– Нет, что ни говори, а Галя мне не нравится, – сказала жена, отхлёбывая из чашки.
– И ты, несомненно, права, дорогая, – отозвался я, откусывая бутерброд.
Брови супруги поползли наверх.
– Как? Тебе не нравится Галя?
Я хотел сказать «абсолютно», но, взглянув на супругу, поинтересовался:
– А что… должна?
– Не знаю, – проговорила она задумчиво. – Сам решай, нравится тебе Галя или нет.
– Но тебе же она не нравится?
– Мне нет.
– И ты, несомненно, права, дорогая. Мне она тоже абсолютно не нравится! – заключил я и с удовольствием вернулся к бутерброду.
– Впрочем… – протянула супруга, отхлёбывая из чашки.
– Впрочем? – переспросил я, откладывая бутерброд.
– В прочем, грудь у неё очень даже ничего!
– И ты, несомненно, права, дорогая. Грудь у неё, действительно, ни-че-го.
– Ты находишь?
Брови жены скользнули вниз.
– А ты? – приподнял я свои.
– Нет, это принципиально. Ты мужчина и должен в этом разбираться.
– В чём? – поднося бутерброд ко рту, как можно равнодушнее поинтересовался я.
– В женской груди.
Бутерброд застыл на подлёте.
– А мне это зачем?
– Что значит «зачем»? Вопрос простой: нравится тебе её грудь или нет?
– А должна?
– Что значит «должна»? Ответь прямо: нравится или нет?!
Голос жены наливался.
– Кто «нравится»? – уточнил я.
– Грудь!
– Чья?
– Галки.
– Галкина грудь мне? А почему она должна мне нравиться?
Жена отставила чашку.
– Ты что, не можешь ответить?
– Могу, конечно!
– Так ответь!
Я отложил бутерброд и потянулся к сахарнице. Супруга, перехватив мою руку, заглянула в глаза.
– Галкина грудь… – пробормотал я, часто моргая, – ничего…
– Ты находишь? – переспросила супруга с нажимом, и я, зажмурившись, выдохнул:
– Ни-че-го… хорошего!
– А мне вот кажется, что грудь у неё как раз хороша, – проговорила жена, спокойно отхлёбывая из чашки.
– И ты опять, несомненно, права, дорогая, – впился я зубами в долгожданный бутерброд.
Жена отставила чай и посмотрела на меня внимательно.
– Выходит, тебе всё же нравится её грудь?
– Кому? Мне?! – отложил я бутерброд и отёр губы.
– Тебе-тебе.
– Чья? Галкина грудь – мне?!
– Тебе! Галкина грудь – тебе!
Я расстегнул ворот и решительно прорычал:
– Не-ет!
Брови супруги поползли наверх.
– Как? Тебе не нравится Галкина грудь?! А вот я нахожу её довольно премилой. Или ты со мной не согласен?
– Почему это «не согласен»? Почему сразу «не согласен»?!
– Значит, ты находишь Галкину грудь милой?
Мой бутерброд упал на скатерть.
– Я этого не говорил!
– Как же? Именно это ты сейчас и сказал!
Я вытер лоб салфеткой.
– Я такое сказал?! Фу, – обмахиваюсь, – ну и жара!
– И когда это, интересно, ты успел её разглядеть? – подалась вперёд супруга.
И я отпрянул.
– Что разглядеть?
– Галкину грудь!
– Да я в глаза её не видел! А что она у неё есть?
Жена вернулась к чаю.
– Есть, есть… да ещё какая!
Я выдохнул и снова потянулся к бутерброду.
Впившись зубами в сдобную мякоть, я откусил и стал жадно жевать.
– Странно, – говорю, – не замечал. Галку помню, а вот грудь… Странно так…
– Помнишь?!
Я замер.
– Ты помнишь?! – повторила супруга.
Её брови защёлкнулись на переносице.
– Что помнишь? – переспросил я.
– Не что, а кого!
Из моего рта выпал не дожёванный кусок.
– Кого? – переспросил я сухими губами.
– Галку!
– Какую ещё Галку?!
– Ту, чья грудь тебе нравятся! Ту, о ком ты тут битый час уже мне толкуешь! Ту самую, Галку!
– Первый раз слышу!!
– Лжец! Галку ему, видите ли, подавай! Жены ему, значит, мало!
– Много! Очень много! – выкрикнул я, и супруга вспыхнула.
– Так ты меня ещё и коровой обзываешь?!!
– Кого?!!
В глазах стремительно серело.
– По-твоему, я – толстая корова, а Галка – идеал, да?!!!
Она вскочила, и я тоже живо выпрыгнул из-за стола.
– Это Галка – корова, а ты – идеал! – затараторил, защищаясь стулом. – Галка, тьфу, тьфу на неё – бяка! Я даже не помню, кто это. И грудь у неё маленькая!
– Ты не помнишь Галку, но помнишь её грудь?!!
– Ничего я не помню. Чужое имя. Ни о чём не говорит! Знаю, что корова, а кто – не помню, вообще! Кто она такая?.. О ком ты вообще тут со мной разговариваешь?
– Да так, есть тут одна… – усаживаясь на место, отмахнулась супруга. – Грудь у неё симпатичная, а так – ничего особенного.
И я осторожно опустил стул.
– И ты, несомненно, права, дорогая, – выдохнул, стирая с лица крупный пот.
– Ах, так значит, грудь её тебе всё же нравится?!!
Чай мы так и не допили.