"Лишить себя жизни... это очень легко, когда себя не любишь..."
М. Барциховская
Утро. Ранее тусклое невзрачное утро. Обычное утро и необычное. Сегодня первый весенний день. Я дожил до весны. Это хорошо… шло, прошло, ушло, зашло – только это не смешно…
Зима, морозы – всё ушло.
И чёрно-белое кино
нальётся цветом! И она…
придёт, желанная весна!
Всё в мире просыпается, радуется, но не я. Моё настроение ниже нуля. Ведь в последнее время… бремя, племя, семя, темя – в голове трещат поленья.… меня мучает жуткая депрессия… сессия, агрессия, бестия, концессия – глупая поэзия, сумрак мракобесия…
Порой внутри себя я схожу с ума, но не показываю вида. Живу и веду себя, так как будто ничего со мной не происходит…. ходит, бродит, непогодит – потеряет и находит…
Муза в чёрном всюду ходит,
жертвы ищет и находит…
По утрам ко мне приходит
и, сведя с ума, уходит…
Стихи – стихия – стихийное бедствие! Они льются отовсюду: просачиваются сквозь щели пола, струятся сверкающими змейками-строчками по стенам, лавиной обрушиваются на голову с потолка… река мелка, когда тоска – в ней облака и жизнь легка…
Я пробудился ото сна
и стала жизнь моя легка.
Лечу по небу в облаках,
забыв про грусть, забыв про страх,
забыв, что я лишь человек,
что мой удел короткий бег
из пункта «А» до пункта «Б»…
Что я прошёл свой путь уже…
Я закрываюсь от них, ставлю подпорки как в пробитой тонущей подводной лодке, но они всё прибывают и прибывают.… бывают, что-то забывают – когда бросают, убивают – когда ласкают, презирают – потом прощают, всё меняют – и вновь мечтают, тают, тают…
Тону, захлёбываюсь и пытаюсь ухватиться за спасательный круг разума… развязана, размазана…
Жизнь моя развязана,
грязью вся замазана,
с тёмным миром связана,
по стене размазана…
Завтракаю. Аппетита нет. В голове стихи. Может записать? Не хочу. От них уже тошнит… звенит, молчит, дождит, летит – рябит, бодрит, лежит бисквит – кричит, болит, я инвалид – знобит, хрипит, вот, эбонит…
Я закрываю глаза… и открываю их вновь. Прошёл миг или вечность… беспечность, бесконечность – как млечность быстротечность – сердечность человечность – и нежность безупречность…
Не знаю. Может быть всего лишь день. За окном темно… там звёзд полно, луны пятно, а мне смешно…
Давным-давно я пил вино,
играл с друзьями в казино.
Всё в прошлом.… Пусть!
Мне всё ровно!
Я ухожу… я здесь никто…
Пора спать, но я не сплю, пытаясь ни о чём не думать. Не получается. Рифмы…. ритмы, битвы, цифры, мифы – рифы, лимфы, гримы, гривы…
Мы как грифы, мы ленивы
Жрём мы падаль мёртвой лиры…
Рифмы-логарифмы назойливыми комариками жужжат в ушах… где в камышах, ветвях, кустах – под небесами в облаках – в мозгах, запутавшись в часах – сидит кукушка – злобный птах…
Я мучительно пытаюсь вспомнить, когда они замолкали, когда я не слышал этих живьём пожирающих мою нервную ткань бестий, когда я жил как обычный нормальный человек: без стихов в голове… себе земле судьбе траве – весной полна река вдвойне – и в стороне невдалеке – сидела баба на биде…
В это мгновение меня озаряет! Я вспомнил, как стихи замолчали на некоторое время после одной случайной близости с незнакомой женщиной… изменчивой, повенчанной, измученной, доверчивой – таинственной, неистовой, отмеченной и с трещиной…
Да! Точно! Помню! Это было! Рифмы исчезли на целых две недели, принеся мне долгожданный покой и такое сладостное молчание! Их не было! Наверное, они боялись, боялись вместе со мной, что кто-нибудь узнает об этом. И я смог отдохнуть, побыть в беззвучном одиночестве с самим собой… поэзию долой! – да здравствует покой! – большой, большой гурьбой! – идём скорей домой!..
А вдруг это не так? Ведь это было раньше и всего один раз. Всё меняется. Вдруг сейчас всё по-другому? Не как в прошлом?
Я быстро одеваюсь и иду в ночь. Я должен это проверить… верить, мерить, лицемерить – открываю в ночь я двери…
- Ты куда? – скорее по отработанной годами привычке, чем из-за беспокойства или чувства любопытства спрашивает меня механическим голосом жена-автомат.
Я знаю, что ей всё равно. Есть ли я рядом, нет ли… – её давно это не интересует, как и то, что творится у меня в душе. Если она и смотрит иногда в мою сторону, то лишь как на докучливый предмет мебели в доме, который к тому же ещё надо и кормить. Она живёт в своём мире бизнеса. Я в своём.… в ином мирке, мирке с враньём – где я с собой живу вдвоём – под солнцем, снегом и дождём – но жизнь моя – сплошной дурдом…
- У меня бессонница, пойду, прогуляюсь, – отвечаю я в пустоту.
В ответ тишина. Больше она ничего не говорит. Отключилась. Наверное, уже забыла про меня и про свой вопрос.… унёс, мороз, волос, полос…
Её волос седой наркоз
и кожи сморщенная ткань
наполнят жалостью…
Унёс
лев-время молодости лань…
Хуже всего, когда залипает в кольцо одно слово или одна фраза и до изнеможения крутится-вертится в голове, пытаясь свести тебя с ума… слова, дома, шторма, весьма – полным полна водой река – у ней крутые берега – ей быть воспетой амплуа…
Во мне слова, а я – тюрьма!
Я посажу их навсегда!
В голове пульсируют рифмы, складываясь в строчки стихов. На ходу записываю их в общую тетрадь, которая всегда со мной, иначе не отстанут.… пристанут, притянут…
Я вижу мир как на экране…
Он весь рифмован…
Я же – странник.
Иду по строчкам за тобой…
Остановись! Постой! Постой…
Я иду по ночному рифмованному вдоль и поперёк городу. Иду по его катренам, по мыслям, по сравнениям, по метафорам, по всем этим словесным водоворотам, затягивающим и разрушающим мою жизнь. Впереди мелькает стройный силуэт девушки. Я иду к ней. Иду на зов. Завёт любовь, и вновь, и вновь…
Любовь зовёт!
Любовь опять тревожит!
Весна идёт
И шутит так быть может…
……………………………….............
……………………………….............
Ну, вот и всё. Теперь знаю точно, что нигде уже нет для меня спасения от стихов, от этих монстров… остров, остов…
Необитаем сердца остров…
Лишь лодки чувств разбитый остов…
Скорее всего, это конец … венец, беглец, свинец, сердец, певец, пловец, творец…
Юнец, отец, мудрец, мертвец –
Всему на свете есть конец…
С окна сигануть, что ли? Глупо? Может быть… может быть… остыть, обмыть, похоронить и потихонечку забыть…
Это глупо может быть,
но желаю всё забыть!
Смертью сердце остудить,
В Небо Душу Отпустить…
А жить в рифмованном мире и каждый день потихоньку сходить с ума!? Это, по-вашему, не глупо?! Нет! Уж, лучше сразу…
Эх, была, не была!..
- Как вы думаете, почему ваш муж покончил собой? – задумчиво спросил следователь женщину, картинно сидящую в кресле.
Положив ногу на ногу, женщина курила длинную тонкую сигарету, держа её в таких же длинных тонких ухоженных руках.
- Не знаю. Он всегда был странным, - постукивая по сигарете указательным пальцем, чтобы стряхнуть пепел, равнодушно ответила она. Потом вновь затянулась и, выпустив очередное сизое облачко, продолжила. - Всё своё свободное время он писал стихи. Потом рвал и сжигал их. Потом писал заново…
- А вы читали его стихи? – поинтересовался мужчина.
- Нет, никогда. Терпеть не могу поэзии. Тем более доморощенной…
- Можно посмотреть его стихи?
- Конечно. Вон та стопка общих тетрадей, - не вставая, она показала на неё сигаретой.
Следователь взял верхнюю тетрадь, открыл её по привычке с конца и прочитал написанное летящим почерком стихотворение.
Любовь зовёт!
Любовь опять тревожит!
Весна идёт
и шутит так, быть может.
И я, шутя,
знакомлюсь с юной девой.
Наверно зря
пошёл дорогой левой?
Но осуждать
всё проще, чем поверить,
что я страдать
готов! И не измерить
моей любви
бездонной и безбрежной!
Пусть в этот миг,
как ангел падший, грешной…
Я грёз вагон!!!
Стучит на стыках сердце!
И рвётся вон!
Не спрятаться, не деться
от лап весны…
Я пойман словно мышка!
Ну, что ж? Души!
Дави! Терзай!
Мне крышка…
Иду за ней
и лгу, чтоб сон смог сбыться.
Скорей! Скорей
обняться и забыться!
Душа легка –
в полёте окрылится!
Нам облака –
постель, а мы как птицы
парим в ночи, сплетаясь воедино…
Мы две свечи,
мы плавимся…
Повинны
в том жар огня –
весенние сюрпризы!
И хмель вина
с улыбкой Моны Лизы.
Блестят глаза:
в них звёзды загорелись!
Кусочки льда
закапали – согрелись…
Тону! Тону
в кипящем море страсти!
Иду ко дну!
Распался мир на части!
Потоки мы!
Безумья постиженье!
Под ритмы тьмы
рождаются движенья…
Я сладкий сон,
что в негу превратился…
И этот стон… … …
с моею рифмой слился!
Стихи! Стихи!
Стихи, всё в вашей власти!
Мы – дети Тьмы!
Богиня сладострастья,
спаси ж меня!
Во мне бушует плазма!
Экстаз огня
в конвульсиях оргазма!
Так до утра...
……………………………
Но утром встал, умылся,
Сказал: «Пора…» –
и навсегда простился…
***
Прочитав стихотворение, следователь закрыл тетрадь и долго-долго молчал. Потом, непонятно к кому обращаясь, произнёс:
- Жаль… жаль…