Кристаллы мёрзшей земли, отблеском пурпурных комет сигнальных вспышек, по-весеннему расцветали в перистом иле ночной мглы. Словно навьюченное животное, вдали чернел оголённый зимний перелесок, вскрывающий небесную темень острым зазубренным лезвием еловых верхушек. Просвистев щелчком бича, в землю всасывались гаубичные снаряды, рёвом прибоя взрывался воздух, и ввысь летела смесь из комьев земли и искр, которые застывали на небосклоне бисером далёких звёзд. Дынной долькой, подвешенная как ёлочная игрушка, бездыханно, понуро, светила растущая луна. Отрывистой трелью птах шипели бледные лучи трассирующих пуль. Артподготовка. Каскадом, не жалея земляных холмов, вспыхивали вулканы взрывов.
Вжавшись в обледенелый окоп и зажмурившись до слёз, я торопливо считал такие тягучие и страшные секунды. То совсем близко, то отдаляясь, словно вальсирующий ад неугомонно и методично сыпался поток стали.
- Боже, помоги, - глотая звуки шептал я, превращая вспотевшими ладонями партбилет, спрятанный у сердца, в жёванный засохший цветок.
Странное время - война. Оно выхватывает человеческие судьбы и превращает в постоянный страх даже тех кто спокойно продолжал бы чаепитие в укутанном в одеяле пожара деревянном доме. Считаю секунды. Застывая воском, продолжает пульсировать замёрзшая кровь.
Мессершмидты роем голодной саранчи заходят на вираж, отрыгивая из нутра пузатые бочонки авиабомб. Ещё немного. Скоро рассвет. Пойдёт пехота. Но по войлоку шинели продолжают отбивать ритм колючие осколки, промахнувшихся на считанные метры бомб.
От морозца сводит скрученные в узел заиндевевшие руки. Беззвучно стучат зубы. В нескольких шагах от превращённой в постель кошмара ямы, где комочком страха замерло моё тело, раскрылась земля и огненный дракон выскочил наружу с радостным рыком, заставляющим лопнуть мои барабанные перепонки. Из ушей нехотя бежит глянцевый ручеёк. Неожиданная боль и похожая на музыкальную паузу тишина. Штиль звука. Артобстрел продолжается, но враждебный страх отступает. Я разгибаюсь, сажусь на шоколадный торф и по привычке свистнув в папироску, громко с насмешкой и надрывом, не слыша себя, кричу:
- Закурим...