«…случилась государственная всемирная радость, и вестники Царя помчались во все концы Руси, по всем городам и сёлам, чтобы объявить счастливую весть, государеву радость, о рождении царёва дитяти. Начались сборы даров, частию вынудительных, а большею, всё-таки, добровольных…», - она слушала Олега невнимательно.
Больше она уделяла внимания красивым воздушным шарам, которые сейчас готовили к подъёму воздухоплаватели. Они расправляли сферические полотна, вытягивали вдоль газона и направляли шелестящие пламенем и свистящие газом горелки в тяжело переваливающееся на траве нутро. Нутро шара вздрагивало, вздыхало, и эти вздохи переливались мощной воздушной волной по оболочке, приподнимая цветное чудовище над землёй и опять бросая вниз, не в силах пока его держать на плаву. Вокруг шара шла нескончаемая суета.
Это наблюдение было много интересней её мыслей, но она предпочла к ним вернуться. Она и так знала, без чтений, что он, Олег, очень умный. Зато ещё сильнее она была уверена в том, что она очень красива. Сознание силы своей красоты пришло не сегодня. Так было всегда. Переживаний по этому поводу она не знала. Презрительно, а иногда снисходительно, она относилась к своим «соперницам», отношение зависело от того возьмёт она себе их в подруги позже или нет. Она всегда делала это позже. Позже того, как в неё уже успевали влюбиться не только предметы, достававшиеся в качестве не очень полезного приза, а даже сами соперницы девчонки.
Объяснять феномен можно было бы по-разному, но Ольге, а она была крещена Ольгой, казалось, что соперницы в ней просто не видят. Никто не видит. Она была недостижима, как туча, подсвеченная солнцем. К чему и о чём можно спорить с тучей. Захочет, возьмёт себе то, что надо, а захочет, отойдёт, отплывёт в сторону. Именно поэтому с ней предпочитали дружить. Дружба не надёжная защита, но лучше ненадёжная, чем никакая. Темные волосы её не были черны, они были того непонятного цвета, какой бывает глубокая тень в парке. Если в неё влюблялся художник, он считал, что её волосы каштановые или тёмно синие, видно художникам всё едино, лишь бы поярче, если поэт, то он называл их вороным крылом, что с поэта взять, дурак - он и есть дурак. Ольге больше нравились учёные ребята. Не просто с дипломами и из институтов, даже академий, а действительно умы. Она влюблялась в ум человека почти так же, как влюблялись в её красоту.
Пожалуй, это было её единственным недостатком, но, право, что тут плохого. Плохого, всё-таки было больше, чем хорошего. Она знала об этом, но ничего с собой поделать не могла. Кто сказал, что ум и даже весьма размытое понятие «хороший», а, тем более, удобный человек одно и тоже. Нет, совершенно нет. Она это знала точно. Ей попадались такие экземпляры противоположного пола на жизненном пути, - по времени не таком большом, но зато очень богатом любовными драмами, заметим, чужими, - что о любви она знала почти всё. Да почти. Как часто «почти» бывает главным и сбивает любой опыт в пену. Лёгкую белковую пену, легко глотаемую, но такую пустую, при малой, диетической сладости.
Всего опыта Ольге хватило только на то чтобы заметить непорядок. Она сразу стала замечать неровную брусчатку, на которую свернула её гладкая дорога. Этой брусчаткой, был Олег, не можем мы это существо назвать просто камнем. Нет, не можем и не будем. Существо было настолько ярким, так светилось, и было при этом таким тяжёлым для совместного проживания, что его нужно сравнить, и, мы это делаем, с тысячей плохо отёсанных камней. Проживание с ним - с тяжёлой для ходьбы поверхностью. Двигалась по этой дорожке Ольга уже несколько месяцев и так шла, словно парила. Никогда такого с ней не случалось. Холодная голова её вдруг прогрелась до степени парного молока, а иногда начинала и вскипать.
Под новый год её познакомили с парнем, двоюродным братом её давней подруги, вот, кстати, что значит, лишний раз не интересоваться мужчинами братьями подруг. Это был удар, удар и именно туда, куда вы подумали. Красавец, блондин, волосы до плеч, нос как у гончей породистой псины, с живыми ноздрями, которые просто вдыхают вас вместе с жизнью, и пользуются так, как воздухом, не только вами, а любым, кто им под вдох попадается. При этом делают это весело и красиво. Попалась, подумала Ольга, да так оно и было. Звали этого высоченного гусара, а как такой замечательный экземпляр назвать, Олег.
«Когда поспевало время, государыня царица, весьма часто выходила на богомолье, служила молебны, поднимала к себе в хоромы иконы чудотворные, раздавала милостыню…».
Дело в том, что сейчас с ней был совсем другой Олег, практически её жених. Он раньше устраивал её во всём и всем. Внешностью – худой, высокий и, как бабки, умудрённые в гаданиях над жениховским видом обычно говорят: «Культурный». Мы же скажем: «Утончённый». Да, точно, утончённый, трус утончённый, подлый и завуалированный образовательным флёром трус. Были тому у Ольги подтверждения, ох, какие были подтверждения. Не будем сплетничать, но вспомним, что он её бросил однажды в одном клубе в очень острой ситуации, и другие случаи бывали, всё больше по мелочи, но такие они были характерные эти мелочи, что даже думать о них не хотелось.
Как же бывает странно. Прощала она ему всё, вроде бы и не любила особенно, но прощала и забывала плохое. Наверное, из-за своего внутреннего благородства, по отношению к жизни вообще, исключая отношение к особам своего пола и «не подругам», которых она никогда не щадила, и за счёт простительного молодой даме легкомыслия. Однако только ли легкомыслие заставило её так поступить, может желание устройства правильного в жизни, ведь … ждала она дитя от Олега, да не от того, которого всё сильнее любила, а от этого подонка, как мысленно она его уже называла, несмотря на прощение.
Просто в шутку, хороша шуточка для невесты, ничего она пока не сказала своему жениху. Ничего не отвечала на его предложения и слушала невнимательно всю историческую, такую далёкую чушь, к которой он имел такую склонность, подкреплённую знанием несколько древних языков, да троечкой современных, вполне необходимых и ныне, да занимая весьма почётную в определённых научных кругах должность. Как же такая умная и красивая женщина попала в столь глупейшую ситуацию? Но не она первая, не она последняя. Бывает.
Сегодня у неё был назначен день решений. Она читала какой-то роман Синклера Льюиса, где герой пригласил, учёный, кстати, на свидание в ресторан сразу двух своих подружек. Разобраться он с ними не мог никак и решил предоставить всё судьбе. Глупость, может быть да, а, может быть, и нет. Это, смотря, как вы к судьбе относитесь в принципе. Видимо Ольга относилась к Судьбе серьёзно. Ольга решила, кто сегодня с ней останется, тот и будет её судьбой, так решат претенденты сами, исполняя волю Судьбы и об этом не догадываясь.
Вот сейчас всё и должно произойти. Они сидели недалеко от смотровой площадки МГУ, коротали время в умных чтениях, а к ним вот уже почти приблизился Олег, тот Олег, который Олег-гусар. Он приближался быстро, уже видел их, а они видели его. Он проходил, как раз мимо уже наполненного горячим воздухом шара, самого красивого и самого первого, первого, как и он во всём. Вдруг в рядах выпускающих шар в небо произошло движение, мгновенно сменившееся паникой. Один из воздухоплавателей удерживавших шар, поскользнулся, отпустил канат, шар закрутился на месте, свалил ещё двоих, а тот, который держал шар за корзину, стал быстро подниматься в воздух, да ещё в крайне неудобном положении. Беда, настоящая беда. «Идиоты», - успел сказать Олег.
Олег уже хватался за ближайший к нему канат, подтягивался по нему, забрасывал ногу в корзину. Всё сооружение быстро ехало по газону, ещё чем-то сдерживаемое, но было видно, что всё бесполезно. Ольга побледнела, упала обратно на лавку, с которой за секунду до выхода на воздушную сцену своего героя вскочила, но продолжала смотреть во все глаза. Всё существо её мелко дрожало, сердце стучало так, словно под блузкой у неё билась пойманная лягушка. Олег, пробрался по корзине к висевшему, уже вниз головой, воздухоплавателю, крепко его схватил за ногу и, казалось, одним лишь лёгким движением вбросил бедолагу внутрь гондолы.
Ещё медленно, но с каждым мгновением всё более уверенно, шар всплывал над землёй. Повалившиеся на землю неудачники с удивлением и облегчением смотрели вверх. Олег же улыбался, было видно, что он улыбается, что-то кричит, и машет рукой. Он давал знак Ольге, что с ним всё в порядке, что всё, всё хорошо и даже просто отлично. Было видно, что он счастлив.
Ольга в это время думала, шёл бы ты, Олег, учить свою историю, нечего мне мозги по книжкам парить