В Суйду мы ездили довольно часто. У нас там летом живут родственники. Раньше, когда дети были меньше, мы с женой и детьми проводили там отпуска. Места там очень красивые. Тихо, спокойно. Да и дети очень сдружились. Теперь немного реже: либо на день рождения, либо на шашлыки.
Когда я ещё не был женат, то эти места видел только из окон электропоезда, да и то крайне редко. Делать в этих краях мне было особенно нечего. Но меня всегда поражало это село оригинальностью своих построек, расположенных в зарослях многолетних деревьев. Каждый раз, когда я их видел, то давал себе слово как-нибудь непременно заехать сюда, чтобы поближе всё рассмотреть и почувствовать дух этого места.
Спустя много лет, проходя мимо этих домов и видя их безнадзорность, я всё реже останавливаю на них взгляд. Так как вижу в них не столько красоту, сколько бесхозяйственность и не ухоженность. А взгляд человека своими руками построившего дом улавливает ещё и следы разрухи и гниения. Мне становится жалко и дом, как существо живое, имеющее душу и того, кто своим трудом дал ему эту жизнь.
Суйда - место историческое, легендарное, связанное с именами Ганнибала и Пушкина. Но знают об этом в основном местные жители да специалисты.
Моё знакомство с этими историческими местами, произошло, как это обычно бывает буднично и неожиданно. Как-то Сергей, мой свояк, когда мы в очередной раз гостили у них, предложил пойти прогуляться и вскользь заметил, что по пути он покажет могилу Ганнибала. Я был настолько удивлён, что сначала даже не поверил услышанному. Для меня Ганнибал, это было что-то далёкое, нереальное, персонаж из книжек и фильмов. Вот так запросто оказаться на земле, где он жил, которой он владел, было и неожиданно и волнующе от ощущения, что соприкасаешься с историей, особенно если это оказывается рядом. Мне очень не терпелось скорее увидеть всё своими глазами. Но ещё около часа мы ждали, пока соберутся наши дамы и дети. Путь не был долгим. На краю колхозного поля, окружённый какими-то кустами и посадками картофеля, стоял гранитный камень. Настоящая могила была давно утеряна и, нам сообщалось, что где-то в этих землях покоятся бренные останки политика, генерала и любимца царя Петра Великого - Ганнибала. Мне стало немного грустно от этой вечной утерянности.
Постояв немого, мы двинулись дальше. Поистине для меня это был день открытий. Войдя в тенистый парк с вековыми деревьями, мы скоро увидели каменную скамью. Я заметил, что каждый, кто прогуливался в парке, подходил к скамье и останавливался или ненадолго присаживался. Мы тоже подошли и присели. Со скамьи открывался привлекательный вид на пруд, окружённый могучими, раскидистыми дубами. По местной легенде, сидя именно на этой скамье, Пушкин написал первые строки своей поэмы «Руслан и Людмила». Приглядевшись, я увидел, что пруд имеет действительно форму изогнутого лука, а под дубом, который так и носил название пушкинского, не хватало разве что кота. С тех пор мы стали при малейшей возможности посещать и скамейку, и «лукоморье» с дубом.
Постепенно мы привыкли и стали воспринимать всё это как должное, само собой разумеющееся. Хоть и восхищались, но уже восхищались как-то буднично. Мы жили в этом, жили с этим. Я думаю, что подобное чувство знакомо всем петербуржцам. Живя среди бесконечной красоты, невозможно каждую минуту восхищаться ею, так как просто тогда будет невозможна нормальная будничная жизнь. Мы приходили, купались в пруду, смялись, шутили, веселились. Одним словом вели себя явно не как тридцать три богатыря.
Ничто не бывает вечным. Когда от старости ветшают дома, когда от времени меняются ландшафты, когда уходят в небытие люди - это грустно, но это объяснимо. Когда же из-за людского разгильдяйства теряются исторические ценности – никакими словами объяснить это нельзя.
Один тинэйджер. Не хочу называть этого человека русским словом, думаю, что он недостоин его, как человек, посягнувший на то, что дорого каждому российскому человеку, на то, что связано с творчеством поэта, являющегося лицом русской культуры, так и напрашиваются слова: «Пустое сердце бьётся ровно». Так вот этот тинэйджер решил погреться, развёл костёр в дупле пушкинского дуба и сжёг его. Надо ли говорить о том, что творилось в сердцах людей.
Прошло какое-то время, и стало модно вспоминать старину. Под этот лозунг сильные мира сего очистили пруд от ила и водорослей. Каждый год на день рождения Пушкина стали проводить костюмированные праздники. Местные энтузиасты открыли музей. Музей располагался в одном из зданий усадьбы. Ныне, лишённое лепнины, здание было более похоже на здание времён колхозного соцреализма. Музей, пожалуй, несмотря на отсутствие финансирования (Думаю, что мизерная цена за входной билет не может называться финансированием. Вряд ли она покрывает расходы на содержание музея), благодаря сплошь энтузиазму работников музея и особенно его директора, оказался наиболее приближённым к реальности.
В сам музей мы попали скорее по счастливой случайности.
Как-то в воскресенье, когда очередной раз были в гостях, мы возвращались с купанья. Был июль месяц. Время послеобеденное. Прячась от горячего солнца, мы шли по тенистой аллее, и вдруг заметили, что в музей входят люди. Любопытство одолело нас. Приблизившись, мы заглянули в дверь и сразу же были встречены скромным молодым мужчиной. Он пригласил нас войти. Мы стали отказываться, так как наш внешний вид явно не подходил для посещения музея. Но мужчина был столь вежлив, и было в нём что-то такое, что позволило ему уговорить нас. Даже наш последний, как нам казалось, веский аргумент, что, мол, извините, мы не при деньгах, так как ходили купаться, не возымел никаких последствий. Ему не терпелось рассказать нам всё, что он знал. Показать экспонаты, бережно собранные его руками. В его лице светилась какая-то тайна знания и внутренняя гордость за это знание, что мы не смогли ему отказать. Это было как приглашение в гости.
Выставка экспонатов начиналась от самого порога. Точнее было бы сказать, что, перейдя через порог, мы оказались в мире нашего хозяина. Едва мы успели оглядеться, как он начал экскурсию. Нет, это была не экскурсия, это был рассказ человека о своей жизни, о своей семье. Знаете, ведь как часто бывает, принимая гостей, хозяева сначала потчуют гостей чаем, потом чай переходит в разговоры, и постепенно всё завершается рассматриванием фотографий и рассказами о том, кто каким был в детстве и кто кому и кем приходится. Наша экскурсия шла почти по такому плану. Наш хозяин рассказывал нам о своей семье, но семье в более широком смысле этого слова. И от этого рассказ был более интересным. Мы очень увлеклись. Не менее нашего был увлечён и наш хозяин.
Здесь было всё. Начиная от обугленных ветвей пушкинского дуба и заканчивая рассказом о персиковых теплицах. Впрочем, рассказать, как рассказал директор музея, а это был именно он, я не берусь. Это было бы неуместно, да и у меня так не получится. Но тот огонь, что горел в его глазах, та любовь, которую он испытывает к своим местам, навсегда поселились и в нашем сердце.
Иной раз задумаешься, как на одной земле могли вырасти два таких разных человека: один делает всё, чтобы возродить историю своих мест, по крупинкам собирает всё, что дошло до наших дней, другой по этой истории проходится огнём.
Время идёт. Купаются в «лукоморье» люди. Так же продолжают гордиться своим краем местные жители. И глядя на это, очень не хочется, чтобы слова из шутливой песни Высоцкого: «Лукоморья больше нет, а дубов простыл и след» стали нашей реальностью.