Мои дядя и тетя жили в небольшой и почти что совсем необитаемой местности, к которой я добрался перепрыгивая из одной электрички в другую – что называется «на собаках».
Честно говоря до того, как от нас ушла мама (не умерла, боже сохрани, а именно ушла к своему новому мужу, вместе с которым они вскоре испарились из города, так вот – до этой самой истории наши тетя и дядя вспоминали о нас не чаще чем два-три раза в год посылая поздравления и открытки с однообразным текстом. Теперь же они проще говоря забрасывали нас длинными письмами предлагая, да что там, прямо-таки умоляя меня и Свету (мою младшую сестру) приехать погостить у них.
По началу – еще зимой, когда отец из-за травмы сидел дома, мы отписывались вежливыми отказами, не исключая однако возможности заглянуть к новообретенным родственникам на летних каникулах.
Весной папа уехал вместе с несколькими членами команды (он у нас звезда футбола) в один из престижных санаториев Крыма, оставив с нами гувернантку и по совместительству домработницу.
В это время письма от тети, а я уверен, что писала в основном она, стали приходить уже два раза в неделю. Правда касались они в основном Светланы, но я помнил, что мама говорила когда-то о том, что они всегда хотели иметь девочку, поэтому не предавал этому большого значения. Светка писала тети Марине о том, что собирается ехать летом в Комарово на дачу к своей извечной подружке, а так же делилась всякой девчачьей ерундой, на которую ни один здравомыслящий человек не обратит внимания, в противном случае его запросто может стошнить. Я писал о своей юношеской команде по дзюдо и планам поехать на состязание в Карею.
В конце-концов Светка все-таки умотнула в свое распрекрасное Комарово, а я, оставшись в последний момент один, отправился знакомиться с родственниками.
К слову, я был даже доволен, что сестра отказалась ехать со мной. Дело в том, что тетя и дядя беспрестанно просили выслать ее фотографию.
По их представлениям Светка маленькая, хрупкая, нежная блондиночка – эдакая куколка балетница. А сестра – вруша всячески поддерживала эту их идею. В то время как она толстая и высокая шатенка с короткими волосами и манерами трусливого пацана. И подружка ее такое же чмо. Не смотря на то, что сестре двенадцать лет, она выше всех в классе. В общем аэробика по ней плачем. Решить, что Светка миниатюрная, могла только тетя, которая видимо еще помнит какой была в этом возрасте наша мама. А мы как раз в отца. Я тоже рослый и в четырнадцать выгляжу на все семнадцать – тоже не дистрофик, но на мой взгляд мужчине положено иметь вес. Правда в отличие от сестры я блондин и ношу круглые очки (на дискотеке красные). Мама говорила, что я похож на Дельвига или Пьера Безухова, но я думаю, что внешность еще изменится – нельзя же всю жизнь ходить подтягивая живот и после обеда избегать зеркал.
Ну да я отвлекся. На станции, как условились, тетя уже встречала меня. Тощая в странного вида косынке, замотанной на голове на манер африканских женщин и голубыми глазами, она выглядела как преждевременно состарившаяся кукла Барби или обедневшая и принужденная зарабатывать себе на жизнь тяжелым физическим трудом аристократка. Ее тщедушную фигурку облегала синее платьице, какое-то слишком узкое, словно сшитое на подростка, а не на женщину сорока лет. К груди она прижимала букетик васильков.
При виде меня (единственного пассажира сходящего с поезда в этом всеми оставленном месте) она вздрогнула и испуганно зашарила глазами ища еще кого-то.
- А Светик, Светочка, что же не приехала? – Вместо приветствия осведомилась она, беспокойно теребя букетик.
- Нет. Я один.
Воцарилась пауза. Мне показалось, что все нервы этой измотанной женщины до самого моего приезда были свинчены в комочек, и теперь, когда Светке нет, они могут треснуть, убив ее на месте.
- Ну, что же – пойдем. – Наконец выговорила она поджимая губы.
Странно. Так ждать наверное можно любимого человека, собственного ребенка, врача к больному, но не…
Однако дорогой мы мило болтали, теткина отчужденность постепенно проходила, она расспрашивала о школе, отце, секции. Особенно акцентируя на том, что теперь я единственный мужчина в семье (во всяком случае пока нет отца), узнав, что я уже выхожу на черный пояс она сделалась вдруг очень внимательной, расспрашивая о нормах, о том, сколько ребят уже получили пояс, а сколько нет. И взяла с меня обещание прислать ей фото в кимоно. Мне очень понравился наш разговор.
Двухэтажный дом, во дворе которого размещался небольшой заросший желтыми кувшинками пруд, показался мне огромным – вроде тех, что строят себе новые русские, только старый, добротный, красивый.
В этом доме жила когда-то и моя мама. Они с тетей Мариной сестры погодки – хотя мама сейчас выглядит куда моложе.
Мне понравилось, что в саду много больших старых деревьев, беседка, качели.
Комната которую отвели мне располагалась на втором этаже. Ряд совершенно одинаковых дверей и ковер на полу напоминали гостиницу. Для полноты сходства не хватало только номера над каждой дверью.
Показав мне мою комнату, тетя открыла ключом дверцу соседней комнатки внутри которой стояла изящная кровати в виде раскрытой ракушки.
- Здесь когда-то спала одна девушка, - как бы извиняясь, сказала тетя. –Вадим и сейчас еще надеется, что она вернется, поэтому ее комната ждет ее. Она здесь жила с детства, а потом вышла замуж. Я думала, что твоей сестре должно было бы понравиться здесь.
Мы вернулись в мою комнату.
- Я надеюсь, тебе здесь будет удобно, хотя ты наверное привык спать на диване, ты такой крупный… - Тетя покраснела. Если твои ноги не будут вмещаться, мы принесем раскладушку с чердака.
- Нет, нет. Очень мило. – остановил ее я. – тем более, что это ведь всего на неделю, может быть на две.
- Как скажешь. –Она машинально показала, как поставить на окно раму с сеткой от комаров, предложила повесить свои вещи в шкаф. – Кстати, а Света цветом волос в мать? – Неожиданно поинтересовалась тетя.
- Нет, она темненькая.
- Как жаль. Но наверное она любит перемены? –Тетя виновато улыбнулась. – В ее возрасте ведь хочется попробовать что-нибудь новенькое… да?..
- Возможно. – Не стал спорить я.
- Когда управишься, приходи в сад. – Быстро прочирикала тетя и выбежала из комнаты.
Переодевшись я вышел в коридор и совсем уже было нацелился спуститься в сад, когда до моего слуха донеслись какие-то всхлипывающие звуки. Я остановился, дверь в комнату девушки была приоткрыта. Сначала я не слышал ничего кроме рыданий тихих и таких приглушенных будто бы плачущий, а я ни мгновения не сомневался, что это был мужчина, затыкал себе рот подушкой.
- Господи, Анечка! Анечка! Ну неужели ты так и не простила, никогда не простишь? – Донесся до меня его шепот. – Ну, что мне сделать, чтобы ты вернулась ко мне? Я не могу так больше! С этой женщиной! – он снова заплакал. Судя по звуку пряча лицо в подушку. – обещаю, обещаю не быть больше таким слюнтяем. Мы уедем, уедем вдвоем, как это уже было. Только вернись! Мы купим себе другие документы, у меня много денег, мила, все для тебя, любые юга, Диснейленд…
Дальше я не слушал, боясь быть замеченным и спустился в сад, где помогая тети собирать на стол, пытался хоть сколько-нибудь пролить свет на эту историю.
В доме, как я понял, после отъезда Ани, они жили вдвоем. Хотя время от времени, как например, сейчас, в верхних помещениях появляются садовник и иногда ночуют пара рабочих, помогающих с очисткой озера и подготовкой дома к зиме – вместе со мной шесть человек. Дядя – известный профессор. На слове «известный» она делала особый акцент. Поэтому я постеснялся спрашивать, о какой науке шла речь. Последнее время здоровье дяди стало хуже некуда, так что во время приступов он лишается сил на столько, что вынужден перебираться в кресло на колесиках.
В общем все запущено.
Дядя спустился к нам только через час, когда мы уже наболтались вволю. Высокий, седой, очень тонкий и юркий мужчина с небольшой козлиной бородкой и серыми стальными глазами, неожиданности вынырнул откуда-то из-за кустов, так что у меня захолонуло сердце.
- А она точно не приехала? – Спросил он не поздоровавшись и застенчиво пряча глаза.
- Нет… Аня не приехала. – Тетя вскочила из плетеного кресла и предупредительно взяла мужа за руку. – Ты перепутал Вадим – Аня должна была приехать с воспитательницей, а это Борис – наш племянник, он здесь один, потому что его сестра света осталась дома. –Проговорила она на одном дыхании, устраивая профессора в свободном плетеном кресле.
- Светлана… Как же это? Ну ты же сама говорила, что Борис привезет Аню!
Они зашептались. Время от времени тетя бросала на меня умоляющие взгляды.
- Один… нафиг он здесь нужен один, - расслышал я обиженный шепот дяди. – И что теперь с ним делать прикажешь – терпеть не могу мальчишек!
Я почувствовал как мое лицо заливает краска, хотелось встать и уйти, нотетя попросила меня жестами оставаться на своем месте.
Через пару минут насилу успокоившейся дядюшка пил свой чай с мятой, бросая на меня быстрые изучающие взгляды.
- Скажите, молодой человек, - неожиданно начал он. – А вам приходилось когда-нибудь ждать кого-то всю жизнь?
Я пожал плечами.
- А… вы знаете уже, что такое любовь?.. а ответственность? –Казалось, будто он и не ожидает никакого ответа.
- Ну-у моя сестра, - протянул я. – Сейчас, когда папа в санатории… правда у нее есть гувернантка, но все же…
- Вот-вот! Вижу, что вам это близко – существо которое любит вас и всецело зависит от вас. Хрупкий цветок, крошечный воробушек в ваших руках. Как же нужно любить это чудо, доверенное нам свыше!.. – Он задумался. –Аня – она многогранна и удивительно ранима, понимаете? Такая выдумщица – всегда появляется какой-нибудь не такой. То она блондинка, а потом вдруг и брюнетка. Мало этого – требует чтобы ее, представьте, называли Олей или, скажем, Таней. Бред какой-то! Но я терплю.
- Аня иногда приезжает к нам погостить. – Вмешалась в разговор тетя. – Я говорила тебе о ней. Ее комната рядом с твоей. – она подлила нам чая.
- Как ваша комната рядом?.. – Дядя замолчал и покраснел. – Я не знал… Надеюсь… - Он рывком выхватил из вазочки сушку и начал ее громко грызть.
Ничего больше в этот вечер не произошло, кроме того, что я неверно закрепил раму и запустил великое множество летающих кровопивцев.
Весь следующий день я спал в сад, время от времени позволяя тети приносить мне чашку морса или свежую выпечку. Все шло замечательно. В обед дядя опять задержался и мы с тетей сели за стол вдвоем.
- Я хотела спросить об этой поездке… ну в Карею… - застенчиво осведомилась тетя.
По моему с тех пор, как она узнала о моих успехах в спорте, тетя Марианна начала чувствовать себя несколько приниженной, слабой.
- Да, конечно. – С готовностью привстал я. – Что я должен рассказать?
- Как же ты поедешь, миленький, когда на твоих плечах такая обуза? Я имею ввиду сестру.
- Ну… есть же гувернантка и потом…
- Ах боже мой – какая глупость! – Взорвалась тетя. – Это мог придумать только твой отец. – Глаза ее блистали праведным гневом, на лице появился румянец. – Смотри сам – вы платите гувернантке, совершенно чужой женщине, которая, страшно подумать, что может сделать с твоей неопытной сестрой. В то время как ты вынужден либо отказать себе в поездке, от которой зависит твоя карьера и может быть жизнь, либо поехать, но практически без средств!
- Нет… почему же… нас там покормят и поселят…
- Покормят! – Лицо тети Марианны исказилось глумливой гримаской. – И это говорит мой племянник!.. представитель рода, о котором писал сам Карамзин! – Казалось, она упивалась легкой победой. – Я, конечно, не могу даже сказать не в праве, судить твоего отца. Он – бедняга, конечно, делает что может, но и ты Борис должен, в конце-то концов, начинать думать своей головой!
- Что вы имеете ввиду? – Не понял я.
- Очень просто. – Тетя подвинула мне тарелку с борщом. – Отец высылает вам деньги на ваше содержание – так? Предположим, что ты уговариваешь сестру погостить у нас. Это значит не надо тратить деньги на еду, плюс жалование гувернантки… Понимаешь? Ты сможешь жить здесь вместе со Светой, или уехать на состязание, но уже не как лакей и побирушка, а как белый человек. Ведь все эти деньги пойдут тебе!
Я молчал.
- К приезду отца вы оба будите уже дома, или позвоните ему и скажете, что гостите у нас. Что в этом криминального? Да ты кушай, я же не требую ответа прямо сейчас.
Мысль о том, что можно наконец-то заполучить собственные деньги привела меня в состояние полнейшей эйфории, но в тоже время я ощущал в себе странное беспокойство. Во всяком случае я решил пронаблюдать за дядей, чего-чего, а жить под одной крышей с психом – благодарю покорно. Да и об этой Ане навести справки не помешает, тем более, если она сюда периодически наезжает, что помешает ей припереться снова, и испортить нам все каникулы?
Дядя видимо вообще не собирался сегодня обедать, поэтому не дожидаясь его, я помог тети убрать со стола и взяв книгу пошел прохлаждаться в плотно увитую диким виноградом беседку.
Прошло меньше часа, когда я услышал шаги и голоса.
- Ты совершенно не хочешь мне помочь! – Говорила тетя. –Кто же знал, что Аня опять задержится.
- Ты обещала, - дядин голос напоминал причитания капризного ребенка, которого я видел на вокзале в день отъезда.
- Да, и от своего слова не отказываюсь, но придется потерпеть.
- Она нужна мне прямо сейчас. – Настаивал дядя.
- Подожди. Я знаю что говорю. Клянусь тебе, скоро она будет у нас. И кстати, ты мог бы помочь мне хоть сколько-нибудь?
- В чем еще?
Мне показалось, что дядя даже не терпеливо топнул ножкой, что с его фигурой Дон Кихота, должно было выглядеть прямо-таки дико.
- Будь хотя бы полюбезнее с Борисом. Он же здесь совсем один, и…
- Вот еще – буду я возиться со всякими глупыми мальчишками! Вздор!
- Ну, пожалуйста, - умолял тетин голос. – Ну до приезда Ани.
- Вот еще, и не делай такое лицо, дорогая, другая бы радовалась, что ее муж не педераст!
- Ну причем здесь это?! – Простонала тетя. – Борис привезет нам свою сестру.
- Мне не нужен никто другой – только Аня. Хотя, что мне за дело – пусть живут здесь – если тебе так нравится. У меня все равно нет времени заниматься твоими родственниками. Привези скорее Аню, и можешь хоть любовника заводить.
- Ты меня измучил, вспомни, у нас тоже есть родственные…
- А что ты хотела?! – Не слушал ее дядя. – Верни Аню, верни прежние времена!..
- Но она это… - послышались рыдания. – Посмотри на меня – я же…
они завозились, и я попытался разглядеть их за листьями дикого винограда.
- Да отстань ты! – Должно быть дядя резко оттолкнул от себя плачущую женщину. –Вот еще! Сама же во всем виновата – а я многого от тебя никогда и не просил.
- я делаю все что в моих силах. – Рыдала тетя.
- Все?! Да ты даже малости для меня сделать не можешь! Почему на тебе опять какие-то жалкие обноски? Я же просил одеть мое любимое платье! А туфли – неужели большого подвига стоит надеть те самые туфельки, которые я купил тебе тогда в Суздале? Тогда когда мы были так счастливы. Разве я многого прошу?!
Раздались торопливые шаги, должно быть он убежал обратно в дом. Я стоял, боясь быть обнаруженным. Мне было чуть-чуть жаль тетю, но в тоже время я понимал и не мог не поддерживать дядю – действительно, тете следовало заняться собой. Тем более с ее-то средствами… я решил привезти ей в следующий раз несколько маминых журналов. Должна же она, в конце-то концов понять.
С другой стороны – этот отвратительный скандальчик успокаивал меня по поводу нашего с сестрой пребывания здесь. Другое дело, что совсем непонятна роль Ани во всей этой мыльной опере, и главное, как тетя-то терпит – дядя явно влюблен.
Дни тянулись с дачной ленцой, я познакомился с рабочими, которых время от времени нанимала тетя, у одного из них – Петра была семья – жена и двое детей – мальчик и девочка. На мой вопрос не собирается ли он на время работы привезти их сюда? Петр вытаращил глаза и ничего не говоря ушел.
Должно быть тетя уже затравила здесь всех разговорами о нашем роде. Обидно, из-за ее иерархических бредней нам светит просидеть здесь все лето совсем одним.
Этой ночью меня разбудили рыдания и стоны. Я хотел было встать и справиться – не нужна ли моя помощь, но тут же догадался, что это дядя, и остался на своем месте. Вскоре дверь в мою комнату скрипнула и дядя крадучись пробрался внутрь. Я закрыл глаза, сдерживая дыхание, сердце билось, хотелось вскочить и огреть его чем-нибудь тяжеленьким, но он только стоял, нависая как долговязый призрак. Потом я услышал как скрипнули половицы. Один шаг и дядя подошел совсем близко. Я почувствовал как его рука зашарила по ракушко-образной части кровати, в воздухе распространился запах лекарств.
Еще чуть-чуть, еще сантиметр и я брошусь на него и…
- Вадим! Что ты делаешь здесь?!
Дядя ойкнул, как будто его извлекли из сладкого и порочного сна.
- Немедленно иди сюда. – Сквозь зубы процедила тетя. – Я убью тебя.
- Я… ничего… она… Аня спала в своей кровати… Я хотел…
половицы снова заскрипели, дядя вышел наскоро прикрывая за собой дверь.
Под одеялом я был мокрым как мышь.
На месте дяди – на следующий день я бы сквозь землю провалился, а общаться не стал, но здесь все развивалось с точностью до наоборот.
Мало того, что он был потрясающе любезен за завтраком, в то время как я краснел и поминутно заикался, мало этого – дядя сам рвался общаться набиваясь на самые откровенные вопросы с моей стороны. Он сам признался, что заходил ночью в мою комнату, я мрачно предложил ему перетащить чертову кровать в его апартаменты. Видя мои муки он окончательно развеселился сказав, что и правда мне нужна нормальная кровать, а эту нужно оставить для Светки, когда она приедет. Думая, что это будет верх наглости с моей стороны, я осведомился о том любит ли дядя Аню.
- О, чрезвычайно! – Ответил он с готовностью, метя, при этом взглядом между лопаток жене, которая, в это время надрывалась поднимая самовар. – Анечка – свет моей жизни! Нежный ангел. Боюсь я так и умру не дождавшись ее.
Тетя поставила на стол самовар, лицо ее покраснело, на лбу выступила испарина, руки дрожали, она казалась необыкновенно возбужденною.
- Я хочу чтобы ты, - почти прошептала она обращаясь к мужу, - папочка, пришел после еды в Анину комнату, мне нужно… - Она снова зарделась и торопливо убежала.
- Аня – любовь всей моей жизни. – Мечтательно произнес он, глядя куда-то вдаль. – Однажды, помню она приехала в страшную грозу, я работал в кабинете, и мне не сказали, что Анечка здесь. – Я закончил в третьем часу и от нечего делать пошел посмотреть на ее платья, я всегда так делаю. А там она!!! Представляешь какой сюрприз!.. Мы были вместе до утра. А потом мне сказали, что она больна – двустороннее воспаление легких. Я винил во всем себя.
Выздоровев она не помнила как ее зовут. И ее пришлось учить… когда ночь я был у нее, она и тогда была горячей и бредила. А я был на столько рад ей, что принимал бред за оригинальность. Так бывает. С тех пор она частенько забывала то, что я не смог бы забыть под пытками.
- Например? – Решил наконец-то поддержать разговор я.
- Да в сущности мелочи – расположение кукол на маленьком столике, любимые лакомства. Аня обожает жирную шкурку форели, и предпочитает жаренную утку с брусничным вареньем. По мне так – жуткая гадость, но я покорно ел. А тут она сама начала фыркать – не странно ли это, мой друг? К тому же я – консерватор не давал ей жить так как она того хотела. Мне например, нравится когда она заплетает свои нежные, светлые волосы в косички, или когда они уложены в локоны. А она все постоянно хочет изменить, разрушить. Я вам серьезно говорю – если она подстрижется – я свалюсь с инсультом. Кроме этого я не люблю когда девочка носит брюки или шорты. В мое время они ходили в хорошеньких платьицах чуть выше колен и гольфах. Понимаете – очень важно чтобы девочка оставалась самой собой – то есть ребенком. А не строила из себя не пойми что. Кстати – а ваша сестра, какой у нее размер ноги?
Я не знал.
-… Обидно, - вздохнул дядя, - а она могла бы пока вы живете здесь иногда одеваться на старый манер? Знаете это так красиво…
я кивнул. Странный все-таки человек мой дядя. Пожалуй я не только не повезу сюда Светку, а и сам на ближайшей электричке… это через три дня.
Задумавшись я не заметил, как ушел дядя. Я как всегда бесцельно побродил по саду в поисках знакомых рабочих. Садовник пропалывал цветы на берегу пруда. Мы поздоровались. На случай если мы все-таки приедем сюда, я реил разузнать что-либо о наших соседях. Какого же было мое удивление, когда я выяснил, что стоящая поодаль деревенька, мимо которой м шли от станции, состояла главным образом из рабочих обслуживающих это имение. На мой вопрос живут ли там подростки моего возраста, садовник сжал губы и какое-то время молчал.
- Привозят иногда из города, много же несчастных на свете… - Неопределенно высказался он. И не желая общаться убрался восвояси.
Дверь Аниной комнаты оказалась приоткрытой, и я остановился прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Сначала я различал лишь шорох, такой нетерпеливый шорох, как будто кто-то выжидающе ерзал на стуле. Я не выдержал и подобрался к двери. Теперь мне была видна небольшая часть комнаты.
Спиной ко мне на высоком старинном стуле с минотаврами на спине, сидел дядя, а перед ним за занавеской находился еще кто-то. Я видел силуэт потому что свет из окна освещал существо со спины, мешая разглядеть лицо. Волшебное, феерическое создание было женщиной. А может тоненькой и даже чуть угловатой девушкой в платье с рукавчиками фонарики и обнаженными руками, длинные волосы ее были уложены в локоны, отчего нимфетка напоминала куклу Мальвину. Где-то в комнате играла музыкальная шкатулка, создание танцевало поминутно стесняясь свое грации и хихикая, отчего дядя смеялся и одобрительно хлопал в ладоши.
Не знаю почему, но мне показалось, что все это уже было когда-то и повторяется, повторяется, повторяется…
Девочка-девушка-женщина кружилась за занавеской и лучи солнца гуляли по всей комнате. Это зрелище на столько очаровывало меня, что я даже не заметил, что повернувшийся ко мне дядя перестал следить за представлением, а наблюдает лишь за мной. В этот момент, когда наши глаза встретились, он вскочил и бросился на меня.
Я рванулся к лестнице, но был сбит с ног ударом кулака в спину. В тот же момент послышался женский вскрик и стук каблучков. Дядя резко обернулся и замахав на танцовщицу руками начал отступать.
- Нет… не та… проклятая шлюха!.. Не та! – Простонал он, и шатаясь поплелся прочь.
Я посмотрел на тетю – в кукольном чуть съехавшем парике она выглядело смешно, но хотелось плакать. Я с трудом подавил набежавшие было слезы и поднялся. Теперь я видел ее всю. Никогда не замечал, чтобы взрослые так одевались.
- Тебе больно? – Она нежно обняла меня за плечи одновременно поглаживая свободной рукой мне грудь и живот. –Прости его, так бывает, когда совсем, совсем нет счастья. Ты поймешь его, нас, и все будет хорошо. Взрослые – они тоже дети – оставаясь наедине, в своем крошечном мирке, как в детской, мы играем. Но игры эти очень личные – посторонним нельзя подглядывать за ними.
- Я и не пытался! – Начал, было, я.
- Я знаю. Конечно. Только когда тайны раскрываются – очень больно всем. – В ее глазах стояли слезы. – Мне тоже больно, еще как. Но я знаю, что мы сами виноваты, в другой раз, если он конечно будет, мы запремся, и не будим мозолить кому-то глаза. Но ты должен понять – рабочие приходят в дом только чинить что-то или спать – мы просто привыкли, что мы совсем одни.
Приятное тепло разливалось по всему моему телу, в голове гудело.
- Вы играли в Аню? – Неожиданно для самого себя спросил я.
- Что?! – Она отстранилась, пристально уставившись мне в глаза. – Ну да… в Аню, если можно так сказать. – Медленно и с расстановкой произнесла она.
Ужасно неудобно, что я вот так все испортил. На месте дядя я бы наверное просто взбесился, хотя если разобраться, что такого особенного я мог увидеть в этой чертовой комнате, чтобы на меня с кулаками бросаться? Что же я видел? Что-то ведь должен был видеть!..
От нечего делать, а может быть подчиняясь какому-то странному амоку я вернулся в комнату Ани, и прикрыв дверь принялся искать. Если меня спросят – что именно я искал, ответить на этот вопрос мне будет слишком сложно. Я искал чего-то, какого-то доказательства, чего-либо что могло бы резко окрасить ситуацию либо в радикально черный, либо в стерильно белый цвет. оттенков я не желал замечать, а и наверное не умел, кроме того, меня не оставляла идея личного бизнеса – типа присвоения денег гувернантки плюс деньги на еду.
Шкаф был набит шелковыми платьями, вроде того, что я видел на тети, правда в некоторые из них, несмотря на тщедушную фигурку, она могла бы влезть не иначе как с мылом. Туфли, внизу годились разве что на Дюймовочку. Странно, почему бы тети не приобрести для этой, с позволения сказать «игры» туфли своего размера. Но подросткового фасона? Дальше – бельевые ящики – куча штанишек с начесом не понятно какой давности, трусики, перчатки… выше на полках размещались панамки и шляпки, на одной из полок была устроена кукольная спальня, причем куклы были старые и наверное дорогие.
Все не то.
Кровать была с бордовым балдахином и действительно двухспальная, на вышитом покрывале сидела огромная тряпичная кукла и таращила на меня свои нарисованные глаза.
Стол оказался тоже не новым с ящиками заваленными рисунками. На одном из них была изображена Дюймовочка сидящая на чьей-то ладони. Любопытно, что облака были нарисованы под ладонью, так как будто загадочная рука уносила девочку все выше и выше. На другой картинке в окружении сердечек была изображена влюбленная пара. Удивительное здесь было то, что женская фигурка была непропорционально меньше мужской. Потом я достал из ящика картинку изображающую по-видимому семью: мужчина в полосатой майке шариками и надписями: «МИР, ТРУД, МАЙ!», женщина (уже нормальных размеров, не та женщина) и две девочки на голове одной из них (той, что была на остальных картинках) сияла корона, она была одета в голубое платьице с длинными желтыми бусами и кольцами. На следующем то же – девочка в короне и мантии сидела у окошка в башне замка и ждала своего принца.
Картинка складывалась не из приятных. Быть может здесь действительно страдала маленькая (это было видно по туфлям) девочка. Она жила в этом самом доме совсем одна. Больнее всего мне было думать об этой чертовой кровати под балдахином. И хотя дядя сказал, что Аня выросла, я не верил в это. Девочка скорее всего умерла или покончила с собой, и виноват во всем старый развратник!
Игрушки и платья явно указывали на совсем еще невинный возраст хозяйки. Уйди отсюда взрослая девушка – оставшиеся вещи говорили бы об этом.
Я положил назад листки. Настроение было – хуже некуда, хотелось плюнуть и бежать отсюда прямо сейчас.
В дверь постучали. Я не ответил, но тетя все же вошла. На всякий случай я решил не выдавать накопившегося.
- Я бы хотела поговорить с тобой.
- О том, что я видел, или об Ани? – Не выдержал я.
- Обо всем помаленьку. – на вздохнула и откинув занавеску села на подоконник. – я вижу у тебя накопились вопросы. Если так – я готова ответить на них. – тетя опять вздохнула, поежившись в своем стареньком заношенном почти что до дыр неудобном платьице. Я заметил, что оно точно такое, какое было на ней во время танца, только ужасно старое и узкое, с непомерно высоко поднятой талией и короткое, так смотрятся вещи из которых давным-давно выросли… должно быть я увлекся своими мыслями, потому что не дождавшаяся ответа тетя продолжала свой монолог.
- Я хочу объяснить тебе все – потому что скоро ты уедешь домой и бог знает, что порасскажешь там о нас отцу и маме. Я не хочу и боюсь последствий. – Она встала и взяв с кровати огромную куклу вернулась на свое место.
- Тетя, я ничего такого не подумал… - Начал было я, чувству как страх заполняет мое существо. «От сюда ведь можно и не выбраться вообще» - мелькнуло в голове.
- я не хочу, чтобы тебе наговорили что-нибудь про нас. Дело в том, что твой дядя он… как бы это точнее выразиться?.. В общем это прекрасный человек, но с причудами. Но я за него ручаюсь – он абсолютно безопасен. Совершенно!
- Тетя – Аня умерла? – Не выдержал я.
- Что?! Кто сказал тебе такую чушь?.. Аня жива… Представляю, что у тебя в голове миленький!
Аня жила со своей семьей до двенадцати лет, потом приехал Вадим… Аня была его двоюродной племянницей и… - Она спрятала голову в рыжих кудрях куклы, от чего голос сделался глухим. – Понимаешь – она всегда была таким странным ребенком, всегда мечтала в этой своей комнате. Ничего общего ни с сестрой, ни с родителями. Как подкидыш. А дядя он полюбил ее, они убежали из дома… Вот… но Аня, она ни о чем такое не жалела. Когда ей исполнилось шестнадцать, им даже разрешили пожениться…
- И вы вышли замуж за человека способного похитить из дома маленькую девочку? Он сказал хотя бы об этом?
- Я знала. – покорно кивнули тетя Марианна и ее кукла.
- И другие девочки, я слышала, что здесь были и другие, - задыхался я.
- Да, - они снова кивнули вместе. – Но это уже моя вина. – Он не мог без Ани. Но мы ничего плохого не делали, мы находили только беспризорных девочек, несчастных малюток, которых судьба или родственники выгоняли на панель. Я привозила их сюда, мыла, одевала, я учила их всему, что проходят в школе, и… и… как быть Аней. Мы не заставляли их. Все они были моими любимыми дочерями, все они были его Анями.
- А потом? Что было с ними потом?
- Они вырастали…
мир закружился и понесся поминутно делая мертвые петли, в которых гибли Ани и все глупые, маленькие заново воссозданные Аннушки.
Я не знал, как относиться к этой женщине, не мог сказать ей что-то, пожалеть или забыть. Помню перед глазами возник мифический край населенный вампирами и оборотнями. Одни берут жизнь взасос, вытягивая кровь, силы и радость. А когда уже не могут получить новый, сытный глоток пихают обесцененный фетиш пинком по зад, чтобы тут же вцепиться в другой.
Оборотниши – поставщицы собственного мяса, крови, любви… остановить карусель для них равносильно утратить жизненный смысл, ведь оставшейся без донора вампир обречен на смерть. И это убийство!
В полном замешательстве я поднялся и отойдя вглубь комнаты за кровать с балдахином сел на пол. В этом момент мне вдруг наскучила эта комедия масок с ее меняющимися куклами марионетками.
«Сегодня поезда все равно не будет, деваться некуда». С тоской подумал я, и тут дверь в комнату с грохотом распахнулась едва не срываясь с петель.
-Анечка! Девочка моя! Ты вернулась! – В дверях стоял дядя.
- Я тут… я все время… - Тетя привстала с подоконника, слабая, готовая к тому, что ноги могут отказать ей, и тогда она поползет.
Меня в ослеплении своей вновь пробудившейся любви он не видел – не мог видеть.
- Анечка… - Дядя побежал и остановившись в шаге от жены замер и потянулся к ней руками.
- Почему ты не надела то хорошенькое платьице, которое тебе так к лицу? – почти на распев спросил он.
-Платье… - но оно на мне. –Марианна вытянула перед собой руки нашаривая пустоту пальцами.
- Нет… это не то платье… это лохмотья. – Дядя то отступал, то приближался снова выделывая какие-то несложные танцевальные па.
- Прошло время и оно сделалось лохмотьями, в том мужу запела Марианна.
- А где твои светлые нежные локоны, которые я так любил ласкать?
- Я не надену больше этот парик. – Она вздохнула и сорвала с Гловы платок, длинные пряди белого золота укрыли ее стройное тело как плащом.
Дядя схватил ее на руки на начал кружить по комнате. Солнечные лучи наполнили собой волшебные волосы Марианны.
А они все кружились эти двое, кружились, кружились!..
Когда они повалились на постель, я вдруг очнулся, и почувствовал весь стыд и неуместность моего присутствия здесь, вышел из комнаты.
Не помню как я оказался на улице, без вещей, совсем один. Я убегал из этого рая или ада странной, обреченной и от того непонятной мне любви. Приблизительно через час меня догнал грузовик, и добряк водитель бесплатно домчал меня почти до самого дома.
Я никогда больше не получал писем от тети и дяди, но довольно часто я видел во сне светловолосую сияющую как солнце женщину.
Через три года в Москве я встретил наконец женщину своей меты. Правда, как выяснилось, она почти вдвое старше меня, но это только придает значимости и пикантности нашим отношениям. А так как через год на мое восемнадцатилетние, мы решили пожениться и обвенчаться, ей пришлось окреститься.
В церкви мою любимую женщину назвали Анной.