1
Посольство тянулось сквозь нескончаемый лагерь. Медленно ступали усталые кони. Откинувшись в седле, толмач петлял меж дымных кострищ. Торчали оглобли, ревел скот, орали женщины и дети. Около хозяйского жилища съежившимися тенями сидели пленные. – Нэ оставай, нэ оставай.. – заунывно тянул толмач толкая пятками степного конька. Мохнатый бодро перебирал копытами. Разбитый тын Онузы еще дымился. Груды мертвых тел защитников свалены в ров. Там же, не поделив мертвечину с рычанием и визгом дрались здоровенные кудлатые псы. Монголы не обращали внимания. Свои раненые подобраны, вдовы утешены, а над павшими поднялись свежие курганы. – Нарочно через палево ведут.. – мрачно бормотали в посольстве. Ехавший в стремя с княжичем, мечник Скобель пришпорил коня. Поравнялся с толмачом – Ты долго еще будешь мурыжить? Устали. Давай к хану веди! – Федор промолчал на самоуправство дворянина. Посольство озиралось по сторонам, кто-то испугано крестился. – Погляди, княже.. – великокняжеский меченосец покосился на стоявшие рядами машины. Федор кивнул – Вижу. Знатно. – Машины стояли рядами, разобранные и готовые к походу. Тараны на громадных деревянных колесах закрыты плетеными крышами. Бревна с ручками по бокам висят на толстых железных цепях. Есть такие толстые сокрушители, что по ним, согнувшись, можно пролезть в проделанный пролом. Есть короткие, есть тонкие и длинные. Торцы осажены медными насадами. Насады в виде острой волчьей морды с откидывающейся нижней челюстью – пробивать стены или ворота и сыпать внутрь уголья с горящим жиром. Бараньи головы с громадными завитыми рогами – проламывать в преграде большой штурмовой пролом. Повозки с громадными луками, шерширами, камнеметы. Тут же суетились рабы переставляя орудия на широкие деревянные полозья. Набитые припасами сани выстроены за каждой машиной. Великокняжеский мечник хмурился все сильнее. В дальних сторожевых разъездах, постах на курганах, огромной массе лагеря и этих треклятых машинах чувствовалась неторопливая размеренность и тщательная беспощадность. Как ни старались посольские втянуть в разговор нукеров, выведать хоть маленькую мелочь, ничего не удавалось. Поганые молчали холодно разглядывая руссов. Вокруг машин суетились синие одежды. Мечник не терял надежды хоть что-нибудь выведать, тронув коня опять догнал толмача – Далеко ли камнеметы бьют? Эх и стенобойников у вас! – Неожиданно одноглазый нукер с посеченным сабельным ударом лицом, трусивший рядом с толмачом, улыбнулся – Много-много. Далеко бьют, на пять сотен шагов, пять – растопырил грязную пятерню – вот на столько шагов стены ломают! Смотри, что от крепости осталось!
– А это кто? – кивнул Скобель на синих. – Э-э, это не наши, старый нукер пренебрежительно хмыкнул, Серединные нукеры. С машинами хорошо разбираются. Что еще хочешь знать? – от дружелюбности ни осталось и следа. В упор глядел надменный враг. – Ничего. – Скобель придержал коня. Ничего не боятся, нарочно суки все показывают..
Обоз стал спускался в небольшую ложбину. Поставленные на огромные скрипучие колеса, повозки степняков медленно уползали расчищая свободное место. Толмач натянул поводья – Здесь вставайте, огонь есть. Грейтесь, кушайте, хан известит когда надо прийти. Я тоже кушать потом иду.
– А.. – Федор не успел спросить как толмач исчез. – Тьфу, песий сын! – княжич обескуражено вертелся в седле. – Ставь сани в круг. Рассупонивай. – Ездовые сновали вокруг возов, выпрягали коней бросая охапки сена. – Князь, воды надо коней напоить да и самим бы тоже не помешало горячего перехватить? – Скобель озабоченно глядел по сторонам. Федор пожал плечами – Толмач куда-то запропастился. Да шут с ним, отправь с лошадями конюхов с охраной.
Люди пришли в движение. Табун лошадей подошел к кольцу охраны, их пропустили отрядив провожатого. Апоница скакал охлюпкой, без седла, с любопытством разглядывая чужую жизнь. Полынья для водопоя шумела, бурлила выплескиваясь из под льда. Несколько худо одетых рабов деревянными толкушками разбивали нараставшие обреги. Услышав русскую речь оживились бросая короткие опасливые взгляды на поивших тут же коней, монголов. Кони жадно пили темную пахучую воду, поднимали головы роняя капли с теплых дымящихся губ. – Откуда будете? – Апоница обтирал конские бока волосяной рукавичкой. – Из Рязани мы, с посольством пришли. Невольник обломал ледок, разговаривал не поворачивая головы. – Радость-то какая, родную речь услышали.. да не вовремя приехали родимые, как бы вам обратно подобру-поздорову отсюда выбраться.
– А что, что-то слышно? – Апоница равнодушно зевнул похлопывая жеребца. – Слыхать родименькие. Давеча такой галдеж поднялся аккурат перед вашим подходом. Не выпустят вас живьем, сговорились на Русь идти нехристи. Каждый день новые рати подходят.
– Тебе-то рабу, откуда это ведомо? Ну все, хватит, хватит говорю, напился. – Жеребец заартачился вскинув голову, заржал учуяв незнакомых кобылиц. – Так потому и ведомо, что раб. Наших-то, почитай везде хватает. Кое-что понимать научились. И прибираем за ними и ..
– Ты что раскашлялся, больная овца!? – незаметно притулившийся за конем нукер хватил невольника плетью по лицу. – Под лед захотел!? Или язык вырезать чтоб не болтал с кем попало! – Раб схватился за лицо. Из под пальцев просочилась кровь. – Я просто спросил, откуда этот несчастный – вступился за невольника Апоница. – Пошел отсюда! – еще раз взмахнул плетью нукер, и прихватив деревяшку раб бросился прочь. Повернувшись спиной к русскому, нукер потянул за повод лошадь.
… – Так и сказал?
– Истинно так, князь. – Федор помрачнел, задумался. От костра прибежал стряпчий, приволок дымящуюся горячим паром медную баклагу. – Государь, свежего сбору испей. С дороги да остуды как помогает хорошо! – Федор привстал с саней заваленных пахучим от мороза сеном. – Налей две чаши, да скорее людей корми.
– Чего их кормить.. – прислуга ворчал раскрывая походный сундучок, выхватывая деревянные плошки сноровисто расставлял. – Оне вон поперед тебя князюшка трескают!
– Ступай, Скобеля позови – слуга отошел выполнять поручение. Взбив сено княжич уселся поудобней, прикрыл ноги медвежьей шкурой. – Пока не пришли, слушай внимательно. – Нашарив за пазухой заветный узелок, Федор извлек пластинку, сунул в руку наперснику. Загнул ладонь. – Плохи дела, друг. Поганые по одному к себе посольских таскают. Видать, мы с собой гнид с Рязани притащили. Прав был батюшка, не верил я ему. Сколько нас продержат, неизвестно. Моим именем отберешь из дружины десяток и приготовьтесь уходить. Молчи я сказал! – яростно зашипел князь. – Видел сколько рати у поганых? А машин стенобойных? Ни одна крепость не устоит. Наши не знают этого. Черта они нас, после того выпустят! На посольство не ходить, никому ничего не говорить, даже Скобелю. Молчи, я сказал! Уходите как только появится возможность. Меня не ждать. Нарветесь на ихнюю сторожу, покажешь пай.. тьфу, пластину. Скажешь.. а, ничего не говори. Они эти пластины знают и так, пропустят без слов.
– Князь, родненький.. да как же я.. – голос наперсника предательски задрожал. – Апоница, Федор рванулся схватив друга за голову, прислонился лоб в лоб. Паром дышал в расширенные глаза – Ничего не говори. Выполняй. Все что видел и слышал – слово в слово передай Великому князю. Иди.
Вечерело. Короткий зимний день заканчивался.
2
Алия скользнула в ханскую юрту, опустилась на колени подкидывая в очаг невесомые угли. Стоящим в ста шагах караульным, приближаться без вызова запрещалось под страхом смерти. Даже прославленные Джэбэ и Субудэ не смели приближаться без приглашения. Исключений было немного.
И-Синь возник неожиданно, как призрак. Согнулся в церемонном поклоне – Да позволит повелитель..
– Оставь свои глупые церемонии, здесь никого нет. Её, что ли, чужой считаешь? – показал глазами на невозмутимо сидевшую фигурку. – У неё столько недоброжелателей, что удивительно как она еще живет. – Еще раз поклонившись, И-Синь бесшумно опустился на своё место. Попавший в Орду еще при Тэмучжине, И-Синь учил читать Бату, рассказывал истории о великих полководцах. Поразительно много знал невозмутимый И-Синь, казалось, не менявшийся со временем. Но глубже стали морщины, запали глаза, прозрачной стала кожа – зоркий глаз отмечал приметы неумолимого времени властного над первыми царями и последними рабами. Китаец протянул ладони к пылавшему огню наслаждаясь теплом. – И-Синь, у тебя есть семья? – Наставник не ответил, неподвижно глядя на языки пламени. Равнодушно качнул косичками на голове – Семья? Да, мой повелитель, наверное где-то есть.
– Ты наверное скучаешь по ней? Неужели тебе не хочется хоть одним глазком взглянуть на неё? Хочешь, я отпущу тебя после этого похода?
– Отпустишь? – старик невесело рассмеялся – Ты наверное шутишь, повелитель. Все бывшие друзья давно умерли, родственники забыли. Прошлое покрыто пеплом, как эти угли. Я слишком долго живу на свете. Смолоду я служил Чингизу, учил твоего отца, Джучи. Теперь, все что знал, я отдал тебе. Кому я теперь нужен? – старик всполошился – Неужели великий хан сомневается в моей способности ясно мыслить? Или недоволен моим старанием? – Бату нахмурился, отвел глаза – Ошибаешься, старик. Я доволен твоей службой, и пока я живу.. Хватит об этом Синь! Где разместили урусутов? – Сидевшая тихо как мышь, Алия взяла стрелу и на влажном песке переносного ящика набросала контур лагеря – Вот. Все как ты велел, повелитель.
– Они могут нанести вред, слишком близко к тебе. – Алия окрысилась – Синь всегда мыслит крайностями, они не знают что мы замыслили.. – Бату властно перебил – Мы?! Алия, этого никто не знает. Даже ты. – Он не знал как относиться к этой бабе. Никто не знал сколько ей лет, и какого она племени. Он давно пресытился жизнью и редко чему либо удивлялся, но что вытворяла эта кобылица когда поднималась желание?! Тело молодой девушки с глазами опытной старухи. А это, её умение говорить с духами? О великие боги! Хан был твердо убежден что совокупляется с мангусом, духом зла, обычная женщина не должна быть такой. Но какой изощренный змеиный ум! Змея терпеть не могла И-Синя, умевшего испортить любой совет тонкой шпилькой замечания. Хан веселился когда меж ними начиналась свара. Но не в этот раз – Ты прав И-Синь, слишком близко их разместили. Прикажу усилить стражу вокруг. Алия, передай, что к восходу Большой Звезды созвать всех военноначальников не ниже темников. Иди и возвращайся когда мы закончим. – Женщина молча поднялась. Собеседники ждали когда затихнут шаги. – От шпионов ничего нет?
– От внутренних или внешних, государь?
– Своих завистников я знаю наперечет. Сейчас важнее внешнее. Что доносят друзья с больших дорог?
– Наши торговые друзья доносят, что кназ Юрга шлет гонцов во все стороны.
– Какие у него успехи?
– Неважные, повелитель. Из влиятельных лиц соседних улусов никто не хочет ввязываться. Те что помельче – боятся. А коназ Гюрги твердо знает, что дальше Рязани ты не двинешься, это обычный набег. Чужаки никогда не доходили до его земель в это время. Через подставных людей он хорошо знает как невелики твои силы. – И-Синь хихикнул – Гюрга хочет прибрать к рукам владения Юрги. – Бату удовлетворенно кивнул – Желание знакомое. Как он это хочет сделать?
– Очень просто, повелитель. Я предполагаю, он будет смотреть как ты его колошматишь. А когда ты выдохнешься, он нападет на тебя. Он будет геро-ой.. В этом его поддерживают его нойоны дошедшие до этих мыслей не без нашей помощи. Сейчас, его гонцы разносят указы о сборе войска под.. под Коломной. Небольшой городишко в двух дневных переходах от Рязани.
– Дорого?
– Золото всегда дорого, мой повелитель. Его нойоны погрязли в алчности. – Батый задумался, тяжело вздохнул – Ничего нового нет, все люди одинаковы. Шпионы отработают потраченное золото, которое потом возместят урусуты. Напомни мне, что говорил о шпионах Сунь-Цзы?
– Сунь-Цзы говорил, что любой государь обязан иметь шпионов и лично разговаривать с ними.
– Да, шпионы.. среди посольства они есть?
– Есть. Наш торговый друг прислал весточку через нойона Юрги. – Советник сидел засунув руки в длинные рукава. В полумраке сверкали узкие щелочки глаз. – Урусы знали о разгроме ихней сторожевой крепости, им удалось подобрать раненого на той стороне реки и переправить его живым в город. Стрела была вырезана и торчала в пустом сугробе.. – опередил гневный жест хана И-Синь. – Виновный в недосмотре командир сотни, наказан плетьми. Собранные погибшим воеводой сторожевой крепости знания попали прямиком к Юрге. Они знают примерное количество войска и разногласия среди тайджы.
– И конечно, попытаются разжечь костер недовольства среди царевичей?
– Несомненно, джихангир.
– Надо проследить как они попытаются это сделать и обрубить им руки.
– Будет исполнено, джихангир.
– Что известно о бронзовой пайцзе с волком?
– Скорее всего джихангир она сгорела в огне вместе с крепостью.
– Ты полагаешь, она не уцелела?
– Да. – Бату ненадолго задумался. – Возможно. Но если она попала в руки урусутов, это будет очень не хорошо.. Обрати на это внимание ночных караулов. Если кто предъявит её – немедленно задержать.
– Будет исполнено, джихангир.
– Давид хорошо все разнюхал. Надо приглядеть за нашим шпионом, когда начнется той. Будет жаль если он преждевременно превратятся в третье состояние. – И-Синь понимающе улыбнулся – Шпионы работающие за тебя, шпионы работающие против. И мертвые? – Батый медленно кивнул – Именно. На них потрачено слишком много золота и времени. И убивать их просто так, слишком накладно. Потом среди влиятельных лиц нужно будет снова заводить новых. Нет, это расточительно и слишком заметно. Иметь высоких предателей очень выгодно. – Глава ханской разведки почтительно кивнул соглашаясь с повелителем. Куда делся мальчуган перебирающий красные стрелы и взахлеб слушавший истории о войнах и древних полководцах? Куда делись его наивные вопросы? Мальчик быстро вырос, исчез, сбросив обветшавшую одежонку детских мечтаний. Бату показал способности на деле. Сколько лет западная степь полыхала в ожесточенной войне? Объединенные отряды половцев и алан наносили чувствительные удары. Монголы крутились как волк окруженный кидающимися с разных сторон собаками. Хан предложил аланам союз против половцев. Аланы отказались. Хан предложил половцам объединиться против алан? Половецкие ханы тоже отказались. Тогда Бату всем предложил мир, обещав убраться как можно дальше. Враги, смазанные богатыми дарами великодушно согласились опустить их восвояси. Как жаль что у них не было И-Синя с его интересными историями.. Как вихрь, обрушились монгольские воины на поверивших в пустые слова половцев! Клятва под угрозой ничего не стоит. Это не была кровавая резня, как склонны утверждать злые завистники. Хан действовал стратегически. Стрелы били только тех, кто не хотел понимать слов разума и настраивал неразумных. Золото нашло говорливых в стане врагов, а говорливые нашли золото. Умные остались довольны, остальные оказались сговорчивы и так. Впрочем, Бату не жалел наград и щедро жаловал новых нойонов слугами и советниками. Слуги же, зорко стерегли своих повелителей от необдуманных шагов. Неподвижная вода превращается в болото и только текущая река сохраняет силу, обогащаясь впадающими ручьями. Пока разгромленные спасались бегом, степной беркут уже намечал следующую добычу сужая круги. Урусутам когда-то тоже предлагали мир в обмен на дружбу. Спесивые коназы оттолкнули протянутую руку. Пусть теперь не плачут..
– Осадные машины готовы к пути?
– О да джихангир, почти все машины переставлены на полозья. Горшков и зажигательной смеси достаточно. В этой земле крепости деревянные. И еще.. вели дать овчин и побольше вина. Мои люди не привыкли к таким холодам.
– Бери свежих рабов, для них холод привычен.
– Да будет позволено заметить, сначала их нужно обучить всем тонкостям искусства, а это не совсем нужно..
– А-а, ты думаешь, что это опасно?
– Как господин догадался, это не совсем разумно. Кто знает, что может взбрести в голову варвара не дорожащего жизнью? – И-Синь встал. Хан сидел продумывая сказанное. Логика старого слуги безупречна. Неужели он никогда не ошибается? Голые веки тяжело сомкнулись – Распорядись от моего имени. И позови Алию. – И-Синь согнулся в поклоне пятясь назад. Тяжелый полог глухо стукнул.
3
Главный шатер заполнялся. Нойоны и темники рассаживались тесными полукругами. Звенело оружие. За полотняными стенами били копыта, ржали кони. Походное позолоченное кресло пустовало. Гомон нарастал. Начальник стражи выбрался с закрытой половины. Начальник стражи был огромен! Косая сажень росту, ноги как бревна, громадные ручища и бычачья шея. Венчающая тело голова казалась маленькой. Выдвинутая вперед нижняя челюсть, вдавленный нос на скуластом лице. Мощные надбровные дуги прятали маленькие глаза светившиеся животной яростью. Богатур надменно выпрямился сложив на груди ручищи, оглядел примечая кого нет. – Долго нам прикажешь ждать? – недовольный окрик вырвался из кучки царевичей сидевших наособь. Двоюродные братья всегда считали себя обойденными и злились внося смуту. Кто ими командует? Меркитский выродок..
– Ты, толстолобый баран! Тебя спрашивает сын Чагатая, Бури! Отвечай когда тебя спрашивают! – заносчивый царевич поднялся поигрывая плетью. Собрание притихло с любопытством ожидая ответа Хостоврула. Человек гора лениво шевельнулся – А ты сходи и сам спроси. Дорогу знаешь?
– Ты.. ты.. как ты смеешь так.. – Бури бросился подняв плеть. Начальник стражи не шелохнулся. Бури остановился отброшенный лютым взглядом. Он конечно может оскорбить ханского шурина, может плюнуть в лицо, и даже, ударить плетью. Но здесь нет верной и многочисленной охраны, она осталась там, за караулом цепных ханских псов – бессмертного тумена охраны. Здесь, на царевиче одет модный бухарский халат на меху, соболиный малахай да острая дамасская сабля с парой кулаков. Одно неверное движение, и .. Бури содрогнулся.
Богатур не только охранял главнокомандующего и надзирал за выполнением его приказов, нарушивших законноуложения Ясы ждала неминуемая расправа. Замечен в краже – смерть. Уличен в прелюбодеянии – смерть. Не отдал трижды долг – туда же, к безносой, или ссылка в Сибирь. Соврал начальнику или не остановил бегущих, не помог раненому – смерть, смерть, смерть.. Хостоврул олицетворял карающую десницу монгольской армии, был её железной дисциплиной. Адвокаты, защитники, суды, тюрьмы – нравы далекого Запада еще не добрались до суровых степей. Силой, может править только Сила. С преступниками расправлялись плетьми или сабельным ударом, после которого, голова нарушившего Закон скакала по буграм как кочан капусты. Впрочем, в армии завоевателей существовали и сословные привилегии. Кровь высшего сословья не должна литься на землю! Это тоже закон, иначе знатный преступник возродиться в образе презренного раба. Знатному вельможе уличенному в нарушении Завета, ломали шею или хребет. Вельможа умирал сразу или мучился. Все зависело от тяжести содеянного и настроения хана.
Ханский шурин, как начальник стражи, не опускался до преступников ниже начальника чамбула или тысячника, и заносчивый царевич по всем законам подходил к свертыванию шеи. Голыми руками.
Могучий начальник стражи багровел. Бури стоял с занесенной для удара плетью. Хостоврул ждал. Бури колебался. Молчанье затягивалось. Все затаили дыхание. Осмелится ли царевич хлестнуть плетью? И что будет делать Хостоврул потеряв лицо? Кому нужен начальник стражи, битый плетью как раб? В раннем средневековье, понятия о чести и достоинстве были куда как просты и не допускали двоякого толкования. Крупные капли пота ледяного страха затекали в глаза. Бури резко развернулся, не глядя протолкался и сел на место. По шатру разнесся выдох разочарования.
4
– Человек из посольства принес интересные известия.. – Алия небрежно убрала длинную прядь за ухо. Хан слушал молча, прикрыв желтые тигриные глаза. Чародейка ходила своими тропами, независимо от И-Синя. Урусуты привезли богатые дары? Золотом и роскошью не удивить. Сильные и могучие кони? Они и должны быть такими. – Что еще интересного ты можешь сообщить? – чародейка затаено улыбнулась – У коназа Федора очень красивая жена. Родственница далеких царей в теплых странах.
– Красивая жена? – хан с интересом разглядывал женщину. Почему она это говорит? Хан избалован. Перепробовал все доступное на свете. Что еще интересного и неведомого осталось? Ничего.. разве что женщины, и китайские способы любви? Красивые, молодые женщины... Рано их познав, Батый не охладел к старой страсти слаще которой осталась только власть. Власть пьянит как густое красное вино, а женщины дают жажду и силу это вино пить. Хан оживился – Кто тебе это сказал? Может, ты сама её видела?
– О нет, джихангир – женщина прикрыла длинными ресницами лукаво заблестевшие глаза – Об этом говорят многие. Человек из посольства может подтвердить как она красива. – Хан замолчал. Сейчас его интересовало более существенное – А что о грядущем говорят духи?
– Повелитель может сам об этом узнать. – Женщина сняла тяжелую шерстяную накидку оставшись в тонком полотняном платье. – Я хочу знать. – Батый зачарованно следил за колыхавшимся тяжелыми полушариями грудей. Запах здорового женского тела будил страсть. – Духи могут подождать.. иди сюда – схватив за полную руку Батый рванул стоявшую на коленях женщину, запустил жадную руку в мягкую промежность. – Подождут, подождут, все подождут.. – сноровисто перевернул на спину раздвигая податливые ляжки. – Хан, хан.. посмотри на меня.. – голос прозвучал тихо.
– А? – глубокие как омуты, черные глаза встретились с хищными желтыми. Женщина не сопротивлялась тихо повторяя – Посмотри, посмотри в глаза, о мой повелитель.. духи подождут, слуги подождут.. дела ждать не будут.. после этого ты ослабнешь.. ты хочешь узнать что будет.. не трать свою драгоценную силу.. ты всегда сможешь это сделать.. сейчас тебе нужна вся твоя сила.. иначе духи погубят тебя.. – продолжая тихо говорить, женщина мягко поднялась. Села, достав из висящего на груди мешочка несколько узелков. – Подождать.. я всегда смогу это сделать.. – бормоча, Батый зачарованно следил за плавными действиями чародейки. В полумраке юрты жарко багровели угли. Зубами растянув ремешки, женщина раскрыла узелки разложив их перед собой. Негромкий голос певуче пел неведомые заклятия, оба качались в такт музыке слов. Длинные узкие пальцы брали щепотки пыли, бросали на угли. Красный язык пламени вздулся неожиданно. Заунывный речитатив обрел приказную силу, вспыхнул желтый, лопнул зеленый, возник синий.. удушливый дым вытеснил воздух. Хан молча вдыхал пряный аромат. Голова разбухала становясь невесомой, тело исчезло. Заунывный звук вел в темную клубящуюся синеву. .. незнакомый город горел бросая черные клубы дыма, пробивались багровые языки пламени.. тянулись невольники.. тумены шли ледовыми путями на север.. В синих снегах неподвижно стояли люди.. в лунном свете они казались сделаны из железа.. часть железных людей стояла за черными стволами деревьев.. окружая хлынули другие люди.. железные попятились оставляя трупы.. Зеленая степь ранней весной, он мчался на резвом скакуне ощущая бьющий в лицо свежий ветер ощущая победу.. Тоненькая заунывная нить стала резче, натянулась выдергивая из сладких грез. Хан сопротивлялся, нить стала жестче. Затянувший степь желтый туман медленно рассеивался. Хан испугался что потеряется в этом неведомом мире, прислушался к звеневшей песне, шел по тонкой струне соединявшей два мира.. – Хан, хан, иди на голос, выходи оттуда.. – глаза слезились, сквозь пелену слез Батый видел напряженное лицо в облаке поднявшихся волос, пот сбегавший по женскому лицу. Тело стало тяжелым и неуклюжим. Бату повалился на мягкие подушки отпустив сильные ладони. Ноги не слушались, в сердце поселилась слабость.. Чародейка хлопотала рядом вытирая лицо влажной холодной тряпкой. Щекочущие ледяные струйки пота стекали по шее. Растерла руки, ступни. Села устало уронив руки. Черные угли глаз потухли. – Ты увидел что хотел? – Хан молча кивнул, тянуло в сон. – Не спи. Умойся холодной водой. Вставай, я помогу.
– К.. как ты.. это.. делаешь? – слова с трудом рождались выходя из онемелого рта. Онемение проходило. Повелитель западного улуса не мог привыкнуть к чародейству, переход в другой мир всегда вызывал страх. Опираясь на мягкое плечо подошел в откинутому пологу под свежий воздух. Охрана стояла вдалеке повернувшись к юрте спинами. Батый пристально вглядывался в гладкое без морщинки лицо. Желание женщины пропало – Мангус.
– Что? А, ты каждый раз так говоришь – женщина игриво похлопала себя по животу – Будешь мангуса?
– Уходи.. – Батый сморщился, оттолкнул женщину. – Как прикажешь, повелитель – согнувшись в поклоне, Алия подхватила одежду пятясь на выход.
5
Ночная темь бежала. Огромное, черное рваное пятно в заснеженной степи светилась искрами костров. Монгольское становище ворочалось, ухало колтыхаясь в заметенных снегом просторах. Туг главнокомандующего реял в темной вышине. Могучий «бессмертный» твердой рукой держал толстое, сотрясавшееся древко. Полыхающие вокруг ханского шатра костры освещали неподвижное, маловыразительное лицо. От белой юрты послышался одинокий конский топот. Подскочившие телохранители приняли жеребца под уздцы, бережно сняли Бату. Рванув занавесь, два телохранителя ворвались в шатер неподвижно замерев у входа. Внутри и снаружи звякнули скрещенные копья. Курултай начался. Хан ел по богатым коврам в полной тишине. Кресло, Бату утомленно опустился на непривычно высокое сидение разглядывая высший командный состав. Лица двоюродных братьев холодно отстранены, неприязненно блестят глаза. Что-то произошло.. – Рисунок земель! – Расторопного слуги на собрании не было. Раздражать и без того желчных надсмотрщиков из родственников, китайцем, не стоило. Хостоврул лично раскатал рулон, и не пользуясь палкой, повесил громадной рукой шелк. – Субудэ, поясни наши действия.
Старый воин не отличался многословием, ткнув длинной камышиной в контур Рязани, небрежно провел по голубым лентам рек. – Ближайшая задача, разгром пограничных крепостей. В дальнейшем, движение в глубь ханства. Идем по рекам. Толщина льда и ширина русла позволяет свободно идти с обозом. Главное – разорить селения и уничтожить как можно больше крепостей в первые дни. – Субудэ остановился выжидая возражений. Все молчали. – Все поняли? – Виски Бату ввалились, черные круги под глазами, лихорадочный румянец гулял на сухощавом лице. Хан взбодрился целебной настойкой, китайский массаж и снадобья делали чудеса.
– Много мы там найдем!? – недовольный голос принадлежал молодому Гуюку. Батый помолчал, кивнул старому багатуру что бы тот ответил. – Много, Гуюк, сын великого хана. В этих лесах, камышина нехотя обвела Белое озеро с морщинами рек, много людей. Здесь проходит торговый путь с далекими северными странами. Так что кроме рабов, там можно неплохо поживиться. Золото, серебро, меха..
– А почему Бату молчит? Я хочу услышать что думает он! – с места вскочил Бури, жаждавший отмщения за пережитый позор. Хан откинулся на спинку – Что ты хочешь услышать от меня, Бури?
– Я хочу услышать что ты думаешь сам! Что ты выставил полотнище, как старая баба на торгу? Отодрать тебя за волосы что б сам думать учился…!! – плоская харя двоюродного братца горела праведным огнем возмущения. Распаляясь от собственных слов, Бури прыгал на месте брызгая слюной, тыкал в Батыя плеткой.
– Не за волосы, поленом его по башке, да по брюху! – вскочивший братец Гуюк, вопил громче ужаленного дикими пчелами, козла.
– Прекратите, что вы делаете! – схватившись за голову причитал любимейший сын Чингиза, рожденный от любимой наложницы, хан Кюлькан. Волнение в шатре нарастало. Это было не слыханно! – Что!? Замолчите оба! – Бату вскочил с кресла сжав кулаки. – Вы позорите не себя, своих отцов! Вон отсюда оба! Начальник стражи!?
– Что прикажет повелитель? – мрачная гора одним движением оказалась перед ханом. Бату сел утомлено прикрыв глаза. Оскорбление главнокомандующего приравнивалось к самым тягчайшим проступкам, и по своду законов Ясы, каралось немедленной и жестокой смертью. Будь хулители попроще, багатур тут же бы скрутил неразумные головы. Но кто такой Бури? О-о, он не просто царевич от какой-нибудь младшей жены или наложницы.. Он, сын Чагадая, второго сына Чингиза, хранителя монгольской Ясы и самого ревностного её исполнителя! Фактически, выражаясь современным языком, это был прокурор империи. А теперь, читатель, задай себе простой вопрос – стоит ли казнить сына государственного прокурора империи? А как быть с сыном нынешнего правителя Великой Монгольской Империи, ханом Гуюком? Ведь это его отец, третий сын великого Чингиза, Тулуй, сидит на троне! Конечно, свернув шеи их сыновьям Бату поступит по закону, но.. Но у него и так достаточно много недоброжелателей в столичном Каракоруме. Хан Батый скорбно прикрыл глаза рукой дабы не выдать вспыхнувшее злорадство. Глупцы! Одним ударом он избавляется от неугодных соглядатаев, и делает существенную услугу высокородным дядьям. Пусть теперь кто-то попробует навредить ему в столице после такого снисхождения.. – Вывести отсюда этих щенков! Приставить конвой и отправить в Каракорум! И подготовь письмо об их недостойном поведении!! – Хостоврул кивнул. Мрачный огонь горел в глазах великана. Приказание будет исполнено, на славу.. – А ну, пошли – великан цепко схватил обоих за предплечья. Побледневшие царевичи скривились от боли, послушными овцами затрусили за богатырем. Похоже, этому буйволу все равно кто их отец, и моргни братец глазом..
Стены шатра трещали под крепчающим ветром, колыхалось пламя свечей и плошек. Старые нойоны неодобрительно качали головами цокая языком. – Какие времена настали! Что за выходки? Что за молодежь? Никакого уважения.. Субудэ неподвижно стоял пережидая беспорядок. Шум затихал. … – Продвигаясь по рекам, выпускаем ертаулы. Разведка обнюхивает подозрительные места, и только после этого, этого идущие за головным туменом отряды распускают крылья загона. В обозе принимают рабов и отправляет на рынки.. – указка ткнула в строящийся Сарай-Бату. – Через Бильяр. Дальше, в дело вступают иудеи, договор о перекупке уже есть. Сдав рабов, начальники караванов принимают желающих встать под ханские туги. Сдается мне, что увидев добычу многие захотят присоединиться..
– Очень важно – вступил Джебэ – в селениях не оставлять жителей. Если рабы двигаться не могут или не хватает веревок – вырезать! Никого не щадить, особенно детей. Оставшийся в живых мальчик, завтра будущий воин. Уцелевшая девка – мать будущих воинов. Она передаст ненависть ребенку к нам с грудным молоком. Помните, этому народу никакой пощады! Я правильно излагаю джихангир!? – хитрый темник с полупоклоном обернулся к Батыю, мрачно разглядывавшего притихших военачальников. Хан кивнул. – При встрече с вооруженными урусутами тут же известить следующий позади отряд. В селениях, первым делом узнавать известно ли что-нибудь о дружине коназа и кто может указать путь..
Курултай заканчивался.
– Я не узнаю своих славных полководцев.. – голос хана прозвучал неожиданно насмешливо. – В глазах нукеров притаился страх перед лесами незнакомой страны? Кое-кто.. – Бату поднял горящие темным огнем ярости глаза – Сомневается в успехе. Где дух завоеваний? Вы забыли что урусуты далеко не те, что были раньше? Их правители полюбили богатство и роскошь, они бояться их потерять.. когда-то у них были другие боги, но они предали их! Предали Веру предков, чем заслужили гнев небес! Их старые боги были непобедимы, они доказали это мечами! Кто их новый покровитель, Иса, распятый на кресте словно раб? Покровитель рабов, женщин и больных.. он не смог защитить даже себя! Мы же верны своим онгонам, они всегда с нами. Мы не собираемся менять их словно меняла на торжище! Мы верны своим заветам и заветам наших отцов! Никто не может устоять перед нами! – Батый порывисто вскочил опрокинув кресло – Мы непобедимы! Мы завоеватели!! – курултай глухо зарычал как разбуженный тигр. – Чем может наслаждаться завоеватель? Тихими мольбами? Нет!!! Завоеватель берет все, что захочет! Мы силой возьмем ихних баб и обрюхатим их на глазах мужей потерявших мужество! На их же, супружеском ложе! Мы заставим их языком подобрать сок любви! А если чужая баба не понравиться, можно продать её, или вспороть брюхо выпустив вонючие кишки! Мы возьмем их скот и коней! Мы, возьмем все! Воин берет все что захочет по праву сильного! Вы хотите этого?!!
– Да!!! – дикий рев всколыхнул стены, разметал огонь. В мятущихся тенях кровожадно заблестели зубы, горели вожделением глаза. – Мы возьмем их тучный скот и рослых коней. Мы заставим их собирать и приносить нам свой урожай.. они будут работать, это сильные рабы! Весь мир будет в нашем рабстве, будет бояться плети монгольского воина.. Вы уже доказали это, и не раз покажете. Нас ждут тучные пастбища и неисчислимые богатства. Вы хотите что бы я повел вас туда??!!
– Даааа!!!!! – сверкающие глаза и плотоядно оскаленные клыки привыкшие рвать мясо, мясо и ничего кроме мяса. На улице взвились и заржали кони. Батый остановился высокомерно улыбнувшись – Я знал это. – Шум постепенно стихал. – Урусуты бояться нас, и послы коназа Юрги тому подтверждение. Коназ прислал своего сына. Говорят, у него очень красивая жена? – хан похабно двинул тазом – Я вам расскажу какая у неё пушистая норка! – шатер дрогнул от хохота. – На завтра назначен приём и той. Я не люблю откладывать и приглашаю всех повеселиться. Увидим их мужество..
– А если он согласится отдать свою жену? – человек-гора не разделял общего веселья. Хан резко оборвал смех. – Если он согласится? – узенькие брови удивленно поползли вверх. Батый стал серьезным. – Мои верные нойоны, багатур спрашивает – что будет если кназ даст свою жену? Ничего! Мы возьмем все что надо не обнажая оружия и спокойно повернемся к ним спиной. Это, уже не воины.
6
Моголы не торопились, и на посольских не обращали внимания. Выпряженные кони сбились в табун, тревожно храпели на кишащих кругом чужаков. Люди тоже жались к кострам, ближе к обманчивому теплу. Языки пламени выхватывали напряженные лица, темнеющие фигуры стражников возле возов с дарами. Метель стихла и из-за призрачных облаков выглянула серебряная луна. Облитые железом дружинники казались ожившими истуканами. Федор Юрьевич сидел на брошенном перед костром седле, грел руки. В провалах глазниц, скулах – затаилась пляшущая тень. Голова князя казалась убитой, неживой. Сидевший леворуч Апоница отвел глаза, перевернул кинжалом жарившийся на углях кусок мяса. Кусок пузырился шкворча жиром. Бросив на землю попону, справа от князя лежал Скобель. Мечник щурился на огонь, задумчиво жевал соломинку. – Недоброе затеяли безбожники. Заметил боярин путь, которым нас вели?
– А то! – Боярин Крут сидел напротив, по степному поджав под себя ноги в мягких сапогах. – Третий ден на водопой лошадей водим, дорога в два раза ближе.
– Нам бы только время потянуть. Может обойдется? Глядишь, еще пленников выкупим?
– Не такие уж они дураки, Федор Юрьевич.. – Скобель с досадой выплюнул изгрызенную травинку – Самим бы подобру-поздорову выбраться. – Отец Власий, посланный с посольством от духовенства, неторопливо перекрестился пытливо оглядев старшину – Бог даст, сладим дело. Не надо о плохом думать, уныние – грех.
– Грех, батюшка не нам а Владимирским да Черниговским князьям, бросивших нас как кость псам на съедение! – сердито возразил Крут.
– Не осуждай – спокойно заметил Власий – Они ответят за это.
– Еще б! Обязательно ответят когда до них доберутся! – от других костров затихли слушая ленивую перебранку боярина с попом. Крут замолчал вспоминая черную вонючую кибитку, сидевшего в толстом засаленном халате толмача, расспрашивавшего как попал к нему чеканный серебряный перстенёк, который Крут показал как только убедился что он один. Сколько дружины у князя, как он относится к сыну, сколько в крепости лошадей и что говорят в слободах.. Толмач толковал сидевшему в черной накидке сухощавому старику. Старик внимательно слушал, поглядывая острыми узкими глазами, поощрительно улыбался и качал головой восхищаясь как много нойон всего знает. – Это правда, что у сына Юрги очень красивая жена? – вопрос прозвучал неожиданно. Крут растерялся, настолько лишним и простым казался вопрос. – Очень, очень красивая! Из родственниц Византийских цесарей.. – и по заострившемуся взгляду старика, Крут понял что Федор пропал. Пропали все, пропало все посольство, и он, Крут, тоже. – Не бойся – старик все понял, непонятно усмехнулся холодно разглядывая предателя. – С тобой ничего не будет, спрячь свой перстень, одень когда будешь на празднике.
Боялся ли боярин? Да! Но чего боялся Иуда, может его мучила совесть? Нет, боярин боялся что б не догадались об измене по его блудливо бегающим глазам, по вспотевшему лбу и мокрым рукам. Страх разоблачения мучил Крута. Главное остаться живым, а там он их всех обманет и будет служить верой и правдой! А кому служить? – Крут задумался забыв все страхи. – А вдруг его поставят? От такой мысли захватывало дух.. Крут сладко перебирал заветные задумки.
– Ай ты батюшки! – посланный с княжеским добром ключник всплеснул руками подойдя к господскому кострищу – Мясо на углях жарят! Это для кого столько заедок набрали? – Торопливо сбегав принес походный сундучок. Обернувшись, Федор кивнул стоявшим позади дружинникам – К костру. – По рукам пошли подмороженные пироги, куски провяленной рыбы, вареное мясо. Булькнула баклага. Князь отвел налитую медом чарку – Голова должна быть ясной. – Дружинники пили воду. – А я выпью! На Руси есть веселие питии! Сам Владимир Красное Солнышко завещал – шутку попа никто не поддержал. Власий налил ковш тяжелой от холода настойки, подержал над огнем дожидаясь поползшего травяного духа и прищурившись, сосредоточенно выдул.
В окруженной двойным кольцом стражи ханской ставке, раздался рев. – Господи, спаси и сохрани людина твоя – опять вздохнул Власий часто и мелко крестясь. Принятая чарка разогнала было клубившийся на душе мрак. – Что-то будет.. – мечник и думный боярин не отрываясь глядели как с пригорка вскачь, спускаются конные. Князь не повернулся как все, неотрывно глядел на привставшего на колени Апоницу. Дружинник на мгновенье прикрыл глаза давая знак что все помнит. Цепь нукеров раздалась. – Где коназ? – кони перешли на шаг подходя к вставшим у костра русским. – Ты, коназ? – в толпе говорил один, тот самый одноглазый старик что рассказал русским об осадных машинах. – Огня! – коротко бросил угрюмому рослому воину в черных доспехах. Трещавший факел опустился бросая жирные языки. Федор успел накинуть червленый княжеский плащ, богатую соболью шапку. Взгляд зловещего старика сверкнул. – Якши коназ, собирайся хан зовет! – плеть просвистела рядом с лицом, ожгла мохнатый бок лошади. Монгольские кони бешено сорвалась в галоп. – Спасибо за честь.. – хмыкнул Федор. – Собираемся! – Русский лагерь осветился. Вспыхнул подкинутый в огонь сушняк, забегали дворовые холопы рассупонивая тюки. – На ночь-то глядя.. – недовольно бормотал ключник сверяя список с метками на тюках. – Вот этот попервой, этот в самый конец давай. Куда, куда прешь квашня недоделанная… ! – хлесткая заушина опрокинула зазевавшегося дворового. Ключник Варавва в обычной жизни тих и несуетлив, а уж что б ударил кого! Старика угнетала дальняя дорога, черная неизвестность и сосущая душу тоска. Черный вои не вмешивался в приготовления. Могучий толстоногий конь тяжело переступал на месте. Толмач, круглый насмешливый толстяк что-то говорил черному показывая черенком плети. Тот кивал головой угрюмо разглядывая князя. Посольский поезд медленно выстраивался тыркаясь в сумерках. – Готово? – Федор нетерпеливо бил хлыстом по высокому голенищу сафьянового сапога отороченного цветным бисером. Нещадно ругаясь Варавва наподдал пендаля неуклюжему лапотнику и перекрестившись побежал трусцой к молодому князю – Готово, трогаемся княже!
7
Трубы взвыли приветствуя подошедшее посольство, выстроившиеся согласно чину, русские подходили к широко распахнутому зев, шатру. Три костра на пути бросали едкий, удушливый дым. Перепрыгнуть через тройную дурманящую завесу, перешагнуть через три кучки верблюжьей колючки, не споткнуться о порог.. Русы шли через живой коридор стенающих, прыгающих шаманов. Звенели бубны, визг вопли и рык поднимались в темное небо. Шаманы отгоняли злых духов пришедших с урусутами. Сидевший в кресле Батый равнодушно разглядывал входивших, перевел взгляд выше. Молодой, широкоплечий урусут сделал лишний шаг, стоявшая у высокого подножия трона стража с лязгом скрестила отделанные серебром копья. – Что привело посланцев кназа Юрги к повелителю полумира, верному наследнику заветов Чингиза? – пристроившийся слева от ступенек возвышения толмач частил коверкая слова. – Великий хан.. – урусут опять сделал шаг, раздался угрожающий лязг металла. Батый шевельнул мизинцем и стража отступила назад. Отвесив глубокий поясной поклон, сын Юрия снял богатую, отороченную черным соболем шапку. – Князь Рязани и пограничных земель шлет повелителю мира дары в знак мира и просит принять их в знак дружбы! – Все уловили лестную ошибку княжеского сына. Взбежав к золоченому креслу, толмач скороговоркой перевел ответ. Батый недоуменно вздернул тоненькие брови. – Хан говорит что дружба может быть только между равными или побратимами. Почему ваш кназ собирает войско, разве монгольские воины нарушили границу? Стоявшие вдоль стен военачальники одобрительно зашумели. Князь Федор спокойно стоял дожидаясь тишины. – Великий хан, дружина князя Юрия Ингваревича слаба и немногочисленна. Вы знаете это. Соседние же князья сильны и вероломны. Великий князь Юрий Всеволодович тоже собирает рать, кто знает каким путем пойдут его воины? Князь Юрий Ингваревич шлет дары и просит помощи прославленных полководцев! – Федор Юрьевич поклонился вправо-влево стоящим полукругом нойонам. Толмач переводил. Тишина. Только Батый понимающе усмехнулся. Об вырезанной Онузе, ни слова! Урусут врал. Но врал не только складно, но и убедительно. – Дары же наши скромны.. – Федор подошел к первому тюку, дернул завязь. – Ооо.. – слитный гул прокатился по шатру. В ровном пламени светильников небесным огнем косой четырех лучевой звезды сверкнули алмазы, зеленым, красным огнем густо полыхнули разноцветные каменья в раскрытом ларце. Хан скучал. Сколько драгоценностей он перевидал.. Хан дрогнул, нетерпеливо трепыхнулось сердце когда урусут преклонив колено поднес меч в изукрашенных ножнах. – Подай! – нетерпеливо кивнул хан главному охраннику. Черный воин спустился к коленопреклонному князю, небрежно взял оружие. Криво ухмыльнувшись, оружие монгола – острая сабля, хан выдвинул меч из ножен. В мрачном, озаренном жадностью и багровым пламенем шатре сверкнула голубая струя. Удивленный вздох подданных и вздернутые в немом удивлении жиденькие ханские брови. – Вот это, оружие..
Хан не был силен физически, не искушен в сабельных поединках и меткой стрельбе из тугого лука. У него иное предназначение. Тонко разбираться в людях, умение угадать еще не раскрывшийся талант или способность в человеке, чувствовать окружающую обстановку когда еще никто не догадывается куда повернет привередливая Судьба. Но оружие и воинские доспехи влекли воинственную душу полководца как невидимая шелковая струна. Батый любовался прямым клинком, играл отражением вспыхивающим в голубоватой, в прожилках, стали. – Хостоврул, испытай клинок! – Огромная длань протянулась и взяла сталь. Опытная рука подбросила меч. Молнией свернул клинок переходя в голубой круг, восьмерку.. разрубленный воздух тонко свистел в тесном пространстве. Богатур остановил смертельный танец клинка, взявшись за острие и рукоять согнул зазвеневшую сталь вокруг пояса. В шатре стояла мертвая тишина. Подарок был воистину царский! – Урусут, откуда это оружие? Секрет гибкой стали знают только в Дамаске? – Вставший князь почтительно поклонился. – О великий хан, да будут бесконечны твои годы. У нас эта сталь называется харлужной и есть свои мастера владеющие секретом изготовления.
– А ты не врешь? – Бату задумался разглядывая позолоченный, выкованный из одного куска железа боевой шлем, позолоченную же кольчугу приятно переливавшуюся меж пальцев. Урусуты знали толк в оружии. В его войске таких доспехов мало. Из одного куска, обычный кузнец может сделать только небольшую шапочку, мисюрку. Отражающий удары шлем с острым шишаком, нащечниками и длинной юбкой прикрывающей шею, обычно составляется из нескольких частей. Это утяжеляет, и делает шлем менее прочным.
А горы подношений росли. Опытный Варавва играл мехом перед тем небрежно швырнуть шкуру в общую кучу мехов. Рысьи, медвежьи, куньи, соболя.. Из распахнутых тюков текли шелка дальних стран, в раскрытых ларцах жирным блеском сверкали монеты.. – Кназ Юрга продал своё царство лишь бы его не тронули! – Батый рассмеялся от пришедшей мысли и внимательнее присмотрелся к молодому князю. Решение решением, а в словах посла есть доля истины. Кназ Юрга спит и боится, как бы в его владения не вторглись благочестивые соседи. Такой союз со степными воинами, ему как подарок неба! Но, получив поддержку и подчинив соседей Юрга усилиться и кто знает, какие честолюбивые мысли могут прийти в его кудлатую голову? Армия будет далеко, впереди лежат богатые прибрежные страны. Труден путь Завета..
– Великий князь рязанский шлет скромные подношения и надеется заключить договор о мире – Батый не отвечал рассеяно прислушиваясь к шепоткам возбужденных военачальников. Великий Западный поход труден. От серебряных струй Керулена, многотысячный марш по безводным, мертвым приазовским степям. Затяжные бои с половцами, ожесточенная резня с булгарами. Военная добыча была скудна и невелика. Главнокомандующий приказал не притеснять завоеванных, армии нужна свежая кровь пополнений. Может, и урусутов принять в свой улус? Такие богатые дары.. кназ до смерти перепуган и в заложники прислал лучшего сына.. Всегда нужно учитывать мнение подданных и знать что они думают. – Даст ли твой кназ проводников в чужие земли, дабы мы не перепутали ваши владения с другими? – Федор поклонился – Хорошо.
– Якши – коротко перевел толмач. Нойоны весело зашумели. Поход начинался удачно. – В твои земли я пошлю писцов, согласен ли твой кназ переписать число подданных и по ним уплатить выкуп?
– Хорошо.
Батый сжал позолоченную кость подлокотников – Хорошо и тебе будет. Ты скоро получишь окончательный ответ. Я доволен вашим благоразумием. А сейчас.. – хан поднялся придерживая широкие рукава тяжелого атласного халата, высокомерно глянул – Вы все приглашены на той, в вашу честь.
8
Пирующие вялое веселились. Русаки осторожничали с вином, искоса поглядывали на степняков. Тяжело чадили плошки с жиром. Три ряда низеньких, длинных столов тянулись через шатер. Во главе среднего восседал Бату. Здесь же посадили князя Федора и важных резанцев. Людишки попроще сели порознь, за первым и последним столами меж говорливых, смешливых, зорко стерегущих каждое движение и слово хозяев. Князь спокоен, но бледен. Сильно боится но вида старается не казать и слушая, почтительно кивает толмачу не сводя внимательного взгляда с Батыя. Сидевший по левую руку от хана Субудэй лениво ломал бараньи мослы. Твердый щелевидный рот, сильные руки блестят от жира. – Я думаю он будет хорошим союзником, но доверять все же не стоит. Надо будет проверить это.. – Богатые дары возымели действие и на барса. Батый молчал катая в пальцах фряжский кубок на высокой ножке. Старый барс изрядно захмелел, со времен завоевания Поднебесной вояка пристрастился к виноградным винам. – Прекрати! – Батый сердито ткнул полководца. – Я просвежусь, коня привяжу. А вы тут глядите. Останься здесь! – резкий окрик приковал на месте дернувшегося было за повелителем начальника стражи. Джэбэ и Субудэй переглянулись – Опять к своему шпиону за советом побежал..
Субудэй щелкнул пальцами подзывая баурчи. Распорядитель тоя торопливо подбежал. – Вина, всем урусутам, по большой чаше! – Слуги торопливо ходили среди колыхавшихся стен. Темникам и тысячникам чаши с вином поднесли поменьше. – Ишь, спаивают – зорко оглядел пиршество старый мечник. – Себе енодовы поменьше поставили. – Князь тоже встал разминая ноги. Пир шел по монгольским обычаям, все гости сидели степному поджав ноги. Толстая стопка войлочных подушек смягчала тягость, но привычки не было и ноги затекали.
Батый вернулся скоро. Неторопливо сел с пьяной старательностью. – Кназ, ты хочешь союза, я хочу союза. Кто нам мешает? – Федор молчал дожидаясь пока Батый обозначит свой интерес. – Ты прислал хорошие дары.. – Батый восищенно щелкнул языком, глаза загадочно щурились прикрывая дикий блеск. – Но не все, что я тебе приказывал. Я требовал десятой доли во всем. Говорят, у тебя очень красивая жена, из рода царей? – шум пира затихал. Гости и хозяева оглядывались, примеривались друг к другу. .. – Так давай породнимся, я тебе отдам любую из шести жен а ты дашь мне свою, на время! – Батый пьяно хихикал видя как разгораются глаза руса. – Я попробую, что у тебя за жена? Вот. После этого мы будем настоящими союзниками! И нойоны твои пусть дадут своих жен для твердости союза.. – толмач переводил. Холодный порыв тишины затушил последние разговоры. – Я понял! – князь кивнул покрываясь румянцем бешенства. Неторопливо встал одернув ферязь. И вдруг весело рассмеялся. Страшен смех в гулкой тишине багрового шатра. Не одно сердце тоскливо сжалось прощаясь с родными. Князь стоял свободно, не обращая внимания на качнувшиеся копья стражи. – Не гоже нам, христианам, жен своих водить тебе на блуд. Вот когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь! – Князь ударил по предплечью руки вскинув сжатый кулак к самому носу Батыя – А вот это, видел козел … ?