Закат
Солнышко уже лежало на горизонте, когда инструктора, изможденные июльской жарой, выжатые до последней капли, заканчивая полёты, в награду за свой изнурительный труд, садились в кабины, чтобы на завершение лётной смены выполнить полёт без курсантов «на себя», чтобы не забыть, в конце концов, как это - летать на перехват. Впрочем, касалось это только четверых. Больше на одну цель « не влезает» в плановую таблицу, а цель только одна, не нашлось свободного самолёта. И я в команде, среди четверых. Задание – «перехват в сумерках, за облаками».
Когда полёты ежедневно, налёт огромный, тогда, кажется, что ходить по земле сложнее, чем летать, в кабине чувствуешь себя спокойно, уверенно, как будто и нет ничего другого в этом мире. Всё иное скрыто за гарнизонной стеной. Жизнь течёт от разбора полётов и до следующего разбора. Вот и этот день заканчивается.
Уже сижу в кабине, читаю по связи технику вслед за тем, что сам делаю:
- Включаю два генератора, насосы, запуск ПТО…. – Наконец: - От двигателя - Двигатель плавно и уверенно начал свою симфонию с самой низкой ноты уходя к привычной мелодии ветра. Дальше всё в полуавтоматическом режиме, множество действий, как саксофонист пробует пассажи перед концертом, разминая пальцы. Системы проверены, народ, заботливо суетящийся там внизу, за стеклом фонаря, выдёргивает из-под моих колёс колодки. Всё, я свободен. Они видят меня уже как закованного в металл, монстра, причудливых, невообразимых форм, неуклюжего на земле, пробуждающегося только на взлётной полосе. Монстра, ими разбуженного для выполнения странной, сложной, непонятной и чуждой для очень многих людей миссии. И я уже другой. Это уже я грузно качусь по рулёжной дорожке к своему началу пути. Да, здесь я неуклюж, медлителен, это не моя стихия, я живу только там. Мой голос здесь как непрерывный, нетерпеливый стон, пытающегося вырваться из оков сна исполина, предназначенного судьбой для неистового урагана движения, для радости неимоверной скорости.
Взлётная полоса как лезвие клинка, с которого срываюсь подобно стреле в бескрайнюю высь. И нет силы, способной остановить мой бег в тот мир, в котором живу. Рёв могучего двигателя, уносящего меня от земли, оповещает об этом всех там, на земле. Ещё не стихли раскаты грома, эхом прокатившиеся вдали, а я уже скольжу возле нижнего края облаков, ныряю в проём между тучками, подняв нос, прохожу через слой и сразу ухожу в бескрайнее пространство, наполненное светом.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и всё небо светится нежными, чистыми и яркими цветами. Их необыкновенная глубина, чистота и свежесть завораживают. Света столько, что вся душа наполняется им и невозможно отвести взгляд, закрыть глаза, потому что, если и глаза будут закрыты, то свет останется в тебе. Горизонт, над ушедшим за него солнцем, горит ярко-красным пламенем, багровым светом горящих углей, разлитым в четверть неба ровной полосой, с одной стороны несущим могучую силу энергии светового потока, а с другой стороны, дающим покой и умиротворение. Выше красный цвет плавно переходит в оранжевый всех оттенков, а дальше, к середине неба, в жёлтый. Восточная половина неба не светится так ярко, но расцвечена в пастельных тонах, огромными лиловыми и кремовыми пятнами. А снизу светят фиолетовые ледяные горы кучевых облаков, между которыми местами проглядывают потемневшие поля и блестящие белёсые речки. Всё в этом мире естественное и неподдельное. Всё чистое, натуральное и кажется, что ты в этом бескрайнем мире на всё небо один. Безмолвие нарушает командный пункт:
- Сто сорок девять вправо на курс шестьдесят, занимайте пять четыреста.
- Выполняю, вправо шестьдесят, пять четыреста
- Вправо десять, цель по курсу, удаление двадцать.
- Понял…
- Цель по курсу, слева направо, удаление двенадцать.
- Цель наблюдаю, захват.
- Цель ваша, работу разрешаю.
Отработали на лобовом стекле зелёные метки, колечки, индексы. Нажаты кнопки пуска ракет, подхожу к цели по гигантской кривой, она уже на дальности стрельбы. Откидываю гашетку.., ближе.., цель серебристым боком светит в прицельном кольце. Пора. Стреляю из пушки, теперь всё. Отворот, неистово проношусь над истребителем. Переворачиваюсь над ним и вижу как он, прежде чем исчезнуть вдали, качнул мне приветливо крылом. Снова я один в этом бескрайнем, наполненном светом мире и несусь с сумасшедшей скоростью к облакам. Они над головой, а небо под ногами. Вытягиваю с предельной перегрузкой в горизонт над ними и, вот уже плыву промеж холодных, фиолетовых, ледяных нагромождений. В этом фантастическом мире я - демон, летящий в пространстве с целью недоступной для обыденного восприятия. Cкольжу между светящимися привидениями, между ледяными горами застывшей, зачарованной стихии. И, вдруг, сразу всё исчезает за серой пеленой. Остались только стрелки да шкалы, подсвеченные красноватым светом. Движение ощущается лишь по их перемещению да по потряхиванию всей машины в успокаивающейся к ночи атмосфере.
-Сто сорок девять влево, на посадочный. – Это руководитель ближней зоны управления .
-Выполняю
-Вправо пять, выше глиссады тридцать
-Понял, вправо пять
-Сто сорок девятый на курсе, на глиссаде, подходите к дальнему.
В кабине как-то резко потемнело и, затем вдруг, внизу поплыли россыпи огней, а впереди расцвеченный сотнями цветных фонарей, выстроенных в геометрические фигуры, аэродром. Это я вышел вниз из облаков. По очереди справа от полосы один за другим засветились четыре прожектора, осветившие мне место посадки.
-Сто сорок девять полосу вижу, к посадке готов.
-Посадку разрешаю сто сорок девятому.
Сейчас нужно успеть к началу разбора на высотку. Я же садился в числе последних. Иду по коридору, у входа в столовую висит картина. Закат. Это закат?... Нет, это же совсем не закат. Это что-то намазано какой-то тусклой глиной, разных оттенков. Здесь нет ни могучего потока света, ни его божественной чистоты, ни бесконечного простора. Это только обозначение, как в математике: убогими формулами описан бесконечный мир, но нет и следа от великолепия, которое за ними скрыто. Это только его жалкое подобие, которое схоже с закатом только тем, что есть линия горизонта и какое-то различие между тем, что выше и тем, что ниже её. Нужно только один раз в жизни увидеть настоящий закат, чтобы всю оставшуюся жизнь дышать им, чтобы, закрыв глаза всегда его видеть.