Там, где холод

И мы, народ джунглей, спрашивали:
«Что такое Страх?»
И сказал Тха:
«Ищите, пока не найдете».

Редьярд Киплинг,
Вторая Книга Джунглей



Там, где холод.



Животные сбивались в стадо.
Зверь поднялся и широко зевнул. Его зубы ломило, лапы впервые за долгое время онемели от холода. Хлипкая редкая трава под его ногами успела покрыться седым налетом инея. Зверь выдохнул, и из его ноздрей вырвалось облачко пара. «Это зима» - подумал он - «Это зима, потому что животные собираются в стадо, а я просыпаюсь и вижу свое дыхание». Зверь снова лег на камни. «Это зима, а значит, спешить уже некуда» - он уронил голову на лапы и закрыл глаза – «Хотя когда я последний раз спешил»?
Животные толпились снизу, боясь подойти ближе к Скале. Они никогда не любили это место и старались, по возможности, избегать его, как будто это могло что-то изменить; как будто Скала тоже представляла для них угрозу. Как будто сами камни, а не то, что скрывалось внутри них, могли поглотить их. Они боялись того, что жило внутри и они боялись того, в чем оно жило.
Зверь услышал звук хлопающих крыльев, открыл глаза и взглянул наверх. На камнях, немногим выше того места, где он лежал, сидел Гриф. Заметив, что на него смотрят, он еще раз подпрыгнул, хлопнув крыльями, и, втянув шею, несколько раз щелкнул клювом.
- Зверь. – крикнул он.
Гриф выглядел довольным, из чего можно было заключить, что где-нибудь недалеко только что сдох кто-то крупный.
- Зверь! – крикнул Гриф еще раз. Он всегда дожидался ответа от того, с кем говорил. Если ответа не было, Гриф выклевывал его глаза и съедал его язык. Как бы ни было противно, но Грифу приходилось отвечать всегда.
- Да. – сказал Зверь. Он все еще лежал на камне.
- Да! – крикнул Гриф. – Зверь, сегодня у нас будет необычный Жребий! Да! Сегодня нам не придется рисковать! Зверь!
Его голая шея тряслась при каждом слове. Зверь поймал себя на том, что давно уже следит за ее движениями, и понял, что проголодался.
- Да. – сказал Зверь. – Что случилось?
- Да! – Гриф раскрыл клюв и затряс головой. - Новенький! У нас новичок! Вышел вчера из Джунглей, лысый, голый и жирный, да! – он снова защелкал клювом - Да! Кошки хотели его сожрать, и больше всех Тигр, но Новичок забрался на дерево и закидал их зелеными яблоками! Да! Раньше так делали только обезьяны, но они кидались палками и пометом! Пометом и палками, а не яблоками! Зверь!
- Да. А причем тут Жребий?
- Да! Затем Медведь стал трясти дерево! Новенький полетел вниз и упал прямо на кошек! Зверь!
- Да. Его сожрали? – Зверь зевнул. Новичок выбрал неудачное время для того, чтобы прийти к ним. Начало Зимы – плохое время. Весной его, скорее всего, оставили бы в покое, но сейчас все были на взводе.
- Да! Его не сожрали! Он жив! Зверь!
- Да. – Зверь заинтересовался. – Он жив? Получается, что это он сожрал Кошек?
- Да! Он никого не сожрал! Если бы не Шакал, то сожрали бы его! Зверь!
- Да. При чем тут Шакал?
- Да! Шакал сказал, что сегодня будет Жребий, и Новичок еще пригодится нам! Да! Он пригодится! Да!
Зверь покачал головой.
- Жребий нельзя подделать.
- А мы и не собираемся. – сказал Шакал.
- Здравствуй, Шакал. – сказал Зверь.
- Здравствуй, Зверь. – Шакал ухмыльнулся. – Хорошо я придумал?
- Да! Гриф не пойдет больше туда! Туда пойдет новичок! – Гриф стал прыгать на одной ноге. – Да! Не пойдет!
- Как ты собираешься обмануть Жребий? – Зверь поднялся и спрыгнул на траву. Шакал попятился.
- Я не собираюсь никого обманывать. – он уселся на траву, но сразу же вскочил. – Я предлагаю, чтобы новичок в одиночестве тянул Жребий до тех пор, пока не вытащит то, что нужно.
- Это подло. – сказал Зверь.
- Его здесь никто не знает, и он никого не знает. Его сожрали, если бы не я!
- Еще не известно, что хуже.
- Когда он выползет из пещеры, я выклюю его глаза! – закричал Гриф и раскрыл клюв. – Я делаю это «Ан! Ан!», и глаза уже у меня! Да!
- Что с ним? – спросил Зверь.
Шакал рассмеялся.
- Это Гриф заметил его. Ну, знаешь. Увидел – кто-то валяется, подлетел. «Эй! Эй!» В общем, крикнул три раза и побежал выклевывать глаза. А новичок подпрыгнул, схватил Грифа за шею и вцепился зубами ему в плечо. Потом скривился, конечно, и стал отрывать голову. Тут-то их и заметили Кошки.
- Да! Я выклюю его глаза! – Гриф не переставая дергал шеей. Зверь опять подумал о том, какова она на вкус.
- Он три раза окликнул Новичка, а тот и не подумал отдавать ему свои глаза. – Зверь посмотрел на Шакала. – Так разве можно?
- Нельзя! – выкрикнул Гриф. – Я не выклевываю глаза тем, кто говорит со мной, но забираю их у тех, кто молчит! Да! ЭТО МОЕ ПРАВО!
- Выходит, что можно. – Шакал наклонился и стал грызть свою лапу – Блохи. – объяснил он и сплюнул. – В общем, Обезьяны связали его и сейчас тащат сюда. Завтра на рассвете Новичок зайдет в Пещеру.
- Я ВЫРВУ ЕГО ГЛАЗА! ДА! Я ВЫРВУ ЕГО ЯЗЫК!
Зверь поднял правой лапой крупный тяжелый камень и кинул в Грифа. Камень ударился намного ниже и отскочил обратно, но Грифу хватило и этого – он вскрикнул и прыгнул в воздух, продолжая кричать, что сожрет глаза Новичка.
- Мразь. – пробурчал Зверь.
- Ничего себе! Как это у тебя получилось? – Шакал подошел к лежащему камню и понюхал его. – Возвращаются прежние навыки, а?
Зверь ничего не ответил.

Новичок был уродлив. Он действительно передвигался на двух ногах, отклонив волосатую голову назад, а все остальное его тело было жирное и безволосое, живот и грудь состояли из множества складок, дергающихся при каждом его движении. Он был чуточку крупнее Шакала, но Зверь знал, что Шакал, хотя и не умеет карабкаться по деревьям, намного опаснее, чем этот бледное жирное существо. Новичка кинули в яму уже час назад, и тот, не переставая, извивался, пытаясь освободится. Рядом с ямой сидела одна из Обезьян, та, которая поменьше, и, ухмыляясь, кидала в него крупные влажные куски земли. Зверь лежал на своем камне и наблюдал, как к Скале собираются все больше и больше животных, радующихся, кричащих и скачущих от счастья. Рядом с ним, тоже на камне, лежал Единорог, внизу сидел Шакал, вытащив наружу розовый язык и глубоко дыша. Он был доволен.
- Зачем ты это сделал, Шакал? – Единорог говорил медленно, через силу. Зверь не был в этом уверен, но, кажется, Единорог был единственным, кто еще ни разу не входил в Пещеру. – Неужели ты настолько боишься того, кто внутри?
Шакал обернулся и, оскалившись, посмотрел на Единорога. Затем вновь перевел взгляд на толпу животных, собравшихся вокруг ямы.
- Шакал не боится Твари. – ответил за него Зверь.
Единорог посмотрел на него.
- Нет?
- Иногда мне кажется, что он даже хочет зайти в пещеру и только ищет подходящую причину для этого. – Зверь заметил, что Шакал прислушался, и добавил: - Я думаю, единственная причина, по которой он еще не зашел туда – это ненависть к ним. – Зверь кивнул вниз, на толпу. – Они не понимают, что это не избавление, а начало конца.
- Жребий больше не будет нужен. – сказал Шакал. – Они поняли, что легче самим выбирать, кого отдавать Твари. – Он расхохотался, и сидящая недалеко Рысь повернулась к ним. – Чего смотришь, ушастая! – закричал Шакал. – Я приду к тебе этой ночью и перегрызу твою глотку, поняла?
Рысь лениво отвернулась.
- Никакого уважения. – пробурчал Шакал. – Меня перестали боятся. Теперь они боятся Зверя, потому что он сильный, Обезьян, потому что их много и Кошек, потому что они быстры.
- И Твари. – сказал Единорог.
- И Твари. – согласился Шакал. – Но они перестали боятся моей хитрости, они перестали бояться твоей мудрости и они перестали бояться Зимы. – Он хохотнул. – Вскоре они будут считать, что Зима ничего не значит, что Зима – это просто холод. Они уже забыли, что Зима и Тварь приходят вместе.
На траву рядом с ямой опустился Гриф и стал кричать Новичку, что сожрет его глаза. В это время кто-то пытался выяснить его имя.
- Зачем им его имя? – спросил Зверь.
- Просто так.- Единорог тяжело поднялся и спрыгнул на траву. Шакал едва успел отпрыгнуть от его тяжелых копыт и оскалился. – Им просто надо что-то знать о нем. Я вернусь ночью.
Единорог пошел в сторону леса, постепенно ускоряя шаг, затем перешел на бег. Зверь проследил за ним взглядом. Единорог скрылся в лесу, и Зверь вновь перевел взгляд вниз. Шакал смотрел на Скалу.
- Она больше не пыталась туда забраться? – спросил он.
- Нет. – ответил Зверь. – После прошлого раза больше не пыталась.
- Хорошо. – Шакал все еще смотрел туда, где на скале остался силуэт Птицы. – Если она еще раз туда залезет, я сожру ее.
- Она больше не залезет. Слишком разжирела.
- Хорошо. Но если она залезет…
- Она так разжирела, что не может подняться в воздух. Она не залезет.
- Но если…
Зверь зарычал.
- Оставь ее в покое, Шакал! Все кончено.
Шакал перевел взгляд на Зверя, и на секунду тот пожалел, что сорвался, но потом Шакал ухмыльнулся, и Зверь вспомнил, что все изменилось. Теперь Шакала невозможно было задеть.
Зверь зевнул и полез на скалу. Он хотел спать.
Шакал дождался, пока он не скроется из виду, затем опустил голову на лапы и мгновенно заснул.
И Зверю, и Шакалу снилось одно и то же: Птица, живая и невредимая раскрывала крылья и встречала рассвет, а может, она каждый раз его выдумывала, или рассвет ждал, пока она не усядется на свое место и не начнет петь? Как бы то ни было, в их снах Птица все также встречала и провожала солнце, а они сидели снизу, молодые и счастливые, и смотрели, как солнце освещает ее, остается в перьях и на груди, и пытались угадать, какого цвета будет Птица, когда солнце сядет. Ни один из них никогда не мог его угадать, потому что названия для цветов приходили уже после того, как они появлялись.
В своем сне Шакал увидел, как взошло солнце. Он увидел, как Птица стала черной, черной как мрак в пещере, как камень, на котором лежал Зверь, и он закричал.
 
Зверь проспал целый день. Небо было темным, солнце зашло, и Зверь стал спускаться по скользким камням, цепляясь лапами за острые края. Каждое утро и каждый вечер, он поднимался и спускался по этим камням, и все они были поцарапаны и стерты его когтями. Зверь жил здесь уже достаточно долго для того, чтобы Скала стала принадлежать ему. Он никому не говорил, что Скала принадлежит ему, он никогда не заявлял на нее своих прав, но после смерти Птицы как-то так получилось, что никто, кроме Зверя, не желал ночевать на этих камнях. Иногда он и сам не хотел.
На траве возле Камня сидел Шакал, рядом с ним лежало наполовину съеденное тело, в котором Зверь с трудом признал Грифа. Шакал повернулся на звук его шагов, и стало видно, что его правый глаз почти вырван из глазницы, на серой шерсти под глазницей засохла кровь.
- Что случилось? – спросил Зверь.
- Гриф решил, что он умнее меня. – ответил Шакал. – Он решил, что раз Новичок нарушил правила, то и ему можно. – Шакал ударил лапой окровавленное тело Грифа. – Он спятил. Вцепился мне в глаз без предупреждения, пока я спал, а когда я схватил его за шею, стал кричать, что я нарушаю правила, и должен отдать ему свои глаза. Вроде как это его право. Вроде как он решил, что все мы должны отдавать ему свои глаза тогда, когда он пожелает.
Зверь покачал головой. Шакал повернулся к нему, и Зверь увидел, что он удивлен.
- Кажется, он спятил от ужаса. – Шакал вновь посмотрел на то, что осталось от Грифа. – Решил, что он и есть Тварь. Решил, что имеет право брать все, что хочет. Ужас залил его голову, я это сразу понял. Не знаю, чего он так боялся, идти-то не ему, но он боялся этого куда как больше, чем смерти.
Зверь вспомнил, что только утром рассуждал о том, какова на вкус голая шея Грифа.
- А что с Новичком?
- Жив-здоров. Копошится в яме. Хочешь проведать?
Зверь спрыгнул вниз и побрел в сторону ямы. Шакал затрусил вслед за ним.
- Думаешь, Гриф мог напасть и на него?
- Все может быть.
- Его охраняют Змеи. Ничего с ним не случится. Гриф боялся змей.
- Тебя он тоже боялся.
Шакал рассмеялся.
- Тоже верно. Он всего боялся.
Рядом с ямой, свернувшись клубком, лежала какая-то Змея. Зверь не различал их, по его мнению, после того, как умер Змей, все, что вышло из его тела не заслуживало внимания. Змей был опасным противником, а у этой мелюзги не хватило бы яда даже на то, чтобы отравить Шакала, что уж говорить о нем самом.
Змея разогнулась и уставилась на Зверя немигающим желтым взглядом.
- Уйди. – приказал Зверь, и Змея поспешно отползла, свернувшись затем где-то в темноте. Змеи никогда не уходили далеко.
Новичок сидел в яме и не шевелился до тех пор, пока Зверь его не окликнул. Тогда он поднял голову, шевельнув складками жира на шее, и посмотрел на них.
- Все нормально? – спросил его Зверь.
- Меня держат в яме почти сутки без еды и воды, а какая-то мразь каждые полчаса обещает сожрать мои глаза. В принципе, не так уж и плохо.
- Этой мрази больше нет. – сказал Зверь. – Скажи спасибо Шакалу.
- Спасибо. – сказал Новичок. – А кто ты?
- Зверь.
- Ого. Хорошее имя. – Новичок поднялся и Зверь заметил, что и ноги и руки у него были свободны. Шакал тихонько засмеялся. – А я еще не придумал себе имя. Мне, надо сказать, не дали на это времени. Сразу же сюда кинули.
- Я вижу, что ты освободился от веревок?
- Да. Обезьяны не так уж и хорошо их плетут, верно?
- Не знаю. Кроме них никто не может этого делать.
- Я бы сделал лучше. – Новичок вновь сел. – А что со мной собираются делать?
Шакал подошел ближе и наклонил голову над ямой.
- А ты не знаешь? – спросил он.
- Ты и есть Шакал? – Новичок вновь поднялся. – Это тебе я обязан за смерть Грифа?
- Ага.
- А ты обязан Грифу за свой глаз, как я понимаю?
- У Грифа острый клюв. – подтвердил Шакал. – А я не ждал подвоха.
- Понятно. Ну так что со мной сделают?
- Ты что-нибудь слышал про Тварь? – спросил Шакал.
- Да. Те, кто меня сюда притащил, вечно про него болтали. Но кто он такой я не знаю.
- Тварь – это существо, живущее в Пещере. Он просыпается каждый раз, когда приходит Зима. – сказал Зверь.
- А может быть, это Зима приходит когда Тварь просыпается, мы не знаем. – Шакал зевнул. – Как бы то ни было, в начале Зимы Тварь просыпается и просит пищи. Тогда все мы собираемся, тянем Жребий, и тот, кому не повезет, направляется в Пещеру.
- Тварь его пожирает?
- Не совсем. Ты не беспокойся, в свое время все сам поймешь.
- А я не должен тянуть Жребий?
- Твой Жребий лежит в этой же яме, Новичок. – Шакал кивнул головой в ближний угол. – Видишь черный камень в углу? Это и есть твой Жребий. В этом году тот, кто вытащит черный камень из ямы, в которой кроме этого самого камня и нет ничего, тот и отправляется в Пещеру. Жребий уже кинут.
- И я пойду в Пещеру?
- Пойдешь, куда же ты денешься.
- И там будет Тварь?
- Ага.
- А как он выглядит?
Шакал рассмеялся.
- Смотри, чего захотел. Откуда же я знаю? Его никто не видел. Единственное, что о нем известно – он пришел сюда почти в самом начале, сразу после Пятерых.
- Пятерых?
Шакал вновь зевнул и облизал щеку длинным языком.
- Ты меня утомил. Если хочешь, спроси у Зверя. Он здесь с самого начала. А мне, знаешь ли, пора спать. – Шакал попятился. – Проведи эту ночь с пользой, Новичок.
Новичок перевел взгляд на Зверя, который лежал на краю ямы, свесив в пустоту передние лапы.
- Ты расскажешь мне? – спросил он.
- Что расскажу?
- Как ты пришел сюда?
- Я шел через пустыню и пришел сюда. Тебе ли не знать.
- Ты пришел один?
- Нет. Шел я один. Пришли мы впятером. Со всех концов света. – Зверь облизнулся. Он давно ничего не ел.
- Откуда пришел ты? – не унимался Новичок.
- С Севера. Я родился в скалах, пошел вниз, в пустыню, и вышел сюда.
- А кто пришел с Юга?
- Змей. – Зверь несколько раз ударил хвостом. – Он выполз из воды. Сильный был противник, но перехитрил сам себя. Я убил его. С Востока пришла Мышь, маленькое существо, вылепленное из глины, ты, наверное, видел ее или других таких же, как и она. А с Запада пришел Единорог, просто вышел из леса. Сомневаюсь, что он бродил по пустыне или что-то в этом роде. Уж слишком ухоженный. А затем с небес на Скалу спустилась Птица. – Зверь замолчал.
- А снизу? – спросил Новичок.
Зверь рассмеялся.
- А ты умен. Немногие догадались об этом, и никто – так же быстро, как и ты. – Зверь вздохнул. – А вот мы об этом не думали. Конечно же, кто-нибудь должен был прийти и снизу. Я теперь думаю, что он был шестым, просто долго не показывался. Уже пришли десятки остальных, я трижды убивал Змея, Шакал стал жить на Скале, и только тогда Тварь дал о себе знать.
- Как? – спросил Новичок.
- Пришла Зима, и он проснулся. Однажды я проснулся от холода, вот как сегодня, а у Скалы уже собрались все, кто на тот момент были живы. Холод исходил из Пещеры, мы сразу же это поняли, и мы стали решать, кто пойдет туда. Так и появился Жребий.
- И кто это был?
- Что? – не понял Зверь.
- Кто пошел первым?
- А-а. Гигант. Больше мы его не видели. Вернее, видели, но не его.
- Как это?
Зверь лежал, положив голову на лапы и молчал. Новичок беспокойно переминался с ноги на ногу.
- Знаешь что, - сказал, наконец, Зверь. – Я, пожалуй, расскажу тебе, что происходит в Пещере.
- Я внимательно слушаю.
- Там будет темно. Ты не будешь видеть ничего, даже если поднесешь лапу к лицу. И там будет холодно. Камень под ногами будет настолько холодным, что ты перестанешь чувствовать свои пальцы и, в конце концов, ты останешься один в темноте, почти не чувствуя и не ощущая своего тела. Там нет звуков и нет запахов, там будет только два голоса: твой и Твари.
- Звучит страшновато.
- Не перебивай. Так вот, ты поймешь, когда, наконец, ты приблизишься к Твари. А затем он заговорит, и вы будете играть в Игру. Правила очень простые: если Тварь будет знать заранее, что ты ответишь, или если поймает тебя на лжи, он заберет часть тебя.
- Какую часть?
- Это будет зависеть от размеров твоей лжи или от того, насколько точно Тварь будет знать, что ты скажешь.
- А мне обязательно говорить?
- Да. Тварь задаст тебе несколько вопросов и ты должен будешь на них ответить.
- Каких вопросов?
- Кто ты. Что у тебя есть. Что ты хочешь. О чем ты думаешь. Чего ты боишься.
- И что мне на них отвечать?
- Что угодно. Только не то, чего ждет Тварь.
- И лгать, кажется, тоже нельзя?
- Можно. Но если Тварь поймает тебя на лжи…
- Знаю, да. Заберет часть меня. И что со мной будет?
Зверь помолчал.
- Помнишь, я рассказывал тебе про Птицу? – спросил он.
- Да. – кивнул Новичок. – Она спустилась с небес.
- Каждое утро она садилась на Скалу и ждала рассвета. А может, это она его создавала, я уже ни в чем не уверен. И она пела. Солнце освещало ее, оно практически пробивало ее тело насквозь, и со временем на Скале остался отпечаток, на том месте, куда падали лучи солнца, проходящие сквозь нее. Каждое утро я просыпался пораньше, поднимался на Скалу и слушал, как она поет, я смотрел, как каждый день солнце окрашивало ее в разные цвета, цвета, которым я находил название только потом. А затем мы разговаривали. Она была очень умна, надо сказать.
- Вы много времени проводили вдвоем? – спросил Новичок.
- Много. До тех пор, пока не пришел Шакал. Он был единственным, кто восхищался Птицей столь же сильно, как и я. Мы с ним были очень похожи. И мы стали встречать солнце втроем.
Зверь замолчал, и некоторое время смотрел прямо перед собой.
- Она стала слишком доверчива. В то время здесь было четыре сильнейших хищника: Змей, Медведь, Шакал и я, самый сильный из них. И двое из этих четырех, из самых опасных существ, ежедневно были с ней. Она перестала нас бояться. Она стала нам доверять, и это было правильно, потому что ни я, ни Шакал, который тогда был намного опасней, чем сейчас, никогда бы не причинили ей боль. И мы бы растерзали любого, кто посмел бы это сделать. А потом Жребий указал на Птицу, и она вошла в Пещеру.
- Она погибла?
- Не совсем. – Зверь вздохнул. – Она была слишком мягкой. Ей никогда не угрожала опасность, понимаешь? Я, а потом и Шакал, оберегали ее. И она выдала себя Твари. Он забрал ее красоту, он забрал ее голос, он забрал ее мудрость. Он забрал три вещи, которые составляли ее Имя, и то, что вышло… - Зверь зарычал. – Мы не могли больше называть это Птицей. Мы придумали ему новое Имя: Курица. Глупое, визгливое, уродливое существо, которое, как и прежде, взбиралось на Камень и пыталось встречать рассвет. – Зверь скривился. – Оно гадило. Оно орало. В конце концов, мы прогнали ее, и сейчас она такая жирная, что уже никогда не заберется наверх.
- Сочувствую. – сказал Новичок.
- Я так разозлился, что бросился в Пещеру сразу после Курицы. Я хотел уничтожить Тварь, но оно просто потрясло меня и выбросило наружу. Оно так наелось тем, что сожрало у Птицы, что смогло лишь осилить мою Ярость. Как видишь, теперь я лишен ее. Я могу злиться, я чувствую Злобу, но когда я убиваю – я убиваю без Ярости. Тварь сожрал ее, и это была одна из трех вещей, составляющих мое Имя. Если бы Тварь не был настолько ленивым, он бы сделал со мной то же, что и с Птицей, или, хотя бы, то же, что и с Шакалом…
- Ха! – Из темноты появился Шакал. Он отшвырнул лапой сердито зашипевшую змею и устроился у ямы. Его глаз воспалился, из уголка глазницы текло что-то желтое. – Тварь забрал у меня не больше, чем Гриф.
- Что он забрал у тебя? – спросил Новичок.
- Жалость и Гордость, а еще Сочувствие и Спокойствие. Два из трех, еще одна вещь – и я бы потерял Имя. А так ничего, поправляюсь потихоньку. – Шакал показал острые желтые зубы. – Скажу сразу, Новичок. Даже если ты выберешься не особенно изменившемся, ты все равно погибнешь. Не смотри, что мы со Зверем разговариваем с тобой, завтра мы оба съедим тебя без промедления.
- Это правда. – сказал Зверь. – Такова жизнь.
- Ничего страшного. – Новичок несколько секунд помолчал, хмыкнул и посмотрел на Зверя. – А было ли какое-нибудь существо, которому удалось без потерь зайти в Пещеру?
- Мышь. – сказал Зверь. – Она заходила туда четырежды, и, по-моему, ничуть не изменилась.
- Могу я с ней поговорить?
- Возможно. Если она захочет. Наклонись к земле и позови ее.
- Как? – Новичок показал на дно Ямы. – Просто сказать через землю?
- Ага.
- Но не думай, что она точно придет к тебе как только ты ее позовешь. Она настолько труслива, что… ПРОЧЬ! – Шакал отпрыгнул на самый край ямы и, выгнувшись, залаял в темноту: - ПРОЧЬ! ПРОЧЬ! УБЬЮ! ПРОЧЬ!
Из темноты вышел довольный Единорог. Кончик его рога был испачкан в крови. Шакал расслабился и улегся на землю.
- Козел рогатый. – сказал Шакал и стал вылизывать ранку на спине. Зверь покачал головой.
- И чего ты каждый раз его злишь? – спросил он. – Мало тебе прошлого раза?
- Он мне не нравится. – Единорог подошел к яме и заглянул ее. Изнутри на него смотрел Новичок. – Ну и урод. Жирный бесполезный кусок мяса.
- Прыгай сюда, рогатый, и я покажу, кто из нас кусок мяса, ты, высокомерная скотина! – сказал Новичок.
Шакал рассмеялся.
- Вот это да! Надо же! Огрызается!
- Это ненадолго. – улыбнулся Единорог. – Завтра он заговорит по-другому.
- Завтра я натяну веревку на твой рог и обвяжу вокруг шеи, а после залезу на твою спину и не слезу до тех пор, пока сам не захочу! – Новичок подошел к самому краю ямы. – Надо всего лишь отобрать у тебя высокомерие, и твой рог отвалится…
Единорог поднялся на дыбы и опустил копыта на край ямы. Куски земли полетели на стоящего снизу Новичка, и тот отпрыгнул в другой угол.
- Я буду ждать тебя завтра. – сказал Единорог. Он бил копытом и вращал головой над ямой. Зверь, смотрящий на него, вдруг понял, что Единорог почти ослеп, и, видимо, ориентируется только с помощью рога. Шакал видимо тоже понял это, потому что, хихикая и невнятно бормоча, отполз подальше от Единорога. – Я уничтожу тебя, понятно?
- Увидимся завтра. – сказал Новичок.
Единорог фыркнул и галопом унесся в темноту, по пути размозжив копытом головы нескольких змей. Новичок с улыбкой присел на корточки.
- Ты с ума сошел. – сказал Зверь. – Те, кого Единорог убивает своим рогом, больше не приходят сюда. Это навсегда.
- Как и Тварь. – сказал Шакал.
Новичок смотрел на небо и улыбался.
- Мышь, говорите? – сказал он. – А что, может быть и так…
Он закрыл глаза и замолчал.

Новичок встретил рассвет, стоя у Пещеры, с черным камнем в руке. Зверь сидел чуть выше и левее, на большем темном камне; на траве, рядом с ним, стояли Единорог и Шакал. Все остальные расположились ниже, лежа среди травы или стоя на камнях, они наблюдали за ним и ждали, пока он шагнет в Пещеру.
- Если ты не можешь войти сам, мы можем помочь тебе. – сказал Зверь. – Помочь?
- Нет, не надо. Спасибо, конечно же, но не нужно. – Новичок обернулся и закричал: - Эй, Единорог! – и сделал вид, будто бросает в него свой камень. Единорог отпрыгнул в сторону, и Новичок рассмеялся. Вслед за ним рассмеялись и все остальные, и громче всех – Шакал.
А затем Новичок повернулся к ним спиной и вошел в Пещеру.
Вначале он еще слышал крики и смех, но затем они стихли, и остались только звуки его шагов. Он шел вниз, и по мере того, как он спускался, вокруг него собиралась тьма. Вскоре он уже не мог различить стены и потолок, одновременно с этим он почувствовал, как его ноги теряют чувствительность – камень, по которому он шел, был идеально ровным и идеально холодным. Это был не обжигающий холод и не мягкая прохлада, а тяжелые отупляющие волны холода, поднимавшиеся откуда-то снизу и дошедшие уже почти до колен. Звуки шагов больше не были слышны, возможно, из-за опухших ступней, которые пытались нащупать дорогу. Теперь он не видел даже камня под ногами, и тогда он, остановившись, нагнулся и пощупал пол. Это был все тот же камень, только теперь это был мокрый камень, и он отдернул руку. Изо рта вырвалось белое облачко пара, еле заметное в такой темноте. Он вновь выпрямился и направился вниз. Вскоре он перестал чувствовать и руки, вначале ту, в которой был зажат кусок черного камня, а затем и другую. Темнота скрыла все. Он обернулся, чтобы посмотреть назад, но не увидел ничего. Тогда он пошел вперед и вдруг остановился, поняв, что запутался. Он попытался вспомнить, в какую сторону он шел, но в такой темноте это было невозможно, Решив, что надо идти хоть куда-нибудь, и надеясь, со временем, упереться в стену, он вытянул руки и зашагал вперед. Затем влево. Затем назад. Стены нигде не было. Он решил покричать, и так испугался звука своего голоса, что выронил камень, после чего долго искал его опухшими заледеневшими руками, но так ничего и не нашел.
Поднявшись на ноги, Он заметил, что сверху что-то светится. Он присмотрелся. Звезда. Рядом еще одна. И еще. Радость оттого, что он, наконец, вышел к звездам, вышел из Пещеры, волной нахлынула на него, и он пошел вперед, не сводя глаз с этих сияющих точек. Звезд становилось все больше, и они становились все ярче, они появлялись слева, вскакивали справа, разгорались и увеличивались в размерах. Он понял, что еще никогда не видел таких крупных, ярких звезд, и вдруг заметил, что теперь они появлялись и снизу. Он наклонился, чтобы подобрать хоть одну, но не смог нащупать ничего, даже свои ноги. Он не смог понять, идет он или стоит, и не смог вспомнить, шел ли он до этого. Затем он перевел взгляд на то, что он принял за звезды, и заметил, что они стали еще ближе. Некоторые висели прямо перед его лицом, и Новичок понял, что он, наконец, пришел.
- Привет. – сказал Тварь, и он понял, что Тварь улыбнулась. – Долго же ты шел ко мне.
Почему-то он сразу же понял, что Тварь говорит совсем не о ходьбе.
- Я просто не знал, к чему я иду. – сказал он. – Кто ты?
- А кто ты? – спросил Тварь, и, кажется, придвинулся ближе. – Как твое Имя?
- Тварь. – ответил он.
Звезды, окружающие его, задрожали. Тварь сдерживал смех.
- Врешь. – сказал Тварь. – Те, кто снаружи, называют тебя Новичок, но твое Имя – Человек. – и Человек почувствовал, как что-то дотронулось до него, что-то большое, мягкое и холодное. – Я заберу у тебя твою Радость, я думаю, это хорошая плата за твою ложь. Что у тебя есть, Человек?
- У меня есть камень, но я его потерял.
- Нет. Это я забрал его у тебя. – Тварь опять приблизился. – Можешь попрощаться со своей Смелостью.
Человек почувствовал, что его затея выглядит все более сумасшедшей. Радость и Смелость в самом начале – это слишком много. Пора было нападать.
- Чего ты хочешь? – спросил Тварь.
- Хочу задать тебе вопрос.- ответил человек. Тварь фыркнул, после чего тишину разорвал его смех.
- Ты! Я правильно ответил?
- Я еще не задал вопроса.
- И не надо. Единственное, что сейчас осталось – это ты и я. А задавать мне вопрос про меня – глупость. Так что, единственный вопрос, который ты можешь мне загадать – это «Кто?» И ответом на него будет…
- Я. – закончил за него Человек. – Видишь? Я заранее знал, что ты скажешь.
- Глупец. Ну и что же это? Что я должен был произнести?
- «Я».
- Нет. Подумай хорошенько.
Человек задумался.
- «Ты». – сказал он, наконец.
- Не-а. – сказал Тварь и подошел еще ближе. – Ты.
Человек почувствовал, как из него что-то выдирают. А затем Тварь спросил:
- О чем ты думаешь?
- О моем камне. Зачем он тебе?
- А зачем он тебе?
- Это мой камень. Он принадлежит мне.
- Ты хочешь получить его обратно?
Человек уже хотел было ответить «Да», но прикусил язык.
- Если я отвечу «Нет», это будет ложь. – сказал он. – Если я отвечу «Да»…
- Тебе больше ничего не остается. – сказала Тварь. – Тебе придется ответить «Да», иначе ты солжешь.
Человек вздохнул и сказал:
- Да.
- Да. – улыбнулась Тварь, и опять приблизилась. Звезды крутились теперь на расстоянии вытянутой руки. Человек подумал, что уже не может понять, лишился ли он чего-нибудь или нет.
- О чем ты мечтаешь? – спросил его Тварь. – Отвечай коротко. Я забрал твое Красноречие и твой Смех, от твоего Имени остались только Сны, и сейчас я заберу и их тоже.
- Я мечтаю… - он задумался. – О смерти.
- Лжешь.
- О жизни.
- Лжешь.
- О еде, о свободе, о счастье.
- Лжешь, лжешь, лжешь.
- О небе.
- Лжешь
- О покое, силе, о власти, о величие, о мудрости.
- Лжешь. Ты солгал одиннадцать раз. – Тварь придвинулась вплотную. Если это было бы возможно, Человек ощутил бы его запах. – И теперь я заберу у тебя, что захочу. Мудрость, Хитрость, Скорость…
Человек слушал этот голос, и ему было страшно. Ужас поднимался в нем, и становился все больше, а Человек слушал… и слушал… Тварь дергал из него все больше, и, в конце концов, он забрала все его Сны.
Красноречие, Смех и Сны. Его Имя было теперь у Твари.
«Как меня зовут»?
«Новичок»?
Он кашлянул. Тварь лениво присмотрелся к тому, что от него осталось. Он съел много, и теперь его клонило в сон. Нужно было сделать еще кое-что…
Тот, кого раньше называли Новичком, попытался вытолкнуть из себя слово. Тварь прислушался.
- Сделка. – услышал Тварь.
Он замер.
- Что?
- Сделка.
- Какая сделка? – Тварь медленно попытался закончить начатое и обнаружил вдруг, что не может этого сделать.
- Сделка. – сказал кто-то.
Тварь двинулся вперед и Человек открыл глаза. Что-то только что дотронулось до его губ…
- Что это? – спросил он
- Немножко Красноречия, Смеха и Снов. Хватит ненадолго, поэтому говори быстро. Какая сделка?
Человек улыбнулся. Это было приятно.
- Тебе, наверное, было сильно неприятно, когда приходила Мышь, верно?
Тварь молчал.
- Ты всегда забираешь, всегда только берешь, но есть и то, что даешь ты. Что-то ненужное.
Тварь молчал.
- Что-то, от чего ты хочешь избавиться…
Тварь слушал.
- Что-то, чего у тебя и так навалом. Ты ведь хочешь заполнить меня Ужасом, ведь так?
Тварь не ответил.
- Ты не можешь заполнить Ужасом Мышь, потому что Ужас – одно из трех ее Имен, и это пошло бы ей на пользу. А раз ты не можешь ничего отдать, ты не можешь ничего взять, ведь так?
Тварь молчал, но Человек чувствовал, что он напряжен.
- Ты не смог впихнуть в меня свой Ужас, потому что взял слишком много. Во мне нет ничего кроме Ужаса и Пустоты. Ты не смог впихнуть его в меня, верно?
Человек почувствовал, что держит камень, тот самый. Он всегда был у него в руке. Остатки Смеха, Снов и Красноречия испарялись с его губ.
- Я состою из Пустоты, Ужаса и Камня. – сказал он. – Как ты думаешь, мне пойдет Имя «Пещера»?
- Чего ты хочешь? – Тварь был напуган.
Пещера застонала, сверху посыпалась каменная крошка. Своды пришли в движение, и вся Пещера заполнилась тяжелым гулом..
- Остановись! Чего ты хочешь? – закричал Тварь.
Человек улыбнулся. Он поднял свои руки и вновь почувствовал в одной из них камень. Он сказал:
- Этот вопрос ты уже задавал. За это я беру у тебя твое Счастье, потому что из-за него в тебе столько Ужаса: ты боишься потерять его.
Человек протянул руку, выдернул Счастье и заполнил им Пустоту. Он сказал:
- Я знал, что ты задашь его во второй раз, и ты это сделал. За это я беру у тебя твою Боль, потому что только из-за нее у тебя столько Злобы.
И Человек убрал в себя всю его Боль. И затем он сказал, чувствуя, что все, что было Человеком, уходит из него навсегда.
- Ты не смог дать мне свой Ужас и не смог выполнить условия Сделки, а значит, ты соврал. За это я забираю у тебя твою Жизнь, потому что именно ей необходимо питаться, и из-за нее ты жрешь чужие Имена.
Человек взял Жизнь, и Пустота исчезла, а вместе с ней исчез и Человек. Теперь он был наполнен Жизнью, Болью и Счастьем, и того, что он взял у Твари, хватило, чтобы заполнить его до краев.
- Жизнь, Боль и Счастье. – сказал он и улыбнулся в темноту. – Я забрал твое Имя.
То, что было когда-то Тварью, заорало и бросилось к тому, что раньше было Человеком.
- Отдай!
- Нет.
- Ты не понимаешь! Мы оба искалечены!
- Плевать. Это Имя больше тебе не нужно.
- Нужно!
- Нет. Иногда необходимы перемены.
- Я верну тебе Сны!
- Они у меня уже есть!
- Этого не может быть! – Его голос был растерянным. – Как?
- А то ты не понимаешь.
- Ты лжешь! Сны не могут взяться из ниоткуда.
- Они пришли от тебя.
- То есть? Это мои Сны?
- Нет! – пещеру заполнил веселый смех. – Какой же ты глупый!
- ОТКУДА У ТЕБЯ СМЕХ? ОТКУДА У ТЕБЯ…
Голос замолк и вдруг заметил, что в Пещере стало заметно светлее.
- Что это? – спросил он.
Он увидел чье-то улыбающееся лицо и две руки, протянутые в его сторону.
- Хочешь, я поделюсь с тобой? Задаром?
- Я не должен буду ничего отдавать? – спросил он.
- Ничего.
- Ни капли?
- Ни капли.
И тогда тот, кто звался Тварью, двинулся вперед, и взял так много, что не смог удержать. Пытаясь не уронить что-то огромное, он рассмеялся, и только тогда понял, что отдал больше, чем получил.
- Мы украли Имена друг у друга. – раздался голос рядом с ним, и он прислушался. – Нам нужны новые.
- У меня есть парочка идей.
- Нас ждут.
- Нам надо идти?
- Да. Поможешь?
- Помогу.
- Осторожнее. Не забывай: вся твоя Боль у меня.
- Я помню.
- А куда идти?
- Туда, где свет.
- Ты видишь его?
- Да.
- А почему я не вижу?
- Потому что это моя обязанность. Я буду смотреть вперед и говорить, куда нам идти, а ты смотри под ноги и смотри, чтобы мы не спотыкнулись.
- Хорошо.
- Идем?
- Идем.

Зверь знал, что что-то изменилось. Что-то появилось здесь, между животными, застывшими в напряженном ожидании рядом со входом в пещеру. Что-то, похожее на разодранную тушу Грифа, похожее на пустую яму с валяющимися на ее дне веревками, похожее на гной, сочащийся из уголка глазницы Шакала, похожее на шелест собравшихся в один клубок змей, похожее на белые пятна рядом с отпечатком Птицы, похожее на иней в траве, на следы когтей на камнях, на Рысь с полуоторванным ухом, на тупую угрюмость полуослепшего Единорога и на скрежет его рога, которым он царапал камни. Что-то изменилось уже давно, просто никто не замечал маленьких каждодневных изменений к худшему. Просто жить с каждым днем становилось немного хуже и немного сложнее. Когда впервые убитый не вернулся обратно следующей зимой? Был ли это Змей, умиравший долго и мучительно – и давший потом жизнь тысяче маленьких созданий, которые теперь, через столько лет после его смерти, вновь сбились в один клубок? Клубок, выглядевший куда больше и значительней, чем тощее тело Змея, ослабевшего от вечной борьбы с ним, со Зверем? Почему мысли о Змее пришли прямо сейчас? Змей лишь однажды заходил в Пещеру и выполз оттуда лишь затем, чтобы через несколько дней погибнуть навсегда.
Навсегда?
Животные собрались у входа в Пещеру и ждали. Ждали, пока Новичок не выйдет, истерзанный, разорванный, какой угодно, он выйдет – чтобы они могли сожрать его. Он вернется.
Он обязательно вернется.

Зверь слышал шаги. Кто-то выходил из Пещеры и нес с собой перемены.
Единорог выпрямился и стал ждать, пока Новичок не выйдет из Пещеры. Иногда он бил копытом и втягивал воздух, пытаясь почувствовать запах, исходящий из Пещеры, но оттуда пахло как всегда – холодом.
- Когда он выйдет, я проткну его насквозь. – сказал Единорог. – Я брошу его на камни и буду бить копытами до тех пор, пока из его глаз и ушей не потечет кровь, а язык не почернеет от крови, льющейся из его горла.
- Он говорит прямо как Гриф. – сказал вдруг Шакал. – Он сидел с широко раскрытой пастью, шумно сглатывая слюну. – Он тоже.
- Что тоже? – спросил Зверь.
Шакал повернул голову и уставился на Зверя. Кожа вокруг его глаза почернела, сам глаз налился ярко-желтым, с красными прожилками крови.
- Спятил. Единорог спятил. Он боится, он в ужасе от происходящего.
- Единорог?
- Да. – Шакал дернулся, по его горлу прошла судорога. – Гриф оказался еще хуже, чем я думал. – сказал он. – Меня уже трижды рвало. Меня трясет. – Шакал лег и положил голову на лапы, его язык теперь лежал в пыли. – Еще немного, и я тоже сойду с ума. Что там говорит рогатый?
Зверь посмотрел на Единорога.
- Он говорит, что все, что он делает, становится правдой. Он говорит, что он – Чистота и Свет. Он говорит, что он – это Начало и Жизнь.
- И с этим не поспоришь. – пробормотал Шакал. – Он просто не может испачкаться, даже если захочет.
- Наверное, это тяжело. – сказал Зверь. – Быть все время чистым. – он перевел взгляд на Единорога, и увидел, как тот вдруг перестал говорить и пошатнулся. Зверь решил, что Единорог окончательно спятил и привстал, на случай если спятивший гигант вдруг начнет делать глупости, но Единорог сделал еще два шага назад, а затем его задние ноги подломились, и тяжелое тело упало на камни. Единорог извернулся и ударил копытами по камням, затем привстал и повернул свою морду в сторону Зверя.
Животные вскакивали со своих мест и вытягивали морды, чтобы лучше видеть происходящее.
Единорог уперся головой в скалу и рывком встал на колени. Из его головы, рядом с рогом, торчал обломок черного камня; рог был вывернут им из черепа, и из разлома текла кровь, пачкающая белую шерсть и капающая вниз. Камень, брошенный из пещеры, попал в основание рога и раздробил череп.
Из пещеры выбежал Новичок и подбежал к стоящему на коленях Единорогу. Тот попытался приподняться, мотнул головой, и Новичок ударил ногой по почти вырванному рогу. Удар выбил его вместе с куском чего-то красного, склизкого; кровь из раны выплеснулась на камни. Единорог повалился на спину и стал бить копытами воздух, один удар попал Новичку в живот, и тот выдохнул, повалился на колени и откатился вбок, после чего подполз к Единорогу с другой стороны и обхватил его руками за шею. Единорог перестал биться и вытянул шею, оскалив зубы.
- Я Чистота! – выкрикнул он, и между его зубов полилась кровь. – Я Невинность, я – Начало!
Новичок вырвал из его головы камень, кровь брызнула ему в лицо. Единорог опять попытался встать, но не смог.
- Я Невинность. – закричал он. – Я Невинность! Я ваша Невинность, всех вас! Я Невинность!
- Я знаю. – сказал Новичок, и Зверь вздрогнул. Это был голос Твари. – Ты Невинность.
Он вскинул руку с зажатым в ней черным камнем и стал бить Единорога по голове. Камень входил в череп, и оттуда брызгала кровь, но после нескольких ударов кровь вдруг полилась из ноздрей двумя широкими струями, Единорог разжал челюсти и заржал, его копыта вслепую били по камням, он вдруг поднялся на передние ноги и перевалился на другой бок, после чего лишь слегка подергивался, когда камень входил в череп, и вскоре совсем затих; тишину нарушали лишь мягкие звуки ударов и тяжелое дыхание того, кто их наносил.
- Хватит. – сказал кто-то из Пещеры, и Зверь узнал голос Новичка, правда теперь он звучал мягче и чище. – Помоги мне выйти.
Тварь (Зверь больше не сомневался в этом), остановился, и, тяжело дыша, поднялся на ноги. Его тело было измазано в крови, и Зверь удивился, как он мог спутать это существо, сильное и, несомненно, опасное, с Новичком, рыхлым и жирным. У него были широкие плечи, мышцы на теле вздувались при каждом движении и, в отличие от почти безволосого тела Новичка, его с ног до головы покрывали грубые рыжие волосы. На Новичка он был похож только издали.
Тварь отбросил камень в сторону и побрел в Пещеру. Через несколько мгновений он вывел оттуда Новичка, и Зверь завыл.
- Это она! – закричал Шакал и вскочил на ноги. – Зверь, это она, ты видишь? Ооо, это она, она вернулась!
Зверь видел. Он видел Птицу. Она шагала рядом с Тварью, и ее живот был наполнен сияющим светом, как будто солнце проходило насквозь и вновь возвращалось, она была красива, она была безупречна, она шла, осторожно ступая босыми ногами по окровавленным камням, держась тонкой белой рукой за плечо Твари, и Зверь увидел, что Тварь теперь ступал так же осторожно, пытаясь причинить ей как можно меньше неудобств, пытаясь защитить ее от камней, от солнца, от животных, от крови - от всего.
Зверь подошел к скале как можно ближе и посмотрел на них. Он открыл рот, и понял, что не знает, о чем говорить. Он услышал сзади тяжелое дыхание, и понял, что Шакал тоже стоит здесь, рядом, и они оба смотрят на Птицу, как раньше.
- Зверь. – сказала вдруг она. – А ты совсем не изменился.
- Прошел всего один день. – ответил Зверь.
- Смотря откуда считать. – она улыбнулась – Единорогу хватило всего двух минут, чтобы измениться.
- Чтобы умереть не надо много времени. – Зверь перевел взгляд на Тварь, и увидел, что тот держит в руке вырванный рог. – Зачем ты привела с собой Тварь?
- Это не Тварь.
- Это Тварь.
- Это не Тварь. Это мой мужчина.
- Кто?
- Мужчина. – Птица улыбнулась. – Теперь он со мной.
- Он вышел из Пещеры, значит он Тварь.
- Я тоже вышла из Пещеры, Зверь. И ты выходил из нее.
- Он там жил задолго до этого.
- Никого там не было. Там был лишь холод и темнота.
- Тогда откуда он взялся?
Она пожала плечами.
- Наверное, я его выдумала.
- Выдумала?
- Да.
- Зачем?
- Для себя. Он мне нужен.
- Зачем?
- Я больше не могу быть одна. Теперь не могу.
Зверь посмотрел на них и покачал головой.
- Как бы то ни было, в нем все равно сидит Тварь, в этом твоем Мужчине.
- Я знаю. – улыбнулась она.
- Иногда Тварь будет выбираться.
- Я знаю.
- Он будет убивать.
- Я знаю.
- Ты не боишься?
- Боюсь.
- Тогда зачем?
- Ты задаешь много вопросов, Зверь. – Она провела рукой по животу. – Вскоре произойдут перемены.
- Какие?
- Великие.
- Ты опять превратишься в Курицу? – спросил Зверь.
Она рассмеялась
- Да, Зверь.
- Опять?
- Опять. Это необходимо.
- Почему?
- Плата за Жизнь.
- Никто не должен платить за свою Жизнь. Это дается бесплатно.
Она погладила надутый живот и Зверь вдруг понял, что сияние распространяется по ее телу именно оттуда.
- А я и не говорила, что я буду платить за свою Жизнь.
- Что ты с собой сделала, Птица? – спросил Зверь. Ему стало страшно. – Зачем все это?
- Я не Птица, Зверь.
- Что?
- Я не Птица.
- Ты говоришь как она, ты так же светишься и у тебя ее Мудрость. Ты – Птица.
- Это ненадолго. Я же говорила, что скоро я стану Курицей.
Зверь ничего не понимал. Что-то было не так.
- Кто ты? – спросил он. – Как мне тебя теперь называть?
Она улыбнулась.
- Я ведь могу выбрать любое Имя? А раз так, называй меня Женщиной. Называй меня Матерью. Называй меня Птицей, Курицей, Новичком – как угодно. Я приму любое Имя.
Зверь молчал.
- Ну же, Зверь! Вы все мастера давать себе Имена, но давали ли вы хоть раз имя кому-нибудь, кроме себя?
- Мы назвали тебя Новичком. – сказал Зверь. – Мы дали тебе Имя.
- Ну раз ты так говоришь, значит так оно и есть.
- Но я не могу называть тебя так!
- Почему?
- Потому… это ведь не твое Имя!
- Ну раз ты так говоришь…
Зверь опустился на задние лапы. Он чувствовал себя старым и усталым.
- Уходите. – сказал он. – Я не могу смотреть на вас двоих. Уйдите. Вы все перевернули с ног на голову. Я больше не знаю, что мне делать.
Женщина улыбнулась, и они сошли со скалы на землю, она и Мужчина. Зверь посторонился, когда они проходили мимо, и не стал оборачиваться. Шакал лежал на земле с закрытыми глазами и вытянутым языком. Зверь подумал, что он сдох. Он еще долго сидел рядом со Скалой и смотрел на силуэт Птицы, оставшийся на черном камне.
Шакал вздрогнул и сглотнул.
- Ты живой? – спросил Зверь. И дотронулся до Шакала лапой. Его тело пылало от жара.
- Где они? – прошептал Шакал. – Я так их и не увидел.
- Ты не видел их?
- Нет. Я, кажется, заснул на минуту. Они уже ушли?
Зверь не ответил. Он нагнулся к Шакалу и схватил его зубами за шерсть на спине, поднял, и, не обращая внимания на его ругательства, бросился вверх по Скале. Он карабкался по камням, цепляясь когтями за плоский камень, и когти, трескаясь, оставались в трещинах. Задыхаясь, он полз по Скале туда, где раньше сидела Птица, туда, куда светило солнце на рассвете. Он взобрался на этот кусок скалы и, захлебываясь слюной, выронил на камень Шакала. Тот вскрикнул.
- Смотри. – прохрипел Зверь. – Смотри туда. – Он указал на две фигуры, почти скрывшихся из виду. – Видишь?
- Вижу. - Сказал Шакал.
- Ты видишь ее?
- Да.
- Ты можешь сказать, кто это?
Шакал засмеялся.
- Нет. Никогда.
Зверь упал на скалу, вывалив язык. Шакал лежал рядом.
- Ты мне лучше скажи, как мы будем отсюда спускаться? – сказал Шакал. – Я не умею спускаться по камням.
Зверь промолчал. Вдвоем они смотрели, как две фигуры исчезают, становятся расплывчатыми и прозрачными. Животные, сидевшие снизу, по одному заходили в Пещеру, желая убедиться в том, что Твари больше нет. Ни один из них не возвращался. Солнце садилось. В конце концов, внизу не осталось ни одного животного, а фигуры исчезли вовсе.
- А прыгать ты умеешь? – сказал тогда Зверь.


© Евгений Ворнер.
август-сентябрь 2007.