомате…но вот только если кто из нас говорил, что ему что-то «обещали в военкомате», как только он произносил эти слова, раздавался такой безудержный смех, что любой юморист позавидует – и этот смех был защитной реакцией на ощущения того, что попал в ловушку, это был смех над собой «как же я мог так…»
Кстати, незадолго до Сборов, мне удалось побывать в одной деревне на берегу Павловского водохранилища, там оп соседству с хозяином, у которого гостили, была дача генерала. Хозяин утверждал, что одна лишь баня на этой даче со всем оборудованием обошлась генералу в 9 миллионов рэ! Итак, вникните, в одно и то же время один генерал парится в « миллионной» бане, 850 солдат и офицеров больше недели мечтают об элементарном душе! И это факт, невымышленный, реальный, жизненный…Голый факт, я ничего не приписываю и комментировать его не буду, пусть каждый выводы делает сам, кому это выгодно, а кому это костью в горле стоит…
«Круглая дата»
Десятый день «на службе Отечеству» начался отчислением одного неадекватного бойца, который с вечера недурно принял на грудь, стал оскорблять офицеров, а по приезде сотрудников МВД, стал им сопротивляться, за что был взят «под стражу».
А затем поведали нам о том, что другой персонаж, намочился на матрац и мы выслушали о том, как это плохо.
Шмон на пропускном посту был приличный, но все равно проносить алкоголь умудрялись…И после этого, если кто – либо из старших офицеров хотел похвалить подразделение, говорил: «Молодцы, делаете все как надо…и на матрацы не мочитесь!»
Затем опять на учебный полигон. Там наши мнения о Полкане разделились. Одни говорили о том, как задолбал он своими бесконечными построениями и репрессиями, другие называли его нормальным мужиком, который за порядок. Я право и сам поддерживал его борьбу с пьянкой, но не восхищался им только за то, что он не бил фляжкой по почкам или что – то в этом роде. Он бы не смог этого позволить при всем желании. Он – военный, мы – гражданские. Пусть даже был в силе Устав. Степень свободы разная. Хотя надо отдать должное ему в том, что он всегда был с нами, ел в наших условиях и даже помылся в нашем душе, все время был на ногах, не отказывал обратиться, давал высказаться и вел себя в обращении интеллигентно, сохраняя даже обращение на «вы», а когда мы убывали, он прикладывал все усилия, дабы облегчить этот процесс. Буду объективен, в рамках своих прав он не переусердствовал…
Старался не перегибать и я по отношению к своим ребятам. У них было одно неоспоримое преимущество передо мной – все они служили, а я – нет. Мне было непривычно слышать «товарищ лейтенант» в обращении и обращаться пофамильно, сказывались недочеты в строевой подготовке, но длинной дистанции между мной и взводом я не ощущал и если было что сказать начистоту, я говорил про все и про всех, кого считал нужным, особо оберегая от лишней критики лишь комбата и ротного (дабы не ослабить авторитет ближней вертикали), да впрочем, они сильной критики и не «заслужили».
А вот замкомвзвода (замка) пришлось сменить – парень сдал какие – то таблетки в Часть и очень без них страдал. Что это были за таблетки – от болезни или для чего – либо еще , не ведаю, но адекватность он стал терять без них день ото дня и все в плане нарастания агрессии ко мне в частности – к нам ведь гребли всех подряд и не успели разобрать кто болен, кто не в состоянии и эти пробелы нам предстояло расхлебывать…Ну в общем при сохранении должности и звания по «штатке» он был как бы отодвинут, а назначен другой, которого я очень хотел поощерить, подал ходатайство, да к сожалению, так и вышло у парня все лишь «на общественных началах». Думаю, ребята отнеслись с пониманием к моему решению, ведь я им объяснил, что это – ненадолго и что расстаться надо по – хорошему.
А из приятного в этот день – было «открытие» душа. Две металлические стены под крышей, обдувающем ветре и кончающейся водой, на грязном бетонном холодном полу босиком мы были счастливы даже такому омовению. Некоторые игнорировали душ, моясь из баллонов в умывальниках, как игнорировали в нашем взводе некоторые столовскую кормежку, предпочитая разбавлять в котелках что – то кипятком или кушая покупную снедь, которую стали продавать далеко не в первый день нашего пребывания, а поначалу в лагере были только сигареты и вода и лишь полсе мы могли купить то, что есть у каждого есть в доме, куда не отпускают взять это…
Одна история болезни
Одиннадцатый день нам запомнился множеством невнятных построений, особенно после обеда. До обеда, встав как обычно в седьмом часу и протянув до двух в полной праздности на полигоне, мы провели время как обычно. Новые детали вслед утерянным и разворованным никто привозить не собирался, другие машины, не привезенные на Полигон, были еще хуже нашей ОПС и вообще похоже нетранспортабельными (об этом поведали мне мои ребята, ездившие в Парк). Та машина, что была у нас в наличии тоже по приватным разговорам подлежала уже списанию. На списанных машинах, при их дефиците даже (даже тех, что удалось пригнать, не хватало для обеспечения всех людей техникой согласно штатному расписанию), нам предстояло решать боевые задачи.
После обеда предстоял концерт, но не сразу и часа три предстояло его ждать и вот. Чтобы нам не лежалось и не спалось, нас стали подымать на построения, а построение оно ведь длится небыстро – пока народ подтянется, пока построится, пока всех пересчитаешь,пока Полкан разведет комбатов, пока комбаты разведут нас – глядишь полчаса и ушло. Вот и дергали нас с 3-х до 6-ти – только приляжешь – построение. Построились. Нам напомнили про концерт и чтоб мы по лагерю «лишнего не шастали» и свободны. Только приляжешь и закимаришь , а по вагону уже разносится призыв на очередное построение.
Непременно необходимо было построиться и перед концертом! Сначала еще утром было решено. Что концерт добровольный :хочешь – иди, не хочешь – сиди в вагоне, только не хулигань. Потом оказалось, что не такой уж добровольный, а альтернативный. Не хочешь на концерт – пойдешь на полигон. Полквнику Б из командования округа не понравилось, что во время прошлого концерта люди сидели с голыми торсами (был напомню июль и +30), что смотрели концерт не строго со скамеек, но еще и с крыш вагонов (а скамейки все с деревянными заусенцами и все на одном уровне и конечно же без спинок), что громко выражали свои эмоции (надо сказать, что во время второго концерта выступали девочки – циркачки в совершенно коротких мини – юбках и порой задирали ноги выше ушей!). Но особо запомнилась такая полканская фраза : «Перед вами будут читать стихи Есенина, а вы будете курить!?» Очевидно в военном училище ему и не говорили, что Есенин курил трубку и его портрет с ней в зубах широко распространен среди его почитателей…
Перед концертом разгоряченные условиями пребывания (как бытовыми, так и «боевыми») офицеры нашего батальона вызвались поговорить с Полканом по душам. К чести Полкана он нашел время и дал высказаться каждому. Ничего конкретно – существенного это не принесло, но пар выпустило. Запомнился ответ на мой вопрос. «А что если мы по незнанию что – либо из тахники не дай Бог сломаем?» - «Надеюсь, вы ничего не сломаете»…
Выступали дети из Салавата. Один из нас приватно спросил кого – то из устроителей, нельзя ли найти кого повзрослее, на что ему ответили, что мол дети обходятся бесплатно.
После концерта вечером один из моих солдат сломал большой палец. Я думал. Что его комиссуют. Однако, сделав никуда не годную перевязку одним лишь пластырем (переломанный палец!) – бинты кончились и завоз не планировался – решили так: «Вот окончишь сборы, а потом разберешься». Людей много, бинтов нет и людей не жалко – таков позиция штаба полка. Тут уж я не удержусь и выскажу : эту дурную вековую армейскую систему мизантропии по отношению к своим же добытчикам побед, надо кардинально менять. Если и сейчас, при угрожающе низкой рождаемости, мы понадеемся по – старинке забросать кого - то трупами, ничего не выйдет! Трупов – то, случись не дай Бог война, будет много – это наши «отцы – командиры обеспечат, но вот живых не останется! Почему Запад зачастую в техническом плане опережал Восток? На этот тюменские ученые попытались ответить так: на западе мало места, народу много не народишь, приходилось придумывать механизмы, дабы скомпенсировать недостаток рабочей силы, в войнах приходилось беречь людей за их малочисленностью. На Востоке же людей порой использовали не только вместо механизмов, но и вместо скотины – их было с избытком. Можно сколь угодно придираться к этим спорным тезисам, но горькая правда в том, что хотят того или не хотят наши запаренные в «миллионных» банях генералы, устроители таких вот сборов, но беречь людей они нынче просто ВЫНУЖДЕНЫ, без этого невозможно навести порядок даже в локальном конфликте и пример Чечни красноречивее всего! Я уж не говорю о том, что не беречь людей нехорошо само по себе. Но сейчас это просто НЕОБХОДИМОСТЬ.
А у нас все по старинке – сломал боец палец и «отряд не заметил потери бойца»! Так что ли? Нет! Я сказал своему подопечному – вызывай скорую прямо со своей «трубы» и никаких гвоздей! Сам больной сказал. Что ему просто наверно не хотят платить страховку. Вообще – то это для меня было не главное: боец нуждался в квалифицированной медицинской помощи, причем безотлагательной, ибо организм у него молодой, срастется неправильно и страдай потом всю жизнь – ради чего?.. В общем на следующий день он все же попал к врачу, свозил его один из местных во взводе на машине.
Если я не ошибаюсь, в тот же день в наш лагерь прибыл майор К, который нас заманил на эти сборы. «Очень,- сказал, - идет тебе военная форма». Я ему сказал, что он меня в ней последний раз видел. Один из нашего военкомата даже сказал ему: «Морду бы тебе набить». На все упреки майор К лишь разводил руками, а под конец и вовсе поведал, что тут лагерь и поэтому плохо, зато «в части служить хорошо», но нам почему – то не захотелось продлить удовольствие в части, хотя «скауты» по лагерю ходили и очень хотели привлечь народ к службе по контракту: из 850 человек поддался 1, насколько мне известно. Хотя может быть и больше. Слухи ведь разные ходили – некоторые из провинций, кого обманули со сроками проведения (их разборки с военкомами по их словам еще были впереди), всерьез опасались, что сборы затянутся недели на 2 больше положенного, но это было неправда.
Не знаю, сколько народу поддалось на обещания типа «Профессионализм. Обеспеченность. Перспектива» и заверения типа «Товарищ! Тебя ждут в прославленном соединении», призывы типа «Не упусти свой шанс» (это все – цитаты из буклетов), но очереди в данном направлении не было однозначно.
Поступающего на службу офицера ждала общага в поселке вне города, среднестатистическая зарплата (где-то в 12 т.р.), долгие и специфические армейские будни с 7.00 до 22.00 «без выходных – без проходных», полновластный диктат вышестоящего начальства (все по Уставу) и подстерегающая «профессиональная болезнь военных» - варикоз (не всякие ноги способны ей противостоять, если учесть, сколько военным приходится стоять)… Сборы не добавили имижда контрактной службе…Низко преклоняюсь перед теми, кто даже после всего, что с нами было, воспринял Армию таковой, как она есть, все ж коррупционеры коррупционерами, а защищать же нас кто – то должен!
А перед сном того же дня сбившийся с толку по поводу численности штата штаб полка решил нас пересчитать и отбой отложился. Характерно, что во время этого пересчета Полкан успевал называть негодяями всех, кто находился в увольнительной на то время (причем легальной, как я понял) и это его «не-го-дя-и» уже без того со смехом произносилось едва ль не на каждом углу.
«Я ни кого не держу»
Именно так нам сказал Полкан за 2 дня до конца сборов. Когда уже осталось всего – ничего. Этот день мы не считали – он уже наступил, последний тоже – там мы практически дома. Остался по сути один день до конца, все, что откладывалось из – за сборов, отложилось, настрой пройти до конца уже сформировался и самое тяжелое было практически позади, зарождалось чемоданное настроение и в этот момент оказалось, что нас тут никто не держит. Хотя за день до того моего солдата не отпускали домой со сломанным пальцем, а про мою ногу и «Про то, чтобы вас отпустить не может быть и речи» просто не вспоминаю…Бровада это или искренность, судите сами…
Перед митингом закрытия отрабатывали строевую подготовку, чтобы тем продемонстрировать, что не зря тут две недели провели под палящим дождем и солнцем на государственном обеспечении.
Ушли на Учения. А Учении я были в том, что подошел к нам один офицер из тех, что преподавал нам в Учебном парке и попытался завести в корне неработающую электростанцию ОПС, назвал даже нас деревней, но поняв нашу правоту, потихоньку удалился, сказав напоследок, что в Средней Азии такая машина жизненно необходима.
Но главное событие Учений – это «кино». Подошла пара офицеров – у одного фотоаппарат, у другого видеокамера. Последний даже не во всем знал, как с ней обращаться и мне пришлось показывать ему, как надо стирать предыдущие съемки и записывать следующие, ведь пришлось произвести 2 дубля. А соль в том, что выделили из взвода 6 человек, выстроились, я дал команду и развернули шланги, кинули оголовок в озерцо, завели машину, вернее её двигатель, сделав вид, будто работает вся установка – поди там разберись что шумит – вся установка или движок, очень активно двигались вокруг агрегата и обменивались репликами, а возле него богатырского вида лаборант сидя на траве, раскрыл сундучок «лаборатории» и перебирал с полки на полку просроченные реактивы. Слыша комментарии «режиссера» и подыгрыш солдат, видя улыбки «зрителей» (незадействованных солдат), едва удалось сдержать смех до конца «фильма».
Так же УСПЕШНО прошли Учения и на других участках – призы уже ждали своих обладателей.
Ложка дегтя
Предпоследний день поначалу не сулил ничего необычного.
Учения благополучно завершились тем, что технику потихоньку увезли.
Причем нашу ОПС увезли едва ль не раньше всех, но до обеда времени было еще много. В близлежащий магазин были посланы заветные гонцы и праздник понемногу начался уже на травке. Вместе с бойцами принял в этом участие и их лейтенант, но конечно же в разумных пределах, ибо быть отчисленным на предпоследний день и за свои неудобства не получить ничего было бы крайне обидно. Удалось не только принять на грудь, но и пронести заветную тару в лагерь – шедших строем не шмонали, тем более если пузырь лежит в планшете.
После обеда, к счастью, не стали озадачивать и дали время на подготовку к завтрашним торжествам.
Однако без ложки дегтя не обошлось – двое безбашенных с разных взводов решили на полуживой технике сгонять за водочкой и съехали с обочины вниз, угодив в дерево и попали тем самым в более тяжелую яму – долговую, не на один десяток тысяч рублей.
Возможно из – за них срезали «снизу» список поощеренных с нашего третьего батальона. Было весьма обидно – так ровно шли, без особых залетов и тут на тебе. Нет, комбат, конечно свою коллекцию подарков собрал, но остальные. Мне обидно за тех, на кого я подавал, ни в коем случае мне не нужны никакие дежурные благодарности, выданные в поспешной обстановке показухи ради и те ценные подарки, что давали, я вполне могу себе позволить по карману. К чести комбата скажу, что он несколько стыдился того, что увозил домой поощерения, а тех, кого он очень хотел поощерить, остались ни с чем. И все же я рад за него, мне же главное было вернуться домой целым и невредимым, остальное все придет, все придет… Дай бог…
Вечерком я выпил содержимое с офицерами, да еще заглянул на огонек к своим солдатам – они звали… Снотворное было принято и мы уснули ласковыми снами, ведь нам предстояло окончание всего этого!
«Бери шинель…»
Подъем был весьма ранним, в шестом часу – предстояло скорее сдать белье и пораньше позавтракать. Настало 1 августа и один из солдат с другой роты пытался мне нахамить – он видимо решил, что уже можно это делать смело, какой неуместный утренний мат, а ругаться спозаранку, да еще в такой день ой как не хочется, но удалось найти более тактичные слова, дабы пресечь офицерофоба. Еще один такой же попался уже непосредственно в Части при сдаче военной формы. Впрочем неважно кто ты и где ты, хамство оно и в Африке хамство, но его не должно быть. Ставить кого-то на место - неприятная процедура, но необходимая. Но это нисколь не испортило мне настроения, да и мелочи жизни все это в сравнении с большим.
Построение началось, конечно же раньше Митинга, дабы подготовиться к нему и мы подготовились как могли.
Приехали как всегда журналисты, полковники, генералы, чиновники и некий мулла и опять парад, пафосные речи, пышные комплименты и бесконечные поздравления с УСПЕШНЫМ окончанием сборов, затем пошла процедура награждений. Больше всех призов наполучал конечно же наш Полкан, не забыли полковники и генералы друг друга – сначала один другого поздравит и ценный подарок вручит, затем уже тот этому и все не спеша, с торжеством. Но вот когда пошли поздравления кого пониже, тут такая суета началась, что едва только успевали подбегать, не успевали докладывать при получении – возможно было разумнее отдать поощерения комбатам, а то и комротам. Но так не сделали. Зато практически все, кто был на почетной трибуне, себе подарков нараздавали. А вот моим солдатам из 10 кандидатур на поощрение, что я подавал, удовлетворили только четверых и мне почему-то было очень неудобно, но ребята меня успокаивали, говоря, что главное поощрение для них – это отправка домой, а рядовые даже с опаской спрашивали. Не повысили ли их, ведь «лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора», заверяли они. Мне на сборах было обещано повышение звания с лейтенанта на старлея, но этого не произошло ни Митинге, ни по сию пору ничего не слышно, да мне-то если честно это не особо важно, ведь с Армией свою жизнь связывать желания нет и военный билет я в военкомат больше нести не хочу, да и нужен-то он лишь в случае перемены места работы или жительства, чего не планировал…
Расстался я со взводом нормально и слава Богу, надеюсь никто на меня зла не держит.
Оставалось время до автобуса, ибо выезжали мы повоенкоматно. Но скучать не пришлось соратники – офицеры организовали «полянку» и мы на ней гульнули в том же «вагончике», где жили.
При сдаче формы выдавали деньги за звание, должность, командировочные, возможно полевые – всего аж 1700 с хвостиком набралось за лейтенанта и комвзвода (вместо 3000 положенных и странной обнадеживающей пометки в военнике «10 т.р.», не удивлюсь, если на каждого столько и пришло, а выдано 17 % от положенного). И все же выдавать деньги сразу было мудро – меньше хлопот.
А когда сдали форму и получили деньги и сели в автобус, пир продолжился, но уже не водочный, а пивной, я поначалу отнекивался, так как простужено было горло, но доводы коллег были убедительнее. Автобус довез до остановки «ул.Конституции» и рукопожатия с оставшимися в автобусе ознаменовали конец всей этой истории.
Послесловие
Я беспокоился, что пропадет моя премия за август, но мое предприятие выдало такой счет, что при своих я остался, хотя своеобразная система и тут отличилась : гоняя нас по выходным и не отпуская домой, выходные как рабочие дни не учитывали, оплату решили делать по среднечасовому лимиту, при так, что будто работник работал по 8 часов, хотя в Армии он не знал отдыха по 14 часов в день. А теперь 14 часов помножьте на 14 дней, что мы там были увидите, что за 2 недели мы с лихвой перевыполнили месячную норму рабочего времени, а нам собирались заплатить как за 2 недели, да еще с выходными! А у меня по графику и вовсе 60 часов выходило, в 3 раза меньше, чем я «оттарабанил» по факту. Но спасибо предприятию, не дали обидеть. Еще понравилась фраза майора К: «Деньги на ваш счет уже поступили. Давайте счет хоть на 30 тысяч». Вот этим-то и объясняется дефицит бинтов, перебор солдат и лукавая экономия – из перечисленного дать как можно меньше, а остальное? Святое дело на баньку потратить. У одного она за 9 миллиончиков, у другого, вот только на Тот Свет они их не прихватят, зато «друзья» им там такую «баньку» видимо готовят, что не дай Бог им в нее хотя бы зайти, если покаятся и перестанут на весь мир позориться своим отношением к подчиненным! Много у нас в последнее время разговоров по телевизору, как мы Америку пугаем, да вот только рабовладельческий строй и деспотию в Армии никто еще не отменял, как и идеалы в лице Сталина с Ворошиловым, чьи портреты с милыми выражениями «украшали» наш забор.
Вместе с тем, считаю, что получил из этого всего прекрасный урок, который, надеюсь, мне в жизни еще пригодится…
P.S .Есть проблемы и поважнее моих и все, что я думаю, лишь мое мнение -написал, что было и как к этому отнесся -вот и все.
Сентябрь 2007г