Пробираясь привычной околицей ночного неба по черствому воздуху многоэтажек, затыкающих швы в мешанине смешного с великим на узкой ладони сдутого шарика расстояний, я отыскиваю Твое отражение в мутных взглядах усталых электричек, пробегающих по магистралям тумана, бесцветным и тягучим, словно резиновый клей ожидания.
Метроном обыденности отсчитывает мои шаги, но может ли он вообразить цвета Твоей радости и вкус беззаботного смеха, разливаемого из горлышка счастья по звенящим стаканам встречи? Способен ли измерить теплую дрожь Твоих прикосновений к прозрачной сокровенности причин моего появления?
Этажи беспокойства темнеют где-то внизу, разевая беззубую пасть происшествий на свежевыпеченную мякоть блаженства. Да и куда им девать бочки грустного дегтя, оставленные в захлопнутых душах нерадивыми строителями воздушных замков единомыслия?
Восходящий зонтик сопричастности по-кошачьи подмигивает, мурлыча входным звонком, и хлопнув в ладоши воображения, поднимает занавес-парус над палубой просторного ложа. Мы лихо отдаем швартовы сознания, словно честь, застиранному стягу неизвестности - и недопитый Океан Любви принимает нашу морзянку с координатами Праздника Всех Сердец. Привычная околица ночного неба вспыхивает рекламной лентой созвездий с вишнево-жасминным ароматом спелых сновидений, а нежный и ловкий язык безмолвия кружит по тропкам призывных вздохов, влекомый нотной волной вдохновения. Океан дышит нами, а мы - Им, бороздя розовеющую пену восторга упругими плавниками обнаженности.
Наконец лениво-ласковые струи живого Света опускают нас на песчаную грудь безмятежности, тихонько напевая древние, как Дождь, слова колыбельной на мгновенный мотив Полнолуния. А в объятьях молочного горизонта уже аукаются на все лады невыспавшиеся огоньки электричек...