Место отличное. Касий всегда поражался мудрости отважного сердца Тлатоани, который лично распланировал террасы, и указал, где должны находиться люди, принадлежавшие касте Великих ораторов. Ритуал самого праздника был священен, его менять было нельзя. Кому придёт в голову менять ритуалы. Касий послал взгляд инспектировать обзор. Мысленно, благодаря его цепким указаниям, он спускался сейчас от главного входа в пирамиду и двигался к помосту, где будут принесены в жертву его труды. Пять столбов и подъёмная машина окружали его как часовые воины в звании ягуара.
Толпе землепашцев будет всё хорошо видно. В этом году им тоже приготовили возвышение из палисандра. Все будут довольны, но не это главное. Главное, что должна быть довольна Солитола, он в мыслях припал на колени и вознёс руки к небу. Это было нетрудно для него. Перед его взором будто навеки застыла главная звезда Солитолы, самая яркая, ослепительно красивая, особенно в тёмные ночи. Касий никогда не сомневался, кто обладает красотой, тот и правит миром.
Всё в нём важно и солнце – жертва малого бога по имени Весь в ранах, и пророчество Большого орла, съевшего змею на месте, где сейчас их родина, и многое, многое другое, даже в мыслях недоступное ему и лишь слегка приоткрытое непосредственным служителям. Но Кассий был верен Солитоле. Он даже думал иногда, что, родившись, первое, что увидел, это была она в образе любимой ей звезды. Уже с тех пор, ещё не умея говорить, он уже подчинялся богине, вся жизнь его была целью, целью служения Солитоле.
Взгляд вернул его на место и продолжил. Теперь изучим торговые места почтеков. Подходы просторны, места их расположены выше идущей толпы, нигде не должно быть толчеи, порядок преднамеренно создан. Стоп, вход на площадь только один, остальные с противоположной стороны для выхода служителей и охраны, и он не расширен, как они договаривались со Старшиной, это нехорошо. Поздно, Старшина ушёл и не должен показываться до самого начала ритуала. Остаётся молиться.
Едва утренняя дымка рассеялась, в небе, а, частью, приспустилась на землю и медленно начала свой отход в ущелья, раздались первые звуки барабанов. Площадь уже была заполнена толпой, которую малыми дозами стражники начали пропускать ещё перед рассветом. Почти три дня ожидания правильного расположения звёзд заканчивались. Люди пришлые покинули полевой ночлег, побросали своё нехитрое дорожное имущество, едва затушили свои костры и встали в бесконечную очередь, - счастливцы горожане были уже здесь. Всё шевелилось, цвета превратились в лоскутную тряпку.
Касий не мог выловить ни одного ясного цвета, всё слилось, объятое радужной пляской, только красные полотнища, укрывавшие некоторые террасы, колебались в воздушном потоке прозрачными кровавыми озерцами. Звук главного барабана нарастал. Инструмент представлял собой ствол очень большого дерева, выдолбленного внутри и уложенного на треноги, с двух сторон была натянута шкура буйвола, специальной выделки. По двое музыкантов стояли с каждой стороны ствола и мерно ударяли в барабан тяжелыми колотушками. Два неуловимо разделённых удара шли справа, за ними почти без паузы следовали удары слева, но из-за расстояния все звуки почти сливались и превращались в непрерывный, ритмичный гул, звучавший как песня просыпающегося вулкана.
По левую руку от барабана, олицетворяя собой бога Колибри-левшу, расположился трубный ансамбль. Трубы также были сделаны из дерева, но снабжались медными украшениями и вставными медными пищиками. Когда через определённые промежутки времени трубы вступали в ритмический поток, Касий будто попадал под огромный водопад, под которым можно стоять и наслаждаться видом голубовато-зелёной стены, без риска для духа. Для услаждения толпы это были основные инструменты, но для чтения стихов в ложе Великих ораторов и их сопровождения предусматривались более тонкие и нежные, их была масса, не все даже знал Касий.
Тут же стояли палатки с едой. Бобы с пряностями и различные, ароматные каши из маиса, жареная и варёная птица, в основном индейка, мясо диких свиней, но самое главное, тут стояли чаны пульке, бьющей в голову только после изрядной дозы и закуска к этому замечательному напитку. Всё было здесь: и сверчки, различной степени сушки и прожарки; и аппетитные червяки, разных цветов и размеров, от ярко красных до бледно-голубых или блёкло-белых; и разные виды муравьёв жёлтых, бордовых, чёрных и обязательно густо пересыпанные личинками; и хрустящая очаровательного цвета некрепкого кофе саранча; и варёные в масле пауки с полосатыми лапками, а некоторые различались яркой всевозможной раскраской спинки; и огромные чёрные тараканы с полезными в питании ребристыми брюшками.
Перечисленное всё очень нравилось Касию, но всё-таки больше всего, к пульке, он любил варёные в морской воде с добавлением спиралевидных водорослей акоцилы, которых тут полным полно водилось в озере Тескоко. Он всегда вспоминал как маленьким мальчиком ловил их в плетёные корзины и они подпрыгивали и оживляли их дно при удачном подъёме. Касий захотел есть, но до этого было ещё далеко. Действие, между тем, развивалось с неуловимой быстротой спускающегося оползня, то есть плавно и неотвратимо. Прошёл уже военный парад, уже отрубили головы членам отряда проигравшего турнир в мяч на первенство Большого орла. Головы под восторг зрителей надели на пики и пронесли вокруг поля. Теперь начиналось самое главное.
Огромный хор запел гимн Солитоле и подобострастный гул толпы долетел до трибуны жрецов, где сейчас находился Касий. Каждый нашёл время посмотреть на соседа и оценить подобострастие необходимое сейчас в полнейшей мере. Личная ответственность подкреплялась в среде жрецов наговорами, тонкими интригами и, наконец, судами чести. Даже это было не страшно, так как определялось людьми, но если тебе назначали проверку судьбой, тут результат был неизвестен никому. Проверки были строго регламентированы и оглашались после признания вины испытуемого, самим главным Жрецом.
За всё время своего восхождения по степеням веры, Касий лишь раз подвергался испытанию, другие попадались на неверии чаще. Можно сказать, что ему тогда повезло, он вытянул из клубка змей в кувшине самую ядовитую, был укушен, но, проболев всего три месяца, совершенно поправился. Только с тех самых пор, иногда, его посещали галлюцинации. Он видел всегда одно и тоже, - Солитола, прекрасная, ослепительная, обнаженная подходит к нему, он трепещет, содрогается, но она не обращает на это никакого внимания и просто говорит. Вот, что говорит, было всегда разным. Однажды она попросила его пить. Долго думал он, что делать и как исполнить её просьбу. После тяжких раздумий, он уговорил главного Жреца отдать распоряжение рабам вырыть канал от священного озера, воссоединив этим его воды с водами большого пруда перед храмом. Касий считал, что это было правильно. Вода в пруду теперь стала всегда свежей и население почти перестало болеть лихорадкой. Были и другие случаи, но менее значительные.
На празднике, для Кассия, начиналось самое главное, выводили на помост девушек. Ничего не мог с собой поделать Касий. Он смотрел на свою работу влюблённым взором. Он не замечал роскошных тел, не видел богатых украшений, его не интересовал наряд, который был на них. Он видел, что он создал нечто совершенное, и, пожалуй впервые. В его голову, вышедшую из подчинения разуму, самостоятельно вбирались все пять образов, навечно в его душе рубился каменный отпечаток чарующих девичьих голов. Вот они с длинными распущенными волосами, две с волосами до плеч и, особая гордость, так это последние девы с оставленными им короткими прядями.
Он любил их сейчас всех за достигнутое им в работе над ними совершенство. Голова его кружилась, воздух размахивал перед ним густеющим красным полотнищем, он чувствовал, что летит, летит к своей Солитоле, но не только он, а и она летит ему навстречу, они вот-вот столкнуться сейчас… Раб лил Касию на голову уже второй чан холодной воды. Вокруг на плитах растеклась лужа. Накидка из драгоценных перьев размокла и поблёкла.
Он не точно понимал, где он находится, но он точно помнил, что сказала ему Солитола. Он не мог её ослушаться своей первой и последней на этом свете любви. Он попытался подняться, и дойти до главного Жреца, но не смог. Он упал на плиты и, глаза его закатились вовнутрь. Он неутомимо летел в пропасть и ничего не чувствовал, уже только точно знал, - его девушек не убьют, они будут любовницами, матерями, они уйдут в услужение на небо к Солитоле, они …