12. АДВОКАТ СОЮЗНОГО ЗНАЧЕНИЯ
К удивлению Галины, на перроне ее никто не встречал. Когда толпа растаяла, она, еще раз оглядевшись по сторонам, присела на свою дорожную сумку и уткнула голову в ладони. Дорога отсюда в отсутствие Леси могла привести ее только к телефону-автомату. И хорошо, если кто-нибудь из домочадцев подруги окажется в это время в квартире. Дочка наверное, в школе сейчас, муж на работе, а сама она, скорее всего, опаздывает. Так что надо ждать.
Через полчаса на перон влетела запыхавшаяся Олеся. Наскоро облобызав Галю, она подхватила ее под руку и поволокла в сторону выхода, бормоча:
- Понимаешь, я звоню в справочную, а они говорят, поезд с Москвы опаздывает. Ну, я и зашла перед тем, как сюда прийти, в президиум нашей коллегии областной. А там – все! Я говорю: журналистку московскую иду встречать из юридического издания. Так приводи ее к нам, говорят, чаю попьем, поговорим, как там у них, как здесь у нас, - пообщается, в общем. Заскочим сейчас? Здесь недалеко, за углом. У нас ведь тоже вокзалы не на окраине города – до всего близко!
- Как, прямо с поезда? – вытаращилась на нее Галина, - Олесь, у меня в поезде даже умыться толком не получилось: проснулась – уже санитарная зона.
- Там умоешься, – тут же нашлась Олеся. - Думаешь, не поймет никто? А не прийти неудобно, нас уже ждут, Остапчук за пирожными побежал. А потом, не ты ли сама говорила о какой-то программе рабочего визита? Что ли, мне это надо?
Ни слова больше не говоря, Галина волокла свою сумку в том направлении, которое выбрала для нее в это утро Олеся. Всегда она удивлялась тому сумасшедшему ритму, в котором жила эта женщина. Какой-то вечный двигатель был у нее внутри, ни на минуту не позволяя расслабиться и передохнуть. Сколько Галина знала ее, у той всегда была куча планов на день и на вечер, на жизнь вообще, - рабочих, увеселительных (отдыхать она тоже предпочитала активно), да каких угодно… Что ж, может, поэтому Олеся Осиповна достаточно много успела к тридцати с небольшим своим женским годам: программа своя на телевидении, известность, статьи ее перепечатывает вся украинская пресса, муж второй, и второй же ребенок в проекте.
В коллегии им приветливо улыбнулась с порога зеленоокая девушка с толстой косой. Но никаких «проходьте, седайте», как предполагала Галина, она не услышала: только грамотную, почти литературную русскую речь с небольшой разницей в ударениях некоторых слов, да другую, звучащую нараспев, мелодику фраз.
За чаем Галина рассказала украинским адвокатам некоторые новости, касающиеся их российских коллег. Они рассказали, как работает их закон об адвокатуре, распечатали и подарили ей «на память» текст. Один адвокат подписал ей маленькую брошюрку своих стихов, изданных на «украiнськой мове». Во время чаепития в комнате появился застенчивый и очень красивый молодой человек. Он, извинился и прошептал несколько слов председателю на ухо. Тот достал ручку, подписал ему ордер и отдал на регистрацию секретарю. «Когда у тебя завершается это дело? - спросил он своего собеседника не без интереса. Получив ответ, покачал головой и произнес: «Жаль, наша гостья уедет уже, а то было бы, чем похвалиться».
Но тут его лицо будто солнышко осветило. «Галина Викторовна - обратился к ней самый главный в коллегии – вот Слава, помощник и ученик нашего знаменитого Рувима Давыдовича Менделевича! Вы, конечно, не знаете, вы молодая, но все же поверьте: Менделевич - известнейший адвокат. Он, к сожалению, не работает уже, он на пенсии. Но в свое время такие процессы выигрывал - закачаешься просто! Союзного значения адвокат, наше светило. У него юбилей грядет, так вы поговорили бы с ним, он может вспомнить из своей практики массу любопытного! Ваш Ария его знает хорошо! Славочка, познакомишь?»
Слава кивнул утвердительно и, улыбаясь, сказал, обращаясь к Галине:
- Моя машина стоит у подъезда. Хотите, я ему сейчас позвоню? Он очень рад будет, честное слово. Рувим Давыдович любит гостей.
Галина в недоумении перевела глаза на Олесю. Та усмехнулась, а остальные переглянулись. Многоголосый гул растворила тихая пауза, которую, тяжело покряхтев, Галина прервала вопросом:
- Где у вас тут батарейки можно купить для диктофона? Обыкновенные, пальчиковые?..
Дом адвоката Менделевича появился в автомобильном окне как-то вдруг, из ниоткуда. И не потому, что Галина, воспользовавшись передышкой, задремала в машине у Славы. А потому, что он показался ей совершенно отдельным, особенным даже на фоне малоэтажного центра города, - уездного, провинциального, и по атмосфере своей все равно продолжающего оставаться частью российской истории, нашего общего прошлого. Дом этот был двухэтажным и черным, блестящим, словно мокрый асфальт. Деревянные перекрытия, лестница, только что не деревянная крыша, - все очень старой постройки, вполне возможно, дореволюционной, – было цвета потемневшего дерева. Темное, но при этом абсолютно не производящее впечатления ветхого, здание «Дом, конечно же, - частная собственность», - подумала Галя, но не это ее удивило. А то, что эта частная собственность пережила не только общий казарменно- послереволюционный строй, размежевание с Россией, но и другие сложные времена, и при этом осталась частною собственностью, родовым, так сказать, гнездом – вот удивительно!
Прямо от крыльца полагалось подняться ступенек на двадцать на верхний этаж, и там уже были и «сени» (прихожая), и гостиная, из которой сквозь коридор на всех пришедших дружелюбно смотрел старейшина советской адвокатуры в строгих аккуратных брюках и фланелевой клетчатой рубашке. Всегда испытывая некоторое благоговение перед людьми почтенного возраста, Галина при этом совсем не любила первый момент знакомства и представления им. Во-первых, потому что ей неминуемо предстояло сделать усилие и абстрагироваться от того впечатления, которое они на нее или она на них произвела, и постараться понравиться расположить к себе собеседника.
Но уже через пять минут она и не помнила ни про Славу, ни про Олесю, с удовольствием согласившуюся сопровождать ее в этой поездке, (тем более, что Менделевича она знала лично - слушала в институте, на одном из спецкурсов по адвокатской практике), а смотрела во все глаза на хозяина дома. Заносила в блокнот его остроумные шутки, улыбалась в ответ, с интересом рассматривала фотографии, перелистывала страницы книг, в том числе поэтических, изданных не без помощи его верного ученика, тоже, видимо, в свое время поддавшегося силе волшебного обаяния, исходившего от Менделевича.
Поначалу не понимая, зачем ей нужен этот дежурный визит, (не ее это тема - помпезные материалы по поводу знаменательных дат и событий ваять) Галина не представляла, о чем она будет спрашивать этого человека: законодательство у наших двух стран теперь разное, хотя и похожее, а его судебные дела были проведены по старому законодательству. Но потом, вслушиваясь в речь Менделевича, Галина сообразила, в каком ключе надо строить беседу. Этот убеленный седой дымкой редких волос человек вспоминал все больше о том, как ему удавалось не применять свое адвокатское мастерство, умело аргументируя прописанными в законе простыми истинами, но - о том, как обращать себе в пользу странно складывающиеся ситуации, которые неминуемо возникают в результате бумажного продвижения по кабинетам доверенных ему дел.
Менделевич был рад стараться, перемежая истории из его профессиональной жизни пикантными воспоминаниями о клиентах, их жизненных перипетиях:
- Было у меня однажды дело одной почтенной женщины, у которой сестра мужа пыталась полдома оттяпать – долю ее покойного брата. Золовка вовремя вспомнила, что расписаны они с братом не были, а в церкви тогда неохотно венчались, и подала в суд иск о признании за ней права на половину частного дома как за наследницей.
В первой инстанции дело она проиграла. Пришла ко мне: «Рувим Давыдович, помогите!» Я написал жалобу и решение суд отменил. Во второй раз дело решили уже в ее пользу, но сестра мужа подала кассацию. Что было делать? Клиентка моя в этом доме всю жизнь прожила, а теперь туда вселилась эта сестра, и жить стало просто невыносимо. Куда ей от своего дома идти на старости лет? Когда я был в Киеве - по одному делу кассационную жалобу подавал, - записался на прием к председателю Верховного суда Украины. Но не дождался приема, надо было уже уезжать. А потом по почте мне пришел отказ за подписью заместителя председателя Верховного суда Украины Зинчука. С отказом. Тогда я набрался смелости и написал личное письмо Председателю: «Павел Борисович! Побойтесь бога! Я же к вам хотел на прием, так зачем мне Зинчук? В первый раз он мне тоже ответ написал, но тогда полностью признавал мою правоту. Или, может, у вас два Зинчука? Зачем два, - оставьте того, который толковее!» Председатель прочел письмо, затребовал дело, и вынес протест. Дело было направлено на новое рассмотрение в ином составе судей. Потом решение было принято в пользу моей подзащитной.
- Получается, благодаря вашей смекалке это дело было выиграно? – резюмировала Галина.
- Это дело было выиграно на абсолютно законных основаниях, - уже серьезно продекламировал Менделевич. По закону фактические брачные отношения, заключенные до восьмого июля 1944 года, приравнивались к законному браку. Но этой элементарной вещи не знает заместитель Председателя Верховного Суда. Это просто смешно!
- Рувим Давыдович, – не унималась Галина, - Вот я на Славу смотрю, он вдохновенно вас слушает. Он очень рад, что ему повезло быть учеником такого опытного адвоката. А вы так когда-нибудь на кого-то смотрели?
- У меня был наставник, у которого я многому научился. Он был авторитетом для многих моих коллег, но при этом нельзя утверждать, что вот он кого-то конкретно пестовал, с кем-то возился. Я имею в виду адвоката Синайского. Замечательный был юрист! На суды с его участием ходили как на спектакль – слушать речи. Говорить он умел потрясающе. Убедительно, но самое главное - просто и очень понятно. Сложные юридические понятия он преподносил так, что их легко было усвоить и почти невозможно забыть. Вот вам пример: в уголовном праве есть понятие «соучастие». Как это изложено в учебниках или кодексе? Приблизительно так: соучастие есть добровольное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, при котором каждый из них осведомлен о преступном замысле другого. А как это мог объяснить Синайский? Очень понятно, доходчиво, просто: соучастие – совершение преступления заведомо и сообща. Все. Каково?
И Менделевич победоносно посмотрел на Галину, наслаждаясь тем впечатлениям, которое он этой фразой на нее произвел. Галина смущенно потупила взгляд, и Менделевич отвел затем свой, не скрывая полученного удовольствия. Наблюдая за этим диалогом, Олеся и Слава абсолютно не тяготились собственным молчанием.
- Как вы узнали Синайского, Рувим Давыдович?
- Дочка его со мной в школе училась, их семью многие знали, многим он помогал и помог.
- Вы, наверное, в адвокатуру попали, попав под его обаяние?
- Знаете, я, конечно, когда задумался о профессии, вспомнил Синайского, что говорить. Но окончательно моя профессиональная судьба решилась в госпитале, где я восстанавливался после ранения. Лежу там и думаю: как я жить буду? Невеста у меня есть, а больше ведь ничего нет, раненый я, рука не работает. У невесты родителей нет, сирота… И тут приходит ко мне приятель и хвастается: я скоро адвокатом буду, курсы заканчиваю - а тогда можно было шесть месяцев проучиться и тебя уже допускали в процесс.
- Да неужели?
-Вот так! А у них сам Синайский преподавал! Я послушал его и тоже в адвокаты пошел: Синайский в преподавателях - это хорошая школа. Но меня сначала не приняли, курсы уже начались, мест не было. Где мне еще одну стипендию брать? Отказали. Но - случай помог! Сейчас бы такого не вышло, я вам говорю! Мне помог первый секретарь обкома партии. Он как узнал, что меня – раненого офицера – не принимают на курсы, распорядился: если директор не знает, где взять мне стипендию – пусть урежет себе зарплату! И взяли, вы знаете, сразу!Даже не посмотрели на то, что принимают там с 23-х, а мне только 21 год исполнился.
- Как вам работалось после войны?
- Несравнимо легче и интересней, чем тогда, когда я заканчивал свою практику.
- Да?.. Почему?
- Не было… - Менделевич задумался, подбирая нужное слово, - такой коррупции в судебных органах. Я попытаюсь сейчас объяснить: Я сижу в кабинете у Председателя областного суда Анатолия Емельяновича Яворского, - он бы человеком принципиальным, правда злым по натуре, но честным и умным юристом. Докладываю ему жалобу. И в это время заходит областной судья, - грузный пожилой человек - и говорит:
- Анатолий Емельянович, вы меня вызывали?
- Да - и мне говорит: «Извините, я сейчас побеседую».
- Я тогда выйду – говорю я ему.
- Нет, нет, сидите. Вопрос такой, что вы можете присутствовать, а мы все сейчас решим.
Тот судья говорит: «Вот дело, по которому привлекается к ответственности бывший работник обкома партии. Хороший человек, хороший коммунист. Разберитесь, пожалуйста: его обвиняют чуть ли не в получении взятки, что абсолютно на него не похоже. Этого просто не может быть! Я досконально дело не изучал, но так поверхностно глянул – чепуха какая-то!»
- Так вам и все карты в руки, – говорит Яворский ему, - разбирайтесь! Вы будете председательствовать в кассационной инстанции (а его уже осудили, этого человека). Только не допустите судебной ошибки.
Судья поворачивается, идет к двери и уже собирается выходить. Яворский окликает его:
- Куда же, вы дело забыли!
- А зачем мне его брать?
- Как? Вы же сказали, что приговор неправильный, что, вероятнее всего, осудили человека невиновного.
- Так зачем же мне его снова читать? Вы и решайте!
Вот так. Судья даже не допускал мысли, что ему может кто-то сказать, пусть даже начальник: «Можете считать что угодно, а будет, как я говорю!
А попробуйте вы сейчас? Я прихожу в кассационную инстанцию, докладываю дело, а они так сочувственно на меня смотрят, смотрят: «Ну и дурачок же ты, Рувим Давыдович, мы ходили уже к председателю, у нас и определение готово…» Понимаете, о чем я?
Менделевич вдруг обмяк как-то и съежился весь, будто поник под той тяжестью, которая так давила его последние годы работы. Галина молчала. Ей говорили, что он ушел, что называется, в зените перестройки, или, как ее там, - самостийности, нэзалежности… Но все эти веяния, о которых вдруг вспомнил старый адвокат, были известны Галине по рассказам российских юристов и адвокатов. Так что ей было понятно, о чем это он.
Помолчав, Менделевич продолжал:
- Вот какое еще у меня, пожалуй, последнее было дело. Я его принял с таким удовольствием! Немного встречается дел с такой интересной для адвоката позицией. Два человека осуждены за совершение убийства по неосторожности. Вы себе можете представить такую ситуацию, когда два человека убили третьего по неосторожности?
- Нет.
- Вот я с ходу сказал: не могу. Одного из них обвиняли по 102-й, но суд в процессе переквалифицировал со 102-й статьи Уголовного кодекса Украины на 98-ю. Оказалось, что одного обвиняли в причинении телесных повреждений средней тяжести, а второго - в убийстве по неосторожности.
Что же произошло? В одном доме жил некто Подгорный с сожительницей. И вот на их подворье оказалась женщина 60-ти с лишним лет. Она вошла в дом, он ее пригласил, и начала говорить с ними о Боге. Смотрит: у него красивая икона и некоторые хрустальные вещи, как он объяснил. И сказала: «Вот вы живете богато, можете поделиться. Я возьму эту икону и продам ее в храм, там она будет видна сразу многим, а деньги раздам бедным». Обвиняемый написал это в показаниях, я прочел их и понял, что женщина эта была просто мошенница.
И что, вы думаете, он с ней сделал? Он ее чуть-чуть начал бить, в результате чего у нее оказались переломаны ребра, грудина продавлена и разбита. Тяжкая черепно-мозговая травма, и кровоизлияние в мозг. Вот она без сознания лежит на полу, а он дальше не знает, что с ней делать. Его сожительница замыла кровь, а в это время раздался стук в дверь: к ним пришел Погорелов - троюродный брат Подгорного, впоследствии мой подзащитный.
Они идут на кухню и втроем мирно пьют чай. После этого Подгорный решил посмотреть, что с этой старухой. Идет в комнату, а братец за ним. Увидел, как Подгорный толкает ее ногой: живая - не живая, и спрашивает: «Это кто?» - «Да, воровка, хотела меня обворовать». - «Ты что, сдурел? Это же старуха, как она тебя обворует? Врешь! Это ты ее бил?»- «Я». - И Погорелов нанес ему несколько ударов.
- Своему брату?
- Да, брату. Тот говорит: «Что ты натворил?» Ты же ее убил! Она уже и не дышит!» И звонит в милицию, «Скорую помощь»: «Здесь лежит женщина – умерла или умирает, немедленно карету и милицию».
Приезжает наша родянська милиция и скорая помощь. Забирают эту старуху. Пока ее довезли до больницы, она умерла. На следующий день начинается следствие. И, как утверждает мой подзащитный, пару раз наподдали и говорят: «Признавайся: ты тоже бил ее». Он говорит: «Я не бил, я пришел уже после всего. Только нечаянно на нее наступил». «Ах, ты нечаянно наступил? Вот в чем дело!» И привлекают обоих, предъявляя им двум обвинение в неосторожном убийстве. Вы представляете, в какую историю попал этот Погорелов?! Ведь если б он не вызвал милицию и «Скорую» его тоже бы привлекли, только за неоказание помощи! Как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.
Областной суд отменил это решение и возвратил дело на доследование, – удовлетворенно закончил Рувим Давыдович.
Галина уже не слушала, она в этот момент мыслями своими была далеко, - за редакционным компьютером. Представляла себе, как приедет, напишет про этот оплот оптимизма и самостийного юмора потрясающий материал: "Спасибо за это знакомство, дорогие украинские друзья. Вкусно статью делать будет".