(Маленький трагифарс на основе подлинных событий, имевших место в Испании в конце XV века)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1.Реубен дель Модилья, богатый севильский купец
2.Хуан де Нойя, приказчик в торговом доме Модилья
3.Отец Диего, член трибунала инквизиции города Севильи
Аскетически обставленная комната. Массивный стол, начальственное кресло, позади кресла, на стене – большое распятие. Напротив – табурет для посетителей.
В кресле сидит отец Диего. Напротив него, на табурете – Хуан де Нойя
ОТЕЦ ДИЕГО: Та-ак. Вот оно что. И ты сам это видел, Хуан де Нойя?
ХУАН: Клянусь небом, собственными глазами!
ОТЕЦ ДИЕГО: Без клятв. Мне отвечают «да» или «нет».
ХУАН: Да еретик он, святой отец! По субботам запирается, сидит, свечи жжет, заклинания сатанинские бормочет и раскачивается.
ОТЕЦ ДИЕГО: Так… Что еще ты видел, Хуан де Нойя?
ХУАН (значительно): Было дело страшное. Он кота черного варил.
ОТЕЦ ДИЕГО (поперхнувшись от изумления): Что-о-о?!
ХУАН: Кота варил. Бултых его в котел, травки разные поганые туда же… И это… Пляшет вокруг котла, руками машет, слюной брызжет.
ОТЕЦ ДИЕГО (вдруг разражается хохотом): Кота-а-а! Уморил!.. Реубен дель Модилья, поставщик двора их величеств, богатейший коммерсант, барин… Кота! И пляшет! (отсмеявшись) Ах ты, змея… Он ведь тебя воспитал, к торговому делу пристроил. Думаешь, тебе треть имущества отвалят? Имущества дель Модилья? Корабли, счета миллионные? А?!
ХУАН: Да я что… Что дадите… Я ведь о вере христианской радею.
ОТЕЦ ДИЕГО: А ну, встать. Забыл, с кем говоришь? Радетель. Надо будет тебе подвал показать, для науки.
ХУАН (испуганно): Святой отец… Ваше наивысоко… Не губите! Померещилось мне про кота и про заклинания! Не было ничего этого, не было!
ОТЕЦ ДИЕГО: Врешь, сын мой. И кому? Члену Святейшего трибунала города Севильи. Про черного кота - это, конечно, бабьи сплетни… А, впрочем, и кота запишем в протокол. Инквизиция не брезглива, сын мой. Да, кстати! А что, сын его, Якоб дель Модилья, так и не вернулся?
ХУАН: Никак нет. Отплыл в Константинополь за товаром, да и сгинул. Потонул, должно быть. Уж как хозяин мой убивается, прямо жалко смотреть.
ОТЕЦ ДИЕГО: Жалко? Тебе?
ХУАН: Да и не жалко вовсе! Кого там жалеть! Это отродье еретическое! Тьфу!
ОТЕЦ ДИЕГО: А вот мне жалко. Убытки-то какие терпит наш король Фердинанд… М-да. Ну что же, Хуан де Нойя. Твое благочестивое рвение тебе зачтется. Ступай, и чтоб ни одна живая душа…
ХУАН: Как же! Позвольте ручку, святой отец. (Ловит руку Диего, тот ее брезгливо отдергивает.)
В дверях Хуан сталкивается с Реубеном дель Модилья, своим хозяином.
РЕУБЕН: А, Хуан! И давно ты тут служишь? Предупреждать надо!
Хуан неуверенно кланяется и уходит.
Мир вам, святой отец! Вот, получил вашу повестку. Может быть, я не вовремя?
ОТЕЦ ДИЕГО: Напротив, дон Реубен, вы очень кстати.
РЕУБЕН: Вообразите: встречаю сейчас своего должника и спрашиваю: «Когда долг вернешь?» Представляете, что мне ответил этот нахал? «Что я, по-вашему, пророк, что ли?»
(Инквизитор смеется и заходится в кашле.)
Ой, вы кашляете? Когда у вас сильный кашель, надо принять сильное слабительное.
ОТЕЦ ДИЕГО: Это еще зачем?
РЕУБЕН: Если вы человек деликатный, то таки побоитесь кашлять.
Отец Диего истерически хохочет и хватается за живот.
ОТЕЦ ДИЕГО: Ой, пощадите, дон Реубен! У меня уже от вас живот болит!
РЕУБЕН: Так надо на вашу тонзуру капнуть воском с горящей свечки. А потом вы забудете о животе и будете благим матом вопить: «Ой, моя голова!»
ОТЕЦ ДИЕГО: Вы что, не понимаете, зачем тут был ваш приказчик?
РЕУБЕН: Ой, я вас умоляю. Я, конечно, ущербный еврей. Мой папа крестил меня от великого страху. Но кое-что я еще соображаю.
ОТЕЦ ДИЕГО: А ты не ерничай, жид!
РЕУБЕН: Ну да, виноват. По ночам соблюдаю обычаи своих отцов. Но заметьте: днем хожу в вашу церковь, чтобы мне как-то давали жить.
ДОН ДИЕГО: Двуличная собака! Мало вас, ложных христиан, пожгли на кострах! А вы все за свою Тору цепляетесь!
РЕУБЕН: Ой, я вас умоляю. Во-первых, собаки не бывают двуличными. Это как-то ненаучно. А во-вторых, я исправно плачу все налоги.
ДОН ДИЕГО: Нет, я просто теряюсь от такой наглости. Да как ты смеешь?! Знай, что в эту минуту у тебя в доме уже идет обыск!
РЕУБЕН (вздыхая): Я прямо краснею со стыда. Ведь им, беднягам, уже нечего там взять. И вот почему. Бог Авраама, Исаака и Иакова надоумил меня вырыть в доме подземный ход. Прямо к реке Гвадалквивир. А по ней верные люди мои, дай им Бог здоровья, темными ночами вывезли все, что я нажил, в порт Кадис. А там, по морю – в Константинополь, сыну моему Якобу, да продлит Господь его дни.
ОТЕЦ ДИЕГО: Как - сыну?! Разве он жив?!
РЕУБЕН: Ой, я вас умоляю, с чего бы ему умирать! Надеюсь, что он переживет вас, а, даст Господь, и ваше начальство, святейшего Томаса Торквемаду.
ОТЕЦ ДИЕГО (орет в бешенстве): Ты! Ты, жид вонючий! Да я тебе лично глотку свинцом залью! Я тебя… А-ы-ы-ы! (Хватается за щеку.)
РЕУБЕН (спокойно): Ай-яй-яй, вижу, у вас болят зубы. Так вот вам, пока вы не залили мне глотку, средство от зубной боли. Засуньте за щеку кусочек льда. Задерите свою рясу и сядьте голым задом на раскаленную печь. И не слезайте до тех пор, пока лед не закипит.
ОТЕЦ ДИЕГО: Ну, все… Ты у меня пожалеешь, что родился на свет!
РЕУБЕН: Ах, знал бы молодой плотник из Галилеи, что вы его именем вытворяете, так он бы не обрадовался. Отовсюду нас гонят! Англия выгнала, Германия, Франция, Португалия! И что, процветают? Нет. Потому что везде должно быть чуточку евреев. Чтобы не густела ваша кровь и не костенели мозги. Что станешь ты, Европа, делать без нас? Мы утерли тебе сопли. Мы всунули тебе в руки молитвенник и сказали: «На! Помолись!» Мы гораздо старше тебя, Европа, а старших, деточка, надо уважать!
ОТЕЦ ДИЕГО: Ты что же, еврей… Смерти не боишься?
РЕУБЕН (смеясь): Господь – скала моя и крепость моя, избавитель мой! Господь со мной, и не устрашусь! Что сделает мне человек? Господь мне в помощь, и увижу я гибель ненавидящих меня! А не я, так внуки мои… увидят.
(Падает на пол.)
ОТЕЦ ДИЕГО: Что? Что с вами, дон Реубен? А? Отравился! Отравился, подлый еретик! Ушел от костра, иуда! О коварное, о неистребимое племя!!!