На сцене уголок дворцового сада, вдали слышится шум бала, весёлая музыка, обрывки
анекдота и бурный смех На сцене - Пушкин, в чёрном костюме порывистый, угловатый с
бокалом в руке, смотрит в сторону дворца
Александр: О как мне зрится при луне коснуться здесь её ланит! Что делает она и
спит ли после ночи бурной. Нет это всё пустяк! Луна мне навевает сны и грежу я в немом нравоученьи. Что же любовь?...
(Входит Дантес с фужером и бутылкой вина)
Дантес: Любовь - пустяк! Её не ищешь во тьме бездонной. Её ты, словно незаконный,
склоняешь ко (своим) стопам и гнёшь и ринешь в сны её и уговариваешь чинно. И лишь, когда всё сотворив, она целует твой порыв, она уже не интересна. Ищу другую в стороне, где есть ещё вопрос?! В душе, мой друг, бывает всяко, и не бывает ни утраты, ни горя, ни прекрасной слёз, а только лестница, что вверх ведёт тропою зримо. И лишь чины и званья да денег полн карман, а всякие там ухищренья... Мученье - бред, готов побиться об заклад. Любовь есть баловство!
Александр: Дурак! Нет, мой Дантес. Ужели не понять. Любовью дышит свет зари... Когда восходит солнца диск и тьму рассеивают дали невидимой земли. Любви, безумная сестра, - надежда умрёт последней. И лишь одежды ветренной сестры начнут свою судьбу незримо, надежда входит в раж повинный и будит всё во мне. И я душу себя, и мучусь, и сей порыв лежит в стихах, что так тебя заворожили, и...
Дантес: Да будет стыни. Ведь есть вино и будем пить! Что слёзы лить...
Александр: Ты прав, мой друг, пойдём-ка в круг. Друзей безумные забавы...Пусть не
найдёт всю ночь управы в нас грусть. И сны, что заполняют душу, и маленькая грудь... Всё прочь. Долой воспоминанья. Пойдём-ка, друг мой, в круг признанья. Там, где слышны раскаты смеха, где лишь веселье и успеха безумный день.. (убегает)
Дантес: Твоя таинственная тень...- в душе, от зависти огонь бушует. О Пушкин, друг! Как я стремлюсь, себе признаться... И я боюсь, что так легко и так глумливо тебя любить. Что же она в тебе нашла? Она прекрасна, - справедливо. В том спору нет. А ты, что тешишся в ночи, твои чудесные напевы, что душу заполняют сны... Не станет лишь моей вины, чтоб сердце тешить. Я - поэт! Ночи преспешник и пишу стихи. Но лишь коснёшся ты пера, поэзия звучит венчально, и зримо носится, отчаянно твоя стезя. О я завидую тебе, мой гений злой, мой друг, отрада! О, пламя как мне затушить?! Что с нами будет впереди?
Она в глаза ему глядела. А я не в силах позабыть её чудесный голос милый. И стан, и цвет ланит, и свет очей, как звёзды, что сеют свет. Любимый свет. Что я - в твоей душе?.. Лишь след печальный. А он, счастливчик безстрадальный, коснётся лишь пера и льётся муза беспечальна, что сердце отразит безданно... И ты больна. Больна... Больна любовью и отрадой. В душе засветится пожар и ты, раскрывшаяся свету, - в его руках. И вся, вся, вся в его руках... О кто-то движется сюда. Пойду, укроюсь в тьме печальной...
(прячется. На сцену входят Пушкин и Натали)
Александр: Многострадальная моя земля...
Натали: Что говорите вы, о чём печали?
Александр: О, ваших глаз весёлый гомон меня застал врасплох...
Дантес: Мой рок!
Натали: Ах, глупости одни лишь на уме. Что вы, кривляка, злой не можете сказать, когда мы встретимся опять, и до каких же пор мне снова хранить любви печать, что губы навевает светом, твоих безумств... Не хватит ль света, и не пойти ль нам в кабинеты, в огонь любви...
Дантес: О как терзаюсь я в ночи...
Александр: Да что ж, пожалуй... Милая, любви, любви я жажду беспрестанно и лишь тебя, тебя одну, что навеваешь мне мечту, что так горит огонь желанья! Любви, любви. Твои лобзанья в моей душе хранят нужду. Нужду, что так в ночи манит,- нужду в огонь твоих ланит и я кричу, родная, где ты?... Порыв души кипит, пойдём же в кабинеты...
(В обнимку уходят)
Дантес: Ушли. Как сердце мне унять. И он, счастливчик, при луне тоскует зримо, а я что ж... Утоплю всю грусть в вине, всё это не по мне... Не застрелиться ж в самом деле. И я отринутый стою. Стою и мучусь непризнаньем. О как же призрачны терзанья её полночных травм, что налетает, разжигает в душе пожар. И как прекрасен её стан, и как чудесны её очи... А ведь цвела и в нас весна... И я любил и был любим... Лишь ей одной я посвящал и песни дня и радость ночи... Нет, стоп! Любовь - обман, пойду упьюсь вином полночным, залью туман... (уходит) Затемнение.
Конец первой картины
2-я картина
(Дворцовая комната, в которой сидит Натали с книгой вруках)
Натали: Сижу в пустыне окруженной и нету близкого мне друга, казалось, милая супруга, семьёй обременённа. Уж год прошёл, как мы женаты, родился сын,- любви пенаты. О как чудесны были дни. Казалось, сотворилось чудо. И оды вольные, стихи так и лилися грудой чудной. Они, казалось, бесконечны,- прошли бесследною тропой, и я осталася с ребенком и не женой, и не вдовой. А в одиночестве печальном. О где ты, Пушкин, милый странник. Всегда в пути, всегда вдали. Всегда в стране той, чужедальной и отстранёненый от семьи...
Но я, печальная Ундина, твоя навек. И как бы не был долог век, тем встреча будет идеальней. О кто-то к нам пожалует сегодня. Опять начнётся болтовня о том, о сём иль о народе. Да что мне до него, какие могут быть страданья. Когда народное влиянье в поэзии его.Я всё о нём. Его влиянье здесь чувствуется, состраданье к его судьбе. Он отстранён от кабинета и от двора, влиянье света, он победит, придёт пора и будет вновь пора веселья, любви чудесная пора, когда безумия весна придёт. Да будет это время!... И это мой удел, мой крест...
(голос из-за кулис) Пожаловал барон Дантес.
Натали: Ах милый, Вы ль барон?- какая встреча! Давно я не видала вас. Как поживает наш приятель, Ваш батюшка. И как прекрасен ваш наряд. Вы - старший офицер- какого чина?
Дантес: Я - камер-юнкер!
Натали: Ужели ваши бденья вам помогли добиться?...
Дантес: Да, были услуженья. Теперь такое время, что решенья положено менять. Но как живете вы, мой друг. Я слышал, вы родили сына. И где же Алексашка, мой дружок. Что не встречает...
Натали: Он в отъезде рыщет, а я грущу и жду его.
Дантес: И в положении опять?
Натали: Да что же делать? Ведь не ново, что перед ним не устоять...
Дантес: Что пишет он, стишки уже не в моде...
Натали: Историю Росси отыскал, не спит и мучается снова восстанием Емельки Пугачёва. Да должен скоро быть. Письмо прислал, что будет к воскресенью...
Дантес: Возможны ль в планах измененья?
Натали: Да...
Дантес: Едва ли я его застану.
Натали: А может быть в иные времена?...
Дантес: Ну как ваш сын?
Натали: Сыночек подрастает...
Дантес: И на кого похож?
Натали: На вас, мой друг, на вас...
Дантес: Ужели так похож?
Натали: Как в море капли...
Дантес: Ну что ж, я - счастлив...
Натали: Счастлива и я.
Дантес: А может вспомним, как бывало, на реке.(подходит, берет её за руку и пристально смотрит ей в глаза). Мы не скучали.
Натали: Да, целовалися в захлёб.
Дантес: Какие были времена!
Натали: Ужели были?
Дантес: (страстно) Были, были...
Натали: (холодно) Да всё ушло, как рыба в лёд.
Дантес: А что сегодня, любят? (целует сначала одну, затем нежно другую руку)
Натали: Любят!
Дантес: Ужели любят? (целует сначала одну, затем нежно другую руку)
Натали: Чтут!
Дантес: А вы? (пытается поцеловать в губы)
Натали: И жду, и чту. (решительно вырывает руки) Да не хотите ль чаю?
Дантес: (растеряно) Ах, чаю, да пожалуй...
Натали: Эй кто там. Чаю нам. (оправляется) Ваш поцелуй - в обрыв!
Дантес: Прощения прошу за мой порыв... Ведь и у нас счастливы были весны и я хотел бы быть с тобой, кабы не ты, твоё решенье мне стало резким повеленьем уйти, всё скрыть, забыть... За что такое вот решенье? Ведь я одну тебя любил. Одну тебя боготворил, но ты решила всё сама. За что ушла от нас весна?
Натали: Ах, милый, милый. И письма все твои унылы, и объяснения унылы, а он - звезда. Звездой взошёл на небосклоне, его порыв в моих глазах, в твоих слезах и в моём лоне...
Дантес: А как мне жить, ведь это мука терпеть такие униженья, когда тебя меняют
вдруг на друга... Где грань терпенья, где тот порог, что станет мерой и где участие любви?
Натали: Любовь ушла, осталась вера - разумным надо быть.
Дантес: Разумным?! Разум!- вот причина себя отринутым считать.Ужели в этом бла годать иль быть повинным. Повинным, что тебя любил и без тебя не видел света, а как же наши ощущенья, твои приветы в кабинетах, твоя вселенская печаль и поцелуи среди ночи, когда горят в порыве щёки и хочется любить, ласкать и целовать родные очи...
Натали: Все уверения напрасны, все уверения чужды. Я думаю, уже всё ясно. Про всё пора забыть!
Дантес: Забыть? Забыть и значит, что сердце разорвать и умереть. Иль умирать на плахе жизнии и каждый час, и каждый день...
Натали: Иль задираться вам не лень, иль нет у вас иных уж тем. Пора забыть тот час и день. Пора забыть, что мы родня. Любите вдалеке меня, как ялюблю вас...
Дантес: Боже, Боже где взять мне силы дальше жить. Быть может сердце растерзать, себя убить? Нет это ведь вселенский грех...
Натали: Не грех любить.
Дантес: Но как забыть?
Натали: Приказываю вам, забыть!
Дантес: Забыть, забыть!(в изнеможении садиться в кресло).
Натали: Я слышу перестук копыт, мне кажется его кибитка подъехала к крыльцу...
Дантес: Сейчас влетит он в сей же миг, и гул колец, шагов уж слышны звуки...
Натали: Так будьте же умны, возьмите себя в руки.(вскакивает Пушкин и кидается к Натали)
Пушкин: Ах, Натали, мой свет, как мы не виделись давно, ужели ты одна скучала с книгою на едине? Ужели взор твой вездесущий поник в очаг?Ужель, печали перенесши, молящий враг. Тебя одну я сердцем крашу, тобой дышу. С тобой одной дыханье наше в сей миг ищу. С тобой уединиться жажду, с тобой наедине - лишь мной тебя украшу, пылать в огне... (увидел Дантеса) Ах, друг прости, тебя не видел, я так летел, я мчался, чтоб увидать её лицо, её глаза. Ну здравствуй, верный друг. Тебя обидел?, - прости. Давненько дома не был я...
Дантес: (в смущении) Ну здравствуй, милый друг...
Натали: Привет супруг, твоя супруга вечать должна и друга, но лишь венчать тебя...
Пушкин: Ну как тебе моя жена!
Дантес: Она прекрасна, рунны звуки и , словно, роза расцвела...
Натали: (тихо) Возьмите себя в руки. (к Пушкину) Что ваши изысканья, есть успех?
Пушкин: Ну, не совсем, но я соскучился по дому, и по тебе, мой свет и поспе-шил скорей обнять и твой приют и твой привет... Тебе в подарок я привёз с алмазом брошь.(вынимает из кармана коробочку, открывает и подаёт)
Натали: Ах как сияет, алмаз камней известный царь. (любуется игрой камня и кладёт его на стол) Но ты с дороги утомился, пойди приляг, мой государь.
Пушкин: Прости меня, Дантес, пойду с дороги лягу.
Дантес: Простить, то я прощу, но в клубе ожидают нас и партия одна... Когда же ждать тебя прикажешь?
Пушкин: Пожалуй, завтра, как всегда. (прощается и уходит)
Натали: Ты видишь, комната светла, когда её хозяин в доме, и свет явился в тот же час, и сердце бьётся всё в истоме... Прощайте, мой барон, увидимся, пока. И не сердитесь, ради Бога. (прощается и уходит)
Дантес: Пока.Я буду нем и глух. (взял со стола брошь, полюбовался игрой света и до боли сжал её в руке). Но как же, в самом деле, я. И что увижу у порога? Быть может только горсть песка и слёзы в два ручья у морга...(машинально кладёт брошь в карман и уходит. Затемнение) Конец 2-й картины
3-я картина
Зал клуба. Карточный столик. За столиком сидят игроки. Входит Пушкин.
Дантес: Ах, что за дьявол! Не везёт! Где мне денег взять на откуп (ищет по карманам. Находит алмазную брошь) Вот заклад любви, что в прошлом. Я мечу его.
Каждый игрок берёт в руки брошь и восхищается каждый по-своему. Пушкин стоит в стороне и наблюдает за игрой
Первый игрок: Вот это вещь!
Второй игрок: Работы англицкой, конечно?
Третий игрок: Я полагаю, камень этот тысчонку тянет весь...
Дантес: Да что вы. Это же чудесно! На откуп отдаю его, и открываю наши карты.
Пушкин: (тихо себе)Такая ж брошь, что подарил вчера Наташе. Заклад любви,любви, что в прошлом... Ужели это всё о нём? Её страдания все ложны! А я, глупец стремился сам, так мчался сквозь стремные дали, чтобы склонить свои печали к её ногам. Наташа, свет мой, ради Бога!Ум помрачился. Что со мной? Ужели он, она и я... Нет это всё пустое. Ужели друг? Возможно-ль, Боже? Я плакал там, среди равнин и сны мне навевали слёзы, и я поэтикой и прозой тебя любил. Мечтал о ле-те, когда мы будем снова со-творить. Творить мечты о мести ражной. Ужели я такой как все? Ужели ум мой будит праздный неутомлённый
правый рок? Мой Бог! Нет, я вознёсся в поднебесье и канул вниз...(общий смех за столом)
Первый игрок: Но это всё каприз...
Третий игрок: Да это черви.
Второй игрок: Вы выграли.
Первый игрок: Пари, будь честен, я проиграл
Дантес: А я лишь жизнь...
Первый игрок: Где брошь вы взяли, друг мой милый.
Второй игрок: (со смешком)Я слышал, то порыв любви...
Дантес: Что ж,- это верно и коль прошёл порыв, всё в прошлом...
Второй игрок: Это - стыд! (увидел Пушкина) Ах, Пушкин! Ты ли это, друг мой милый? Взгляни, каков кирилл.
Пушкин: О Боже! Где достать мне силы?
Дантес: (отходит в тень и от-туда смотрит на Пушкина) О Боже! Что я натворил...
Пушкин: Да, он прекрасен! Вот такой же вчера Наташе подарил. Её глаза в нём утопали, и с нею чуднилась весна... О нет такое..., быть едва-ли... О как кружится голова...
И потемнели в свете очи, о что же делать, где взять сил?
Дантес: (сам себе) Я должен объясниться с ним. Мой друг, тебя ль я вижу к ночи?Ты нам расскажешь, где ты был. (сам себе) О, что я говорю, я должен... Я должен объясниться с ним... Но как сказать, что друг подложный, и что стремился только ей отдать всего себя и свой порыв, и жизнь, и прочее... Нет это всё пустяк.. Нет это всё не к месту... Что говоришь, ты?Это - так... Любви порыв остался к месту, осталась только тень вина. Вино же выпито до дна...
Пушкин: До дна греховной чаши, други, быть может надо исчерпать и тот греховный жар...
Дантес: Греховный жар прекрасный, что тянет лишь к вину...
Пушкин: Нет жар забвенья ясный кладу тебе в вину.
Дантес: Вину за предоубежденье?
Первый игрок: Друзья, да что вы, в самом деле...
Третий игрок: Как порох - в деле...
Второй игрок: Сыграем лучше.
Первый игрок: И вина нальём, как было, вкруговую, и песню нашу удалую, друзья, споём...
Пушкин: Уже наелся настроенья, о Боже мой!
Дантес: О как сказать, что я виновен? Нет, спесь долой. Его вина лежит в подпругах моей вины. Ведь я любил её и другом мечтал ей быть, но он ворвался в нашу чащу и дуб сгорел. О что мне делать я ведь тоже уж не у дел... О, эта брошь всему виною, моя беда...
Первый игрок: Мы вместе все,
Второй игрок: Опять, как в прошлом,
Третий игрок: А всё другое - наносное, пустое всё и ерунда...
Пушкин: Да, ерунда... Но как же можно забыть порыв?
Дантес: Да ерунда, но невозможно забыть, забыть... и эту грудь, и эти плечи... душа в огне.
Первый игрок: (берёт фужер с вином) Всё канет в лету. Время - лечит.
Третий игрок: (берёт фужер с вином) Наш дух в вине.
Первый игрок: В вине, что заполняет, други, наш круг ...
Второй игрок: (берёт фужер с вином) В вине, и до того, что рвёт подпруги не вдруг.
Пушкин: (берёт фужер с вином) В вине, что наполняет болью наш лоб,
Дантес: (берёт фужер с вином) В вине, что наполняет сердце любовь.
Первый игрок: Любовью мы горим к народу, к нужде...
Пушкин: Нужде, что заполняет толпы к беде...
Первый игрок: Беде, где правит миром война...
Второй игрок: В войне, что наполняет землю весна...
Дантес: Весна, что будит кровью пожар...
Третий игрок: Пожар, бесовских игрищ угар...
Первый игрок: Угар,- цыганских песен огонь...
Второй игрок: Огонь, что тешит сердце и кровь...
Третий игрок: А кровь в вине чудесном течёт...
Пушкин:Течёт и гаснет и наполняет искрой любовь! Порыв любви, что может быть чудесней? Порыв любви, когда цветёт весна! Переплетенье душ от сна и сердце заискрится песней! Что может быть прекрасней, чем любовь?
Дантес: Любовь! - Что может быть прекрасней на этом свете - чем любовь!,что будоражит нашу кровь, что претворяет наше счастье...и этот взгляд, манящий в сад, и этот бьющийся пожар,и это хладное вино, всё это только для того, чтобы царила вновьи вновь любовь, любовь!
Первый игрок: Ах, браво, но любовь - игра...
Третий игрок: Я не согласен
Первый игрок: Право, зря
Второй игрок: Любовь гласит один закон, чтоб сердце искрой пламенело, не просто тлело, а горело,-вот непреложный тон!
Дантес: В любви нет пошлых рассуждений, нет непритворной суеты, в любви,- одна любовь,- мученье, в необоримости мечты. Во мне живут и зверь неистов и солнца вешнего ключи, необозримости ручьи текут, как в облаках перистых. Во мне вода и кровь рекой стремится мыслью водопада, как неприкрывшейся тирадой - во мне неиствует любовь. Она во мне - и лёд, и пламень,- как с гор стремящийся поток, как заговоренный клубок-в нём растворится даже камень. В любви нет пошлых рассуждений, нет непритворной суеты, в любви, - одна любовь, - мученье,- в неумолимости мечты.
Третий игрок: Так выпьем же, друзья до капли, когда неиствует любовь, и будоражит нашу кровь
Первый игрок: Ну что ж, до капли...
Второй игрок: Так до капли! В бокале кровь земли и кровь стучит по жилам...
Пушкин: ...и растворяется в крови дыханием единым,
Дантес: ...и заполняется наш мозг безумным сладотрастьем,
Первый игрок: ...и, без сомнения, в этот миг ты покорён и счастлив...
Третий игрок: Ты счастлив, что ожил в тебе цветок любви весенний, и счастлив, что творим безудержью веселья и счастлив, что любим в кругу друзей за чашей, и счастлив, что в друзьях находим мы участье.
Первый игрок: Так выпьем же бокал до дна весенней этой чаши и будет кровь земли и веселить и красить... (дружно выпивают).
Второй игрок: Ах, Пушкин, что с тобой, чему грустишь и смурен, когда твой бренный стих в обьятьях стужи нужен, как сладкое вино, стихи текут по жилам, становится тепло, от их порыва дивного...
Пушкин: О что сказать, я рад в кругу моём привычном, а смурен тем, что день уже наступает чинный, а смурен, что вино кончается в бокале, и смурен, что давно порывы не стучали, прекрасен наш союз, и не любить нет мочи.
Первый игрок: Я бью шестёркой туз.
Третий игрок: Конец уж бурной ночи.
Первый игрок: И близится рассвет, Аврора пламенеет.
Дантес: (Выходит на авнссцену) Развязки бурный цвет в его порыве веит.
Пушкин: (Выходит за ним на авнссцену в свет прожектора) Дантес, мой друг, скажи, откуда эта брошь, она в твоих руках, как-будто в сердце нож, она в твоих руках,- как кровь в мозгу стучит,
Дантес: И взять её я взял, а положить забыл...
Пушкин: Но это же бесчестно, просто взять...
Дантес: Но ты же взял...
Пушкин: Что взял? (бледнея) И что же?
Дантес: Ты взял алмаз, что мне принадлежал по праву и по роду. Ты взял мой истинный алмаз, ворвался в наш союз и я надежду потерял, я потерял её и грусть заполонила всего меня и вот теперь один с алмазом этим внирване бьюсь. Готов признать, что виноват, готов нести напасть.
Пушкин: Но ты бесчестен, эту ложь ты должен здесь признать...
Дантес: Бесчестен я?! Бесчестен я! Я признаю и чтож твои сомненья - просто ложь, они меня гнетут...
Пушкин: Гнетут не больше суеты. Не больше чем огонь, что всё сжигает из-нутри и будит нашу кровь, что весь огонь, порыв души, вселенская печаль ложится на поля войны и мертвенную даль... Возьми платок, мой добрый друг. Ты весь вспотел, мой друг. Ты упивался и страдал и я поди, упьюсь. Ведь друг - сияние в ночи, - вся грудь внутри кипит. Друг - это верное плечо и верный сибарит. Друг - это солнечный опал!
Дантес: Произнести боюсь...
Пушкин: Ну что ж, теперь окончен бал.
Дантес: Рапался наш союз.
Пушкин: Сомнения кипят во мне сильней земных горазд. Ты без сомненья, друг Дантес, упиться этим рад. Но без сомненья этот труд перенесёт любовь. Темнеет и рябит в глазах, немеет в жилах кровь... Пожалуй, лучше мне уйти, (растерянно) прекрасен был союз (убегает).
Первый игрок: Что тут случилось?
Третий игрок: Что стряслось?
Первый игрок: Что ты стоишь, как гусь?
Дантес: Ах, это всё кровавый рок и утра я страшусь. Ну что ж, что будет, видит Бог, пойдука помолюсь. (Затемнение. Дантес один в луче прожектора) Не принимает мой призыв, моя душа в огне... Ужели мой бесславный род умрёт со мной во мне? Ужели мертвая чужбина мне благодатней струн живых? И уготована данина всё понимающих, - немых?,- ужели немощь
подлеца в невыспренных сужденьях Бога, понятней доли гордеца в неистерпимости природы? Ужели всё, что есть на свете - мечты невыссказанных дум или седая стая струн - в непревзойдённом лихолетьи... Ужели мёртвого гряда испепелила род гоненья? Ужели мне дана судьба воссоздавать свои виденья? Стою один - вселенский раб,- один - во всей вселенной... Несокрушимости - пустяк и нетерпимости безмерной. Ну чтож, прими, каков я есть, каким я создан был природой, мой мозг в огне, душа в огне, что мне осалось, лишь свобода... Свобода выбора убить или остаться, чтоб взглянула , чтоб и его огнём омыть иль бросить в сети Вельзевула. (Затемнение. Конец 3-ей картины)
4-я картина
На сцене уголок дворцового сада, вдали слышится шум бала, весёлая музыка, обрывки анекдота и бурный смех На сцене - Пушкин, в чёрном костюме порывистый, угловатый смотрит в сторону дворца
и за одно мою перчатку ты подними. Ужели мне её бросаешь...