глава1
В тишине стук моих каблуков – почти единственный звук. Если бы звуков было много, он не был бы так слышен, растворенный в них. Тихая Москва непривычно освобождает пространство для мелодий. Я во весь голос пою про себя любимые песни, постепенно переходя на романсы. Да – во весь голос пою про себя. Разве Вы не поете по дороге? Жаль… А стихи? Тоже нет? А что Вы делаете по дороге на работу? О чем думаете? Впрочем, это так интимно. Совершенно незнакомый человек останавливает Вас и спрашивает: «О чем Вы думаете?»
Иногда совсем немного нужно для состояния, близкого к счастью. Ну, допустим, для состояния радости, полета души… Женщине может быть достаточно одного своего отражения в весеннем стекле витрины. Вида своей безукоризненности в белой одежде. Нет, я не медсестра. И иду я не по коридору клиники, а по Овчинниковской набережной консультировать Ежика. Нет, и не ветеринар. Юрист.
Порой обстоятельства помогают спрятать свои черты характера, кажущиеся на первый взгляд недостатками. Только на первый взгляд! Ну, скажите, кому может принести вред мое неумение вовремя приходить на службу? Если задуматься, у человека могут быть куда большие недостатки. Я не пью, ругаюсь только про себя, курю очень мало, хотя и это не недостатки! Кому, кроме меня повредило бы мое курение или пара рюмок, принятая после работы? Смешно? Мне – тоже. Да, пьянство во время работы – согласна. Только умеющие скрывать освобождение души могут позволить себе выпить во время работы. Хотя, зачем тогда сам процесс? Да и понятие «пьянства» весьма относительно…
И по поводу ругательств можно поспорить. Я это делаю про себя только потому, что не могу выговорить нужные слова вслух. Еще труднее написать их. Какая-то струна, или нерв во мне не позволяет это сделать. Это для меня все равно, что сесть посреди улицы и справить нужду. Повторяю – для меня.
Достоинство это, или недостаток? Достоинство только на первый взгляд. Мне приходится краснеть, ерзать, отодвигаться в сторону, вместо того, чтобы указать хаму, хватающему меня, из стыдливости скажем, «за ногу», направление движения открытым текстом.
И где она – золотая середина? Спрятана в недрах той самой души со струнами, или еще не знаю с чем.
Кому от этого станет лучше? Да только тому самому хаму, который, довольно ухмыляясь, пойдет в следующий вагон, пока не нарвется на отпор в виде тех самых, слов, что я не могу произнести из опасения осквернить окружающее пространство.
Я проводила мини-опрос. Ни одна из моих знакомых и знакомых моих знакомых не гладила в транспорте мужчину за причинные места. Что это? Фригидность? Вряд ли. Тонкое строение женской натуры? Трудно сказать. Видимо, различия между полами настолько велики, что женщине в принципе не приходит такая мысль в голову.Хотя в сексе женщина раскрепощается полностью, так же, как и мужчина.
Как в анекдоте: начала с опозданий на работу – съехала на секс.
С работой мне повезло - давняя дружба с шефом дали возможность работать по своему графику. Ну, не могу я по утрам вскакивать каждый день и мчаться, как оглашенная только потому, что надо успеть на работу! Допустим, успела – дальше что? Я, как уже говорила, не врач, пациенты не ждут. Да и в офисе в девять утра одни секретари и бухгалтерия. Прибегают и садятся пить чай, потому, что не успели дома с утра. Ударники кап труда. Я после таких пробежек чувствую себя разбитой и плохо работаю. К тому же к 11 пробки рассасываются, да и в метро народу меньше.
Поэтому – передвинула свой рабочий день исключительно для пользы фирмы. Какая польза фирме от сонного сотрудника? Вадик, мой шеф – умница. Он все давно понял и не сопротивляется. Тем более, что я на самом деле люблю свою работу и беспокоюсь о делах фирмы. Приходя на работу, я отдаюсь ей, как любимому мужчине - полностью, до изнеможения. Эдакий трудовой оргазм испытываю ежедневно.
Сегодня, прежде чем выйти из дома, позвонила Ежику, чтоб он встретил меня на Добрынинской. Ежик – не животное в любом смысле этого слова. Это - Валерий Николаевич, хронический бизнесмен-неудачник и добрейшей души человек. Ему давно пора бросить все и заняться государственной службой, которую ему пока еще предлагают, но Еж упрям. Он упорно лезет в бизнес, разоряется, припадает к неведомому источнику, находит средства для нового увлечения. Внешне Ежик – ни дать, ни взять – герой-любовник сериала, разбивающего дамские сердца вдребезги. Но внутри он мягок и неуклюж. В сущности, вся его кипучая деятельность напоминает пускание мыльных пузырей. Забава богатого бездельника? Нет, Еж не бездельник, он творческая натура. Постоянно находит новые направления бизнеса, сулящие миллионные доходы. Вот только доходы достаются не ему. Из его рук все непостижимым образом уплывает. Скорее всего, к тому самому источнику. Поэтому его слова о том, что идут «переговоры» насмешили меня и слегка разозлили. Какие переговоры? Весь твой бизнес позволяет тебе содержать в приличном состоянии семью и любимую дорогую тачку! Что ты там трешь на «переговорах»? Стоимость зимней резины?
Ладно, я сегодня добрая. Кроме того, сегодня – первый полноценный весенний день. Почти все подсохло, солнце заботливо лижет лицо, забывшее естественный ультрафиолет в саркофагах с лампами. Асфальт подсох. Одновременно исчезли собачьи кучи, прятавшиеся в талом снегу. Их ежегодное исчезновение остается для меня загадкой, или тайной. Не знаю, какое из этих слов более подходит к столь низменному предмету. Оба слишком хороши.
Лужи остались только у края дороги. Какой козел делает такие неровные дороги? После зимы обнажились все ямы. Впрочем, какой козел так делает все? Это стадо называется «мы».
Машина вырастает неизвестно откуда. Голубой Фольксваген. Солнце, отразившись в стеклах, слепит глаза. Подпрыгивая от нетерпения, он проносится мимо меня, специально сворачивая ближе к краю дороги… Через секунду я вся забрызгана остатками последней зимней грязи! В двух шагах от офиса Ежика! Заррраза!
Через пару минут, видя свое мерзкое отражение в тонированных стеклах «Понтиака», чувствую, как внутри меня собирается ком, который поднимается огненным шаром все выше и выплескивается из меня со словами, «Чтоб ты треснул! Сволочь! Стоишь тут, а я теперь как свинья должна ходить…»
Я врываюсь к Ежику, поминая, на чем свет стоит, его офис и несчастного «Понтиака». О пении в душе и ее струнах помина не осталось. Все уничтожено одним ударом. Почти счастливое состояние души прекратило свое существование. Почило вместе с новым плащом. Вдвоем с секретаршей пытаемся привести меня в порядок. Бесполезно! Первый день надела… Жизнь продолжается, в сущности, ничего страшного для меня не случилось. Не переехал же, в конце концов. Настроение и плащ – дело житейское. Главное – уметь находить достоинства в недостатках.
Умылась, пью кофе с Ежиком, слушаю его проблемы. Беда! Беда не в фирме, а в его неугомонной голове, кидающей Ежика из одного бизнеса в другой. Нет такой отрасли, которой он бы не занимался. Непаханое поле отсутствует. Паханное тоже – кругом бурьян.
Ежик нужен шефу, шеф телится и не может забрать у него нужные акции. Бережет Ежика, я – опекун его тревожного хозяйства.
-Рита, не расстраивайся, я тебя отвезу домой!
Смотрю, улыбаясь – очаровашка! А испорченное настроение тоже купишь? Еще раз просматриваю бумаги.
-Валерий Николаевич! Вам просто придется меня отвезти. Если меня заметут в таком виде, кто перепишет договор? Кстати, как Ваши нетканые материалы?
-Не пошли! В последний момент что-то переклинило.
В голове у тебя переклинило, бросаешься деньгами… Впрочем, мужик неплохой, не злой, я даже про новый плащ стала забывать, все ушло куда-то. Ра-бо-та! Пока я перечитываю документы, Ежик исчезает. Я знаю, что он пошел к машине, у каждого своя слабость, в конце концов.
Поднимаю голову, улыбаясь прочитанной схеме очередного выкачивания денег у Ежика, и вижу его самого, растерянного и бледного.
-Рита! Машину разбили… Лобовое стекло и зеркала - вдребезги!
- Валер (уже не до отчества), я же шла совсем недавно – все было нормально.
-Рита! С ума сойти! Ремонт!
Мне жалко Ежика – ремонт действительно обойдется его фирме в копеечку. Курим, ходим вокруг тачки. В здании, где Ежик арендует офис, нет охраны. Жалко, жалко Ежа-неудачника. Обещаю скинуть по почте замечания к договору, и уезжаю. Ежика жалко. Какая собака так разбомбила машину?
глава 2
В офисе прохладно, еще не лето, но уже не топят. Мое рабочее место находится в гостинице. Вадик появится с минуты на минуту. Пока он едет, Тоня заканчивает мой маникюр.
-Тонечка, как твой роман?
-Была у гадалки, он повернулся ко мне. Все говорят одно и то же – повернулся.
Хорошая девка, талант! Пол-Москвы стрижет-красит… Может все! Кроме одного – устроить свою жизнь… «Повернулся…»
В кабинете Вадика полумрак, огромные рыбины лениво снуют по аквариуму. Пераньи. Это – не твое, Вадик… Тот, кто тебе это подарил, хотел не порадовать тебя, а предупредить. Откуда такая дребедень лезет в голову, уже не первый раз меня эти рыбы сбивают…
Пока Вадик излагает мне свое поручение, незаметно разглядываю своего шефа. Есть люди, закрытые для меня. Вадик – любимая книга, читанная-перечитанная. Люблю и никогда не брошу. Столько пройдено вместе, он - один из немногих, не способных предать друга. Пока. Сдается мне, что может измениться…
-Значит, поехать, и постараться, чтоб Семен подписал договор?
-Хотя бы расположить его к этому.
-Ты в курсе, что он в Марину чашкой с кофе запустил? Она вчера приезжала.
-Ты – не его работник, а мой. Не посмеет.
Верно. Не посмеет. Куда ж ты меня толкаешь? По-дружески… Вы бабки пилите, а в разведку меня…
От нашего офиса до Семена полчаса езды, в пробках – все полтора. Дежурная улыбка мимо глазка видеокамеры, секретарь, финдиректор, киваю, машу рукой и исчезаю в дверях омута.
Семен бесстрастным взглядом сома смотрит, как я подхожу, чуть медлит, приглашает сесть. В кабинете такой же дурацкий полумрак, как у Вадика. Не хватает только лампы, направленной в лицо. Низкое кресло для лоха. Стараясь держать спину прямо, чуть подаюсь навстречу:
-Честно говоря, я понимаю, что Вы ждали разговора не со мной. Вы уж извините…
Смотрит мимо.
-Семен Михайлович, может, посмотрим договор, я буду в курсе, в чем дело и смогу отрапортовать, что мы хоть «работали» над ним.
Мимо.
-Работал юротдел… Три минуты у меня есть.
Быстро… Достаю документы, кладу папку в сторону, ловлю первый взгляд.
Просматривает документы, держа их на столе.
Отодвигает бумаги. Мимо… Какой у него тяжелый взгляд. Сразу незаметно, но давит очень сильно. Вспомнив вчерашнюю историю с Мариной, его первым замом, чувствую сильное желание бросить все и уехать. Семен, словно читая мои мысли, усмехается. В ответ улыбаюсь так, что слышу далекие всхлипы Голливуда. Железобетонный взгляд Семена чуть останавливается на разрезе юбки. На миллионную долю секунды. Окинув равнодушным взглядом бумаги, Семен нажимает кнопку вызова секретаря.
-Соня!
Оборачивается ко мне: Чай? Кофе?
-Кофе.
Может, в меня не будет кидать чашку с кофе? На сегодня достаточно плаща.
Семен медленно, словно памятник с постамента, поднимается из-за стола и пересаживается в кресло напротив меня. Точно такое же, как мое. Но, только с первого взгляда. Я сижу, утопив задницу почти до пола, стараясь при этом сохранять естественное положение. Как? Если мои коленки почти на уровне подбородка! Здесь все подумано, чтоб собеседник ерзал и был занят своей спиной, а не беседой. Семен сидит напротив, удобно расположившись и не испытывая моих адских мук. Кажется, начинается доверительная беседа…
-Рита, мне этот договор – как волку тележка… Но! Раз мы – одна команда…
Вадиму очень нужен этот договор… Тебе, конечно, как волку… Удачное сравнение. Неужели подпишет?
-Почему ты столько лет работаешь с Зарубиным? Любовник?
-Не смешите. Я не ем детей.
-Ко мне пойдешь?
Молчу. Улыбаюсь. Бред.
-Замом пойдешь?
-Вместо Марины?
Зря. Зря. Зря. Ярость мелькнула и что-то еще.
-Подумай… Мне нужен помощник, мой человек. Понимаешь?
Наконец-то кофе. Пользуюсь паузой.
-Я все поняла.
-Умница. Мы же - одна команда!
Смеется, я пью кофе. Опять отвлекся. Почему-то вижу перед собой Ежика, странного, смятого…
-Так, договор подписываем, Семен Михайлович?
-Когда мы одни – Семен.
Продолжаю улыбаться, пока он подписывает документы.
-Семен! Вы меня спасли. Это была невыполнимая миссия.
-Не «Вы», а «ты». Кроме того, я ничего не делаю просто так.
Мастерски выбираюсь из кресла, сгруппировавшись, как легкоатлет.
В машине, прежде чем позвонить Вадику, восстанавливаю все подробности разговора. Ежик! Ему что-то очень нужно от Ежика. Это не акции нашей совместной фирмы. Что-то другое, за что он готов уничтожить Ежа. Звоню:
-Валерий Николаевич! Я кое-что забыла передать… Да, не свойственно. Я буду ждать вас на углу садового и Овчинниковской. Через пятнадцать минут.
Идиот! Это тебе нужно, а не мне… Заметив Ежика, оставляю мобильный в машине и иду к нему. Водитель тут же звонит. Конечно, Вадику…
-Валерий Николаевич! У меня очень мало времени. И вообще – это не мое дело… Что у Вас есть такое, что может сильно интересовать Ефремова? Очень сильно – Вы меня поняли?
Ежик бледнеет, но продолжает мяться…
-Я не собирался их продавать. Это крупный пакет… Я там раньше работал.
-Советую срочно их продать и валить из Москвы. Ефремов не намерен платить Вам. У него другие планы.
-Я догадывался… Но не может ж е он.. И почему ты, Рита?
-Какая разница? Долго рассказывать. Он уничтожит тебя, понял? И неважно, откуда я это знаю.
-Я почему-то верю тебе… Выход – продать Вадиму?
-Да. И так, чтоб никто не знал. В общем, все. Сам. Я и так много лишнего сказала.
Ежик сник окончательно. Дурак. Главное – выбраться с деньгами… Не будет он тебя там искать, не та рыба. Я-то зачем влезла???
Едем в офис. Зачем я помчалась к Ежу? Зачем я вообще в это влезла?
А как я вообще догадалась про Ежа и бумаги? Выходя из машины, восстанавливаю цепь: Семен - я вижу полудохлого ЕЖА!!!! Как???
Вадик предсказуем, как домашняя собака.
-Рита! Умница моя!
Ага. Сама знаю. Десять лимонов тебе срубила…
-Ты к Валере заезжала?
-Забыла кое-что отдать. Семен хочет забрать меня к себе. Что молчим?
-Я не отдам. Буду бороться.
Звучит неуверенно… Вадим, а я к тебе так привыкла. Ни к кому нельзя привыкать. Отдаст, я ужу чувствую, если только Семен не испугается, что я буду работать на два фронта. Сама мысль, что Семен может испугаться, показалась мне смешной. Звонит мобильный: Муж! Как всегда урчит коротко и ясно:
-Мы с Лялькой выезжаем за тобой. Прогуляемся в парке, пообедаем. Через полчаса выходи.
глава3
Геныч мой, любимый. Хочется выйти и обнять их вместе с Лялькой. Они так похожи, даже привычки одинаковые. На улице кидаюсь к ним, как ненормальная, хоть и знаю, что Вадим наблюдает за мной. Он не может не наблюдать. У него тоже своя слабость. Но это – мое! Никому вас не отдам!
Парк, много-много солнца. Слишком много для моей усталой головы. Перед глазами начинают плыть разноцветные круги, пересаживаюсь в тень. Сразу становится холодно. Вот чем весна отличается от лета. Лялька с Геной нашли древний тир и отправились стрелять. Закрыв глаза, сижу на скамейке, вместо заляпанного плаща на мне куртка мужа, через его запах, сохранившийся в воротнике куртки, дышу весенним воздухом. Обедаем в его любимой шашлычной.
Мой муж знает всех продавщиц, поваров и поварих в Москве. Ему идет любая одежда – от потрепанных джинсов до смокинга, он сразу становится своим в любой компании, он умеет дружить. Работал когда-то в театре, до сих пор к нему приезжают актеры прочитать роль. Он учит их, как нужно двигаться! Так как актерская братия расползлась со времени его увольнения, мы теперь вхожи почти в любой театр. Он может любить, он может все – шить любую одежду, даже обувь! Безошибочно выбирать мне то, на что я сама не взглянула бы. Типичный эпикуреец – радуется жизни и радует окружающих. Он умудряется находить дороги там, где остальные полдня стоят в пробках. Только когда сама села за руль, заценила его талант. А еще мы оба любим рыбалку. Точнее, я люблю сидеть и думать, а Генка азартен в ловле рыбы, как и во всем прочем. Я, типичная сова, радостно выскакиваю на утреннюю зорьку, расставляю удочки под его насмешливым взглядом и наливаю себе кофе из термоса, обжигаясь и мурлыча от наслаждения. Дома у кофе никогда не бывает такого удивительного вкуса.
Лялька ест чипсы и пихает ему в рот по дороге домой. Любители пластиковой пищи. Ничего не могу поделать.
Дома прохладно, уже вечер. Лялька умотала, пьем чай вдвоем.
-Ты сегодня никакая. Устала, Ритуля?
Машу головой. Боюсь спрашивать насчет работы, чувствую – опять плохо. Почему он, такой добрый, чуткий, не умеет уживаться на работе? Лев. Мы с Лялькой – его прайд. Остальные – враги, может взорваться и наорать в самый неподходящий момент. У Генки огромный потенциал, но он не переносит никакого руководства. И не умеет идти на компромисс. Мне бы его силу, а ему мою гибкость… Чувствую, что его хорошее настроение заканчивается.
-Я вчера обедал в ресторане.
-Ну и что?
-А то, что я не могу себе этого позволить.
-Ген, мне тоже иногда приходится обедать не дома.
-Не лукавь. Ты, как раз, можешь себе это позволить.
Говорю очевидную глупость:
-Может нам всем в отпуск махнуть?
-За твой счет? Я не могу больше жить за твой счет.
Мамочка, как ты была права – все тоньше и тоньше нити! Я не дам их порвать. Буду клеить, штопать, все, что угодно.
Смотрю на четкий контур его губ, я так люблю эти губы и плечи, за которыми меня не видно. Его взгляд начинает меняться.
-Иди ко мне!
Мы говорим это одновременно.
Лежим на полу в кухне.
-Ты ведьма? Заводишь меня взглядом.
-Я – твоя женщина.
- Давай-ка, моя женщина, поднимайся, застудишься. Ложись спать, я уберу посуду и приду.
-Только вместе! Ты будешь чистить до утра.
Поворачивает меня лицом двери и целует в затылок. Ложусь в постель и опять вспоминаю маму. Она говорила:
-Захочет уйти – не держи. Все равно не удержишь, только хуже сделаешь и ему и себе.
Нет. Все нормально, недоразумения бывают во всех семьях. Все я вру себе! Постель осталась моим единственным оружием. Против кого? Не против, а для защиты семьи. Я чувствую его отчужденность из-за того, что я более успешна. Что делать? Выбирать между семьей и работой? Жизнь и дом без него будут пусты. Для чего тогда мои успехи? Уйду с работы, пойду куда-нибудь, не знаю – все равно куда. Проживем. Зато он будет чувствовать себя хозяином.
Мама умела предсказывать будущее. Только делала это очень редко. Я помню всего два раза.
Сажусь в постели. Получается, что я тоже могу. Только не то, что мама. Сегодня разозлилась на Ежа – машина вдребезги, мысли Семена слышала… Я и раньше чувствовала, не знаю, как это назвать. Я знала, что думает другой человек, если мы с ним достаточно близки.
А взрыв в переходе? Я же должна была идти туда, но сидела в офисе и других задерживала. Сама не понимая, почему. Что я тогда чувствовала?
Не сейчас. Голова и так кругом. Муж вернулся, звонит Ляльке.
-Будет через час. Ложись, Ритуля. Не нравится мне ее Виталик.
Конечно, не нравится, мы же твой прайд. Чужой самец не приживется. Ложусь в форме зародыша. Мы всегда так спим, как близнецы-зародыши, тесно прижавшись. Правда, Генка говорит, что под утро я уползаю, изворачиваюсь и ползу к стене. Я лежу и думаю, все равно не смогу уснуть до возвращения Ляльки. Я знаю, что и он не спит, а дремлет, даже дыхание ворчливое. Ревнует к Виталику. Интересно, а меня он ревнует? Похоже, что нет… Все застилает растущая стена отчуждения.
Что же было сегодня? Я навредила Ежу своими проклятиями. Это и раньше случалось. Я считала такие вещи случайностью. Или хотела считать? Нет, я действительно не знала своей разрушительной силы. Интересно, а созидать я могу? Помочь, вылечить… Как? Я же не медик. Но и не убийца.
Вспоминаю, как Лялька попросила меня пойти с ней на экзамен. Как будто чувствовала что-то. Мелкая еще была, лет десять. Все уже вышли, девочки подходили ко мне и рассказывали, как учительница ее гоняет по всей программе, унижает перед комиссией. Это меня не насторожило. Гоняет, значит, есть сомнения.
Вижу перед собой серую, в цвет стены Ляльку, сжавшуюся в усталый беспомощный комок и перекошенное лицо учительницы:
-Хуже всех! Отвратительно! Ты – хуже всех! Я не знаю, за какие заслуги тебе раньше ставили пятерки…
Она осекается, замечая меня. Ком в горле душит меня и вырывается наружу. Лялька теряет сознание и медленно сползает по стене.
Беру ее на руки:
-Я не буду Вам сейчас ничего говорить.
-Я только хотела сказать…
Не помню, что она лепетала, жалкая, среди ошеломленных детей.
-Повторяю, я не собираюсь жаловаться.
Взглядом прожигаю ее и прибиваю к стене.
-Еще раз повторится, Вам здесь не работать.
Через неделю у нее случился инсульт. В 42 года.
Это сделала я. Теперь мне ясно. Но я защищала Ляльку… Я больше не должна никогда выпускать ЭТО из себя. Страшно. Иду на кухню и, захлебываясь, пью воду. Струйки стекают на рубашку, становится холодно. Где-то была святая вода. У мамы перед иконами. Пью. Вода не имеет никакого вкуса по сравнению с обычной. Равнодушная ко мне, грешной, вода. Господи, прости меня! Как повернуть все назад? Нужно сдерживать себя, держать внутри. Слышу, как открывается входная дверь и Лялька, не зажигая света, входит в комнату.
-Мам, напугала! Ты что?
-Ничего. Молилась. Ложись спать, милая.
-Сама ложись, я пойду, клюну.
Возвращаюсь и засыпаю, на этот раз уже спокойно.
Продолжение следует.