От кобылы кнутом отгоняет,
кто пристанет, меняясь в лице.
Ходят слухи – но кто его знает? –
Что квантунский он был офицер…
А потом ему выдали справку –
Он отделался, в общем, легко…
В нашу школу, что в Южном Распадке,
На телеге возил молоко.
Он не сделал себе харакири,
для японца - священный приказ,
не успел, его в плен захватили,
А теперь на работе у нас.
Низкорослый, с кривыми ногами,
Ну, не спутаешь – кавалерист.
Ничего он не скажет годами,
Пред своим императором - чист.
Дядя Ваня, а как по-японски,
Вас на родине звать-величать?
Стал немым предводителем конским
И в ответ, когда дразнят, мычать.
Ну, а где-то внутри затаилась
В нём тоска по родным берегам…
Где-то женщина Будде молилась
И пускала венки по волнам.
И тянула навстречу руки,
Проклиная недобрый час,
В бесконечно-глухой разлуке
Стали уже щёлочки глаз…
…И добрейшей улыбкой лучится -
Не допекает никто,
На телеге даёт прокатиться,
Доверяет и вожжи с кнутом.