Артём Киракосов
О ДРУГОМ И ДРУГИХ
семнадцать мгновений зимы
13 \\ 17 ЛИЛИТУШКА МОЯ
после похорон моей мамы Лилиты ДАБАГЯН
Как только пересекаешь территорию 33-ей городской больницы (так называемая «остроумовская»), попадаешь в плацдарм ужаса: старики – плачущие, умирающие, стонущие – в слезах, гнили, экскрементах собственных.
Раздевают. До гола. Мою маму. (Заставляют лечь, как больную.) Увозят. Ничего нельзя. Лежишь. Памперсы. Врач не выходит. Вещей, кроме памперсов, нет. Никаких. Через дня два переведут, говорят. (Обещают.) Обнаружили воспаление – лёгких. С сердечной недостаточностью. Острой.
Неужели нельзя было спасти?
Пять дней назад – мама и папа – счастливые и сильные – повесили всю мою выставку, приготовили еду, общались.
Наутро сказали принести немного фруктов, воды. (Памперсы.) К одиннадцати.
К одиннадцати она и умерла.
– Воспаление лёгких, – сказал врач без комментариев.
– От воспаления (лёгких) не умирают.
Пожал плечами. Доктор.
– Воспаление лёгких.
– Она была здоровой. Мы вам отдали здорового человека, а наутро получили… В двадцать первом веке не умирают от воспаления лёгких.
(Брат пришёл к одиннадцати – как ему и сказали. С памперсами, водой. Фруктами. “Скончалась”, – ему сказали. Ему не повезло. Он услышал это первым… Так и пошло!.. Ему пришлось звонить, сообщать всем! – весёленькое дельце!)
Прощаться пришли и те, кто только слышал о ней. Пришли и те, которые давно не вставали с постели. Пришли и те, кого считали больными настолько, что не выходили из дома. Пришли и те, кто знал её совсем немного. Но, – этого хватило. Она запомнилась всем – моя мама Лилита Дабагян.
Всё было, как всегда, красиво и компактно – и в этот день.
Мы – большая семья, включаем в себя всех друзей, всех подруг родительских. Это большой круг. Всех их детей. Дружим с детства. Сейчас уже и не видимся. Но, осталось это – светлое детство, связанное с родителями нашими, счастливыми и молодыми.
– Видеть её было великим праздником, – Лазарь… сказал самую суть.
Я могу говорить много. Несколько дней подряд. Без запинки. В голове моей – много. Но, главное – сказал Лазарь: видеть её было великим праздником. Всегда. Всегда. Всегда. Всегда.
Без тени депрессии, недомогания, никогда не жаловавшаяся ни на что, никого не осуждавшая, не предъявлявшая никогда никаких претензий ни Богу, ни людям, подтянутая, вечно молодая, бодрая, всегда в боевой рабочей форме, она никогда никуда не опаздывала, приходила точно. Обязательная. Благородная, вдумчивая, скромница (“в тени” “великих”: родни, мужа, сыновей), иро-ническая, вечно весёлая, с лёгким прищуром добрых умных глаз, лирическая и поэтичная, рацио-нальная и мудрая. «Лилита – первая женщина Земли». Однажды ей подарили книгу с таким названием – это одна из легенд.
Похоже, не опоздала и смерть.
Когда теряешь такого человека, то это обретение на Небесах. Её дух никогда не покинет всех тех, кого коснулся. Любовь умерших – я чувствую всегда. Она – святая. И такАя жизнь. Прожитая, как соната.
Музыка – её истинное олицетворение и призвание. Музыка – чем жила всякий миг. Завсегдатай Консерватории, концертов. Телевизор, радио, записи, разговоры – музыка. Душа. Душа её пела всегда. Я не знал таких женщин других. Её юношеские фотографии выдавали глубокую внутреннюю красоту, изыск, светящуюся духовность. Святые живут так. Безропотно и прекрасно, как Лилита.
Ни член церкви, ни член партии. Она – просто человек, живший (и умерший) достойно.
«Велик тот, кто умеет делиться радостью, но, ещё более велик, многократно более велик тот, кто умеет делиться горем» – вспоминаю я слова отца Александра Меня.
“Скоропостижность” случившегося натолкнула нас на мысль \ желание: сделать всё тихо, быстро, для своих, узком кругом.
Не удалось. Слава Богу. Всё не так.
И я счастлив – был видеть всех своих друзей – рядом. Друзей, и близких.
Разделённое горе – великое счастье.
“Уход” человека – великий ПРАЗДНИК. Всякий человек – посвящён БОГУ. И людям. В каждом живёт МУЗЫКА! Музыка! Гармония! – знак Рая!
В прекрасном, чудном кафе, выходящем на `Патриаршии` (пруды), «Маргарита» мы завершали славный путь, посвящённый (в этот день) – лучшей, Лилите.
Её ученица, Лина (внучка), так похожая на неё, одиннадцатилетняя, играла нам то, что они разучили с Лилитой. На память. Путалась, забывала, но играла так, что плакали многие. И я. «АПРЕЛЬ». Правильно – апрель! Апрель – это её месяц! (Лилитин!) Весна. Хотя, она родилась 9 октября (осень). А умерла 9 февраля (зима). Апрель! Апрель! Апрель! – и за окном! – и в душе! Апрель! Апрель! Апрель! Из «Времена года» Чайковского.
Услышав о случившемся, одиннадцатилетняя Лина `кинулась в события`: «Буду врачом», – сказала, решила.
Остался лишившийся разума отец, всё ищущий свою Лилиту! Жену! «Лилиньку»! (Как он её называл. Называет.)
– Ты ведь знаешь, как я любил её! – говорит. (Мне в машине. На обратном пути из кафе, поминок.)
Не верящий… Переспрашивающий… Ждущий…
Того, что придёт она, Лилита, его жена.
Он крестится, хотя, – не крещёный.
– Попросим все прощения у Лилиты. Прости! – говорит нам, не отрываясь от её, уже не живого тела, перед…
Кто мог, может додуматься до таких слов – перед гробом? Лишь безумный, некрещёный!
«Умер лучший друг иль человек» – читаю я на обороте листочка, листочка, который я выпросил у Лины. На нём записано её первое стихотворение, посвящённое бабушке, педагогу, учителю, другу, Лилите. Бабушке Лиле.
Она читала его нам. Я, потрясённый, выпросил. Просил разрешения опубликовать. Лина согласилась, разрешила.
Слова «Лина» и «Лилита» переплетены в заглавии – солнечным золотым жёлтым фломастером. Череп и кости, как под Голгофой (на «Распятиях»). (Лина ещё и рисует хорошо!)
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Раз и нет.
Где ответ?
Как понять?
Где искать?
Кто-то умер,
Кто-то жив,
Кто-то прожил (предан),
Кто-то жил (лжив).
Если умер кто-то,
Значит есть причина.
Но понять нам сложно
Этот мир вершины.
А врачи не в силах
Сделать что-то сами,
И так умирают
Души лучших самых.
**** После поминок
**** Ночи с 9-го по 15-ое февраля 2008-го года