Ante Scriptum Продолжаем маленькую серию из "Тук-тук-тук" и "Ключей к февралю".
Последние лучи заката давно исчезли за алебастровыми пиками далёких гор. Он стоит, опершись ладонями о холодные перила балкона. Подброшенная чьей-то невидимой рукой, старая монета луны снова вращается в небесах. Сегодня Он загадывает на орла. Если Он угадает, завтра Она придёт к нему. Обязательно придёт, чтобы позвать его по имени. По крайней мере, ему хочется в это верить. Он смахивает заблудившуюся снежинку с рукава. Ночью будет буря. Откуда он знает? В плохую погоду у него всегда ноет над лопатками. А сегодня боль просто невыносимая. Идёт снег. Тишина…
Имя… Когда-то у него и вправду было имя. Что-то из греческого или латинского, кажется. Теперь от него остались только две последние буквы. Теперь он – просто Он. Теперь… Теперь у Него остались только время и воспоминания. Холодно. Пожалуй, самое время вернуться внутрь.
Комната хоть и большая, но вещей в ней совсем мало: два стола, стул, большое кресло, два деревянных шкафа и старинный комод. На северной стене большой камин, в котором сейчас огонь усиленно делает вид, что согревает своего хозяина, на самом деле, ему хватает сил лишь на то, чтобы не замёрзнуть самому. На восточной стене – дверь на балкон, через которую Он вошёл секунду назад, и которую сейчас плотно закрывает за собой. На южной – Его самое большое сокровище – длинные полки с рядами кассет.
Палец долго скользит вдоль корешков картонных коробочек. Под ним мелькают даты, места, названия. Каждая надпись что-то значит для Него, каждая хранит Его надежды, которым, наверное, не суждено сбыться. Неважно. Каждая из них неповторима. Он достаёт одну кассету, наугад, и направляется к небольшому шкафу в углу. Долго роется внутри, наконец, вынимает старый кинопроектор. Несёт его к столу, ставит на краешек, придерживая одной рукой, а другой сметает на пол исписанные мелким ровным почерком листы, одни уже чуть пожелтевшие, другие всё ещё пепельно-белые. Передвигает проектор на середину стола. Ловкими движениями укрепляет кассету и бережно, чтобы нечаянно не порвать, протягивает плёнку через механизм. Садится на стул, не глядя, нажимает кнопку. Противоположная стена вспыхивает светом и … Его воспоминаниями.
Кадры текут, сменяя друг друга. Заставляют Его снова и снова переживать, то, что он не помнит, пока не увидит эти черно-белые мгновения прошлого. Бежит кинолента. С мерным жужжанием крутятся кассеты. На комоде, в песочных часах шуршит время…
Он, опять не глядя, нажимает кнопку. Проектор перестаёт щёлкать и замирает. Несколько секунд ничего не происходит. Потом поверх изображения, появляются белые пятна. Сначала маленькие, не больше чем монета, они затем расплываются огромными кругами и через несколько мгновений на стене остается только прямоугольник яркого света. Он смотрит не моргая. Бывает так, что иногда лучше забыть...
В луче проектора что-то промелькнуло. Ещё раз. Ещё… Что это? Белый мотылёк. Как он сюда попал, да ещё в середине зимы? Откуда? Мотылёк кружит возле самого объектива. Крылья мелькают как кадры на плёнке… крылья…
Взмах…
Какой странный рисунок на этих необычных крыльях. Угольные линии изгибаются, бегут, переплетаются и снова расходятся лишь для того, чтобы встретиться вновь.
Взмах…
Время замедляется. Он почти слышит скрежет песчинок по изогнутому стеклу. Всё расплывается, тает в голубоватом свечении. Один удар сердца. Одно движение ресниц. Один вздох.
Взмах…
Он видит небо. Сейчас оно гораздо ближе, чем кажется с его балкона. Облака тянутся вслед за солнцем с востока на запад. До них можно даже дотронуться рукой, если встать на цыпочки. Интересно, какие они на ощупь?
Взмах… но на этот раз его собственных крыльев.
Он уже над облаками. Их снежные спины залиты всеми оттенками золота, а высоко над этим небесным полем, в бесконечно синей глубине пылает янтарный шар солнца. Что-то изменилось. Он чувствует что-то тёплое в своей руке. Мягкое и нежное, будто шелковая лента, обвивающее его ладонь. Он поворачивает голову и сердце замирает. Это Она! Она! Это Её пальцы. Она держит его за руку. Её зелёные глаза улыбаются ему.
Взмах…
Они всё ещё над облаками, но что-то не так. Она говорит, но Он не слышит слов. Почему он Её не слышит?! Тишина... Её губы, как трепещущие крылья белого мотылька, он не успевает прочитать. Слишком быстро. Только последние слова: «… мне жаль». Жаль? Чего? Он не успевает спросить... Её пальцы разжимаются.
Снова этот звук – время скребёт по изогнутым стеклянным стенкам. Невероятно медленно песчаное мгновение скользит вдоль тонкого горлышка часов и срывается в прошлое. Лопается хрустальный шар тишины. Мир вокруг взрывается звуком…
Потом калейдоскоп облаков…
Потом колючий свист ветра…
Потом темнота, холод… и боль.
Когда карминовый туман рассеивается, и комната вокруг него перестаёт вращаться, Он открывает глаза. Под одной ладонью шершавая бумага рукописи, под другой - белый мрамор, гладкий и холодный . Пол. Он стоит на коленях. Гулкие удары пульса в ушах. Почему он стоит на коленях?! Ай! Он отдёргивает руку. От резкого движения в глазах снова плывёт. Он смотрит на раскрытую ладонь. С самого кончика указательного пальца медленно ползёт небольшая красная капелька. Его взгляд скатывается на пол. Кусочки льда – маленькие и острые как битое стекло. Откуда здесь льдинки? Что-то стягивает кожу у глаза на правой щеке. Он морщится. На мрамор сыплются льдинки...
Он ищет, на что опереться, но рука ловит только ускользающий воздух. Вдруг что-то твёрдое под пальцами. Наконец-то! Он с трудом встаёт, держась за край стола. Колени слегка дрожат. Горячая струйка на губах. Он осторожно пробует языком: какой-то странный привкус – металлический что ли. Невыносимо болит над лопатками. В ушах всё ещё стучит, будто кто-то бьёт в колокол. Колокол… Восьмой колокол! Он спешит на балкон, уже зная, что опоздал.
Шаг. Ещё один. Ещё… Дрова в камине давно прогорели, оставив после себя только чёрно-серую горку. Холодно. Почему же так холодно? Комната наполнена длинными сиреневыми тенями. Он идёт. Жалеет, что у него так мало мебели, на которую можно опереться, когда всё вокруг дрожит и плывёт. На лбу выступают маленькие блестящие бисеринки. Дверь на балкон – огромный прямоугольник света впереди. Он уже так близко, почти рядом. Осталось совсем чуть-чуть. Остался всего один шаг. Ещё один. Ещё…
Он опоздал. Опять опоздал. Монета луны с тихим плеском скользнула в рассветное море два часа назад. Он так и не узнает, что выпало сегодня. Впереди ещё один день сомнений. Ещё один день ожидания. Ещё один день надежды. Ещё один день. Он тяжело опирается на покрытые изморозью перила. Дыхание вырывается невесомыми облачками пара, которые медленно тают в холодном воздухе.
Над горами просыпается четырнадцатое утро февраля.
Post Scriptum "Все герои вымышлены. Совпадения случайны."