- Я кому-то ещё нужна. . .
- Кому нужна ты?
- Меня кто-то вчера искал. . .
- Один вернулся. (с)
От моих слов вянут цветы, меня не узнают мои любимые кошки. Это очень печально. Я познакомилась с ними полгода назад (как раз тогда я утопала в «Кафке на пляже»)… Кроме шуток, в тот момент я жутко устала от людей… и это вовсе не казалось странным – дружить с кошками. С кошками было куда проще: ты приносишь им колбасы с завтрака, пока разворачиваешь ароматную газету, они уже целой оравой нежно тыкаются твёрдыми лбами о твои икры. Ты присаживаешься на корточки и смотришь на то, как они с судорожным удовольствием глотают розовые куски, потом рассказываешь свои глупые или страшные тайны, а они мявкают, чавкают, шевелят усами и соглашаются с каждым словом. Это порою очень нужно. Чтобы с тобой соглашались. Но такое согласие в благодарность надоедает. Я это быстро поняла и потом носила им еду просто так, молча.
Когда мне хотелось правды, шла к собакам, но вообще-то я их почти всех боюсь. Два месяца назад один голодный Бобик чуть не откусил мои пальцы вместе с протянутой котлетой. Я знаю, что он не нарочно, но всё равно испугалась сильно. Поэтому мне гораздо легче было положить еду, встать спиной к ближайшему дереву и недвижимо наблюдать за трапезой. Я часто плакала, когда он ел, это не слёзы жалости, нет, это были какие-то странные слёзы. Мне так же трудно дать им разумное объяснение, как и некоторым снам.
Бобик потом встречал меня долгое время, он вилял хвостом и приветливо раскрывал чёрные блестящие бусины. Тебе бы они тоже понравились. Бусины отражали моё взволнованное, скомканное страхом лицо и дуги-брови – я всё ещё боялась так близко подходить к нему, хотя читала в глазах, ты не поверишь, грустящую нежность. Не кошачью, благодарническую, а настоящую… Такие собаки и вправду любят только одного. Только одному позволяют кормить с рук котлетами и чесать блох за ухом. В моём представлении это восьмое чудо света.
За последний месяц кошки перестали узнавать меня, более того, они стали избегать моего общества. Странные зверёчки, кроме шуток. Абсолютно голодные, но упрямые. Упрямые и голодные. Даже тогда, когда идёт дождь, всё равно – мокроусые, голодные и упрямые. Ни на что не соглашаются, хоть ты тресни!
Я совсем расклеилась, когда заметила, что Бобик куда-то резко пропал. Я произношу «пропал» торопливо, отрывая от себя неприятное ощущение вместе со смыслом этого слова. Так, сморщившись, глотают горькую таблетку, садятся за кухонный стол и ждут облегчения. При этом бодрая барабанная дробь пальцев заглушает мысли, притупляет кислую тревогу.
Я стою, опершись о дерево: ломаю руки как на первом свидании. От мусорных баков плывёт нестерпимая вонь. В такие минуты лучше всего умножать в уме трёхзначные числа. Но мне это не помогает. Я этого не умею. Я умею только ломать руки. Проходит несколько минут – никого - и я понимаю, что, кроме того как ломать руки, я могу ещё и плакать. И я плачу. Навзрыд. Громко и нечленораздельно. И теперь точно знаю – отчего.