* * *
Или пойти дорогою чести и слабых, где маленькие Будды вычисляют неизъясненные миры, где трава изумрудно дымится, а путь неоправдан.
Все это разнообразие жертвы и жеста кормит иллюзию вечности.
Мы расколоты; ливнем разверстым сложили персты: время молитв и деяний.
И все же: кто встретится с нашей отчаянной тенью, тот будет навеки оправдан. Ибо только тьма территорий озаряет другие миры.
Так будем возвышенны на рассвете, когда мхи и лишайники колдуют над нашими лишними душами.
Хургада,
21 февраля 2004 г.
* * *
Или пойти дорогою черных бунтовщиков, укрыться в жемчужной раковине, посыпать голову пеплом из укропа – все тщетно, вся власть мира принадлежит тугоухим разбойникам.
Черные траурные бабочки, седые адмиралы, теряя вкус к пристойности, взламывают отражения безумных видений. Их павлиний глаз отрешен и самонадеян.
Что еще? Каких товарищей сыскать среди мимозных опахал голубого мельхиорового неба?
Как еще взорваться, чтобы вспыхнула молния гармоний и озарила все уголки сердца?
Как распорядиться стадами лопуха и повилики, примкнувшими к восставшим?
И что нового расскажет сиюминутный монокль, вставленный в дремлющее око вечереющего дня?!
Хургада,
22 февраля 2004 г.
* * *
Или отправится в Абиссинию, где отчаянные черные буйволы пожирают вечерний умытый воздух с неизъяснимым блаженством.
Там свиданье мое с колдуньями птичьих наречий. Среди устилающих горячий атласный берег шиповника и жасмина.
Они говорят мне о священных колодцах, об осмотрительности реликвий, о невозможности открыть все города одним ключом. Они понимают мои усилья и соты.
Какая жемчужная нить нас связала, какая донная радость повлекла в пруды королевы!
Там спал я в обнимку с белыми лилиями. Мои ступни вычищали русалки. С русскою головой я приник к желто-русым абиссинским берегам. Еще секунда – казалось – и они полюбят меня.
Только трепет сна в этих сухих кастаньетах, только блеск белого паруса, ожидающего развязки.
Хургада,
22 февраля 2004 г.
* * *
Или пойти в никуда, но с кем-то в малиновом и лиловом. Накидка спадает с плеч, а в руках у спутника камни Наски.
И кто же теперь будет тот, в красных одеждах, спасающий душу мою?
О, они хотят главного – похитить само стремление к свободе.
Зачем оно мне? Опьяненный янтарным лугом, я запечатлел по пути гирлянды прелестных цветов и созданий, я отдался потоку бессмертия. Я вкусил прошлогодних плодов с древа добра и зла – в этом мое спасенье.
Я был вознесен над ручьем, над чьими-то бурными речами. Я упал и узрел – еще одна звезда посажена мною в линялый бархат Вселенной.
Абиссиния,
23 февраля 2004 г.
* * *
Или пойти дорогою ночи бессонной, где тыквенные дни неспешны и переливчаты.
Бегство всех ароматов, хрупкость отважных струн – все сплелось в моей алмазной голове, все требует любви и участия.
…И стану одиноким стариком с роскошным слогом, и отвергну лиловую веру в тропические яды.
Моя замысловатость станет моей окончательной истиной.
Все маски будут заперты в пыльном чулане, только опьянение рассветных жуков будет свято. И я буду сиять, избегая мириада соблазнов, которые топорщатся каждую секунду из жесткой и пыльной тропы ускользающих дней.
Хургада,
29 февраля 2004 г.
p.s. вверху представлена картина автора "Моцартианская импровизация - 3"