Кузьмич сидел на лавочке у гастронома в ожидании его открытия. Кузьмичу срочно требовалась опохмелка после очередного загула. Вчера он как всегда гудел во дворе со своими потерявшими работу сослуживцами. После развала СССР завод на котором они работали быстро пришел в упадок и руководство уволив всех рабочих, быстренько продало завод какому-то бритоголовому молодцу в малиновом пиджаке.
Слесарь второго разряда Кузьмич остался без работы, с голой задницей. Как и большинство трудяг, он вдруг стал человеком совершенно не востребованным в новой эпохе. Кузьмич жил на мелкие заработки, которые перепадали ему то на рынке, то в многочисленных фирмах однодневках, чинил, ремонтировал, мастерил, а потом все пропивал.
Как правило, начиналось все вечером во дворе его дома, где собирались такие же безнадежные горемыки, как и он. Во дворе они играли в домино, и пили, пили, пили.
Вот и вчера случилась очередная такая попойка, которая закончилась далеко за полночь по причине того, что все горящие жидкости, были уже выпиты, а взять еще чего-нибудь возможным не представлялось, ввиду отсутствия в маленьком провинциальном городке новомодных ночных палаток, которых в столице было с избытком.
Пьяный Кузьмич приполз домой, попытался принять душ, но уже стоя под струями ледяной воды, он вдруг вспомнил, что забыл раздеться и, чертыхаясь, вывалился из ванной в мокрой телогрейке.
Плюнув на неудавшуюся попытку ополоснуться, Кузьмич кое-как разделся, бросил мокрые вещи в ванной, решив высушить их завтра, и отправился спать.
Как известно сон алкоголика чуток и краток и уже с первыми лучами солнца Кузьмич продрал глаза и тут же пожалел о том, что вообще проснулся. Солнечный утренний свет нещадно резал глаза, а далекие звуки строительных работ отдавались в голове артиллерийскими раскатами.
Кузьмич поморщился, попытался заснуть, но не смог. Проклиная вчерашний вечер, он с трудом добрался до холодильника, достал оттуда банку с остатками рассола. Количества жидкости вы банке явно не хватало для восстановления водно-солевого баланса в организме, и Кузьмич принял единственное правильное решение в данной ситуации. А именно совершить вылазку в стан местного гастронома для закупки различных опохмеляющих веществ.
И вот, сидя на лавочке у гастронома Кузьмич в состоянии абстинентного синдрома медитировал не отводя взгляда от дверей магазина, бормоча при этом какие-то загадочные мантры, напоминающие знаменитую песню Марка Бернеса «Шаланды полные кефали».
Почти достигнув состояния наивысшего духовного просветления Кузьмич не заметил, как на площадку перед гастрономом заехал видавший виды ЗИЛ, который тянул за собой небольшую желтую цистерну с надписью на борту, выполненную красными старорусскими буквами. Надпись гласила: «КВАС».
Кузьмич отвлекся от своего нехитрого занятия и обратил свой взор в сторону грузовика. Двое мужичков отсоединили цистерну от машины, после чего принялись сооружать некое подобие шатра. После того как они закончили, один из них запрыгнул в ЗИЛ, а второй остался под шатром, рядом с цистерной.
Желтая цистерна с напитком вызвала у Кузьмича воспоминания из его далекого, счастливого детства. Он вспомнил, как пацаненком, бегал к этому гастроному с пятилитровой пластиковой канистрой, в те дни, когда привозили цистерну, и стоял в большой очереди из желающих купить настоящий разливной квас. Когда подходила его очередь, он всегда просил сначала налить кваса в кружку, а уж потом давал для наполнения канистру, и пока та наливалась, он стоял в сторонке, глотая напиток большими жадными глотками из толстой пол-литровой пивной стеклянной кружки.
В голове у Кузьмича вдруг зашевелились несвойственные ему мысли. Он подумал о том, что единственное воспоминание из своего прошлого, которое приносило ему хоть какое-то удовольствие – это воспоминание о детстве, о лете, о квасе. А больше вспомнить было нечего. Была, конечно, еще и армия, а после нее завод, но армию вспоминать совершенно не хотелось ввиду определенных причин, а работа на заводе была каторжным трудом, от которой спасал лишь алкоголь, в немереных количествах вливаемый в организм после смены. Отсюда выходило, что все самое светлое и доброе происходило с Кузьмичем лишь в детстве, а после жизнь его отнюдь не была сахаром.
Машинально Кузьмич поднялся с лавочки и направился к цистерне с квасом. Мужичок-продавец, завидев первого клиента со следами похмелья на лице, встретил того радушно и сразу же предложил налить напиток в емкости по 0.2 и 0.5 на выбор. Кузьмичу пить очень хотелось, и он выбрал большой объем. Заплатив продавцу, он отошел в сторонку и сделал первый глоток. Освежающий вкус кваса придал бодрости, и Кузьмич практически залпом опорожнил пластиковый стакан. Почувствовав, что этого будет мало, он купил еще одну порцию 0.5 и также залпом влил ее в себя. Жажда отступила, дикий сушняк сдался, и умиротворенный Кузьмич решил заговорить с продавцом.
-Хороший квас у тебя! Откуда такой?
-Дык местный квас то. Монастырский. Знаешь небось, тут в паре километров от города монастырь.
-Знаю, конечно, - улыбнулся Кузьмич, - только с каких пор там квас то делают?
-Да вот с недавних. Там одно российское предприятие на американские деньги арендовало у монастыря помещение, и там квас теперь делают под маркой «The Квас».
-Это хорошо, квас напиток нужный и полезный. А то ведь как капитализм в стране наступил – совсем пропал квас то. Одна Хёрши-Кола повсюду. Отрава, мать ее так. А квас это хорошо, это для души.
-Еще налить?- предложил продавец
-Не, спасибо. Я вот лучше домой сейчас сбегаю за пятилитровой канистрой, туда и нальешь.
-Хорошо, приходи.
Кузьмич раскланялся и на всех парах помчался к дому. Он долго метался по квартире в поисках старой заброшенной пластиковой канистры, в итоге нашел ее пыльную на балконе. Он долго отмывал ее в ванной от многолетней въевшейся пыли, мыл ее изнутри ершиком, и вскоре канистра обрела практически первозданный вид. Довольный собой Кузьмич пулей выбежал из дома и помчался к гастроному. Груз прожитых лет, остаточное похмелье и начинающее припекать солнце совершенно не беспокоили Кузьмича. Он летел к магазину как на крыльях, как будто вернулся в детство. Какая то эйфория окружила его. Кузьмич впервые за много лет был счастлив.
Вот уже и площадка перед гастрономом, на ней цистерна и большая очередь, местных жителей, истосковавшихся по настоящему квасу. Кузьмич обычно не любил очереди, но в этот раз его совершенно не беспокоило долгое стояние на солнцепеке. Он встал в хвост очереди и принялся терпеливо ждать.
Очередь медленно, но верно двигалась к намеченной цели, и вот уже пришло время Кузьмича. Он отдал канистру продавцу и стал дожидаться ее наполнения.
Вскоре канистра наполнилась и, расплатившись с продавцом, Кузьмич взял в руки канистру и отошел от цистерны. Он успел сделать всего пару шагов, как вдруг канистра в руках потяжелела, перед глазами все поплыло, черные мушки заполонили периферическое зрение, и Кузьмич без сознания рухнул на раскаленный асфальт.
Он начал приходить в себя от ударов по щекам и многочисленных охов и ахов, которые слышались с разных сторон. Перед глазами все еще было темно, но вот кто-то подсунул под нос пузырек с нашатырем и резкий его запах моментально привел Кузьмича в себя. Он лежал на асфальте, рядом валялась канистра с квасом. Ему помогли приподняться, и Кузьмич чуть было опять не потерял сознание, когда увидел на себе короткие шорты, детские сандалии и сами ноги, которые были тонкими, худыми, детскими. Он посмотрел на руки – то же самое. Детские руки, худые вермишелины, без следов трудовых мозолей на ладонях.
Кузьмич ошарашено хлопал глазами и озирался по сторонам не понимая, что с ним происходит. Вокруг него стояли люди, кто-то что-то кричал про Скорую. Толстая женщина справа обмахивала его картонкой. Рядом на корточках сидел продавец кваса.
-Мальчик, ну ты как, очнулся? Все в порядке?
-Что случилось?- пробормотал Кузьмич своим, но почему-то детским голосом
-Да ты на солнце видать перегрелся. 10 минут тебя откачиваем. Вот Скорую уже вызывать собрались. Да видимо не стоит. Нормально себя чувствуешь? Подняться сможешь?
-Да, наверное, смогу.
Маленький мальчик Иван Кузьмич Махоркин, поднялся на ноги, взял канистру с квасом, и не оглядываясь назад медленно побрел в сторону дома. Мысли его путались после того, что привиделось ему там, на площадке перед гастрономом после теплового удара. Все было так похоже на явь, что невозможно было не поверить в пригрезившееся.
Он шел домой и думал о том, что с ним случилось. Он вспоминал непрожитую им жизнь, все те годы, которых не было на самом деле и эти годы не вызывали у него ничего, кроме сожаления за никчемность существования. Мальчик Ваня Махоркин шел домой полный решимости не допустить для себя такого будущего. В его неокрепшем еще сознании прочно поселилось желание, во что бы то не стало окончить с отличием школу, поступить в институт, и в будущем открыть в своем родном городе российское предприятие на американские деньги, под названием «The Квас».