http://cowdad.livejournal.com/3516.html
там мастер-версия, поскольку здесь не работают ссылки.
***
Оставалась пара часов до ресторанного ужина с коллегами. Я начал старательно гулять, бежать, искать город. Город меня огибал, избегал - убегал. Я забежал в какую-то кустистую глушь, сошел с тротуара прямо в черную гущу кустов к реке, остановился, и понял где искать вход.
La petite france. Оставлю в википедии историю заселения города, отмечу очевидное - центр опоясан речкой, и ирригационные сооружения поддерживают постоянный уровень воды очень точно. Наводнений не бывает. Поэтому есть и подъезды-пристани (в стене дверь, над ней крыша-козырек, под ней крыльцо в одну ступеньку, под крыльцом вода), и есть и водные гаражи, и наводные павильоны-рестораны. Но мне сейчас важно что весь маленький городок можно обойти по низкой набережной, которая проходит под мостами, иногда превращается в траву, и всегда едва-едва выше воды - ровно как тротуар над дорогой. И вот я пошел.
На скамейке у воды сидит китаец, за скамейкой возится что-то темное странное, а именно другой китаец примеряется ночным телеобъективом - и есть к чему. Останавливаюсь, жду щелчка, получаю спасибо и прохожу.
Одинокий лебедь стремительно несется по течению в вершине расходящихся черно-перистых лучей. Замечает одинокого меня на берегу, разворачивается против течения и упирается некоторое время, ожидая подачки. Упирается недолго, устает и отваливает, и мигом гаснет в темноте как окурок выброшенный из форточки автомобиля.
Река несется без шума но с сокровенной быстротой, вдали гладкая, зеркальная, как плита черного мрамора, но вблизи заметно иссеченная извивающимися черными складками круговоротов. Подрагивают отражения фонарей и клетчатоглазых кварталов с кукольными ресницами. Полная луна просачивается как сквозь глубокий слой лилового камня, свет растекается по прожилкам. Но и та, что в небе, далека - как настольная лампа светящая внутрь темной аметистовой поделки.
Под низким куполом моста гулко разносится плеск воды, ополаскивающей его среднюю ногу. У самого берега черная рыба трепещет против течения. Вода в свете фонаря бледно зеленая, наверно я виден рыбе еще лучше чем она мне, и она упорхнула до того как я заразился ее наглостью и занес медлительную руку.
На тротуаре под мостом полувековые артефакты - истлевшие разбитые часы, ключи и стертая запонка.
Тротуар уходит вверх, но вдоль воды можно идти по траве. По очереди попадаются и пропадают в течении три выдры. Последняя особенно раздражена моим появлением - ее кормили и фоткали туристки с верхней набережной. Она ныряет в воду и шибко работает лопатками против течения вдоль самого бордюра. Старается изо всех сил, но получается все-таки помедленнее моего неспешного шага. Я к ней приближаюсь, она отваливает в сторону, ее срывает потоком как уморенного велосипедиста от спины грузовика, и она тоже пропадает.
Две гигантские зеленые бутыли в полный рост окна на узкой улочке пустого квартала. Платан (или что это за дерево с цементно-гладкой корой), короткоствольный, но двухобхватный, перевешивает мощную шевелюру через перила в реку.
Поднятые и застывшие брови вытянутых мансардных окон, худые высокие плечи, серо-чешуйчатые рукава, подбородок мирно положен на манжеты в кружавчиках балконного плюща. Темные полосы на клетчатом кухонном переднике в ближайшем рассмотрении оказываются рассохшимися деревянными балками. Неужели кто-то живет в этом доме? Кудрявая велосипедистка в короткой куртке отпирает дверь, прижимая мобильник ухом к плечу.
Я - мальчик Миша в табакерке. Огромные игрушки, свежая древность, бесшумная стремительность. Аномалии масштабов, вложенности и времени. Почему так? Поиграем.
Потому что река бесшумна и стремительна, как прошедшее время, и замкнута как индуктивная петля, или не замкнута, но свернута, как вороненая спиральная пружина, а балансир сорвался и пружина пошла вразнос, и легкий ветерок от вращающихся стрелок, кончики которых странствуют релятивистски задумчиво, как ионы в циклотронном чреве.
Или аномалия возникла после падения метеорита, по гигантству подобного тунгусскому, но замедлившему свой ход в тугом шкатулочном лаке, и наконец замершему, со всеми своими бесчисленными багровыми сполохами и строго восходящими ураганными срывами, в виде огромного собора на тесной центральной площади. Взрыв распер и расчистил его гулкие внутренности, и кажется что внутри легко поместится весь наружный городок - и может так оно и есть: на одной из стен каждые полчаса раскрашенные фигурки выезжают по круговым рельсам и разыгрывают храповично-шестеренчатое представление, намекая на индуктивный переход в картину на картине.
Шкатулку делал мастер, он был стар, искусен и терпелив. Ногти съедались едким застывающим лаком, тупые узловатые пальцы уставали, замешивая лиловую густоту, и застывали, но отрастали новые руки, и опять, и опять, и получились набережные с воздетыми в небо мелковолосыми платанами. Голова склонялась над кропотливыми решетками оград, и надо было аккуратно стричь шкатулочные газоны, но некогда было подстричься самому, и вот ивовые космы развесисто полощутся в потоках.
Но мастер старался не зря : рядом с тротуаром медленно едет велосипедист в джинсах, держа руль одной рукой. В другой руке рука девушки, идущей по тротуару.
В моих карманах, в том числе на диктофоне, приятно брякают нахапанные ювелирные осколки, я доволен и приятен в общении, и вечер в ресторане с коллегами переношу легко.
... Вот такая интерпретация у меня родилась по обходу города по кромке. И потом читаю в Википедии:
Стразы (от нем. Strass, по имени изобретателя, стекловара и ювелира (!) конца XVIII века Г. Страсса) — имитации драгоценных камней, изготовленные из свинцового (!) стекла с высоким показателем преломления и дисперсией. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B7
Город Страз. Все сошлось. Я - сновидящий ясновидец.
Хотя официальная интерпретация - «город дорог» (нем. Strassburg) , что тоже неплохо, русский глаз подмечает, а язык подчеркивает его зеркальное самоотражение. (А может "город дОрог"? но пора обрывать этот шизоапофеоз).