«– Вы меня спрашиваете? – застеснялась Алиса.
– Я не думаю...»
Льюис Кэрролл
Все началось с того, что вернувшись однажды вечером домой Алиса обнаружила около кровати в спальной хорошенький, маленький стульчик. Удивившись, она начала распрашивать домочадцев, но никто не ведал о происхождении новой вещи. Папа и мама привычно давили диван перед телевизором, а сестра висела на телефоне, беспрерывно поддакивая кому-то в трубку, и заглатывая спелые черешни. Перед нею, как перед царевной Несмеяной стояли две лоханки, в правой помеща¬лись ягоды, в левую же Светка быстро сплевывала косточки, так что звон стоял.
– К тебе заходил этот малахольный вьюнош. – бросила она Алисе между ягодками, и плюнула косточкой.
– И что?
– Откуда мне знать? – Светлана прикрыла трубку ладонью. – Я впустила его к тебе...
– И куда он девался?
– Сами разбирайтесь. Посидел, посидел и... должно быть разошелся. Сдались тебе эти молокососы. – Она глубокомысленно вздохнула, и продолжила кивать в трубку. Ее пышные, каштановые волосы были подстрижены под Карэ – то есть точно так же как у Алисы, но полная, вечно разрумяненная рожица младшей сестры ни шла не в какое сравнение с болезненной аристок¬ратичностью старшей. Не спасала ни схожая манера одеваться в макси юбки и длинные, легкие блузы, ни старательно повторенная походка, в довершении идиотизма Светлана являлась обладательницей ярких голубых глаз, что в сочетании с красноватым цветом лица выглядело скорее отталкивающе, глаза же Алисы были редкого темно зеленого цвета, коричневая, бархатистая тушь создавала эффект драгоценности. Впрочем, Светку ни как нельзя было назвать безобразной и попытайся она серь¬езно поискать свой собственный стиль, возможно в чем-то она и обош¬ла бы старшую сестру, но...
«Ну вот – опоздала»! Злобно поздравила себя Алиса и поплелась обратно в комнату. Хорошенький новый стульчик все так же стоял у самой кровати. «Должно быть это его подарок. – Она развернула стул сидением к зеркалу, и удобно устроившись на нем принялась расчесывать волосы. – Черт дернул меня опоздать именно сегодня. А Ромка тоже мне – не мог дождаться. Действительно «вьюнош»! - Этим словом Свет¬лана называла молодых людей последние два месяца неожиданно и непрес¬танно появляющихся в ее – Алисиной жизни. Вьюноши налетали развесе¬лыми стайками, и исчезали по одному им известному расписанию. Пят¬надцать-семнадцать лет не более – просто эпидемия какая-то. Алиса долго не могла привыкнуть к исключительной моложавости своих поклон¬ников, а потом махнула рукой. Вяжутся – значит им так нравится, и нечего себя психоанализом насиловать.
Она посидела еще какое-то время, пробуя по-разному закалывать волосы, пока руки ее не сделались ватными. Мучительно захотелось выбраться на улицу, купить в ларьке бутылку «Фанты» и шоколадку, и просто ходить под липами, вдыхая пряный летний вечер, бродить вспоминая стихи и Ромкины выкидоны. Все равно тенеподобный Пал Палыч раньше двенадца¬ти от своей половины не отрывается, а вьюношу с Гражданки второй раз уж точно что не захочется двигать.
Алиса выглянула в переднюю, где по-прежнему в точности повто¬ряя поклоны китайского болванчика кивала сестра и прошла на кухню.
«Ну да – естественно в хлебнице всего пара сухарей. И всем некогда»! Она сняла с дверной ручки вязанную сумочку, и с довольным ворчанием – как-никак не придется завтра голодной переть на «галеры», заглянула в комнату родителей.
Совершенно голый мужик в «ящике» тарахтел о свободе и зарплате, блики от экрана ложились на стены, мягкое кресло, диван, играли в стеклах серванта. Родителей не было, Алиса машинально посмотрела на часы.
«Странно – восемь часов. Куда это они? – Она выключила телевизор перебирая черные, чуть засаленные кисти большой подушки. – Странно... – снова подумала она, – странно что этих уродливых подушищ я никогда прежде не видела... Хотя мама выходила в прошлом месяце на распродажу и... – сделалось совестно, что они с сестрой последнее время совсем не интересовались родителями, вся жизнь которых проходила на этом самом диване у телевизора. – Хотя... долж¬но быть я не видела эти подушки именно потому, что они сидят на них»!
Подобное предположение показалось Алисе неприятным, и она с отвращением отшвырнула от себя рыхлый предмет, и выскочила из комнаты.
Оказавшись в прихожей Алиса остановилась как громом пораженная царившей там тишиной. И только лежавшая возле телефона трубка издавала еще слабые постанывания.
– Дура! Не могла трубку повесить! – Зло бросила Алиса, надеявшаяся разузнать у Светки, куда почапали родители. Около телефона качала го¬ловкой китайская куколка, как из магазина «Роза мира», – Еще раз дура! – Печально утвердила Алиса. – Нашла, на что деньги тратить! Идиотка! И главное – как нарочно не в своей комнате оставила, а здесь – пост сдал – пост принял! То сама здесь кивает день напролет, а теперь болванчика вместо себя оставила. Правильно – влюбилась в трепача, вот и остается только одно – поддакивать.
Алиса вышла из квартиры и какое-то время старалась ни о чем не думать. Кстати – эта практика исключительно украшает женские головки, и просто притягивает праздно шатающихся мужчин.
Подойдя к ларьку «Горячий хлеб» она машинально купила плетенку и половинку кирпича, запоздало соображая, что гулять с торбой – за¬нятие не из приятных, тем более, что второй ларек с водой и сладос¬тями оказался закрыт. По мазохистеки смакуя непруху Алиса нырнула в ближайшую парковую аллейку, и пролетев несколько метров плюхнулась на пустую скамейку под кривой яблоней.
«Бесполезная жизнь, ох бесполезная – рождаемся, ходим на рабо¬ту, любим, обнимаемся по углам, а потом... что потом? Сидеть как диванные подушки перед ящиком и ждать?..» Но думать о смерти как о чем-то, что может коснуться родителей, было страшно. Сутулясь, она достала пачку сигарет, и тут же у самых ее глаз вспыхнул крохотный огонек. Алиса не слышала как к ней подошли, но, помедлив секунду, прикурила, поблагодарив, и одновременно разглядывая галантного муж¬чину. На вид ему было лет сорок, хотя она плохо разбиралась в воз¬растном вопросе, темные каштановые волосы были недавно подстрижены и недурно уложены, перышко седины над левой бровью располагалось с хорошо и наверное долго деланной небрежностью, карий умные глаза светились желанием делать приятное, и может быть даже не себе одному. Алиса не без удовольствия оглядела по-спортивному плотную фигуру незнакомца, и хотела уже отвернуться, когда в левой руке его как-то сама собой возникла банка Джин-тоника.
«Ну и котяра... Все предусмотрел»! Подумала она. Новый знакомый сы¬пал заученными фразами, буравя начинающую пьянеть собеседницу изу¬чающим взглядом. Они погуляли около озера, наблюдая за игрой двух рыжих колли, шалеющих в парке, как казалось на первый взгляд, в совершеннейшем одиночестве. У Английской беседки торговали моро¬женным и напитками, они взяли по брикетику в шоколаде, и еще по од¬ной голубой баночке Джин-тоника.
Алиса рассеянно слушала, оглядывая пустынный парк с валяющимися то тут, то там пивными бутылками.
Нехорошее чувство подступило к горлу, вдруг остро захотелось домой.
«Пожалуй сделаем еще кружок до озера и хватит». Подумала она. Окон¬чательно разморившийся на нежном вечернем солнышке кавалер мурлыкал что-то о одиночестве, грезах и пустой квартире.
Когда они поравнялись с детской площадкой, Алиса решительно пожелала распрощаться.
Спутник воспринял сказанное без энтузиазма, но выклянчив телефончик, и наконец представившись Эдиком, побежал обратно к беседке за конфетами. Алиса признаться не ожидала такой трогательной заботы. Скучая, она рисовала носком туфельки на песке незамысловатый цветок. Странно, но проходили минуты, а Эдика все еще не было.
«Возможно, он стоит в очереди, или все уже закрыто, и он блуждает по парку в поисках обещанных конфет»? Сказала сама себе Алиса, и пошла в направлении Английской беседки. Пройдя мимо зарослей акации, она вышла на прямую аллейку, откуда беседка просматрива¬лась как на ладоне. Какого же было ее изумление, когда ни у ларьков, ни за столиками она не обнаружила вообще ни одного человека. Алиса продолжала механически продвигаться к беседке, вертя головой, и проклиная себя на чем свет стоит за доверчивость и рассеянность.
Хотя слишком уж невероятным казалось предположение, что такой тип как Эдик мог всерьез польститься на авоську с хлебом и маленький дамский кошелек с пятьюдесятью рублями.
«Нет! Что-то случилось! Ей Богу – что-то произошло»!
Вылетевший из-за кустов сирени, полосатый котяра, немало напугал ее. Алиса прибавила шага. Рядом с одним из белых столиков валялась ее сумка. Леденея от ужаса, и готовя себя к тому, что скоро-скоро ей придется натолкнуться и на труп Эдуарда, Алиса подняла авоську, невольно радуясь тому, что хлеб сейчас продают в полиэтиленовых пакетах. Кошелек тоже оказался на месте.
«Значит, его не ограбили. – Заключила она. – Грабители сразу же должны были углядеть этот поблескивающий дамский кошелек. Но что тогда? Обиделся и ушел? – Подобное соображение вовсе не вязалось с образом паркового ухажера». Алиса быстрым шагом пошла домой. Жалобно мяукая полосатый кот проводил ее до хлебного ларька и куда-то исчез.
Алиса посмотрела на часы - одиннадцать. Страх казалось, все сильнее и сильнее сжимал ее в своих холодных клешнях, она прибавила шага, да что там – буквально побежала, перескакивая через трамвайные рельсы и брошенную кем-то мебель. Рыжие закатные лучи мягко ложились на блеклые краски домов, добавляя в них что-то неуло¬вимо-живое. Она ворвалась в подъезд встреченная громким, писклявым лаем лаем. – Алиса остановилась, дожидаясь появления противного моп¬са из сорок второй, и готовя серию очередных извинений по поводу шума прошлой ночью или не вынесенных с лестницы коробках, или о очередном налете вьюношей, или еще чего-то, о чем сама Алиса даже не догадывается. Хозяйку мопсины звали Мария Григорьевна Штучка, но все вокруг называли ее не иначе как Сучка. Алиса подняла глаза, но вместо омерзительной парочки перед нею возникла старая, злобная дворняга с совершенно ублюдочной мордой и безумными глазами.
– Хорошая собачка, хорошая, – сладенько пропела Алиса полагая, что именно таким тоном следует разговаривать с отвратительной тварью. – Ой, какие у нас лапочки, какая мордочка, – Алиса попяти¬лась, и почти что прижимаясь к стенке добралась до лифта. – Хорошая собачка. Я тебе ничего не сделаю. У-у тварюженька, отродье блохастое, как только таких сволочей земля носит. – Алиса обворо¬жительно улыбнулась, заметя желтые собачьи клыки. – Хорошая, хорошая собачка, сучка ты помойная, – повинуясь велению волшебной кнопки лифт пошел на сближение. – Погань ты совершеннейшая, уси-пусеньки, зараза... – Лифт с шумом распахнул дверцы, собака и Алиса рванули с места одновременно, влетая в спасительную коморку, и спешно нажимая кнопку нужного этажа Алиса заметила за спиной агрессивной сучки мерзкого мопса. Причем именно его появление и отвлекло кошмарную скотину от разрывания на части нерасторопной Али¬сы.
Раздосадованная и напуганная она не сразу решилась выбраться
из лифта, нажав кнопку «Стоп», и прислушиваясь еще какое-то время к звукам дома.
У себя Алиса оказалась только в полночь, по всей квартире был уже потушен свет и Алиса стараясь никого не будить проскольз¬нула на кухню и поставила чайник. Часы в комнате родителей предусмотрительно зашипели и разразились душераздирающим боем. Напереживавшись из-за блудной собаки, она совсем было позабыла о посетивших ее недавно страхах. С последним ударом часов в кухне завоняло мужс¬ким одеколоном, и Алиса явно различила скользнувшую по стене тень.
– Господи! – Она перекрестилась и зажигая перед собой свет в прихо¬жей добралась до комнаты сестры. Как ни странно – за дверью не было слышно ровным счетом ничего. Шепча намертво заученную еще в пионерской юности молитву Алиса толкнула перед собой дверь. Светки в комнате не оказалось.
– Загуляла паразитка. – Успокоила сама себя Алиса. – Ничего, бывает, и на всякий случай на цыпочках выбралась в прихожую. – Не хватало еще чтобы родители заметили отсутствие гулены и подняли шум.
Алиса вернулась на кухню, наскоро выпила чая, отщипывая куски булки прямо от батона. Теперь воздух наполнился четким запахом крема для бритья и новомодного геля для волос.
«Должно быть Пал Палыча принесет, – с усмешкой подумала она. – Забавно, не превращаюсь ли я часом в экстрасенса»? На лестнице завыл кот.
– Хватит на меня сегодня мистики! — Не выдержала Алиса и пошла к себе. Новенький стульчик стоял у кровати, а не перед зеркалом, как она его оставляла. Это обстоятельство почему-то насторожило ее.
Алиса раскинула руки как для полета, и рухнула на кровать уткнув¬шись лицом в мягкую подушку.
В тот же момент чуть ощутимые, призрачные руки сомкнулась на ее талии, и почти невесомое тело соприкоснулось о ее телом, вдоль обна¬женной ноги скользнула мужская волосатая нога и над ухом прозвучал поцелуй.
Алиса завизжала, скидывая с себя сексуально-озабоченного приз¬рака, но он тут же возобновил атаку, целуя ее в губы и одновременно запихивая руку под юбку.
– Господи!!! – Заорала она вскочив на ноги, и зажигая свет. – Тень Пал Палыча, а это она теперь точно видела, с извинениями проскользнула к потемневшему окну и сгинула в ночи.
– Я схожу с ума! Боже! – Алиса села задом наперед на стульчик, обхватив руками спинку с шашечками, похожими на рожки молодого оленя. – Так. Пал Палыч – тень. Возможно, он умер и это посещение... Какой кошмар – надо свечку поставить. Нет, сперва, позвонить ему на работу, а потом в церковь. Не везет сегодня с мужиками! Ромка ждал – не дождался. Хотя он так – скуки ради, как сестренка говорит
– для мебели. Парковый котяра пропал, возможно бежал в страхе разб¬расывая кошелки, боясь как бы его не лишили девственности насильно. А вот теперь Пал Палыч обратился в тень. Хотя он и был как тень – являлся бесшумно, в полночь как нечистая сила, под утро исчезал, я и не слышала никогда, как исчезал. Никто-то его не видел, не слышал – тень – он и есть тень. И когда это я интересно нормального мужика себе найду? – Она посмотрела в зеркало и не поднимаясь с места чуть развернула стул, чтобы лучше видеть свое отражение. – Да, пора что-то менять. Светка права – Ромка у меня так – пока замены нет – для мебели. – Алиса коварно улыбнулась своему двойнику за стеклом, и тут только увиде¬ла надпись на спинке стула – «амоР», – прочла она в зеркале и тут же вскочила и перевернув стул спинкой к себе, – «Рома»! – Подав¬ляя крик, она гладила и гладила, казалось только что сделанные строй¬ные ножки, сидение недорогого бордового, должно быть костюмного материала, спинку, потом ей вспомнилась китайская куколка, киваю¬щая у телефона, и пара трогательных старых диванных подушек перед жестоко ею погашенным экраном.
Она заплакала припоминая пустой парк, кота Эдика, гору рухляди на улице и отвратительную суку в подъезде.
Маленькие плечики ее дрожали от рыданий. – А ведь я знала! Я все это знала наперед! – Выла она, пока голос ее не утратил последний человеческие интонации. Повинуясь внезапно¬му порыву, она повернулась к зеркалу, и закричала протяжно и звонко, увидев в нем свой преобразившийся лик!