– Вовсе я ни кого не бросал, – сказал Дон Жуан. – Просто мама учила меня, что в ожидании у людей вырастают крылья. У тебя они не выросли случаем?
– Нет, – вздохнула малютка Анни. Дон Жуан пожал плечами.
– Ты по-прежнему хочешь, что бы я остался с тобой навсегда?
Девушка молчала. Дон Жуан отвернулся.
– Извини, я думал, что ты крылата. У тебя, их точно нет, ты уверена, посмотри получше.
– Нечего у меня нет.
«Все мои прошлые возлюбленные обрели крылья, что же я нашел в Анне»? Подумал Дон Жуан, а в слух сказал:
– Ну, вот я и пришел. Не плач милая, я пришел навсегда.
– Четыре года.
– Ты ждала меня.
– Четыре года.
– Ты нисколько не изменилась.
– Лгун, – она прижалась к его плечу. – А где твои паруса и шпага?
– Забудь. Мы будим жить в маленькой хижине на берегу, только ты и я. Шпага... старинная, испанская, очень тонкая работа, подарок Беллы. Ну, не ревнуй, не надо, – приостановил он поцелуем, готовый уже сорваться с пухленьких губ девушки протест. – Теперь мы вместе. Я вспомнил Беллу, как старого друга, как свое детство. Видишь ли, она воспитывалась в семье имеющей родственные связи со всеми коро¬левскими домами. Белла должна была в шестнадцать стать женой графа Архильва, родить ему наследника и умереть в почтенной старости для фамильного склепа в Италии. Да, так жили и умирали все женщины этого рода, но Белла... Она как легкий бриз, девочка из чопорной семей¬ки...
– Она любила тебя?
– Да и я любил ее.
– Ты погубил ее, милый?
– Не знаю. Она отдала мне розу и шпагу, и женщины ее рода больше не умирают для фамильных склепов Архильвов.
– Странная история.
– Благодаря шпаге Беллы я до сих пор жив.
– Наверно, благодаря ей ты попал на корабль нашего герцога.
– Не только, на моей голове была шляпа с перьями, а с плеч стекал алый плащ.
– Подарок еще одной Беллы из королевского рода, – фыркнула Анни.
– Нет, его мне дала Сильвия. Этот плащ она сделала своими руками. Он согревал меня, защищал и даже ослеплял подосланных убийц.
– Неужели.
– Да, представь себе, Сильвия ведь не была богата или родовита. В городе о ее семье ходили не просто слухи, а целые легенды одна страшнее другой. Но правда была одна – более ста лет назад, их дом отличался радостью и процветанием, потому что ни одна семья в округе не могла сравнится с ним в швейном искусстве. Говорят что прабабка Сильвии самая известная швея, в возрасте двадцати лет влюбилась в своего двоюродного брата, а отец выдал ее за купца. Не помогли ни слезы, ни уговоры; одна престарелая фея долгие месяцы обивала порог мастерской. Но, отец девушки был непреклонен. Тогда в день свадьбы фея прокляла всю семью, и дело, благодаря которому они «выбились в люди», и мог¬ли выдать дочь за первого богача города.
С тех пор ушло швейное мастерство, а заодно и все другие таланты из проклятого семейства, и сто лет ни кто из них не брал в руки иглы и нитки, хотя над домом все еще висела некогда яркая эмблема золотошвей.
– Значит, Сильвия полюбив тебя, сокрушила проклятье? Раз она сделала плащ, достойный короля.
– Возможно, – Дон Жуан поворошил кочергой угли в камине.
– О тебе говорят столько странных вещей.
– Я знаю.
– Мне не по себе.
– Не все они, правда.
– Ну, нет, подвиги Дон Жуана описанные мадмуазель Клариссой не могут быть ложью!
– Кло…
– Ты и Кларисса?!
– Да, Кло обладает потрясающим даром владения пером. Однажды, это было неподалеку от сюда, в мой прошлый приезд. Я почувствовал себя не способным делать что-либо. Сидел и смотрел на огонь. Вокруг меня шалили дети, а я ду¬мал, что хорошо было бы остаться с ними. Слепая девочка попро¬сила почитать ей книжку. Я посмотрел на обложку «Дон Жуан».
– Ты читал ей.
– Да, конечно.
– И у нее отросли крылья?
– Поверь, а я стал прежним странником в мантии, и через минуту был уже в седле и дорога вертелась под копытами коня.
– И все они ждали тебя.
– Я буду с тобой.
Трещали угли, перебирал струны изящной рукой темноволосый красавец. Чего-то не хватало, до боли не хватало в этой комнате. Чего? Ведь желаемое, наконец-то, стало действительностью. Сколько молитв было вознесено небу, сколько слез выплакано. А Анни сидела в странном оцепенении у огня, и не могла согреться. Женщины, женщины, женщины проносились сквозь нее, а в воздухе светились разнообразные крылья.
К горлу подступил комок.
– Почему другие смогли, а я…
Было утро, и окно в их спальне открылось для ветра и голосов чаек. Разбуженный утренними лучами Дон Жуан выглянул на улицу, улыбнулся дню, помахал тени скользящей по стенам домов, в утреннем свете. Рука его привычно погладила эфес шпаги старинной испанской работы, с плеч стек алый шелк плаща.
На улице в лавочке напротив гостиницы прозревшая девоч¬ка перелистывала только что полученную книжечку с новыми похождениями Дон Жуана, которая называлась просто «Крылатая Анна», а в небе летали, шелестя разноцветными платьями женщины, жен¬щины, женщины…