Просторный кабинет. Вокруг овального стола семнадцать мужчин разного возраста. Все смотрят на экран. В том числе и тот, кто сидит на месте председательствующего. Тринадцати мужчинам то, что видят они на экране - абсолютно безразлично. Двум из оставшихся – любопытно. Скажем так, шестнадцатому - страшно, и только семнадцатому – шестидесятилетнему председателю делового совещания, которое было прервано из-за выходки его сына, как раз того, кто на экране – и страшно, и любопытно и как это не парадоксально, в конечном итоге всё равно безразлично.
Это Совет директоров корпорации «Лоренс Компании». Это энергетическая компания. Решается глобальный вопрос, который, так или иначе, заденет чуть позже всех – вопрос о цене за энергоноситель. И прошло бы совещание как обычно, по-деловому, неспешно бы и внятно оно завершилось. Но, увы, вмешалась чья-то глупость и вот – время теряют семнадцать очень занятых мужчин. Очень не желающих тратить своё личное время на разглядывание поступка идиота.
Но уважение, глубочайшее уважение к Председателю, чей наследник вот – вот полетит в пропасть, прямо на мостовую площади Согласия и Примирения, а так же некоторое любопытство заставляют всех молча смотреть на экран и ждать. Ждать …упадёт ли?
Камеры, которыми снимают канатоходца, работают с одной стороны каната, и с другого конца. То есть на экране работает то одна из этих камер, то сразу две. Канатоходец идет по нему, расставив руки в стороны. На ногах его дико желтые, даже как будто фосфорицирующие носки. Молодой мужчина медленно перемещается из одной точки своего пути к другой. Другая – не слава. Всего лишь очередной всплеск репортерского интереса.
Только зря здесь кто-то решил, что парень идет по канату для того, чтоб кто-то следующим повторил, уже данную этому поступку название - «очередная выходка младшего Лоренса». И то, что самые близкие люди назовут его «идиотом» - Тед тоже знал.
Он – третий сын миллиардера Артура Лоренса. Он младший и не «лучший».сын. То есть, первые два - вполне папочку устраивают. Он - нет. Никогда он отца не устраивал. Можно начать с того, что мать Теда – Элиза Лоренс вынуждена была доказывать, что третий сын Арчи Лоренса - его сын, а не его водителя Боба Паркиенса!
По грудничку, которого некстати вытащили из мамочки раньше времени, то есть, не дождавшись личного присутствия папочки, который подзадержался в деловой командировке, не было видно обычных признаков, доказывающих, что он – сын Артура Лоренса. Ни угловатости в форме головы, ни серости в глазах, ни черных волос на голове; не были его губы похожи на два узких и длинных жгута, как у Артура, не были его ступни огромны, широки, будто обезьяньи, по которым бы папаша догадался, что сынок – с его деревца. Ничего подобного Артур в младенце не нашел.
Малец, появившийся в руках Арчи Лоренса был рыжим, прямо как Боб Паркиенс. Тридцатилетний водитель его служебного мерседеса. На обычном, чуть вытянутом лице, заканчивающимся вытянутым подбородком (да, вполне американский канон, но нет, таких подбородков не встречалось в родне миллиардера!) первыми замечались яркие, круглые, как блюдца глаза. Этакие серо-голубые глазюки, огромные, сразу будто широко смотрящие в мир и чего-то от него ждущие. Острый, сразу казавшийся дерзким, нос младенца и аккуратные, прижатые ушки тоже не были характерными ни для родни мамаши – Элизы Лоренс, ни для Артура.
«А нам его не подменили, дорогая?» - был задан вопрос и … на него тут же был сделан запрос и … выдан результат. Код ДНК лег папочке на кабинетный стол. «Ваш!» - гласил результат, и пришлось Арчи подальше спрятать своё недовольство на игру генов. «Рыжий Лоренс… - нонсенс! Никогда в нашем роду таких не было!»
-Арчи, милый, да он вырастет – будет прямо вылитый ты! Да, да, вот увидишь.
Малыш, плакавший до этого, в руках отца затих, тихо поводил глазками, как будто что-то понимал, как будто что-то там слышал и понимал. Потом он зевнул и … как будто даже улыбнулся папаше. Лицо его было светлым, милым.
Рыжесть, она, конечно, ребенка не портила. Он был симпатичным «рыжим» малышом.
- …Ну ладно, родила, …ладно. Хотя вообще-то я дочь заказывал. Нет? Ай, Лиза, вечно ты свои недомогания весишь мне на шею!»
Теперь Элизе Лоренс …шестьдесят с хвостиком. Она мать трех самых симпатичных в городе женихов. Дочь её мужу - Арчи Лоренсу чуть позднее родила другая женщина. Но к величайшему счастью Элизы, та «сучка» никогда не будет носить фамилию Лоренс. Да хотя бы потому, как желание иметь ещё и четвертого ребенка у Арчи как-то само собой с возрастом рассосалось. Пропало желание снова сюсюкаться с кем-то, мягко говоря, воняющим молоком.
В общем, Тед был последним младенцем, появившимся в доме миллиардера – главы «ЛоренсКомпани». «И, слава Богу, - как говорил сам Арчи, - эта детвора, - имея в виду, разумеется, только Теда, так как двое старших сыновей определялись им как «взрослые», - действует мне на нервы выше всякой меры».
Почему вдруг вылетело такое заявление из уст человека не «считающегося», а действительно неплохого, и скажем даже, благополучного отца семейства? Объяснение было. И оно было необычным. Скажем так, под час даже Артура пугающим.
Разница в возрасте сыновей такова, что младший по всем канонам «дураком» должен быть. То есть на всю оставшуюся жизнь Тед «младшенький», потому заранее «маленький» должен был остаться заранее «не дотягивающим». Элиза родила его на исходе своих женских сил и возможностей. Родив Теда, она как-то в одночасье растеряла всем известную красоту свою, и даже как бы ослабело её нежное очарование, некогда доводившее Арчи до восторга. Как поговаривали, мать «вложила всё это в руки и ум своего любимчика». Парнишка действительно был более привязан к матери, чем к отцу. Потому, наверно, и произошло то самое «деление» детей» на «твой» и «мои». Впрочем, как это обычно и водится между своенравными родителями. То есть успех старших был во славу папы, успех младшего, если тот имел место, шел в зачет матери.
Например, отец восклицал: «Твой сын как девчонка, сторонится стадионов. Помахает ракеткой, прокатиться на велосипеде – и домой, книжки читать!»
-Да, в отличие от твоих, он не пропадает днями на бейсболе! Зато мой Тед знает латынь!
-Язык трупов!
-Я зык, на котором написана история твоих предков, Артур!
Время шло, малец рос. Но стать таким, как братья, по-видимому, изначально Теду дано не было.
Ну, успехи двух старших сыновей Арчи обычно скрыты от глаз общественности, дабы любопытства не возбуждать. О них только Совет директоров и знал. Ведь Эдди Лоренс занял со временем пост финансового директора «ЛК», а Боб его старший братан – был известным коммерсантом. Так сказать, успешный продавало получаемой компанией электроэнергии.
А кто же Тед? Кем стал мальчуган, яркая детская рыжесть которого так сильно всполошила папашу Арчи? Ну, во-первых, рыжесть куда-то делась с возрастом. Уже к восемнадцати годам она прошла, и как-то, сама собой стала приятным глазу медным отливом в густых, темных волосах молодого человека. Вот рыжие пятнышки – ребячьи конопушки встречались на его лице и теперь, но были не сильно заметны. Так как здоровый пигмент и калифорнийский загар сделали их на коже Тедди менее заметными.
Он действительно стал походить на Арчи, … но не сильно.
Братья его – в Совете директоров сидят, мечтают папика отодвинуть, а этот….
Тед - не до …юрист. Курс ему оставался до завершения учебы. Мамочка Лиза уже и стишок ему заготовила. Стих – на посвящение в юристы. Она готовила речь, чтоб поздравить своего милого вундеркинда, завершающего учебу не как все студенты за четыре с половиной года, а за три. Но! Тед кинул юриспруденцию. Остались какие-то два семестра, а он … кинул. На все советы профессоров вернуться в университет он отвечал, дурак дураком: «Мне не хочется».
Провал Элизы был горьким. Стишок пришлось спрятать в старинном секретере. Так и лежит теперь та бумажка с каракулями «милейшей Лизы» на пачке из семи писем, когда-то давно собственноручно написанных ей её несравненным Арчи.
А ещё, как узнал папа и долго по этому поводу не то смеялся, не то плакал (слезы текли ручьем, есть свидетели из числа членов Совета директоров), сын его последний - стал массажистом. «Ага! У Арчи … Мегаватта сын …массажист!… Ну не урод ли этот, твой, Ли…за»!
Ну что, что могла на это сказать мать? А что всегда говорят в этом случае жены своим мужьям, когда те замахиваются на их святое: «Он такой же мой, как и твой! И не смей! не смей так о нашем сыне!!!»
Двадцатилетний сын Артура Лоренса … массажист. Когда-то, вот так же горько папа Теда говорил: «Сын Артура Лоренса … рыжий». Да, Тед и тут … стал «рыжим». Он научился массажу и … делал, делал его людям. При этом он стал известным «специалистом». Он «вылез» с этим.
То есть не просто там специалист пожамкать чужую теплую ещё мякоть, он стал буквально виртуозом в своём массажном деле. Под его руками «оживали» спины. После его курсов массажа люди начинали свободно двигать руками, ногами, вертеть шеей. Как того не желал Арчи, люди узнали про бзик его парня.
Более того, где-то там, в Тибете, понабравшись знаний старины за своё «участие в жизни какого-то позабыто - позаброшенного всеми места», на котором был когда-то расположен монастырь, Тед вернулся на родину, зная какой-то дивный рецепт бальзама. Какой-то жутко целебной мази. Говорят, тот монастырь стоял разрушенным более двух тысяч лет, в нём ещё Будда, поговаривают, бывал. Только вот никто о последнем факте не знал достоверно. И что понесло в те места Лоренса, гулял он там с монахами в оранжевых, цвета заката балахонах, гулял, травку искал для бальзама и … наткнулся на такое подтверждение того факта, что Будда там и вправду был, что большой переполох в среде буддистов начался. Китайцы, видно, американца тихонько от дела отодвинули, тем более, у него опять сессия, уроки нужно учить. Но за открытие (пошире) их глаз (то есть на счет Будды знаменье) ему кое-что действительно в подарок от тех монахов перепало. Более того, Тедди стал там, в тех местах почетным гостем, прозванным «ясновидцем».
Тед научился делать целебные мази, которые и применял при массаже. И это делало эффект от воздействия его рук на мышцы и кости пациентов ещё более убедительным. Что он там такое намазывал, втирал - никому он не говорит, возможно, договор у него такой с китайцами. Но явно парень не душу заложил за тот бальзам.. Потому как мазь на его основе только позитивное в себе несла, только здоровую энергетику.
Ну ладно, ну вылез дурак со своим «массажем бабьего целюлита», как говорил папаша Арчи, так делай себе это, не высовывайся больше с глупостями. «И зачем в Китай ездить? Что, здесь мест для путешествий мало? Ещё заразу какую-нибудь азиатскую притащишь. Дома сиди! Раз учиться бросаешь, работать не хочешь – сиди, как девка, дома!»
Нет, Тедди, хоть и любил папин дом, домашним мальчиком (тем более бабой) он не был. Он снова … «вылез». Будто на зло отцу.
Вернее, Теда Лоренса «вытянули». И снова это был Китай.
Один известный американский кинорежиссер китайского происхождения, видимо как-то раз столкнувшийся с молодым Лоренсом в тибетских краях, задумался об артистических талантах … «похожего на цветок лотоса юноши Тэ». Так звали Лоренса в том, уже не заброшенном месте, где вовсю шло восстановление монастыря. Обновления шли с набором элементов сервиса, и потому место уже начало успешно посещаться туристами, паломниками и просто любопытствующим людом. В общем, тот режиссер пригласил Лоренса сняться …во второй по плану роли в своем фильме.
Именно! Фильм был про посещение Будды того самого монастыря, который был сначала разорен, а потом и разрушен войной Северной и Южных школ самосовершенствования. Лоренс ровно на год стал носителем имени Будда. Какая уж там учеба! Всё полетело к чертям. Убитая вероломством талантливого сына, мать неделями ждала его звонков «оттуда», из заснеженных гор, зеленых долин, желтых пустынь и пепельных степей. А сын ожидал «просветления». А сын искал «озарений». Лоренс действительно будто свихнулся от поиска «озарения», как сыграть Первого из Совершенных.
То есть так просто взяться за роль принца Сиддхартхи Тед никак не мог. Он навязывался тамошним учителям из монахов в собеседники. Полными сутками обсуждал с ними строчки каона, который слушал в переводе молодого китайца, слегка даже как бы помешавшегося на попытках разгадать смысл его, (например, один каон состоял лишь из одного слова НИЧТО, и как растолковать такой каон?). Лоренсу было важно уловить истину: что же дает то самое «просветление» современному человеку?
Один из учителей «образумил» американца. Миролюбиво улыбаясь, он сказал: «Достижение просветления может привести вас к неадекватности. Потому, уважаемый Тэ, не занимайтесь тем, что вам изначально не по духу. Вас интересует история Китая. Похвально. Обратите внимание на уроки эпохи Тан. Возьмите за правило хотя бы раз в день открыть Книгу Мудрости Великого трудяги Конфуция. Я согласен с философом эпохи Сун - Гжан Цай. Он был против буддийских учений, они казались ему пронизанными пессимизмом и нигилизмом. Рассуждения о нирване, уход туда, откуда нет возврата – это не для вас. Милый Тэ, вы из страны, где занятие бизнесом – подобно дыханию. Вам не к чему углубленно изучать самого себя и вещи вокруг вас. Любите жизнь в её изменениях. Учитесь понимать людей. Продолжайте уделять внимание практике медитаций. Просто потому, что это полезно. Но не пытайтесь стать Буддой. Несите светлый образ его в вашей душе. Это и будет золотым вкладом в ваше самосовершенствование. Помните, как сказал Первый Учитель: «При жизни я буду неустанно трудиться, когда же придет смерть, я буду спокоен». Успехов вам… в КИНО».
Но Тед будто заболел образом. Уж и кадры были с его участием отсняты, а он всё никак не хотел уезжать из тех мест.
До конца съемок на натуре Лоренс был там, в Китае. Папа, разумеется, сына не кинул, кормил и поил по-миллиардерски, то есть, Тед не просил даже, а деньги присылались отцом, будто придерживаясь какого-то графика. Тед был не в курсе, отец намекал ему, высылая деньги на обратный билет.
Только «Кино - Будде» плевать было на те деньги. То есть, он конечно, на них в буквальном смысле не плевал, но и не бегал за ними, ни в банк, ни на почту, узнать, не поступили ли?
Двадцатилетний парень, игравший умудренного, в том числе и опытом отцовства Бога Азии, истинно жил по-божески. Он обучался йоге. Не прельщался едой, в меру пил. И много, много медитировал, глядя в точку на полуразрушенной стене старого монастыря. Набирался опыта в учении «думать». А деньги папины он на биотуалет спустил, для монахов и гостей этих святых мест.
Один русский философ говорил, что человек начинает «думать, настоящим образом думать только тогда, когда убеждается, что ему нечего делать, и что у него руки связаны». После выхода из состояния ничего не видения вокруг (самосозерцания), Лоренс вспоминал про «связанные руки» и принимался использовать ситуацию в своих целях. В нём как бы просыпался предприимчивый американец. Например, он много времени посвятил тому, чтобы учился у одного китайца искусству точечного массажа. Только массаж тот был …убийственным.
Он учился определять болезненную точку в организме человека. Тед с восхищением смотрел за «фокусом» китайца: нажмет тот на какую-то точку на теле человека и … человек, будто уснет. А точнее, умрет. Много Тедовых денег тому китайцу – хитрецу в широкий рукав ушло. Но только Тед угадал фокус и … научился ему! Научился и … самого китайца «усыпил». К несчастью, китаец не научил американца оживлять свои жертвы. Но, поскольку свидетелей не было,…. ну умер ещё один китаец и умер. Обошлось. Тед же никогда больше не занимался «точечным» массажем с «фокусом».
Однако, поговаривали, за то, что Лоренс так ловко китайские загадки отгадывал, его сначала хотели убить, но потом передумали. Дошло, например, такое известие до «бедной матери – Лизы»: решили монахи её сына к буддизму приобщить. Говорят даже, его уже тайно «окрестили». В буддисты.
Только, скорее всего, это было неправдой, ведь в Иельском университете, и это утверждают многие люди, из хорошо знавших Теда по годам учебы, он уже вступил в одно тайное общество и второго «закабаления» ему, вероятнее всего, было не нужно. «Он свободу больше любопытства любит. Вряд ли он буддистом стал. Но из Китая его лучше вызволить. Тед – очень впечатлительный человек. Как бы не помешался он, на китайские образа глядя…».
В общем, папа Арчи снова нашел повод сказать: «Лучше б третьего сына у меня не было!»
Почему ж в далеком Коннектикуте молодой Лоренс годы учения отбывал, а не в родном Калифорнийском? А всё потому, что по молодости лет Тедди к папе хоть чуточку, но прислушивался. Что папа говорил, то он, глядишь, и исполнит. Как до сих пор делают его старшие братья.
Артур Лоренс, например, сам окончил Военную академию в штате Нью-Йорк. Он был специалистом в военной инженерии. До сих пор полковник Лоренс давал толковые консультации по строительству фортификационных сооружений. Сыновья же, кроме образования должны были привнести ещё один вклад в дело семьи – связи, опутавшие всю страну. Потому Эдуард окончил Гарвард, Роберт - Станфордский университет, а Тед … почти осилил юриспруденцию в Иельском - университете, известном своими тайными обществами.
Итак, время пришло. Тед научился, чему было нужно. И бывший китаец, теперь известный американский кинорежиссер снял фильм, который неожиданно стал классикой по части пропаганды буддизма. Ясноглазому Лоренсу в широкие глаза были вставлены линзы каштанового оттенка, отчего взгляд его принял туманно – блаженный оттенок. При этом парня научили, как опустить те глаза низко-низко, чтоб «увидеть мир больше видимого», а главное передать это видение зрителю. Лоренса почти не гримировали, оставив «молодым», вечно молодым Богом. Ему изменили нос, придали тому «спокойствия», и чуточку изменили губы, соединив их печатью умиротворения. У Теда они были как бы … современными, то есть сексуальными. Верхняя - в норме. В нормах мужских, разумеется. Зато нижняя обладала двумя милыми симметричными припухлостями, которые желали б иметь многие женщины, хотя б за деньги. Рот Теду чуть подкрашивали, а вот улыбка его без всяческих киношных ухищрений была той – подходящей по сценарию. Она как бы отвечала, за своего хозяина в минуты покоя: «Я знала и это, но и об этом я счастливо забыла». И ещё Лоренс стал …богом с окрашенными в охру волосами. То есть, на рекламных плакатах к фильму, до сих пор ещё не снятых со щитов на малолюдных дорогах пустынных районов штата Невада, Будда – Первый по порядковому номеру Просветленный Бог был очаровательно рыжеволосым.
Но, разумеется, не то главное, что младший сын Папы Меговатта стал носителем чужой славы и тем прославился. Даже не это удручало Артура. Он вспоминает о другом. Вспоминает, подергивая щекой и затяжно вздыхая (ещё и кляня «победу мамы Лизы»). Фильм, получивший пять Оскаров, разродился таким успехом сына, что за единственную кинороль в жизни (Тед категорически отверг последовавшие предложения из Голливуда, как несущие в себе несвойственное ему амплуа) его «младшенький» - уже получил ПРИЗНАНИЕ своего таланта.
Золотая статуэтка на каминной доске в родовом гнезде Лоренсов – награда за роль второго плана, несущая в себе эстетическое и позитивное начало, а так же приз - за симпатию жюри и зрителей - факт, присутствием своим напоминающий теперь Артуру о сыне …шалопае …да хоть ежедневно! Ведь старик любил посиживать у камина.
Но только и это - ещё не всё. Не всё, что заставило отца пожалеть, что взял он тогда, да и удовлетворился этим дурацким результатом проверки на сходство ДНК, да взял мальца в свои руки, да, прижав к груди, дал ему свою фамилию. «Что такое ДНК? – Мучился сомнениями отец, - двойная спираль, четыре повторяющиеся ячейки, создающие всего 20 видов белка. Да у меня замок на сейфе имеет большую степень защиты! Что они мне тычут этим ДНК?! Я же не слепой, это не мой сын! …И уж точно не идиота Паркиенса!»
Успех в кино и нескончаемые запросы на курс массажа со стороны даже очень уважаемых Артуром личностей – ничуть не повлияли на свободолюбивый характер парня. Под папиной крышей, под маминым крылом ему жилось легко и … приятно. Зачем ему напрягать свои «волшебные» руки, да отбиваться от натиска налоговой полиции, пытающейся уличить его в незаконном бизнесе, он и так сыт и житьём доволен! Тед – после окончания работы над фильмом ему было двадцать один, так нигде не учился и не работал. Он говорил, что он … «думает». Он думает, «как нужно жить».
Мать давит: «Сын образование даже для пожизненно состоятельного человека актуально. Надо, надо закончить университет. Я хочу гордиться моим образованным мальчиком, так-таки и утершим нос отцу». Братья достали со «связями»: «Тедди, кончай шатания, пора браться за массаж профессионально. Нужные люди ждут. Массажа. Быстренько, тебе это по силам (!!!) закончи двухгодичный медицинский колледж, получи годовую практику в зоне боевых действий, например, в госпиталях военных сил, дислоцированных в Ираке, и …получай лицензию на открытие клиники массажа здесь, на Беверли Хилз. Тут мы тебе поможем сделать имя».
-Но кажется, оно у меня уже есть, - осторожно напоминал Тед братьям.
-Тедди – это ещё не имя! И имей в виду, массажист Лоренс - это ещё смешнее.
Артур не приставал к сыну, уже знал, бесполезно. Но и ему хотелось кое-чего. А точнее: чтобы сын его – Арчи Лоренса … «поменьше шатался по голливудам!» И особенно - по китайской периферии, «где нет, не то, что очистных сооружений, не найдется и приличного клозета!»
Откуда, кто доложил его отцу о купленных для монастыря биотуалетах – Тед так и не узнал.
Но туалеты для китайцев - дело прошлое, тут пришла в дом Арчи Лоренса ещё одна напасть. Да с тем же обратным адресом – Тедди и его особое чутьё снова «вылезли».
«Прямо …избранный какой-то, черт его задери», - ворчал Артур, когда вдруг (опять вдруг!) узнал, что его младшенький решил отправиться в плаванье аж, по пяти морям! «Он, видите ли, решил «прогуляться»!
Именно! на спортивной яхте, по пяти морям …с дочерью главы Пресс-центра - Джона Саммера. Его дочь звали Глорией. Артур долго вертел фото девушке в двух пальцах, потом откинул в сторону (потом её увидели в урне): «Телку себе найти нормальную и то не может, …лопух!»
А дело было так, пошел, значит, сыну Арчи Лоренса …двадцать третий год…
***
После всех прессингов, накативших на него после неожиданного получения Оскара, Тед впал в состояние, которым теперь полюбили красоваться многие вкусившие Славы актеры Голливуда – в депрессию. Так себе болячка, и совсем, значит, не в запущенном виде, раз он всё-таки сменил курс и направился в Италию, чтоб в порту Бриндизи – самый «каблук» римского сапога - начать тур по пяти морям.
Они с Ло сменили две яхты. Они попадали в шторм, боролись бок о бок, хлебнув горьковатой водицы достаточно. Они встречались с пиратами, которые к их великому счастью не покусились на их суденышко и единственно ценную вещь – бортовую спутниковую систему навигации. Их останавливали приграничные патрули, им сигналили с бортов военных кораблей; их пугали карантином в портах. Наконец, они продали всё, что было ценного на них самих (пара колец, золотые цепи да часы Ролекс), чтоб откупиться от зарвавшихся браконьеров, державших их три часа в заложниках, но прошли свой славный путь от Бриндизи до Стамбула.
Впрочем, скоро сказка сказывается, а серьезное дело делается с умом и постепенно.
Но началось всё именно с депрессии Лоренса. Ему, всегда свободно гулявшему по улицам родного города, вдруг стало невозможно выйти из дому. Подобно двум английским принцам, он стал популярен среди репортерской братвы. А ещё невежи кричали ему в след: «Смотри, Будда пошел». Ему, прекрасно понимавшему, что он совсем не бог, было стыдно слышать такое. К тому же он действительно с уважением относился к религии (хотя сам так и остался «нехристем»).
Тут ещё дома напряг: там от него все чего-нибудь требуют. А он не любил, когда «требуют». Фраза: «Мне не хочется», превратилась в: «Мне хочется покоя».
Тед решил покончить с собой. Да, он решил, что это выход. Ему, лишенному «нормальных черт нормального американского мужчины после двадцати» – самое то.
Его яхта дрейфовала у берегов родной Калифорнии. В позе лотоса он сидел и смотрел на заходящее солнце, чтоб с последним лучом …уйти из жизни навсегда. И тут прямо среди залива он встретил молодую женщину. Её звали Глория.
Эта - вообще … была огрызком в семье. «Колючка оборотень». Настолько необузданное созданье, настолько грубоватое и мужеподобное, что назвать её девушкой, это как бы сделать во многом одолжение. То есть, не заметить отсутствия основополагающих женских качеств – тяги к заботе о ком-либо, умения прощать и желании быть любимой (да и вообще: бедра узкие, грудь плоская, на лице – стервозная крутость – ну какая она девушка?).
Степистка, дзюдистка, аквалангистка, биолог по профессии, не воздержанная особа, плюющая и на кредо отца и на «породистость» матери (та приходилась скандинавским королевичам кем-то там), наследница Джо Саммера катила себе на катере, только морская пыль столбом летела. И … зацепила деваха малюсенькую яхту, за каким-то чертом дрейфующую далеко от берега. Разъехаться было наверняка можно – просто огромный, но природный хулиганизм в девице был ещё тот.
Ей всего лишь не понравилась поза рыжего парня (ну выгорели чуть-чуть волосы, ну и что?) Тед сидел на самом краешке борта яхты, которую Ло разглядывала в бинокль, капитаня на своем катере. «А это что за хрень? Что это за идиот на ДОРОГЕ?»
Именно! Чтоб испугать парня, заставить его задергаться, сменить не только дурацкую позу, но и курс (и быстренько!), Глория направила на его яхту свой быстроходный катер.
Но солнце уже таяло за горизонтом. Оставались какие-то минутки три – не больше, и он бы бултых! в воду, он так решил. Тед углубился в своё самосознание настолько, что казалось, вполне себя убедил: «Я буду жить вечно».
Сидя в позе лотоса на самом краю борта и ожидая последнего луча, за которым бы он ушел «туда», …рыбам на корм, Тед даже не только не заметил, он и не услышал шедший на него во весь опор катер.
Лори вильнула катером в самый последний момент. Ударила, скользнув бортом катера о борт его яхты. Разумеется, Тед вылетел за борт раньше назначенного им же срока, то есть до появления в небе последнего отблеска солнца. Разумеется, для человека, ещё не вполне созревшего, чтоб дотянуться до вершин самосовершенствования, это было причиной, чтобы выгрести. Он начал барахтаться и выгреб-таки из волн, созданных развернувшимся катером.
Яхта дала течь, но не смертельно, Тед владел навыком обслуживания и вполне б справился, довел судно до берега. Но он решил таки переломить желание жить, волевым желанием покончить «с земным бредом». И не тяга к буддизму была тому виной. Он решил не менять и такого своего решения.
Побарахтавшись в воде, он … успокоил себя, сосредоточившись на точке бездонного неба. Чуть-чуть терпения и ему уже начало казаться, что он проваливается в небеса. И он …немедленно пошел ко дну. Самым натуральным образом!
Будзи: «Он думал, что потерял голову. Но когда его ищущее сознание успокоилось, он стал беззаботным». Тед улыбнулся, вспомнив Будзи.
Глория тут же кинулась за уходящим под воду человеком. Вытащила его, втащила на борт своего катера, а так же связала «идиота», чтоб больше не заглядывался на последний скользящий по воде луч своего «ограничителя». А так же взяла на буксир яхту и дала «полный» ход двигателю катера с направлением на ближайшую береговую точку.
Тед будто бредил. Он говорил сам собой. Из его бессвязного рассказа, Лори и поняла причину его «душевного порыва».
- …Суицид, люди, - это не результат болезненного состояния психики, а порыв души. Моя - призвала меня оставить жизнь здесь. На земле.
-Тут тебе не земля! – Включилась в бред девушка, более похожая на боевую амазонку, чем на девушку.
Глория рвала и метала. Парень чуть не повесил на неё свою собственную смерть! Она уж и забыла, что метила в его яхту весьма намеренно. Её возмущало, что человек, добровольно, с открытыми глазами, раздвинув руки, ноги в стороны, пошел ко дну. Её, хватающуюся за каждую секунду жизни, это возмутило. Возмутило настолько, …что она принялась пинать, бить «придурка», широко размахивая обеими руками, и совершенно не следя, куда она ему попадает. – Дурак!
Наконец, она попала в такое место, что парень согнулся в дугу и притих. То есть перестал смеяться. Да! Он ещё и смеялся, предаваясь своему бреду. Но, как поняла Лори, вовсе не от радости, что ему спасли жизнь. Его спасение как бы напротив, повредило ему рассудок.
-Тут тебе не земля, идиот! – напоследок пнула его в бок босой ногой Глория и, успокоившись, отошла в сторону. – Урод!
Чуть стихла боль в паху, «урод» снова кинулся философствовать. – Что можно сказать нового? Все слова уже произнесены, истины – озвучены, все виды лжи имеют право на существование. Даже подлость – и та будет только повторением.
-Заткнись, заткнись, говорю, кретин!
-Это качественные детали. Но они ничего не решают. Я оказался в невыносимом для моего существования режиме. Тут, там – не важно. Везде я вдруг стал востребован. И все вдруг стали требовать с меня чего-то. Я оказался всем чем-то обязан. И всем должен быть за что-то благодарен. …Вы любите русских философов? …Нет. Ничего о них не слышали? (ответ: «на хрен они мне нужны?!») …Понял. Я понял. Не нужно приплетать растение к вашему невежеству. Хотя, да, есть некая разумная тонкость. Это как мера защиты. Хотя какая действительно разница, много знать или мало, всё равно ещё большего не знаешь. Оно и лучше. Да, оно и лучше. Но я к тому, что этот русский сказал, что «Благодарность – мещанская добродетель, которая живет расчетом – do, ut des. Что значит «даю, что бы ты дал». После насильно влитого мне в рот глотка славы я понял, не потянуть мне жизнь между двумя каменными жерновами. Помните, «Жернова божьи мелют медленно, но верно». Они уже начали своё дело со мной. Одни требуют одного, другие – вращают свой жернов в обратную сторону. Я не Геракл, я не справлюсь. Я решил уйти. Да, как все слабые волей, я решил уйти в никуда. …Откуда вы взялись? Я следил за горизонтом, вас там не было.
- Ты в какую сторону смотрел, идиот?
-Если бы было всё так просто. Идиот… нет, я не идиот. Это всё та же картина, её модель я осознал. Вы, ведь вы тоже спасали меня не из любви к ближнему. Из страха. Из страха быть виновной в моей смерти. Ведь так? Да, да, не отворачивайте лицо. Это так. Никто не хочет взять на себя больше, чем ему хочется. Но тогда зачем винить соседа за то, что тот не берет их проблему на свои плечи? Нет, я не идиот. Я уставший сопротивляться. Буддисты правы, рисуя круг разомкнутым. …Хотя да, вполне осознаю истину: тех, кто решился на суицид нужно подвергать принудительному медицинскому обследованию. Вдруг кого-то удастся вернуть на круги своя. Только я в те круги не хочу. Замкнутый круг, разомкнутый - везде одно принуждение. Конфуций прав. На земле либо нужно трудиться и трудиться, чтобы спокойно принять Смерть за Облегчение, либо вообще не трудиться. Не трудиться и не давать оценки ни одному из проявлений жизни. Прожил паразитом и умер… паразитом. Легко! Не неся ни чьей вины и никого не обвиняя.
Глория хмуро смотрела, слушала парня и вдруг почувствовала какую-то тяжесть в голове. Она махнула рукой на «придурка» и исчезла в каюте. Вернулась она скоро. Даже задыхалась отчасти. Ей вдруг послышался шум и всплеск, она решила, парень снова того….
Но Лоренс был тут. На месте, И руки даже не пытался развязать. Он только пнул за борт второй кроссовок. Первый потерял. Наверно, утопил.
Лори, едва успев сама выпить, поставила стакан на доску скамьи. Развязала парню руки. Протянула ему стакан. - Выпей.
-Что это?
-Вода. Почти. Разбавленный портвейн.
-Я не хочу.
Глория понимала, раз спросил, что это, значит, пить хочет. - Пей! Это тебя успокоит. …Несешь какую-то чушь.
Лори близко подсунула стакан ко рту Лоренса. Это точно, она принуждала его выпить пахнущую вином жидкость. Тед отвернул лицо.
-Ну и черт с тобой! – Лори с размаху выкинула стакан за борт. – Вижу, от славы сбрендил, …Будда хренов.
Лоренс потер запястья, затем обеими руками заправил чуть волнистые от сырости волосы за уши. Его лицо снова дернулось в улыбке. – Ну вот. Началось…
Он покосился на девушку, строго следившую за движением медленно двигающегося катера. Тот шел на «автопилоте».
А вот яхта Теда «виляла». Требовалось убрать паруса.
-Мне нужно обратно.
-Что? Я тебе покажу… «обратно»! – Лори погрозилась кулаком, но и она, глядя на яхту, поняла, нужно срочно убрать паруса. Стал подниматься ветер.
Но как решить дилемму: кто будет смотреть за её катером, пока она будет управляться с парусами и что там ещё задумал этот «псих»?
- Надо спустить паруса на твоей яхте.
-Я справлюсь сам. Это моё имущество.
-Дурак ты с имуществом. Я тебе не верю. – Она махнула на Лоренса рукой. – Лучше последи за приборами. – Она решила, не совсем он дурак, раз сумел вывести яхту в открытое море. - А я…сейчас.
Тед прямо посмотрел на женщину. – Во-первых, не называйте меня именами, которых я не заслуживаю, а во-вторых, если вы хотите, чтобы с вами вели беседу, перестаньте хотя бы ругаться.
-Да кто тут с тобой «беседует»?! …Да ну тебя, кретин! …Следи за приборами!
Но Лоренс опередил её. Будто мартышка, обхватив канат, связывающий два судна и, быстро перебирая руками и ногами, он довольно скоро перебрался на яхту.
Странно, но он и не попытался отвязать и скинуть канат, соединяющий два судна.
В одиночку с превеликими трудами из-за странного неповиновения пальцев он справился с двумя парусами.
Глория, удивляясь, следила за ним. «Вроде не дурак. Может, напротив, это у него от большого ума? …Утопиться захотел, неприятности может?… Ненормальный». – Эй, псих? – Крикнула она тому, кто справился с парочкой парусов, ни один не порвав.
Она дала ему совет, как закрепить стаксель. Тед сделал, как она посоветовала. Затем, … замотав вокруг шеи запасные джинсы,… он перебрался назад, на катер.
-Что-что? – Взвизгнула женщина, когда он при ней снял сначала сырые джинсы, а затем и трусы.
-Что? – Спросил он в ответ и начал выжимать трусы. Катер накренился, и вода с выжимаемых трусов потекла Лори под ноги.
-Ты что?! - С возмущением в лице она тут же отвернулась от выжимающего трусы парня и отошла. Принялась следить за своей техникой. И ещё браниться. – Мог бы на своей яхте трусы отжать, зассанец!
Лоренс и вправду был немного не в себе. Но, как это бывает с людьми «не здраво мыслящими и положившимися на автопилот», он держался стороны живого, явно ответственного человека.
Он надел сухие джинсы, оставив валяться на палубе свои сырые джинсы.
Потом сел на скамью, расставив ноги с двух сторон, и стал смотреть на волны.
Да, получалось, он наслаждался отдыхом, а девушка работала!
На неё он не смотрел. Впрочем, как всегда. Женщины Лоренса младшего пока интересовали мало. По крайней мере, значительно меньше, чем его сверстников.
В понимании Лоренса женщина – продукт природы, данный мужчине для отдыха и наслаждения. А поскольку причины для отдыха не было, то и поработать для наслаждения – не хотелось. К тому же особо «не пахло» от капитанши женщиной.
Тед как-то вдруг увлекшись Азией (а она способна очаровать любого человека), бывал и в Индии. И на юге Индии - тоже. Видел кинутые храмы, отстроенные во славу секса. Не то, чтоб увиденное его восхитило (или напротив, возмутило), но что-то такое и в нём, уже имевшем практику в общении с доступными женщинами, открыло дополнительно. Разглядывая каменные статуи индийских богов, установленные на стенах высоченных храмов и изображавшие различные позы, Лоренс понял: соитие – это тоже труд. И как противник любого принуждения (читай, труда), он не то чтоб совсем исключил секс из своей жизни, но что-то такое случилось. И именно после посещения им таких храмов.
И странно, после «охлаждения» он вдруг впервые почувствовал себя и в этом спектре жизни «свободным». И даже здоровее себя почувствовал, перестав всякий раз вспыхивать любопытством по поводу какой-нибудь длинноногой (пышногрудой) красотки. А ещё он длинные ресницы у женщин любил. Это признак его тоже сильно заводил …когда-то. Теперь и на это … не потягивало оглянуться.
Крепкая телом девушка, обладательница формами, отнюдь не богемными, и в движениях которой чувствовалась решительность и даже стервозность - Лоренса тем более не впечатляла. Хоть и перемещалась перед его глазами в узком бикини.
Но! зато он заметил другое. В лице женщины (он сразу угадал наличие черт скандинавского происхождения) так смело кинувшейся за ним в воду, отсутствовали резкость и хмурость. Даже если она была сосредоточена на чем-то, Лори не хмурилась – это так. А это позволяло смотреть в её лицо без усталости. И все равно Тед на него не смотрел (так только, всего лишь вел умственный обзор объекта, ненамеренно попадающего в зону его внимания).
И он снова заговорил («философ хренов!»): «Ещё Ницше подметил, «одиночество придает нам большую черствость по отношению к себе и большую ностальгию по людям». Он считал, оно улучшает характер. – Тед повернулся к женщине. – Я решил сначала, вы потому катаетесь одна, что любите природу, а значит, не любите людей. Теперь я знаю, вы просто – он улыбнулся, - …хотите улучшить свой характер.
-Заткнись, …идиот. Кому тут нужны твои замшелые истины.
-Это как посмотреть. Может это и не идиотизм. Может, это иная точка отсчета разумности.
-Ага, как же, …разумности. – Глория язвила. – Да от тебя отнюдь не разумом попахивает. Ты же идиот! Классика!
- Всякий, кто умеет ощутить, когда он поступил, как глупец, а когда нет – не идиот. У нас с вами разные точки отсчета и мой запах тут не причем.
Берег уже был виден. Курс катера был верен. Полчаса и уже можно будет подумать о причале.
Глория, когда Лоренса начало поташнивать от соли, попавшей в горло, принесла ему просто воды. И снова она проворчала: «Надо мне - возиться с идиотом?».
Тед воду выпил и, …так же как поступила раньше женщина, выбросил стакан за борт
Лори, проследив за стаканом, растерянно произнесла: «Хоть бы спасибо сказал». – Она вовсе не ждала от него неблагодарности. Сама удивилась и даже покраснела, когда поняла, за что упрекнула своего незваного гостя.
Лоренс рассмеялся и, указав на неё пальцем, повторил: «Опять то же самое! А стоит ли тогда к берегу?» - И он сделал шаг к борту.
Лори машинально кинулась за ним. Машинально! - Эй?! Не дури, слышишь! Не нужно, …нет.
Лоренс рассмеялся. Её испуг был так натурален.
Тогда она рукой оттолкнула «легкого» парня от борта катера. – А ну, сядь! Распрыгался тут. На берегу будешь прыгать. Не с моей посудины!
Лоренс смотрел на воду и разговаривал сам с собой: «Всюду принуждение. Все, начиная с друга и матери – все хотят видеть меня прислуживающим себе. Но ведь я же равен им, я такой же, как все они, - он задрал лицо, - верно, Создатель? – И тут же он опустил голову и крикнул в сторону воды, будто вопрос Гамлета: «Или я виновен?!».
Лори, казалось, не слушала его. Она занималась катером. И следила за движением яхты.
Но это только так казалось. Она следила и за ним – за бредившим парнем. Он наклонился, будто разглядывал воду у самого борта катера. Лори на всякий случай, напряглась, готовясь схватить его над бортом. «Вот псих, …навязался на мою голову».
С первого взгляда похожий на неженку Лоренс смирно стоял и смотрел на воду. Мышцы его тела были расслаблены. Лицо спокойно. Только Глория, видевшая, как он ловко справляется с парусами, будучи в странном, будто обкуренном состоянии, была готова ко всему. Она не хотела обмануться. И потому следила за «психом», как за потенциально серьезным противником.
А «слабый человек» вдруг понял, что не уйдет он в своё «никуда». По крайней мере, сегодня. Волны залива его уже не манили. Никак не разглядел он в них то самое «никуда».
Лоренс стоял, смотрел на потемневшую к вечеру воду и, по-видимому, снова, вспомнил какого-то философа. Лицо его выражало не то мечтательность, не то грусть: «Свет открывает человеку красоту, но он же открывает и безобразие». …Здесь…homo homini lupus… (человек человеку волк), там - темно, но тоже акул хватает».
Лоренс плюнул с борта в воду и отошел. Снова присел на скамейку, потом лег на неё, благо, что был худ и невысок ростом, потому ему вполне было на ней комфортно.
Он стал смотреть на вдруг ставшую яркой луну и выискивать взглядом знакомые созвездия. «Знак Стрельца. …Итак, снова жить? Снова надо жить. Эх, кто б научил…».
Глория не оглядывалась на него, она стояла лицом к приближающемуся берегу. Но в зеркале, закрепленном на приборной доске, она видела отражение «психа».
Лори смотрела фильм о Будде. И было правдой, что, и она была поражена тому факту, что Великий Бог, оказывается, не обязательно должен всё время мучаться, всё время истязать себя запретами. Бесконечно просветленный Бог показался ей бесконечно человечным. И вполне понятным. То есть понятным вообще, и для неё, и, наверное, думала Ло, для любого человека двадцать первого века. И это открытие было трогательным для неё.
И вот человек, когда-то смотревший на зрителя «взглядом Будды» в паре метров от неё. Только взгляд его уже не «тот». Бог ушел в глубь себя, и, слившись с мирозданием, вдруг растерявшим свои границы, остался там и тем доволен. Этот – человек – недоволен. И не просто не доволен. Он тоже хотел бы уйти в никуда, («скорее всего, он сам не знает, как туда попасть, - решила Лори), и ошибочно метит в «утопленники» (в отступники – не жильцы). Он смотрит на неё как на помеху. «Не доволен», - подумала Глория, - в утопленники желает, ...псих».
Девушка не понимала, что за волнение испытала она, глядя на задумавшегося Лоренса. А то волнение вдруг подтолкнуло её …одеться. Она даже причесаться решила. И вообще, она дольше обычного покрутилась у малюсенького зеркала – единственного на борту. Надела спортивный костюм, убрала волосы на резинку в хвост на затылке, и как будто осталась собой довольна.
Вообще-то она готовилась к швартовке катера. Но сегодня ей показалось, что если она не приведет себя в порядок – это получится у неё хуже, возможно, менее ловко. Она бы никому не призналась в том, что ей вдруг захотелось блеснуть своим умением.
Тед как почувствовал, что они почти у берега. Тут же замотал свои сырые джинсы вокруг шеи и … обезьяной, по канату, к себе - на яхту. Лори просто ахнула на его побег!
Оказавшись у себя, он скинул канат, соединявший яхту с катером, затем джинсы - с шеи и пошел в свою каюту. Яхта его стала замедлять ход.
Он, снова не сказав ни «прощай», ни «спасибо», исчез.
Вечер столь сгустил краски, что вот-вот и совсем станет темно. Не зажги Тед фонари, так и яхту уже б не было видно, так, просто темнел какой-то призрак, шедший вслед за катером. А с огнями она походила на обвешанную гирляндами авангардную скульптуру.
Лори не сводила с неё взгляда: «Вот урод! Наверное метит пришвартоваться первым», - она услышала, как зашумел мотор на яхте. «Псих» явно готовился к швартовке первым.
И тут что-то будто щёлкнуло в голове девушки. Упрямство, злость и ещё…обычный женский каприз дали вспышку короткого замыкания.
Заметив, что Лоренс встал к рулю, Лори выкрикнула: «Удрать захотел? Не выйдет! Ты взял чужие ценности! …Любовь, время, деньги - верни! Или заплати! Это закон жизни!
Кажется, ей хотелось, чтоб «псих» снова заговорил. Но Тед молчал. Рулил себе, и ухом не вел. Как будто катер рядом не шел. Как будто девушка с него не кричала.
-А то смотри-ка, пожил в своё удовольствие и свалить решил. А мать? А семья …- и тихо, будто обиженно даже, – даже спасибо не сказал, …нахал!
Кто б подслушал её, понял бы ситуацию так: парень что-то украл у девчонки с катера. Только Лоренс держался своей мысли крепко. Он понял слова Глории. И понял правильно. И ответил: «Разве я просил мать рожать меня? Отца - брать за меня ответственность, а братьев – заботу о моем имидже? И вас я – тоже ни о чем не просил».
- Не увиливай! Пришло время собирать камни. Закон в любой стране! – Кричала женщина за рулем серьезной машины.
Лори кричала, а Лоренс - нет. Лори приходилось напрягать слух, чтоб расслышать его голос в шуме моторов катера и яхты.
- Я уважаю подмеченный Экклезиастом цикл жизни, - ответил он. - Но блюсти закон, додуманный недалекими людьми – это уже слишком. Я ушел, оставив себя без диплома юриста, чтоб не защищать противозаконие от закона, и напротив, править законом среди желающих идти против него. Мне лично не нужна чья-то защита. Мешаю – освободись от меня сам. Не хочет иметь сына мать – убей. Не желает признавать сына сыном отец – откажись. Брату не нужен брат – к чему взаимно ненужные разговоры об обязательствах, отделись! Кровь – не по общим венам течет, мы ведь не сиамские близнецы.
-Где ты набрался этого бреда? – Вопрос, Лори, поняла, риторический. Лоренс действительно не прореагировал на него.
- Но послушай, - снова выкрикнула она, крепко следя за причаливанием своего катера, и, прекрасно понимая, что с берега их могут услышать посторонние, - ты же не сам по себе на острове живешь, люди кругом. Без закона и взаимных обязательств - смерть. Это же …- Лори подыскивала слово. Она поняла, слово «закон» парню не нравится. – Это же начало анархии. А хаос красив только со стороны космоса. Ты космос уважаешь?
Тед неопределенно махнул рукой, возможно даже не ей, а парню, помогавшему с пирса швартовать его яхту.
- Ну так вот, тут тебе – не космос! – продолжила Лори. - Тут всем правит земной закон. Закон человеческого общежития.
Выкрикнув, Глория резко замолкла. До неё, наконец, дошло, что теперь она начала впадать в «дурацкую философию».
Они вышли на берег, стали управляться с закреплением канатов своих посудин.
Но Глорию задело. Теперь она начала разговаривать «сама с собой». - Прыгнуть хотел, исчезнуть. …А что ж не вверх, а вниз прыгал? Нирвана, говорят, наверху. Чего ж ты туда, - она указала на ленивые волны, снова обратившись к Лоренсу, - что ж ты в воду прыгал? Или ты думаешь, прыгнув туда, скорее до туда долетишь? Чепуха! Я русских философов, как впрочем, и не русских - не знаю. Но если б я тебя не вытянула, ты б сейчас точно наживкой для рыб был. …Точно! Так же точно, что ты … - Лори заметила, что парень с пирса смотрит на неё с явным недоумением, и, скорее по инерции она закончила, - придурок. …Тебя врачам надо … показать.
-Меня? – парнишка с пирса не понимал причины её недовольства.
-Да пошел ты! …Канат туже закрепи, …кретин!
- Мальчик тут при чем. – Тед улыбнулся парнишке. Но спасибо ему тоже не сказал. Он обратился к Лори, ничуть не прерываясь в мысли. - Вы снова путаетесь в понятиях. Но это снова простительно. К тому же я не просил вас прыгать в воду, чтоб мочить ваш красный купальник. Но вы себя спасительницей вселенной почувствовали. Кто ж из нас глупее?
- Да … ты!
Глория на миг замолчала, подыскивая ругательство, отличное от «псих», «идиот», «дурак» и «придурок», которые она уже произносила. Но нужно было отыскать понятие сродни им.
- Ты яхту хотел бросить, … вор! А ведь не ты тратился на эту разукрашенную перламутром штучку. Уверена, папаша твой. …Или это деньги братьев.
Тед грустно улыбнулся. Поняв, что его узнали и …снова пригвоздили к фамилии, он снова стал похож на «опущенного в сухой колодец». Выход есть, он единственен, но…до него далеко.
Но девушка была не права. Тед покрутил головой - нет. Потом достал из кармана джинсов смятую купюру и протянул её парню с пирса. – Я заберу её завтра. Я или кто-то другой.
Так получилось, что по пирсу они пошли с Лори рядом. При этом девушка не унималась. Разглядывая Лоренса, который был ниже её на пол головы, и уж точно казался легче конституцией, она едко подтрунивала над ним. – Жалкий слабак. …Ты и на суше утопленником выглядишь. Что, коробочку за своего Оскара купил? …Да ну?! Ну, извини. А денег не жаль столько утопить?
-Глупо хвалить волосы у отрубленной головы.
- Ты про что?
Он махнул рукой. - Если я уходил, чего ж о куске пластика жалеть. – Сказав, Тед пошел быстрее.
- Ты, конечно, можешь считать себя пупом земли. – Лори чуть отставала. В туфлю что-то попало и кололо ступню. - Такая концепция не нова. Ясно: я никем не зван – и отстаньте от меня с обязательствами. Моя яхта – и пусть она тоже ко дну идет. …Но это же мерзко, Лоренс, …эх ты! такая штучка - мечта любого парня на берегу. Что ж ты, с берега не кинулся? Яхта б другим досталась. Жалко стало с братьями добром делиться? …Жмот!
- Если б они хотели иметь такую, имели бы.
Лори остановилась, начала высыпать из туфли песок и камни. Теперь точно, она говорила сама с собой. Лоренс был уже далеко впереди.
- Ну да, да, верно. Все вы, Меговатты хреновы - самостоятельные люди. Все, но не ты! Хоть ты и Лоренс. …Массажист хренов, … спинотёрка.
А потом она выкрикнула, явно в надежде, что он её услышит. (Тед искал машину, которая бы шла до Лос-Анджелеса): «Твои нормальные братья, уверена, философов тоже не читают!»
Лоренс услышал. Ну, «не читают» - и не читают - ладно. Он не стал подтверждать.
Так бы и разошлись катер и яхта пусть на берегу, только… оказалось, именно та машина, водитель которой ехал в Лос-Анджелес и согласился взять с собой Глорию, именно она притормозила у края дороги, где «голосовал» Лоренс.
И спор был продолжен. И продолжение его было открыто Глорией.
- А статуэтка, Оскар твой, кого после твоей смерти порадует? Или ты его уже …в никуда отправил?
Водитель оглянулся на девушку.
Та смотрела на Лоренса. Только повернув к нему голову. Но вообще она сидела прямёхонько, как пианистка из начальных классов. А Лоренс, водитель узнал в его лице «индийского принца – Обладателя Бескрайней Мудрости», тот смотрел исключительно вперед. Сидел, чуть сутулясь, и улыбался чему-то, будто какому-то воспоминанию. Будто в ушах его другая музыка звучала, будто девушку он не слышал.
Водитель тоже улыбнулся и сказал то, что уже утомило Лоренса за долгие – долгие полтора года успеха фильма о Будде. – Я вас узнал. Вы в фильме «Построй свой рай» снимались. Будду играли.
Лоренс перевел взгляд на водителя. Посмотрел как на человека, явно чего-то недопонимающего. – Разве бы я посмел? Это Будда играл мною.
Он посмотрел на Глорию. Но так, будто только заметил, что рядом кто-то сидит. И тут же отвернулся, но ответил и ей: «Вы о премии Оскар? Нет, со статуэткой всё в порядке. Кому она нужна – не знаю. Ей изначально никто не обрадовался. Даже мать была в шоке от неожиданности. Почувствовала себя нездоровой и ушла с представления сразу, после моего выступления.
-Почему ты решил, что именно от неожиданности? Может, ей ПРОСТО не здоровилось.
-Не важно. Я почувствовал, она ждала чего-то другого. Не благодарности в её адрес, прозвучавшей со сцены.
-Что же она ждала?
-Не знаю. Но что-то другое.
Глория подумала о своих родителях. Даже представила себя на сцене со статуэткой Оскара в руках. Усмехнулась: «Туфта! Никто б мне её не дал!»
Она вздохнула, посмотрела на Лоренса, «удрученного славой», и помолчала.
А тот припомнил что-то. И снова улыбнулся. - А как же я? – Тед смотрел вперед, будто разговаривал с темной лентой дороги. - Моя жизнь, мои мечты и желания – они не в счет.
-Ты о чем? На чьей опять счет долги списываешь?
-Но ведь я тоже жил?!
Лори помолчала. Она явно чего-то недопонимала. Парень её удивил. Что ей было не понятно, вот чтоб конкретно, она сказать не могла. Лоренс в целом был НЕНОРМАЛЕН. То есть не понятен ей – себя она считала нормальной. Помолчав, она тихо усмехнулась: «Под юродивого косишь? Я не буду тебя жалеть. Ты ж скинуться хотел. Какие тебе слезы? К тому же, я в курсе, ты на средства отца живешь. А это не по-взрослому».
-Деньги так важны для вас? – Он конкретно к Лори обращался, но требовал с неё ответа за всех. - Эта ценность не может быть однозначно единственной. Для чего-то же они заводили ребенка. Разве моё появление у них, присутствие – это не моя расплата с ними? Да, не в денежном отношении, но расплата.
Водитель присвистнул. Улыбнувшись девушке, он посмотрел на Лоренса, по-видимому, заинтересованный его ответом.
Разумеется, переглядки велись только через зеркальце над лобовым стеклом. Машина просто летела по темной ленте дороги.
Встретившийся указатель гласил, что до Лос-Анджелеса …минут двадцать.
Лоренс произнес: «Да. …Это так. Всё так. …И что?».
Лори хотела усмехнуться. Но она спрятала усмешку. Чокнутый – с ним нужно и на берегу осторожно шутить. Вдруг чего ему захочется. Лори машинально посмотрела на замок дверцы со стороны Лоренса.
-А что за мечта у тебя?
- Не скажу.
-Подумаешь! У меня тоже мечта есть. – Она подумала немного, потом призналась, - я хотела б на спортивной яхте через пять морей переплыть.
Лоренс промолчал. Лори решила, что он посчитал её мечту глупостью. Она убедительно ответила на его молчание: «Да! Я даже маршрут составила. От порта Бриндизи, это в Италии, и до Стамбула - Турция. Там через Босфор и можно в Черное море попасть. В пятое. Потом назад,…домой, уже на самолете.
-А какие ещё четыре?
Лоренс не смотрел в её сторону. И это даже хорошо. Ей легче было рассказать о том, о чем ещё никто не знал. А тут вот, …ночь расположила к откровению. – Всё должно начаться в Италии. На берегу Адриатического моря. Потом в самом узком месте, можно доплыть до берега Албании. Там, через гряду Ионических островов по Ионическому морю к Пелопоннесу. Это уже Греция. Дальше, через пролив Кофирефс к Эгейскому морю. Потом мимо острова Лесбос можно войти в пролив Дарданеллы и попасть в Мраморное море. Оттуда в порт Стамбула. Ну и дальше Босфор и Черное море.
Лоренс попросил остановить машину.
Лори забеспокоилась. - Тебе плохо?
-Нет. Но если всё так, как вы сказали, тогда выходит шесть морей. Не пять. Когда вы будете огибать Грецию, в частности, проходить мимо острова Крит, вы, так или иначе, окажетесь в Средиземном море. Но это не важно пять-шесть, я думаю, что смогу помочь вам. – Лоренс улыбнулся и протянул водителю три смятые бумажки. – Спасибо. Дальше не нужно.
Глория раздумывала. Но «крючок она заглотнула», потому, как только машина дернулась, как бы продолжив путь дальше, она крикнула: «Нет, нет!», - и тоже вышла.
Стояла ночь. Темная ночь. Обочина дороги. Какие-то кусты, жидкие деревца.
Водитель постоял, подождал признаки «трезвости» у девчонки. И вдруг сдал назад.
– Девушка, вы ж поняли, он – человек несерьезный. Может лучше домой, к папе? Я ж сказал, довезу.
И вот тут случилось то, что случается в фильмах ужаса. Из-за тучи показалась Луна, да такая яркая, так она осветила дорогу, машину и виды.
Посмотрев в лицо водителя ещё раз (тот как раз улыбнулся), Лори отшатнулась, ей показалось, уши его вытянулись, встав торчком, а вместо рта была пасть с оскалом. Она снова быстро повторила: «Нет, нет! - и вцепившись в локоть Лоренса, покрутила головой. – Я …передумала. Я … с ним …пойду.
-Ну, смотрите.
Поглядев на Лоренса, водитель серьезно произнес: «Я запомнил, с кем осталась девушка».
Лоренс, будто его забавляла ситуация, хохотнул: «А имя девушки вы тоже знаете?»
Водитель протянул к Лори руку. – А, правда, леди, как ваше имя? Ну, на случай, …если потеряетесь, …заблудитесь, …до дому не дойдете».
Лоренс усмехнулся, на что, никто не понял. Он произнёс: «Ошибка, парень. Это не Мария Магдалина», - и тут же резко, вместе с Лори, развернулся и пошел в кусты. Прямо через чащу из палок, веток и колючек.
Водитель ругнулся: «Вот дура!», - и поехал себе дальше. Даже скорости прибавил, будто руки умыл.
Глория остановилась. Тед тоже. Как только машина скрылась, и мотор перестал резать воздух ночи, Тед снова вывел девушку на дорогу.
Они стояли, смотрели в разные концы дороги. Лоренс – в сторону пирса, Лори – в сторону отъехавшей машины.
-И как?
-Что? – Она повернула к нему голову.
-Зовут вас …как?
Лори волновало другое. - Ты про кого сказал Мария Магдалина?
-Я о ночи. Вас как зовут?
Лори помолчала. Потом спросила о другом: «На счет морей моих… просто так сказал?»
-Разумеется.
-Я так и знала! – Она так сокрушенно это произнесла, будто была обманута самым верным человеком.
Лоренс весело рассмеялся. И перешел на «ты». – О, боже,… а как смеялась по поводу моих слёз о мечте.
Лори, помолчав, с осторожностью ответила: «Ты же не сказал, какая она у тебя».
-Но ты посмеялась.
-И что? Я же не знаю, может, она смешная. На всякий случай, я посмеялась.
Тед развернулся к ней. С ног до головы провел взглядом. – И что, прямо по пяти океанам пойдешь?
-Да!
Столько энергичной наивности было выдано этим утверждением – восклицанием, что Лоренс снова улыбнулся. – И загранпаспорт у тебя есть?
-Да!
-А как на счет виз и разрешений останавливаться у берегов этих стран? Вдруг живот прихватит или ещё что. Ты уже имеешь на руках бумажки, дающие тебе право причаливать к их берегам? Всевозможные прививки ты уже сделала?
-Я готова. И я готова, лететь туда. Да, сделать …э…круиз по Европе и …договориться в каждой стране с консульством. Может быть, даже лично получить разрешения от мэра города или управляющего портом.
-Откуда ты знаешь, у какого берега прихватит твой живот? – Тед усмехнулся, но мягко. И было ясно, ответа он от Лори не ждал.
Он не смеялся над мечтой. Даже Лори это чувствовала, он не смеялся. Он …задумался.
– Большая часть из проблем, решаема отсюда. Прямо из Лос-Анджелеса. Не обязательно ездить из страны в страну, это работа служащих консульства. Но … всё это мелочи. Ты же никогда не пересекала море на спортивной яхте, нет?
Глория вдруг почувствовала себя глупой дурочкой. Она уже пожалела, что такому зануде рассказала о своей мечте. Лоренс превращал красивую бабочку в тяжеловесный Боинг. Ей казалось, вот-вот он заговорит о том, где она будет добывать для себя продукты питания, болтаясь посреди, например, Адриатического моря? У неё не было ответа.
И она про себя ответила: «Нет». И опустила голову. Разговор перестал быть для неё интересным. Более того, она вдруг явно почувствовала ночь, …одиночество и свою незащищенность рядом с человеком, которого она в затмении разума приняла за единомышленника. – Нет.
Лоренса порадовала её правда. Он снова оглядел Лори с ног до головы. Потом взгляд его поплыл назад. Он заметил, девушка топчется на месте. Он решил, она хочет в туалет.
-Так как тебя зовут?
-Глория. Глория Саммер. Ты… знаешь, куда идти?
Тед вздохнул. – Зови меня Тедом. - Потом он сказал, что лучше ей «облегчиться» прямо на дороге. – Вот тут. Там могут быть змеи. А я… пойду, чтоб тебе не мешать. Туда пойду, - он кивнул в сторону пирса. К яхте. Кажется, ветер стих, вполне можно добраться до места, держась огней с берега.
Глория на всякий случай воспользовалась случаем и «присела» у края дороги.
Лоренс шел, не оглядываясь, одна рука в кармане, другой он чуть помахивал.
Наверно, всего лишь оттого, чтоб девушке не было страшно в одиночестве, он принялся насвистывать какую-то мелодию.
Лори действительно стало спокойнее. Догоняя Теда, она вдруг действительно почувствовала, что она посреди ночи не она.
Издали, вышагивая один на дороге, под яркой луной Лоренс казался … крепким мужчиной.
Ло перестала обижаться на его за «занудство». Но пока не решалась заводить разговор о своей проблеме, о путешествии по пяти морям. Девушка понимала, разговор о себе лучше начать, заговорив о том, с кем беседуешь. - А зачем ты хотел утопиться? Стать утопленником в пятницу тринадцатого – и есть твоя мечта?
Он будто и не заметил иронии. – Нет. Я даже не заглядывал в календарь. Но это не важно. Ты сделала важное для меня. Ты напомнила мне один совершенный принцип человеческой жизни. Один человек, индус определил Принцип беззаботной жизни. Я знал о нём, но… забыл. Упустил из виду. Ты напомнила.
-И что там за принцип?
-Принцип Дхаммапады: «Если Человек видит грехи других и постоянно думает об их ошибках, его собственные грехи от этого только возрастают. И не видно конца его ошибкам». Я обвинил всех в претензии на меня. Ты напомнила мне, что я и сам имею кое к кому претензии. Я ошибался. Нужно рвать не один конец, тогда уйти будет легче.
-Ты о чем? Куда уйти? … Ты точно псих.– И тут из её груди вырвалась другая истина: «Человек рождается жить!»
-Нет. Мы ошибались. Всю жизнь Человек готовит себя к тому, чтоб умереть человеком.
-Чушь!
-Итина. Впрочем, она моя. Тебе я её не навязываю.
Они подошли к пирсу.
Парнишке дано было указание «Отчаливаем».
-Вы же сказали…
-Я передумал. – Тед прыгнул на яхту. – Положите трап, пусть она тоже войдет.
-Эй, ты чего разуказывался?!
Но, подумав немного, Глория решила не забирать катер с пирса. Решила «поберечь посудинку». Но больше, ей захотелось ещё немного задержаться возле человека, который показался ей …Человеком с Луны. Вот такой … синей, какая была на сегодняшнем небе.
Она помогла Теду «законопатить», а точнее временно заклеить трещину в корпусе яхты, образовавшуюся от удара катером. Трещина была не опасной пока нет высокой волны. И яхта отчалила.
Отправилась в путь, не смотря на предупреждение парнишки, что как будто ветер усиливается.
-Ветер – для нас с этой девушкой – не самое важное этой ночью. – Ответил Тед, несколько удивив своим странным ответом и поведением вообще парнишку- дежурного.
Впрочем, тот был уж тому рад, что денег назад Лоренс за охрану с него не забрал.
-Счастливого пути!
-Главное, он начался. – Прозвучало на фоне шума мотора яхты.
Они двинулись в сторону Лос-Анджелеса, держась огней берега. У Теда не было серьезной электроники на яхте. Ни приборов инфракрасного видения, ни компьютера, позволявшего управлять яхтой, исходя из направления, указываемого спутниковой системой навигации. Тед рулил так, вручную.
Они разговаривали большую часть пути. Темы были нейтральными: увлечения, погода.
Уже начало рассветать, когда они причалили у знакомого Лоренсу пирса. Там собственно его яхта и стояла всегда.
Вместо прощания он сделал Глории странное, невероятно странно предложение.
- У меня есть знакомый капитан. Он может помочь определиться с точностью курса, рассчитать маршрут, определиться с погодой в тех местах и точками причаливания. Я дам тебе его телефон и сведу вас. Пообщайтесь для начала. Потом, если вы сумеете договориться, я «сосватаю» тебя другому капитану. Он наймет тебя барменшей в бар. Два часа работы днем и четыре – вечером. Я наймусь к нему массажистом. Это позволит нам занять неплохую каюту на круизном корабле и пройти туристическим путем тот маршрут, который ты наметила. Думаю, есть такие туры. Я попытаюсь отыскать. Позвоню тебе, как найду. К тому же круиз поможет нам своими глазами взглянуть на те места, которые позже мы будем проходить на собственных руках. Попадая в страны, где мы после будем запрашивать разрешения на приближение к берегу, мы можем вместе зайти в американское консульство. Уверен, бумаг придется составить много. – Тед усмехнулся, - мы ж не ребята из «Доброй воли», не председатели Евросоюза. – Он помолчал, будто припоминая ещё одну преграду. - Ну и … денег нужно отложить в нужных банках. Ведь надо будет подумать и о питании. И об отдыхе на берегу. Плыть и плыть – такая работа не для меня. Будем делать, как делают азиаты: мешать труд бездельем. И… будем откладывать часть заработанных нами чаевых в тамошние банки. К тому же, выходя на берег во время остановок, мы могли б понять, где нам лучше остановиться на ночевку. Болтаться на волнах и ночью, особенно в час шторма – это не по мне. Мы должны спать по-людски. И… знать, что с нашей яхтой всё в порядке. А то можем потерять её …прямо в Италии. Охрана нашего судёнышка - это тоже станет только нашей проблемой.
Глорию поразила дотошность парня. Но более всего, что он так и не посмеялся над ней. Над её мечтой. Напортив, дал вполне серьезный совет. Положительный ответ.
-Но…я не умею работать барменшей, Тед.
Он улыбнулся. – В доме, где я родился, тоже не живут массажисты. Однако, когда захотелось понять, что значит, получать и приносить удовольствие от прикасания к чужому телу, пришлось поискать нужных учителей, и … я научиться мастерству массажиста. Если очень хочется – мечта исполняется легко. Трудности идут через запятую, но в итоге обилием не изнуряют. – Он хохотнул, - правда, пока я не имею права на получение «полного» удовольствия, но…думаю, оно скоро станет …полным. – Тед посерьезнел, вспомнив о проблеме. - Думаю, у меня будет лицензия к моменту начала нашего средиземноморского круиза. Лучшие сезоны начинаются в апреле. Сейчас сентябрь. Вполне хватит времени, чтоб провести опытные, ну, хотя б суточные испытания. Устроим прогулку по морю на яхте, хотя б на этой, на моей. Но…- Тед снова улыбнулся, - только после окончания школы выживания. Есть такая, на улице Секвой -20. Там есть курс выживания в море. Думаю, нам не помешает его пройти вместе. Кажется, мы даже друг друга трудно переносим, есть проблема в коммуникации. Надо решить и это, - он усмехнулся, - иначе, мечта твоя так и останется мечтой с дивана.
Глория не знала что сказать. После ночи бдения она осоловело смотрела на Лоренса, слушала его, а когда он махнул рукой и сказал: «Ну, всё, пока!», - она вдруг «включилась», поняла смысл всего, что он сказал, и схватила его за руку. – Послушай! …Послушай…- и, будто забыв, о чем она хотела сказать ему, Лори кивнула, отпустила его руку и произнесла: «Прости. Я посчитала тебя сумасшедшим».
Тед махнул рукой и пошел к стоянке такси. Что он хотел сказать ей, махнув рукой, Лори не поняла. То ли посчитал, что «проехали», толи согласился, что с ним так всегда.
Машина такси тронулась с места. Тед видно, попросил водителя притормозить. – Да, и ещё. Ты не в курсе, много Глорий Саммер в Лос-Анджелесе?
- Не…- Она хотела сказать, что не совсем понимает суть вопроса. Однако та тут же и дошла до неё. Когда Лоренс улыбнулся из-за приспущенного стекла на двери машины.
-Улица Тенистая, дом три.
Тед кивнул, стекло поехало кверху, и отблеск розового рассвета прошелся отражением по глади его.
Лори тоже взяла такси, поехала к своему дому. Она не обиделась, что Тед не взялся подвести её до дома. У каждого свои расчеты и планы. «Может, он вовсе не домой. Или дорогу указывать не хочет».
***
Ему б и в голову не пришло, что девушка будет так думать. Тед понял, от шага в никуда его спасла женщина, которая не часто заглядывается на звезды и принюхивается к запаху от своих подмышек. Такая – сама найдет путь. Домой или куда-то ещё, но она придет туда, куда ей нужно. Так думал Лоренс, а вовсе не от невоспитанности или расчетов он двинулся на такси один.
Но время пошло. И теперь их личное время начало делать пересечения.
Так случается в жизни. Случается, что кошка начинает опекать мышь, лев врага своего – самку гепарда, свинья – курицу, а курица - щенка бультерьера. Это не шутки, так случается. Двадцатипятилетняя Глория Саммер наконец-то встретила того, на ком отдыхал её взгляд. О ком захотелось думать …да почти круглосуточно. Она б ещё раз кинулась с катера в волны морского залива, чтоб не дать этому парню … пройти мимо.
Лори влюбилась. Пока, правда, не совсем осознавая это. Но такое тоже не редкость. Не редкость, когда мужчина или женщина, встретив свою любовь, не совсем понимают, что за новое чувств забредило их сознание и душу.
Тед выбивал для себя право на лицензию, он искал такое учебное медицинское учреждение, которое бы не сильно грузило его наукой, но дало право обладания бумажкой с семью печатями.
Если кто-то ещё считает, что молодому в принципе ленивому парню легко и просто за полгода окончить двухгодичный курс обучения младшего медицинского персонала, пройти двухнедельную специализацию (по профилю - хирургия) в военном госпитале – тот ничего не понимает в трудностях жизни ДЕТЕЙ ИНДИГО.
И всё же при полной загрузке ума и тела, Лоренс не забыл свести Глорию с тем самым капитаном, который ходил по тем самым морям, что ей грезятся.
Красивый элегантный мужчина, от которого пахло превосходным парфюмом, и который просто-таки восхищал своими хорошими манерами и элегантной капитанской формой – однажды утром предстал пред дверью дома Саммеров. Мама и папа Глории чуть дара речи не лишись от счастья видеть такое добро у своих дверей. А после недельного курса «введения в морское дело», то есть Том Мак Дир таскал цветочки, привозил шампанское, может, ещё какие подарки делал, их глазу не видные, и просиживал в комнате их дочери часа два три, в общем, никак было не отмазаться Лори, что у неё с тем капитаном не роман на веки, а всего лишь «лекции». Родные ей не верили. Они желали сказку. «Сказки начнутся, когда начнется практика», - успокоила их взбалмошная дочь и …намекнула, с кем она будет «практиковаться».
-С младшим Лоренсом?! Ло…ри, но он же …
- Что? Вы то тут при чем?
-А …э…м…а как же Том? – бекали-мэкали родители, не зная, чем объяснить отсутствие капитана МакДира у их дверей после десятидневного « морского курса лекций».
-А с Томом - всё. – Объявила их не сказочная дочь. И… потребовала от своего босса – профессора Глюка, чьей ассистенткой на кафедре биологии она являлась, аванса за проведение ею патентного поиска.
-Вы хорошо поработали, моя дорогая, но, - начал, было, профессор, но тут же и замер, заметив напряжение в лице аспирантки Саммер.
Профессор Глюк тайно, исключительно тайно был некоторым образом влюблен в свою ассистентку. Та как будто и повода ему не давала, но так получилось, что давно уже не молодой и много лет женатый мужчина испытывал тихую нежную привязанность к своей сначала студентке, затем аспирантке и ассистентке.
Лори – девушка умная, она его сразу раскусила и …вила из его чувств веревки для своего хозяйства.
Сейчас Саммер нужны были деньги на оплату недельных «курсов» по освоению навыка работы за барной стойкой. Она попросила подругу, чтоб та помогла ей найти такой бар, где б она могла недельку постоять рядом с «настоящей» барменшей. Та ответила: «O'k», - но нужно заплатить. Лори попробовала, было, возмутиться, что мол, она же там как бы помогать той девушке будет. Но ей было замечено: «Ты там только мешать ТОЙ девушке будешь, милочка. Заплатишь, будешь стоять, нет - иди, стой, где хочешь».
В общем, Глория смотрела в глаза профессора Глюка без всяческой жалости. То есть, с упрямством кокетливого очарования. – Уважаемый профессор, но вы же просили сделать поиск к следующей среде, а я вот, за три дня справилась. К тому же вы намекали на премиальные в конце месяца …за мою проворность.
-Но, дорогая моя, сейчас не конец месяца, - снова начал, было, Глюк, но заткнулся, опять же, заметив, как запечалислись синие глазки у его тайной пассии.
А уж та старалась, выглядеть пассией – паинькой….Ну, в общем, выбила она аванс у профессора. Тот, разумеется, вынул его из своего личного кармана, убеждая себя, что в конце месяца сделает перерасчет. Лори плевала на его расчеты, она на тот конец месяца своё увольнение по полной запланировала. Она решила месяц отстоять за барной стойкой. …Для тренировки.
Оказалось, непросто это: одной рукой вертеть шейкер, другой - разливать дорогостоящий виски по рюмкам, да ещё отслеживать, как там наливается пиво в бокал, стоящий под кланом надстоечной бочки. Да и за деньгами нужно было следить, за тем, в какой карман складывать чаевые. И ноги её уставали двигаться туда два метра, назад – два метра, шаг - в сторону полки с посудой. Лори решила, что это похоже на вальс: раз два три, …раз, два, три…После недельного «вальсирования» она зауважала профессию, к которой раньше относилась в вызывающим равнодушием. Она серьезно устала.
Но … тут позвонил Тед, и пригласил её на первое занятие в школе выживания. И она, вот совсем недавно отзвонившись всем приятельницам, пожаловавшись, что «ноги не носят», полетела на звоночек, как лепесток жасмина по июньскому ветру – легко и красиво.
Через три дня мороки с болтанкой на тренажере, под светом жаркого прожектора, ей было приказано …сутки не притрагиваться к еде. Только вода. Да, без всяческих добавок. Тем более, в виде портвейна.
Лори еле справилась. На сон грядущий она, будто таясь от родителей, двинулась, было, к холодильнику, но тут папа бац! свет на кухне зажег. Чего-то и его к ночи на кухню понесло: «Лори? Что, диета закончилась?»
Лори с большой не любовью посмотрела на родителя. Затем, … сорвав лепесток с комнатной розы, сунула его в рот, зажевала и …удалилась на фиг с кухни.
А потом другое испытаньеце. Они «гребли», касаясь одним веслом клетчатого кафеля бассейна; пытались разобраться с азбукой Морзе, затем с тем, что им просигналили «лампочкой» с якобы иностранного судна. А ещё они ели сырого морского окуня, собственноручно убив его вязальной спицей. Грызли заплесневелые сухари, запивая их водой, добытой из конденсата. Они погружались в бассейн, где плавала молодая акула; они загружали плавающий на поверхности «груз», выпавший из якобы перевернувшейся лодки, разумеется, сначала установив её на воде…. В общем, они позволяли издеваться над собой за те деньги, которые Тед заплатил за «обучение выживанию на море».
Лори в лоб дала тому, кто б сказал, что эти эксперименты над собой ей понравится.
Не дала. И не потому, что не спрашивали, а потому что понравилось.
Наконец, разобравшись в мышцах, костях, сухожилиях, сосудах, нервах и прочей «требухе», сдав экзамены и зачеты, Лоренс отбыл в военный госпиталь на практику.
-Где наш Тедди? – Как-то спросил Артур свою супругу.
-В военном госпитале, - ответила та.
Эдуард, заехавший к родителям увидеться, успел подхватить вилку, выпавшую из рук отца. Арчи стало плохо. С сердцем.
Когда мать сообщила Теду о случившемся за ужином, тот улыбнулся. «Вот блин, не думал, что сердечный приступ отца так приятно меня порадует». «Маленький» никак не ожидал, что вечно занятого отца настолько взволнует его самочувствие. Разумеется, он вырвался на три часа, чтоб съездить в Лос-Анджелес и проведать «приболевшего» папашу.
Но Арчи выглядел совершенно здоровым. Он всё ещё был в постели. Так порекомендовал его врач, но… он проводил, лежа там, совещание.
Артур более чем серьезно был настроен против нового бзика своего младшего сына. – А ЭТО зачем тебе понадобилось?! Хочешь быть военным хирургом – похвально, но … санитаром при операционной – это стыдно, Тед!
-Что же, могу и не при «Операционной» служить. Могу в гинекологию, …в педиатрию податься. Там тоже вывихи случаются. Фридман сказал, я вправлять суставы научился.
Элиза едва успела оттолкнуть сына от кровати, где лежал её супруг.
Артур так крепко размахнулся настольной лампой, выполненной из голубого мрамора, что …Тед тут же и понял, его папа действительно здоров и в полном порядке.
Он взял лампу из рук отца, поставил на место и ответил на выпад: «Па, я понял, мне лучше при операционной остаться».
Курс младшего медперсонала был Тедом окончен. Практику он тоже как бы «прошел». Доктор Фридман, хирург, полковник медицинской службы при калифорнийском госпитале дал даже рекомендацию Лоренсу. – Тебе только двадцать два, Тед. Это совсем не поздно, чтоб взяться всерьез за карьеру медика.
Ну ещё бы! Док впервые встретил санитара, свободно владеющего латынью, блестяще разбирающегося в анатомии человека; …мужчину, совершенно не комплексующего от уборки суден с обрубками рук и ног. А, кроме того, умеющего владеть хирургической иглой и навыком вправления вывихов всевозможных суставов на теле человека.
Но Лоренс снова блеснул… своей поверхностностью. Он отказался продолжать изучение медицины. Он простился с уважаемым хирургом в чине полковника и … двинулся в службу, занимающуюся выдачей лицензии на практику массажиста. Он как будто обожал… обхаживать такого рода службы!
Элиза ликовала. Помахивая бумажкой с тремя печатями перед лицом мужа, оторванного от делового разговора с партнером, она хвасталась тем, что её Тедди теперь «сдерет три шкуры с Элен Пойнт – супруги мэра Лос-Анджелеса, так нагло преследовавшей её сына с тем, чтоб тот сделал ей массаж на больной пояснице».
Что мог на такое ответить серьезный бизнесмен Артур Лоренс? Именно: «Ты дура, Лиза! Забери свою бумажку и … иди к черту, вместе с Пойнт и СВОИМ массажистом!»
-Но это и твой сын, Арчи!
-Да нет, родная, ЭТО – твой сын. – Но, кажется, отца возбудило не это. А как раз то, что его мальца» кто-то снова поднял на пьедестал. А вот за что – папаша не понимал.
Шел февраль. В Лос-Анджелесе он вдруг оказался дождливым. И, тем не менее, в левое крыло дома Лоренсов, прибывали «пациенты». Вернее, пациентки. Разумеется, они желали ручек младшего Лоренса. Многие, многие из них просто плевали на остальных Лоренсов, им только массажиста Лоренса подавай. Это более чем раздражало Арчи. – Чья это машина запаркована на месте, где должна стоять моя машина?
Элизе тоже надоели «чужие» люди, в её доме». Но, заступаясь за дело сына, пока не открывшего свой офис, она тихо отвечала, пытаясь успокоить разгневанного льва: «Арчи, это…моя тетя Тусси приехала. Она …э…скоро уедет».
-Надеюсь! – Огрызнулся лев.
Но дошло до того, что один из очень важных инвесторов лично «попросил» Артура об «одной услуге». – Ты не мог бы найти свободную строчку в списке клиентов своего сына, Артур. Для меня. Что-то знаешь, нога от колена не сгибается. А я слышал, твой сын…».
Артур скрипнул зубами. Но тихо, тихо. Ведь разговор был с важным для него человеком. И, разумеется, он обещал переговорить с …отпрыском. Разумеется, «тот ДОЛЖЕН найти свободную клетку в графике приема своих пациентов для его знакомого».
Тед планировал день так: кому требовалось, чтоб захват пальцами был почувствительнее, посильнее – он принимал утром. Так, вместо зарядки процедура. Кому такой захват показался бы болезненным, он принимал днем. После обеда. Чтоб не сильно напрягать свой живот. А молодых пациенток, тех, кто любили его, …нельзя сказать ленивые захваты пальцами, а именно нежные, да именно нежные хватания пальцами – те приезжали к нему после восьми вечера. Ужинал Тед в десять.
Знакомый инвестор, …по-видимому, был знаком с «расписанием захватов» молодого Лоренса. Он лично попросил своего «друга Арчи», чтоб его записали на вечер.
Артур, выпив хорошую порцию русской водки, долго сидел, вытаращив глаза на трубку кабинетного телефона. «Или я что-то недопонимаю в этом щенке, или … он дурит народ по-взрослому».
За самый короткий месяц в году Тед Лоренс получил от своего бизнеса «чистой прибыли» … а как раз на путешествие по пяти морям на лучшем морском лайнере – «Авраам Линкольн».
***
Только Тед не был «путешественником». На том лайнере он и Лори были зачислены в службу сервиса. Он был хозяином массажного кабинета, расположившегося там же, в каюте, где он жил, Лори – второй барменшей в баре верхней палубы
Два часа днем – после обеда и четыре часа вечером – до одиннадцати – Лори была занята в баре.
Что изменила в ней эта работа? А, серьезно, многое. Только скорее, не работа, а встреча с Лоренсом.
За стойкой бара верхней палубы, где были расположены все лучшие, самые дорогие каюты круизного лайнера стояла высокая, симпатичная блондинка со скандинавскими чертами на милом улыбчивом лице.
Какие там бывалые уже, попахивающие мужским кроссовки? Какие там спортивные костюмы и выгоревшие футболки на голое тело, в которых она щеголяла раньше? …На каблуках не ниже четырнадцати сантиметров, в белье от Джо Гальяно, в костюмах от Алекса Пэрри Ло научилась ходить так, что хоть сейчас на подиум! При той стервозности, что в ней осталась – это было просто-таки смертельным оружием против мужчин.
Кто б знал, на что ещё может толкнуть женщину любовь. Как ещё она может изогнуть, вывернув наизнанку её суть. Ведь Лори Саммер вовсе не была девушкой – кино мечтой. И характером, и смелостью – она по-прежнему осталась очень даже земной девушкой, «сорви головой». Но …тут такое дело, … любовь. И к кому, … к парню мужественным, ну если только духом. Внешне Лоренс на мачо не походил. Никаким боком! И как будто всё на месте было – в трусах приличный бугорок, хваткость в руках, жилистость, крепость мускулов в теле – всё как бы тут. …Ну, конечно, не рвущиеся из кожи мускулы, как у качков, нет, но, тем не менее, женоподобным его б никто не посмел назвать. … А как же! С утра и до вечера он напрягался над спинами, головами, ногами и руками людей, бывало и втрое превышавших его в весе. Но только не кидалась его мощь в глаза. Напротив, Тедди выглядел, … да, пожалуй, правильно – ЛЕГКОАТЛЕТОМ Нарциссом. …Средний рост, абсолютное отсутствие массивности. Нормальной мужской основательности. …Нежный юноша. Да, многим до личного знакомства он казался рыжим …геем. Улыбка, туманный взгляд серо-голубых полуоткрытых глаз. И движения его были, не менее грациозными, чем у красующегося типчика. «Смотри-ка, массажист пошел», - теперь так нервировали его люди.
Лори не понимала, как она могла дойти до такого, чтоб плакать по ночам о ТАКОМ парне?! Как она могла так запутаться, чтоб попасть в руки «рыбака, лишь по желанию, берущемуся за свои сети»! Как, как она могла полюбить болтуна Лоренса?
Да и что за «любовь» без секса? Без запирания дыхания на вскрике, на самом пике полу человеческого, полу животного удовольствия. А с Лоренсом не сильно-то разбежишься …до кровати. Он свою философию так повернет, такие цитаты (читай, аргументы) подберет, что до кровати за спором дела и не дойдет. Исаак Ньютон – Тед часто повторял это имя. Цитировал гения, который к соитию был более чем равнодушен. Раньше Лори об этом не знала, всё больше о втором законе слышала, который этот муж придумал. А тут вот! И чем ответишь, Ньютон действительно был гений.
Но ведь она – женщина. Она …мечется. И что это там за «любовь», когда она сначала по наводке приятельницы, а затем сама лично увидела Теда, целующегося с молодой особой - отдыхающей из сто семнадцатой каюты?..
Её глаза были четко подведены, губы - ровно подкрашены. Но и дурак понял бы, что девушка чем-то сильно была расстроена накануне, что она долго и горько плакала. Лори увидела ИХ снова!
Ночь она не спала. Ей снилось, что это она целовалась с Лоренсом. Сначала на верхней палубе, …потом в бассейне, …а потом ещё…. Утром, когда проснулась, она ощутила себя бесконечно уставшей. Тело её будто жгло изнутри, внизу живота ощущалась томление. Между ног после ночи осталась липкая слизь, а в голове – бред. И … из глаз потекли слезы. …Только теперь Лори вспомнила, ОН целовал НЕ её.
Про губы Лоренса уже и написано, и сказано было много. Да, и в газетах, и в журналах, которые о кино писали (просто не могли не отметить!) как красиво, как желанно целовал Бог Азии свою нежнейшую подругу. Да, с этим делом в индуизме всё в порядке. Фаллос в тамошних местах, как и прежде – символ гордого духа. Тамошний Бог был однозначно мужского пола. Ему поклоняются, перед обликом его совершают ритуалы, поют во славу…заслуженно.
Тед прекращал общаться с теми, кто пытался напомнить ему об его киногерое. Он так полюбил образ принца Сиддхартхи, что пресекал малейшее, пошлое сравнение с живым человеком, тем более с таким несовершенством, как он (это оценка самого Лоренса).
Девушка из сто семнадцатой каюты была мила своей хрупкостью и приятностью звучания смеха. Они познакомились на массаже. Стали встречаться. Как-то вечером она подставила ему свое лицо, а он …просто поцеловал её. Обхватил сначала весь её рот своими губами, потом нежно стал трогать губами сначала её верхнюю губу, затем нижнюю. Они соприкоснулись языками, быстро оба облизнулись, и снова он пленил её рот своим.
-О, Тед, …
-Мегги, …я схожу с ума…
Он вдруг прерывисто задышал. Вдруг ему захотелось взять её руки в свои,… и тут стук в дверь.
-Тед?
-Да, да, …Лори, заходи.
Тед быстро отодвинулся от девушки. Даже как будто вздохнул облегченно, когда Лори решительно вошла в его каюту.
Ах, как бы дорого Лори дала, если б эта женщина, как бывало, лежала с обнаженной спиной на массажной кушетке. Увы, девушка сидела прямо на кровати Теда. И Лори…стало грустно.
Она уже дважды задала ему вопрос: «Так ты не один?» - но только про себя. Она молча смотрела на девушку, скоренько поднявшуюся с кровати. Та была одета, ничуть не растрепана. Лишь помада на губах чуточку размазана. «Так вы целовались?» - дважды и опять же про себя спросила Лори, продолжая смотреть на девушку взглядом не соперницы, а скорее старшей сестры.
Наконец, Лори произнесла: «Простите, но…я постучала, и мне… ответили, мне разрешили…», - она готова была сама себе по щекам надавать за это мямленье. «Ах! Какая же я дура! Дура и … трижды я дура! Зачем я пришла? Зачем?! Ведь Анна сказала же, что они пошли к нему в каюту. Зачем…зачем?»
Глория не удерживала слез. Наверно, именно то, что она, молча, с катящимися по щекам слезами смотрела на девушку, вовсе не упрекая ту взглядом, именно это подействовало на Мегги. Она тоже, ни слова не сказав, вышла из каюты Лоренса.
Впрочем, она постаралась, чтоб никто тут не посчитал её ни побежденной, ни виноватой.
Тед не кинулся за ней. Ему и не хотелось. Вернее, ему может, чего-то от этой девушки и хотелось, но бегать за ней, …за девушкой из сто семнадцатой каюты – Лоренс посчитал излишним.
Тед налил в стакан на треть виски. Кинул туда льда и сделал глоток. Потом протянул стакан Лори. – Будешь?
Глорияа молча оглянулась на дверь, вытерла рукой сырость с лица, взяла из протянутой к ней руки стакан. И залпом выпила.
Она огляделась. Тед, на всякий случай, забрал у неё стакан из рук. Он посчитал, он ищет, куда его стакан выбросить.
-Ты садись. Никто больше не придет. Моя последняя клиентка позвонила, предупредила, что сегодня она … «несколько занята». – Тед улыбнулся. – Понятно. Полторы недели плаванья дали тот самый, предположенный мною ранее результат. Начались романы. Мои пациентки будут отменять встречи со мной и назначать их другим. Прекрасно! У меня будет больше времени оглянуться вокруг.
-Чтобы тоже найти предмет для романа? …Ах, прости, я поняла, он уже состоялся. Твой роман.
Тед покачал головой. – Всё правильно. Но тебе не нужно извиняться. Тут нет твоей вины.
Лори резко произнесла. – Налей ещё… виски.
Тед посмотрел на неё внимательно. Ничего про её слезы не сказал. Но потянулся обратно к холодильнику и достал бутылочку минеральной. – Вот, лучше это. Если хочешь напиться.
Лори не дала ему закрыть холодильник. Она подошла ближе и сама взялась за ручку дверцы.
-Ни хрена! …У Бога всего много. – Лори оглянулась. - И всё-таки, на черта тебе такие запасы?
Холодильник в каюте Теда был доверху заполнен всякой всячиной. Тут были и баночки с икрой, и всевозможные консервы, коробки роскошных конфет, различные бутылки с напитками. Много фруктов, …шампанского.
- Мне не приходится думать об этом. Это чаевые.
- Богатенький. И здесь, значит, успеваешь.
Тед пожал плечами и ответил мудростью Востока: «Богатство заключается не в том, что имеешь, а в том, без чего можешь обойтись». А ты, куда свои чаевые деваешь?
-Как договорились. - Лори взяла из холодильника яблоко, вытерла его об себя и сочно впилась в него зубами. - Беру наличкой. Потом когда выходим на берег, открываю счет в самом крупном банке порта. То есть не самом крупном, конечно, а …таком, чтоб можно было из любого города этой страны снять деньги со счета.
Они действительно уже дважды были на берегу. Тед заезжал в американское консульство в Тиране и в Афинах. Глория - объезжала порты – Дуррес – это в Албании и Афины – это в Греции. Она определялась с банками, и вообще с ценами в этих странах, Лоренс - консультировался, где и какие бумаги с них потребуют, решись они на круиз по морям.
Но пока выходило так, что без поддержки прессы или телевидения им трудно будет преодолеть мелкие трудности их возможного путешествия. Визы и разрешения на остановку - это можно, на это Тед разрешения получал. При выполнении, разумеется, всех протокольных требований страны, к которой они приблизятся. Но с остальным – были трудности. Например, им разрешалось находиться у берегов страны,…не пересекая береговую санитарную зону. То есть они могли, конечно, пиратски попасть на берег, например, ночью. Но если их поймают – у них будут большие неприятности с властями. Для Теда Лоренса – это было запрещенным приемом. Он даже в школе хулиганом не слыл. А тут им говорили: «Ах, вот если бы BBC вас субсидировало, или делегировал какой-нибудь фонд, да хоть бы «Фонд защиты исчезающих видов животного мира», вот тогда мы бы могли вам оказать всю необходимую помощь. А так, частным порядком, какая-то там миссис Саммер и какой-то там мистер Лоренс из какого-то Лос-Анджелеса – это нет, это трудно. У вас будут проблемы. Лоренс искал пути, которые бы исключали такие заверения».
Глория съела яблоко, присела на то самое место, где только что сидела брюнетка из сто семнадцатой каюты. – Скоро пойдут остановки на островах…
-Да, будет Хиос, Лесбос, последним – Лемнос. дальше уже Турция. Но, кажется, ты загрустила по дому. Устала?
-Нет. – Лори поставила уже пустую бутылочку из под минеральной на пол у кровати.
Тед присел рядом. Посмотрел на Лори. Лицо её выдавало бессонницу. Тед понял, такой взгляд может быть не только от усталости. Он решил, Лори скучает по дому.
Лоренс вполне допускал, что Ло не привыкла надолго уезжать от родителей, от дома. От привычной жизни, наконец. Он решил, она плачем от скуки.
-Тогда что? Скучаешь по дому?
-Тед, а ты… не мог бы сделать мне …массаж.
-Ты плохо себя чувствуешь? Заболела?
Она не могла заставить себя посмотреть в его лицо прямо. Верне она несколько раз пыталась сделать это, пока они сидели рядом, но …только увидит его губы, его… губы и всё - дальше взгляд её уже не поднимался. Не было сил, заглянуть в его глаза.
А в ней самой вдруг всё приходит в некое движение, и что-то тут же обжигает ей сердце. –Тед…
-Да?
-Нет. Как будто нет. Я не скучаю.
-Тогда что же? Что-то не так? Может, клиенты в баре надоели?
Тед запросто смотрел ей в лицо. Именно сейчас, он вдруг заметил цвет её глаз. Раньше и этого не замечал. Того, что её глаза синего цвета. «Блондинка с синими глазами», - промелькнуло в его голове но, как всегда без последующих изменений во взгляде на женщину. Он даже не заключил, что это «красиво». Просто увидел и …снова будто забыл, какого там цвета у Глории глаза.
Кто-то бы мог сказать о Лоренсе: «Кривое не может сделаться прямым». А Глории, можно б было только посоветовать вспомнить закон Морфии: «Вероятность события – обратно пропорциональна его желательности». Только не было третьего, кто б сказал им про это.
Впрочем, была одна деталь, которая б сильно порадовала Глорию. Тед ревновал её. Правда ревновал, не любя, как женщину. Он тоже слышал, от знакомых, здесь на корабле, что Лори популярна. Некоторые молодые люди (из класса «дешевых кают»), несмотря на некое молчаливое табу на корабле, стремятся именно из-за неё побывать в «верхнем» баре на носу корабля. И Теда это не удивляло. Он ведь не был слеп, он видел, Лори – симпатичная девушка. Кто-то и из-за неё может сойти с ума.
-Нет. Как будто нет. Не скучаю. – Снова ответила она.
А он не стал повторять вопроса: «Тогда что же?». Решил, раз стала повторяться она, значит, он не сможет угадать причину её грусти, слез, …кругов под глазами. Он смолчал. К чему её пытать? Он просто подождал, когда она скажет сама.
Она спросила: «Она твоя …клиентка? Эта, из сто семнадцатой каюты?
И даже теперь он не понял, что она ревнует его. Ничто не выдавало в ней любящую женщину. Как будто НИЧТО.
Если б кто зашел к Лоренсу сейчас, решил бы, что женщина из двести пятнадцатой зашла в сотый номер не для милого общения с мужчиной, скорее, по делу. Может, фен сгорел, решилась попросить посмотреть. Ведь массажист – мужчина. Наверно, он понимает и в этом. В сломанных фенах. Может, какое-то другое дело привело её к нему. Но никак не романтика. Не душный воздух первой майской ночи. В это б не поверили.
Про ЭТУ стерву б – не поверили. Она здесь стольким мужчинам «желание обломала»…. Ни за что б не поверили! Она улыбалась всем одинаково весело. Всем наливала столько, за сколько заплатили. А если и ответила кому воздушным поцелуем, те понимали с первого же намека - это за чаевые. И все … отваливали. Полторы недели – никто не постучался в её каюту. Грубо говоря, ни один кобель не почувствовал, что сучка… хочет.
Наконец она осилила бурю в себе. Она посмотрела Теду в глаза. И что? Там туман. Тед устал.
Но Лори надеялась. На что? Французы говорят: «Полено кривое дает пламя прямое». Она надеялась, что он заметил её томление и… его усталость пройдет.
Он мог бы не отказать в массаже, тем более они – друзья. Но Лори больше не просила, и он решил, проехали. Но и выпроводить её по-дружески он не мог. Сказать: «Послушай, Ло, устал я что-то. Шла б ты… к себе. Я тут хотел ванну принять, да телевизор нагишом посмотреть». - Так сказать он ей не мог. Как-то не так она смотрела на него сегодня. Что-то творилось в ней, он это чувствовал.
А может, и не чувствовал, а так, разумом понял. -Лори, что случилось?
Он погладил ей спину. Просто провел рукой.
У неё мурашки по коже побежали. И бегали, и бегали, …хотя он уже успокоил руку. Он оперся ею о кровать. - Лори… ты мочишь. Я не могу тебе помочь, не зная, что случилось.
-Ничего! – Она так и не отворачивала лица. Вот просто смотрела ему в глаза и всё. Не опуская взгляда. Любой, ну просто любой бы мужчина догадался, чего она хочет.
-Тогда ответь. – Ему надоело, что она смотрит на него плачущими глазами. Он поднялся с края кровати и снова подошел к холодильнику. Сделал бутерброды.
Он есть захотел. Дал и ей один бутерброд. Будто давал ей понять, мол, прости, я уже и есть захотел, мол, давай, вали.
Ло отказалась от икры. Она свою игру вела.
А тут … постучали в дверь. Это вернулась Мег.
Тед, как делал всегда, «широким жестом»… пригласил войти: «Вообще-то я в ванну хотел пойти, полежать. Но раз уж вы… в гости захотели, располагайтесь. Вот, на, …держи бутерброд с икрой. Я … что-то… уже расхотел».
Прозвучало именно так: будто Лори задерживает его. Поесть не дает по-человечески. А тут ещё одна приперлась – помыться толком не дала. В общем, девушки переглянулись и … обе пошли к двери.
И обе ушли. И обе ушли … в состоянии близком к слезному. Мегги – она тоже за сексом приходила. А он – он этого тоже не понял.
Тед вздохнул, как будто легко. И пошел в ванную. Налил воды, пены напустил, солью водичку ароматную посыпал. Лег. Глаза закрыл, …ему даже думать было лень.
Телефон с номером, определенным им, как номер Глории, зазвонил первым. Он только и успел сказать ей: «Привет! Давно не виделись», - как зазвонил его мобильник. И номер тоже определился. Звонила Мегги.
Как говорят англичане: «В одну раму не годиться вставлять две разных картины». Эту Тед мог проигнорировать. Она ж просто девушка из сто семнадцатой каюты. Он отключил мобильник. И звук его – на вибрацию установил. В это время он говорил с Лори. – Я в ванне. А ты где? – Он открыл глаза, быстро стер капли воды с лица свободной рукой. – А зачем ты пошла к нему? – Он быстро выпрямился. Сел в ванне. – Ло, зачем ты, … Лори! Ай, как неразумно, Ло. Подожди, я придумаю что-нибудь. …Ло, я сейчас! Я приду, слышишь?
Плача, она умоляла помочь ей вырваться из каюты Хосе Маркелоса.
Крепкий парень, волосатая бронза, плошные мускулы. Уж точно – мачо! Он следит за бассейном на верхней палубе.
С Тедом Хосе знаком. Во время последней дискотеки, организованной как развлечение для служащих «Линкольна» им обоим достался фант «Вы – диск жокей на форс-мажорной дискотеке». Тед и Хосе прославились тем, что, издавая поочередно лишь два звука «э» и «мэ», посвистывая и ударяя «кисточкой» и рукой по разным по структуре предметам (по бутылке, по столу, по металлической пластинке), они сообразили забавную мелодию с стиле «клубняк». Её после многие воспроизводили, записав в качестве звонка на мобильный телефон.
Пожалуй, больше им с Хосе встречаться не пришлось. Тед не любил плескаться в бассейне с «толпой».
Ло сказала, что «просто зашла» к Маркелосу. Сказала, что теперь «просто выйти она не может». Сказала: «Помоги, Тед. Я не хочу,…с ним – я не хочу…».
-Дерись. Я уже вышел.
Тед рукой стряхнул с волос капли воды. Он был в банном халате. Времени наряжаться не было. Лоренс вполне осознавал – побед у Хосе – до чертиков. Мачо сумеет завладеть желанным в секунды.
Дверь не открывали. Тед саданул по ней плечом. Дверь шатнулась, но замок выдержал.
Однако, Хосе понял, кто-то рвется к нему серьезно. Он только чуть-чуть приоткрыл дверь.
– Что на…
Лоренс приготовился, потому ему удалось сделать это и сильно, и резко. Без подготовки - у него такой прыжок не получился бы.
Он толкнул дверь, та – больно ударила Маркелоса в плечо. А Лоренс… тут же скинул с себя халат. Прямо у распахнувшейся двери.
Маркелос взревел: «Ты что, ты …рехнулся, гомик?! – И он выпнул халатик Лоренса за порог своей каюты.
А Тед провел по его щеке рукой и сказал: «Хосе, не шуми, душка. Я тут одну вещицу у тебя забыл…».
Маркелос, потирая ушибленное дверью плечо, уж никак не мог, глядя на обнаженный торс молодого парня, ответить грубостью. Он буквально готов был к этому, но что-то не дало ему права крикнуть: «Какого черта, Лоренс?! Какого черты ты тут голым расхаживаешь?!»
Тед же действовал быстро. Прямо как «метла». Схватил за руку девчонку, уже раздетую до неглиже и лежавшую в кровати. Потянул её на себя, потом на руки её и – к двери.
И всё, … насвистывая ту самую мелодию, которую они с Хосе наигрывали на «Форс-мажоре».
Лори больно ударилась и головой и ногами о дверной косяк.
Она же – девушка высокая. Даже поджав колени, в горизонтальном «виде» в дверной проем такая не пройдет.
Но самое сложное было поставить её на ноги в коридоре. Там она была уже в безопасности от собственной глупости. Но нужно было её во что-то одеть и … во что-то Теду одеться самому.
Валяющийся у двери халат был как бы уже ...занят.
Только Хосе понял маневры Лоренса, он выскочил за ним, прекрасно понимая, что голым тот не побежит, он наступил на его халат. Обеими ногами. – Что? Теперь ещё и одеться тебе помочь? Слышь ты, массажист, чего пришел? Ты… зачем, пришел, я тебя спрашиваю?
Идти голым по коридору, выходить в таком виде на палубу, подниматься по лестнице, снова идти по коридору с восемью дверями, каждая из которых может вот-вот открыться - это нарваться на серьезный скандал. На жесткий разговор с капитаном.
У Лоренса не было выбора. Он улыбнулся и, тоже потоптавшись на собственном халате, оставил на нем свои купальные тапочки и … вошел обратно в каюту мачо.
-А с чего ты решил, что я зашел без объяснений. Хосе, я ведь поговорить зашел. Вот ты, например, знаешь, что про тебя и нас всех Мильтон сказал?
-А кто это? …А, старпом. – Хосе уже чуть ослабил напряжение в руке, которой придерживал дверь.
-Нет. Это англичанин. Так вот он сказал… А…девушка пусть идет себе. – Тед махнул на Лори, мол, вали, дурочка, ва…ли. - Мы её не задерживаем. Разговор мужской. …Так вот, Мильтон считал, - Тед рукой указал Хосе, мол, зайдем. Хосе сделал шаг назад, Тед вошел и продолжил тут же - что «наш разум сам себе создает среду и может сделать в себе самом ад из рая, и рай из ада». – Лоренс закрыл за собою дверь.
За ней тут же послышалась возня.
Лори стояла в двух шагах от каюты и … с ужасом смотрела на синий с райскими птичками атласный халат Лоренса. – Боже мой,… что же я наделала?
Только Глория Саммер - это не размазня с соплями. Она тут же дернула носом и двинулась в нужном направлении.
Будучи в одном белье, она тут же постучала в ближайшую каюту кулаком. Потом, опомнившись, она прыгнула в сторону халата Теда и даже успела запахнуться в него, когда дверь открылась.
Ей открыли. Это была женщина лет шестидесяти. Она была в шелковом халате, да, пожалуй, похожем на тот, что теперь был на Глории, только птички там … на красном поле пели.
– Простите, мадам, - Глория играла ва-банк. Тут много было женщин, что были записаны на массаж к Лоренсу. Ещё больше было таких, что мечтали попасть под его молодившие ручки. Понимая, что дама наверняка слышала о массажисте Лоренсе, Глория … сообщила ей, «приятную весть». Так сказать, внесла ясность. - Мистер Лоренс ждет вас на массаж. Вы же записывались на десять часов, я не путаю? Э… каюта номер, она чуть повернула дверь и прочла номер, - ну да, он так и сказал, проводите ко мне даму из номера восемьдесят семь.
Женщина, смотрела на Глорию, не мигая. Да, она слышала о Лоренсе. Да, она пыталась к нему записаться на массаж. Безрезультатно. И вдруг…
-Вы не ошиблись, вас просили зайти и напомнить именно мне?!
-Миссис…
-Каролина Пойнт.
Лори ткнула в женский красный халат пальцем. Улыбнулась. – Точно! Каролина Пойнт. Вас ждут …там! - Она указала на коридор. – Сегодня он принимает в номере девяносто один. – Сказав это, Лори, дернула плечами, мол, я свое дело сделала, и … она пошла себе, по коридору. Как бы к себе.
С замирающим сердцем она остановилась у лестницы, ведущей на палубу, что располагалась выше. Прошли ужасные для неё пять минут. Старуха, видимо, раздумывала. Но! к радости Лори, не долго. Пойнт решила переодеть халатик. Она вышла в махровом голубом длинном халате. Вглядываясь в номера кают, нашла ту, которую назвала девушка.
«Ну, наконец-то», - прошептала Лори и теснее прижалась спиной к лестнице. Потом снова выглянула в коридор.
Пойнт стояла у двери каюты Хосе Маркелоса. Кажется, она всё ещё была в сомнении, не разыгрывает ли её молодая девушка. Потом, решив, что той девушке сильно б досталось за шутку, так как она служащая здесь, на корабле, Кэрол всё же решилась, она звучно постучала в дверь.
Лори не могла знать, что там происходит. За той дверью. Она даже лица, открывшего дверь, не видела. Пойн просто представилась и вошла.
-Ну раз так, так тихо прошло, значит, ей открыл дверь Тед. – Разумно решила Глория.
Она вышла из-за укрытия и стала ждать новостей из-за двери каюты девяносто один. Она даже подслушивала тихонько.
Тед и женщина вышли только через пол часа. При этом Лори готова поклясться, из-за двери до этого доносился смех. В том числе, и женский. Да, такой смех, будто женщину щекотали.
Тед, когда они возвращались в его номер, сказал, что он «выполнил ЕЁ просьбу».
-Какую?!
-Ты же хотела, чтоб я сделал ей масаж. Я сделал. Представь в четыре руки. – Тед тихо хохотнул. – Вместе с Хосе. Кажется, дама осталась довольна.
Глория была в шоке. – Да я же не… просила…ей.
-А она сказала, что просила ты. Хосе посмеялся и назвал тебя «душкой».
Лори начала икать. Она икала до тех пор, пока, выпив виски, не… расплакалась. Да, она расплакалась и призналась Лоренсу в том, что «тоже мечтает о массаже».
-Ах да, - припомнил Тед, отворачивая лицо, - я же забыл, ты же просила меня об этом.
Он вздохнул и …пошел мыть руки.
Она лежала на кушетке. Её спина, ягодицы и ноги были открыты его глазам.
Это был самый … нежный массаж. Тед устал. Он лениво смазывал женское тело всевозможными маслами для отдыха тела, он втирал в кожу какую-то серебристую соль. Та делала кожу бархатистой и … светящейся. Потом он долго и нежно мял мышцы шеи, спины, ягодиц, бедер, ног, ступней.… Потом отнес женщину в ванну, заполненную чуть остывшей ароматной водой и … опустил. Слишком глубоко.
-Прости милая, я … сдулся. Устал. – Он улыбнулся.
Произошедшее после не предполагал ни Тед, ни сама Глория.
Иногда это приходится испытать и мужчинам. Нарывающмся на такое. Глория … изнасиловала этой ночью Лоренса.
Правда, он не сильно отмахивался, но… как ни смотри, они подрались. Чтоб он не сильно побил её, она сразу связала его. Этому Лори научилась у одного парня. Связывать живого, сопротивляющегося человека. Тот в психиатрической клинике работал.
Лори связала, распяв Лоренса на полу, и … заставила сделать его с ней ЭТО. Она такое с ним творила, что даже самый равнодушный судья, будто то женщина или мужчина назначил бы ей самую серьезную меру наказания.
-Лори, это не смешно, - сказал Тед, когда понял, философия его и мудрые высказывания по теме, только возбуждают девушку. – Ты будешь жалеть об этом.
-Никогда! Ник… да…мой, мой…никогда…
Она сама не получила удовольствия. Никакого. Это была схватка. Это был бой.
Она вымоталась, как львица, посмевшая в одиночку завалить буйвола.
Потом, накинув на голое, липкое, в синяках и ссадинах тело всё тот же …синий в разводах халат, она буквально выползла из номера Лоренса. Не прощаясь.
Хватаясь за косяки чужих дверей, сгибаясь пополам от тошноты, она ушла в слезах. Те потекли, когда к ней вернулся разум.
Кинув приятеля в каюте избитым, связанным (Тед был привязан за руки к ножкам привинченного к полу стола), ей было стыдно вернуться. Она хотела. Не смогла.
А тем более - увидеться с ним на другой день.
Лоренс никак не мог развязать себе руки. Ночь и утро он провалялся на полу голым, вонюче-липким, в синяках и царапинах, полученных от женщины, потерявшей контроль над страстью.
Его развязала … Кэрол. Пойнт пришла, поблагодарить его, сообщив, что спина её …совсем перестала болеть. После вчерашнего массажа.
***
Дверь оставалась открытой. Была всего лишь четверть восьмого, когда Кэрол, как всегда, проснувшись рано, решилась-таки принести к завтраку чудо-мальчика – массажиста презент. Это был ананас. Тот просто выпал из рук женщины и … покатился к голым ляжкам, спавшего у стола мужчины. Распятый Лоренс действительно заснул под утро.
Фрукт коснулся шершавым бочком пятки Теда. Тот открыл глаза и …принялся тихо утешать оседающую у двери старушку. – Тише-е, Кэрол. Послушайте, милейшая, …тише. Не бойтесь. Бога ради, Керри, я…так отдыхаю. Пройдите, отвяжите меня, если вам не трудно.
-Простите, я не в галстуке. – В заключении сказал парень, ничем совершенно не прикрытый.
Миссис Пойнт была бравой женщиной. Она скоро пришла в себя и, мало этого, она как бы сразу увидела всю картину в целом.
- Это не Хосе, нет?
Тед категорически замотал головой.
И… вот тогда женщина задолдонила. - Боже мой, Тед, но вы не должны это так оставить. Хотите, я пойду и скажу капитану, что эта женщина…
Пока старушка приходила в себя от шока, вызванного ой-какой картинкой, Лоренс приводил себя в порядок. Он уже принял душ, побрился, причесался. Он уже даже кофе выпил, вместе со своей «спасительницей». …Время шло, но он никак не мог придумать, как отделаться от неё. А главное, расположить её …к склерозу. То есть заставить её забыть о случившемся.
Ни стыда, ни смущения – не было в нём. Что увидела его пожилая леди в непристойном, отвратительном виде – это ему пустяки. Он считал, она переживет, а ему – по барабану. Ему одно и нужно: чтоб эта леди… обо всем забыла и… убралась.
Но шестидесятилетняя миссис Пойнт только и тараторила: «…Я понимаю вас, вам неудобно. Но, знаете, Тед, пусть эта мазохиста знает свое место. Где её место? Отнюдь не в баре приличного круизного лайнера. Пусть отправляется со своими низменными желаниями … к чертям! Куда угодно! Тед, вы простите меня, но я … готова пойти к капитану.
-Я не понимаю, почему вы так настойчивы, Кэрри? – Тед улыбался, машинально приподнимая разбитую бровь.
И тут женщина призналась, кем она проработала до выхода на пенсию.
Перед Лоренсом – крутой капитан-лейтенант из полицейского управления Сан-Франциско. Она «по запаху» поняла, что творилось в каюте «жертвы насилия».
Тед кивнул. Как можно заметнее кивнул, выразил полное свое согласие с желанием дамы … уйти. Хоть куда-нибудь. Хоть к капитану.
Пойнт его жест заметила. Как будто смутилась своей болтовни и …даже полезла под стол, подняла всё ещё валявшийся на ковре ананас – оплату за работу. – Вот. …Вот.
И тут она снова села за стол. - Вот только что сказать ему – я не знаю. Тут ведь нужно, - дама улыбнулась, и как бы покраснела. Короче, покрылась красными пятнами на скулах, впалых щеках. И ещё, закатив мутные глазки, - нужно…э…деликатно. Так сказать, вне протокола.
Тед налил себе ещё кофе. Выпил сразу, тот был уже не горячим. И ответил: «Милейшая Кэрол, - после вчерашней шутки у Хосе, где они уговорили старушку массировать её на пару, в четыре руки, они были с капитан-лейтенантом почти на «ты», - дорогая моя, если вам хочется пойти к капитану, …Кэрол, я не смею вас задерживать. Только не нужно относится к вашим собственным желаниям, как к молитве, а к желанию другой женщины… пусть с мазохисткими наклонностями, как, простите, к мухе в стакане. …Хотите ещё кофе?
-Нет, - ответила растерявшаяся и совершенно раскрасневшаяся женщина.
-Тогда, простите, в одиннадцать ко мне придет моя первая клиентка, и …мне бы не хотелось, чтобы она увидела вас …столь ранним утром в моей каюте. Простите, Кэрол, мне просто неудобно. Я не смогу объяснить, если меня кто-то спросит, что вы делали в моей каюте… с семи часов утра.
-Мы… пили кофе, – вытаращила на него глаза старушка и …медленно стала подниматься из-за стола. – Но мы… просто пили кофе!
Тед улыбнулся, взял руку женщины, галантно поцеловал её. – Правильно. Правильно, Кэри. Мы пили кофе. И только. Мы с вами… просто оба любим, пить по утрам кофе. И… всё. И не нужно ставить об этом в известность капитана. Спасибо, что зашли, Кэрол. Я был очень рад увидеться с вами… этим утром.
Женщина улыбнулась, тихо повздыхала, снова улыбнулась и … вышла из каюты массажиста.
Туда действительно направлялась одна грузная дама. В кимоно. Это была певица из ресторана средней палубы – Амалия Фукс. Пойнт как-то видела её в ресторане и слышала. «Бедный мальчик, - подумала о Лоренсе женщина, - как же должно быть он ненавидит женщин».
И всё-таки Кэрол не пожалела, что решилась принести массажисту на завтрак такую полезную штуку, как ананас. Её спина со вчерашнего вечера… просто вторую жизнь обрела.
А вот Глория …умирала. До того времени, как она должна была, встать за барную стойку оставалось каких-то полчаса, однако девушка всё ещё была в постели. Она была совершенно деморализована. Более того, страшное состояние паники охватило её. Она совершенно серьезно подумывала о том, чтоб кинуться за борт.
«Что я наделала, мамочка, …что я наделала?! …Если я не увижу его сегодня – я умру. Но как же, как же я увижу его, как я встречусь с ним после всего?! Он же возненавидел меня, он… господи, как он на меня посмотрит. …Если он ТАК на меня посмотрит, я, … я брошусь за борт. Как же я посмотрю на него? Как я посмотрю ему в глаза, … мамочка, мамочка, зачем я позвонила ему от Хосе? Зачем?! Что я наделала? Что я… как, как же я встречусь с ним?»
Лори была права в одном, если она избежит разговора с Тедом сегодня, завтра заговорить с ним - ей будет ещё труднее. Если она будет бегать от него два дня, на третий…. «Да я с ума сойду. Я не вынесу этого!»
Лори соскочила с кровати, которая так и не принесла ей сна этой ночью и принялась, лихорадочно принялась приводить себя в порядок.
Какой там порядок! С зеркала на неё смотрело лицо испуганной, будто бы даже затравленной особы, лишь за одну ночь постаревшую лет на пять…шесть. – Мамочка, мамочка моя…
У Теда в каюте на кушетке за шторой лежала пациентка. Тед втирал её в спину мёд. Втер, а после начал липкими руками касаться липкой спины лежавшей. Руки его буквально прилипали, приклеивались к рыхлой спине женщины, а потом с причмокиванием …отлипали. Тед стал делать движения энергичнее, он будто отшлепывал клиентку по спине, плечам, пояснице. На полу обнаженных ягодицах женщины лежало полотенце.
Вчера Лори по собственному желанию разделась сама. Вернее, когда на её вопрос: «Что мне снять?», он ответил: «Обнажи, что болит», - она разделась до гола. Ведь она не знала, где находится её встревоженная душа.
Но клиентки обычно были более прозорливы. Они знали свою конкретную болячку, её и выпячивали.
Кстати сказать, Тед, при разговоре с капитаном, лично принимающим участие в приеме людей на корабль, попросил того снять в своей каюте камеру наблюдения. Он сказал, что его клиентки …раздеваются для массажа. На что капитан ему ответил: «По условиям безопасности этого сделать нельзя. А вдруг кто-то именно в вашей каюте заложит смертельную для корабля бомбу?»
-Но, мною уважаемый капитан Оуэн…
Капитан, как подозревали многие, скорее взял себе вторую фамилию, впрочем, как и имя. Он был вылитый араб! Но, по-видимому, с биографией всё было в порядке, говорят, он окончил Гарвард….И всё равно, и даже Тед чувствовал в нём Человека Востока. И вел себя с ним так, как если б перед ним сидел какой-нибудь шейх, всю жизнь мечтавший побыть капитаном на одном из лучших американских круизных лайнеров.
-…Я могу поклясться вам, что я тут же почувствую, что в моей каюте кто-то был.
-Это не играет роли. В вашу каюту имеют право заходить ваши коллеги, из сервиса. Здесь будут убирать, следить за чистотой вашего массажного кабинета. Камера необходима. –И вдруг капитан попросил оставить их С нанимающимся на корабль массажистом наедине. Ну, его старший помощник – не в счет, тот, как хвост его, даже в сауну за капитаном ходит. И вот эти двое …вернее уважаемый капитан, возьми да вернись к фразе Лоренса, о том, что он чувствует наличие «чужого присутствия в своем жилище».
-То есть, вы хотите убедить нас, что вы всегда поймете, что в вашей каюте кто-то без вас был?
-Непременно.
Был проведен эксперимент. Чем он закончился, знают только эти трое. Сняли ли камеру в каюте Лоренса - даже пожалуй, меньшее количество людей. Да только капитан лично как-то заглянул в каюту Лоренса, как будто бы сыграть с ним в шахматы. На удивление Оуэна, шахматы у Лоренса нашлись собственные. Ещё большие сомнения охватили капитана, принявшего на работу «неожиданного» человека, когда три партии подряд Лоренс у него выиграл.
Я начинаю бояться вас, Тед. Меня не покидает ощущение, что вы … следите за моими мыслями.
-Я убежден, уважаемый капитан Оуэн, что телепатии не существует. Есть тонко чувствующие люди – да, но скрытую мысль человека, сосредоточенного на шахматной игре, уловить не возможно. Да и зачем? Достаточно просто знать игру. «Видят лишь то на что смотрят, а смотрят на то, о чем думают».- Тед улыбнулся очень задумавшемуся капитану (Оуэн в ту минуту хотел отказать Лоренсу в месте на своем корабле). – Это не я сказал. Альфонс Бертильон.
-Не знаю этого человека, а… вот с вами мы ещё встретимся, Тед. Пока …работайте.
Оуэн, по-видимому, решил проверить слова Лоренса. На счет телепатии и умения играть в шахматы. Как только корабль отчалил от итальянских берегов, по радио на корабле было объявлено, что проводится «чемпионат по шахматам». Был объявлен приз, который получит выигравший. Капитан ставил на кон свои собственные часы Ролекс. Как он и ожидал, они достались Лоренсу. Из тысячи отдыхающих на корабле в итоге в шахматные короли вышел … «массажист».
Только старпом знал, что «поставил капитан на кон, когда игра только начиналась». Только именно после того, как на его руке оказались часы капитана, Лоренс перестал «замечать» глазок камеры в своей каюте.
Так что женщины могли обнажаться перед массажистом без сомнений на счет того, что их не совсем стандартные телеса увидят мальчики из службы безопасности корабля.
Клиента Лоренса улыбалась, ей были приятны шлепки, щипки Теда и … после всего этого нежные поглаживания то отдельным пальцем, то пятернёй, то всеми десятью пальцами. Тед попросил время, пошел, вымыл руки сам и принес бронзовый таз с розовой водой. Медленно опуская в воду руки, он мыл пациентке её жирную спинку. И после растирал её махровой варежкой до красна. Потом он втирал ей в кожу ароматическое масло и, будто что-то приговаривая, что-то там мурлыча себе под нос, похлопывал её то тут, то там….
Женщина млела. Но тут открылась дверь. И без стука в каюту кто-то вошел.
-Тэ? Тед, это я…
Лоренс вышел из-за занавески.
Лори стояла у дверей. Была бледна и будто сильно кем-то напугана. Её трясло. Она ждала его первого взгляда в свою сторону, его первого слова. Она обеими руками держалась за дверь, будто боялась упасть.
Тед улыбнулся. – Выспалась? Привет.
Привычно, то есть, как обычно, он приблизил к ней лицо и поцеловал в щеку. – Чего дрожишь, …ветер? Что, ветрено на улице, чего молчишь?
Кого он видел перед собой? Испуганную девчонку. Вчера она походила на дикарку. На взбесившуюся от страсти женщину. …Не на мазохистку. Не на амазонку. Ну или да, на последнюю, но только на самую необузданную. Сегодня она скорее школьницу напоминала. Именно – она походила на нашкодившую школьницу. … Ему нравилось, что Лори умеет быть разной.
Именно так он думал. О том, что Лори «умеет» быть разной. А что было в голове Глории – его не волновало. - Ты… извини, у меня …- Он не хотел, чтоб дама за шторой услышала имя или поняла, с кем он разговаривает.
-Я только увидеться зашла. Сказать, что я, … я не ощущаю земли под ногами, Тед. Вчера …я голову, честно, я просто голову потеряла. И смысл жизни… после того, как ушла от тебя. Тед, я не понимаю, что со мной случилось, что…
Из-за шторы прозвучало на волне доброй улыбки. – Дорогая, ну нашли вы свою голову?
Лори вздрогнула всем телом. Кивнула, испуганно посмотрев на штору. Кажется, она только сейчас заметила, что та задернута, а за её прозрачностью явно заметен кто-то, лежащий на кушетке.
-Да, - ответила она чуть громче.
-Ну и прекрасно, - прозвучало из-за шторы. - Тогда, если позволите, мы продолжим. С Тедом. А вы… зайдите, поблагодарить его за массаж, чуть позже. Хорошо?
Тед развел руки. – Извини, работа.
Глория не выдержала, она буквально оттаяла за секунды. От его теплой улыбки, оттого, что он не прогнал её, не ударил, …не убил. Теперь она снова могла жить долго и счастливо. И то самое счастье её настолько переполняло, что просто шампанило, пенило кровь. Она даже не заметила, что лицо Теда в синяках и царапинах. Он ей красивым, ещё более красивым казался.
Лори была счастлива. Вдвойне, втройне, в сто раз счастливее самого счастливого дня, любого счастливого дня в своей жизни!
-Я думала ты убьешь меня. Я думала ты…боже мой, - Лори улыбнулась и от счастья закатила глаза, …глаза, которые минуту назад не находили себе покоя. – Я уже даже хотелась броситься за борт.
За шторой прозвучал смешок. Но и это Лори не остановило. – Ты самый…Тед, ты…милый, ты…
Тед прижал палец к своим губам. – Тише. Не нужно чтобы …- он указал на штору, - кто-то знал ещё.
Лори заговорила тихо, но быстрым шепотом: «Если б ты сказал мне сейчас: «Встань на колени», и обозвал меня…дрянью, я бы даже это в оплату своего долга перед тобой не засчитала. Я люблю тебя».
-И я. Мы ж друзья, милая.
Глория «смяла» свою грацию (трудно, стоя на четырнадцатисантиметровых каблуках согнуть гордую спину, склонить заносчивую голову) и принялась целовать, целовать его лицо. – Тед, прости, прости меня, я - дура.
-Да что ты! Любой мужчина на моем месте сделал бы то же самое.
-Я была не в себе. Я не знала, что я говорю, что я делаю, Тед,…ты - не любой.
За шторой стихло.
- Я не знаю, что было со мной. Это, это как, как затмение. Да! Это было затмение разума, Тед.
- Прошу тебя, перестань. И…иди, ты опаздываешь. – Он отстранился, отодвинув своё лицо от её лица.
Лори выпрямилась. Шмыгая сырым носом, она смотрела на него сверху вниз. - Но я всё равно очень, очень…тебе благодарна... Ты,…сейчас ты спас меня.
-Взаимно, милая.
За шторой прозвучало: «Кхе, кхе. Извините, но я… замерзла».
Тед поцеловал Лори в щеку и махнул ей - иди. Шепотом добавил. – А я пойду отогревать… тело.
Лори ещё раз наклонилась и поцеловала не чисто побритую щеку, с глубокой царапиной по самой середине. – Я приду.
Он кивнул и тут же скрылся за шторой.
***
После того случая они оба старались не провоцировать друг друга на нежность. Лори не просила его делать ей массаж, а он… не целовался с Мегги из сто семнадцатой каюты на людях.
Потом корабль вошел в пролив Дарданеллы, потом они ждали на горизонте берега Турции. Очень, очень желали увидеть на горизонте острые пики минаретов Стамбула.
По городу они прогуливались вдвоем. Их даже видели гуляющих, обнявшись.
Миссис Пойнт с большим чувством удивления делилась с Хосе, к которому сильно привязалась. Она испытывала почти материнское чувство к «дикому мачо», и своими знаниями частной жизни семьи Лоренсов: «Вы знаете, Хосе, а ведь он – из детей индиго».
-Синий? А, понял, вы имеете в виду, он голубой?
-Да нет же!
-Да, я тоже думаю, что нет. Тед – нормальный мужчина, только маленький ростом.
Хосе был ростом под два метра и …с очень густой растительностью на мужественном теле. Кэрол оглядела его не прикрытое футболкой безрукавкой плечо.
-Нет, же, Хосе, тут другое. Он совершенно… не нормальный.
- Да, что-то от шамана в нём есть. И ещё он очень медлителен. Я заметил, когда он мне массаж делал.
-Ай, нет! Хосе, да услышьте же вы меня. …Я уже столько времени пытаюсь сказать вам, что этот человек …уникален. Дети индиго, понимаете? …Он уникален с рождения.
-Вы знали его маму?
Кэрол закатила глаза, пожала плечами и, перестала углублять свою ошибку – говорить с мужчиной, хваля другого мужчину. – Ладно, оставим это. Идёмте к мечети. Меня туда не впустят, а вы войдите и … посмотрите там всё. Потом мне расскажите, какие они … их муллы. Мне кажется, они должны быть красивыми.
-Да нет проблем, Кэрри! Хотите, я их для вас сфотографирую?
-Нет. Это лишнее. Пусть моя мечта останется мечтой. Терпеть не могу разочарований.
Чистильщик бассейнов не испытывал никаких комплексов, прогуливая пожилую даму по Стамбулу. – Он пожелал Кэрол, не скучать без него, и скрылся в ближайшей галерее мечети.
Лоренс молча, опустив голову, вышел из мечети. Обулся и, взяв Глорию за руку, пошел вдоль здания к дороге. Он прошел мимо Хосе, как будто даже не заметив его. Ни его, ни его приятельницу – миссис Пойнт.
Лори кивнула парочке и пошла за Тедом быстрее. - Тед, что случилось?
-Ничего. Идем, нам нужно успеть увидеться с консулом. Мне назначили встречу на пять. А уже пять двадцать. Нас могут не принять.
-Чего ж ты не вышел раньше?
- Мулла читал. Я не посмел поднять головы. Он говорил о газавате и джихаде. Мне кажется, он открыл для меня истину этих понятий. Раньше я не видел разницы между ними.
-Не бери в голову. Вон! Вон, здание нашего консульства. Попробуем прорваться.
-Да, мы попытаемся.
-А откуда ты знаешь, что он говорил, разве ты знаешь турецкий?
- Печально. Когда-то я пробовал изучить арабский. Трудно без практики. А тут, в Афинах, я увидел в магазине англо-турецкий словарь и… Коран. Странно, эти книги на витрине лежали рядом. Я купил обе. Коран был на арабском. Я пытался его читать. Плохо. Очень плохо. Я думал больше сходства между арабским и турецкими языками. Но про джихад я понял. И… про себя. Когда-то я объявил джихад пьянству. Теперь, получается, не будет мне праведной смерти. Умру как … собака. «Священная война» объявленная самому себе закончилась тем, что выиграл глоток виски. Жаль, что я так слаб. Унизительно жаль. Не быть мне великим. Не достоин я праведной смерти и … права на объявление газавата. Теперь я знаю разницу. Хорошо, что я зашел туда. Полезное место - мечеть.
-Столько времени простоять на коленях, слушая их «ваххаля – махаля», ужас!
-Ты - женщина. Впрочем, не выдержал бы и я, если б проповедь не была так интересна. К тому же она позволила мне не только разобраться в понятиях, но и понять себя. Я слаб. Печально.
-Но ведь ты же не перед их богом клятву давал. И ты не исламист. – Лори спешно двигала ногами, но совсем не смотрела на дорогу. Она внимательно следила за серьезностью лица Лоренса.
А вот он как раз, думая о произошедшем, об открытии для себя, строго следил за дорогой. Даже при наличии «зебры» на переходе, он не сделал ни шага на проезжую часть дороги, когда загорелся желтый. И, получается, что он поступил правильно. На улочках Стамбула «желтый» после «красного» или после «зеленого» света светофора вовсе не заставляет машины останавливаться. Они летят так, будто никто не запрещает им это делать. Лори Тед держал за руку. И как только машины замерли, он повел её за собой.
- Я помню. Я помню о том, что я – никто для Религии. Я помню об этом. Но по аналогии, …так, по аналогии - всё равно получается, что я слабый человек. Я свой джихад не выдержал. И по закону шариата меня ждет не праведная смерть.
Заходя в дверь консульства, Лори сказала: «Ты просто не правильно там что-то понял. Тед, не бери в голову. Ты же не знаешь турецкого, сам сказал».
-Я сказал: «Печально». Но это не о чем не говорит.
-Всё, всё, Тед. Тут говорят по-американски. Давай, зайдем.
- Тут говорят по-английски. Но… зайдем.
К счастью и консул был не занят в эти минуты и его секретарь был в прекрасном настроении. Он передал консулу извинения парочки, и консул их принял. И извинения, и Лоренса.
***
Глория думала, что именно посещение музея – дворца Мехмеда II, мечети Сулеймание и американского консульства повлияло на решение Лоренса остаться в Стамбуле подольше. Однако чуть позже, буквально за несколько минут до выхода из пора круизного лайнера «Авраам Линкольн», она поняла, что это не так. Лори поняла, что Тед давно уже готовился к тому, чтоб остаться на турецком берегу.
Чемодан и дорожная сумка стояли у лестницы, что соединяла турецкий берег и американский морской корабль.
- Тебе нужно переехать в мою каюту. Так для тебя обойдется дешевле. Я успел заработать на свой люкс, а ты за свой – можешь остаться ещё должна. К тому же у тебя нет ванны, а ты, я заметил, любишь полежать в ней.
Лори уже дважды повторила: «Тед, объясни, что ты задумал, я ничего не понимаю. Сумка, чемодан,…зачем? Мы …ты …разве …не возвращаешься?» - только Тед ничего про это не говорил. Он не говорил о себе. Только о ней.
- Я решил, что будет лучше, если мы не предпримем глобального путешествия. Мы же с тобой дилетанты. Глупо рисковать жизнью из-за недоумия. Сначала мы пересечем Адриатическое море. Из Италии в Албанию. Дойдем до Греции по Ионическому морю. Но даже для этого тебе нужно знать море и побережье, куда мы направимся. Вот, - Тед достал бумажку, и сам сунул её в руку Лори, - это телефон профессора Торра. Он океанолог, но это не так важно. Главное, он фанат морских приключений. И сумеет принять у тебя «экзамен». По знанию Адриатики. Позвони ему, как только будешь готова. Кстати, книги об Албании, Италии и Греции, о двух морях, которые их омывают, есть и здесь, в библиотеке на «Линкольне». Будешь готова, позвони ему. Он поможет разобраться с тонкостями. Я говорил с ним, он там каждый островок знает. Ему известны и впадины, и мели в тех местах. Торр вообще… интересный человек. Только учти, он не переносит даже запаха алкоголя. Так что и накануне не пей. Даже для храбрости – не смей - он откажет тебе сразу.
-Тед, что ты задумал? Для чего тебе нужно остаться в Турции?
-Не остаться, а задержаться. Это личное. Впрочем, обещаю тебе, пройти Босфор и рассказать после о впечатлении. До Босфора нам с тобой ещё далеко, а мне в одиночку, на обычном транспортном судне - можно и сейчас. У меня уже и разрешение есть.
Тед посмотрел на движение возле трапа. Капитан и его ближайшие подчиненные поднимались на корабль. – Мне пора. Прощай.
-Как… как прощай?! Тед, что ты задумал?! – Она хваталась за его уже занятую сумкой руку.
Он только улыбался и руки её отталкивал. С ней - он разговор закончил.
Лори замерла. Она чуть посторонилась, когда капитан вступил на нижнюю палубу.
Люди в морской форме остановились. Капитан первым протянул Лоренсу руку. Тед сумел помочь ему забыть о боли в плечевом суставе, когда-то давно вывихнутом. Тед вправил и подлечил сустав. Теперь капитан браво и без боли вскидывает руку в военном приветствии.
Он пожал руку Теду и … тут же, забрав какой-то предмет у своего старпома, передал его Лоренсу. - Это вам, Тед. В подарок, в оплату – как посчитаете. Я заметил в вашей каюте Коран. Это часть его. Старая книга. Я купил её у букиниста. Восемнадцатый век. Здесь часть сутр. Те главы, которые, как считается, и были написаны Пророком Муххамедом, да святиться имя его.
Лоренс кивнул капитану. Забрал книгу, сунув её подмышку, потом пожал руку двум помощникам капитана и стал спускаться по лестнице на берег.
Глория услышала командный окрик капитана. Увидела, как сразу за Лоренсом был поднят на корабль трап и … прибраны концы.
Потом полоса между кораблем и берегом стала расширяться, в горле присутствующих на палубе появился привкус расставания, и … заиграла музыка. …Уже не «Турецкий марш». Звучал Шопен. Те, кто стоял на палубе, кидали прощальные взгляды на прекраснейший вид города. На купола музея – храма Святой Софии, на острия минаретов, купала мечетей, на величавый фасад здания Археологического музея.
-Я не понимаю, …зачем он…- прошептала Лори.
Позади неё прозвучал мужественный голос Хосе Маркелоса: «Ребенок оказался индиго. Так Кэрол сказала. Может и нечего, что остался. Замучили тут его… больные все какие-то. Даже капитан. …Хочешь, я помогу с переездом? Я слышал, Тед оставил за тобой свою каюту. В ванну пригласишь? Да ладно, я шучу. Пошли, или…постоишь ещё?».
Лори стояла у борта до тех пор, пока Лоренс, шедший по причалу не превратился в ничто – в уже неопределенную точку, почти не различаемую среди других… неопределенных точек.
И только теперь она поняла, что её любовь навсегда останется односторонним движением в развитии отношений с этим парнем. С человеком с Луны, который никак не найдет вход в туманное «никуда».
***
Она разливала по кружкам пиво, по бокалам – напитки, в чашечки - кофе. Она взбивала коктейли, и готовила башенки из мороженого и фруктов. Всё это она делала уже умело и для вкусов разных, очень разных людей.
Лори многому научилась в этой поездке по тём морям. В том числе и общению с людьми. С разными людьми. С симпатичными ей, с теми, кто напротив, был ей жутко не симпатичен (но она намеренно не обходила и таких). Она вдруг впервые почувствовала, что ей хочется жить.
Раньше такого странного пожелания в своих желаниях Лори не выделяла. А тут в ней тоже «родилась» истина. Она стала её «личной истиной»: «Жизнь не кажется такой уж короткой, – решила аспирантка кафедры биологии, – если начинаешь в ней ощущать себя человеком, а не растением».
***
Никогда б Глории Саммер не догадаться, зачем Лоренсу понадобилось остаться в Турции.
Да, конечно, он хотел практики по языку. Это так. Хотел он пройтись на небольшом корабле по проливу Босфор до Черного моря. Это так. Но более, он желал другого.
В пригороде Стамбула, на базаре он увидел парнишку, который вышагивал по канату, натянутому на высоте двадцати метров над многолюдной толпой, топчущей стоптанными башмаками горячую от палящего солнца брусчатку. Лоренс закинул голову, прищурился и … захотел стать таким парнишкой. Это как волшебство: зажмуришь глаза и воображаешь себя королём, … инопланетянином. А он так серьезно представил себя идущим с шестом в руках, что … ступни его ног, будто даже почувствовали плотность каната.
Ему исполнилось двадцать три. В Стамбул пришли подарки и поздравления. Хозяйка комнаты, которую он снимал, долго прищелкивала языком и дергала густо черными дугами бровей: «Вах, ещё один СЮПРИЗ. Этот …из Канады. Тут написано: Канада. …Дорогой Тэа, кто у тебя в Канаде проживает?»
-Там отец. Он в командировке. А подарок … возьмите себе.
-Как?! – Схватилась женщина обеими руками за огромных размеров пакет. – Ты же даже не взглянул, что прислал тебе твой отец?! – Женщина прислушалась, потом даже понюхала вощеную бумагу, в которую была обернута посылка. А потом, медленно, как бы с неохотой она отстранила её от своей пышной высокой груди.
Положила вещь на стол, покрытый пестрой клеёнкой. – Хорошо. Если … тебе не подойдет – я возьму. Конечно. Но… сначала ты открой. Посмотри. А вдруг это как раз то самое, чего ты ждал в подарок от родного отца.
-Там теплая одежда. Я знаю.
-Вах, …откуда?! Ты даже в руки посылку не взял! Ай, мальчик, мальчик, зачем ты так пугаешь меня. Ты же не можешь видеть через такую толстую бумагу.
Турецкий язык некоторыми азиатскими литераторами считается грубым. Читая «Сельджукские стихи» Султана Веледа, истории про Ходжу Насреддина из народного фольклора, слушая колоритную речь хозяйки своей квартиры в доме на тихой узкой улочке, заканчивающейся тупиком, Тед уже однозначно решил – красивый, очень смысловой язык - турецкий. Он был очень благодарен Глории за то, что она всё-таки …побежала в тот день в консульство. Опоздав на встречу, Лоренс тогда решил, не заходить туда. Решил: «Опоздал, значит, встреча не состоится».Он посчитал, что будет лучше им с Лори «брать» по морю за сезон. «Когда мы ещё доберемся до берегов Турции. Успею зайти к стамбульскому консулу». Теперь, заочно он благодарил Лори за то, что она тогда … наплевала на график приемов американского консула.
В посылке был утепленный лыжный костюм. Артур, прогуливаясь по магазину модной спортивной одежды, вдруг вспомнил,…что в Турции, где сейчас находится его сын, случаются холода.
Тед сказал хозяйке, что у него не так много времени, чтоб ждать зиму. «По канату я ходить научился. А тренироваться - смогу и дома. В Калифорнии».
-Ой, какой ты смешной, Тэа. Ну, скажи, скажи, зачем тебе ходить по канату в твоей Калифорнии, а?
Тед улыбкой ответил женщине на вопрос. Вздохнул, отодвинул от себя развернутый женщиной пакет и пошел на крышу. Он решил в последний раз пройтись по …турецкому канату над маленькой, тихой улочкой стамбульской периферии.
***
Если б он упал, это б разбило сердце многим, следившим за его переходом от одного небоскреба, украшающего собой оживленную площадь Согласия и Примирения до другого здания. Собственно оба этих здания Артур Лоренс мог увидеть из окна своего кабинета. Но ему не хотелось отрывать взгляда от экрана, который следил за каждым шагом канатоходца.
Арчи ждал падения сына. Четыре шага до окна, в котором он бы увидел «живого сына» – это слишком большая потеря времени. За эти секунды могло произойти то самое, чего он, как отец боялся всегда. Он не отрывал взгляда от экрана.
Арчи всегда боялся … и ждал скорой смерти этого «ребенка».
Тед родился и походил на всякого только-только рожденного ребенка. И вдруг три события, которые поразили Артура.
День одиннадцатый, двенадцатый, и тринадцатый день Теда Лоренса. (Артур просто не мог дольше находиться с супругой, лежавшей в больнице, он снова уезжал. На этот раз он летел в Европу. На Конференцию по Мировой энергетике).
Одиннадцатый день жизни Теда. Врач педиатр пришел в палату, как бы уже проститься с мамашей и ею рожденным сыном. Элизу выписывали домой. С ребенком всё было в порядке.
Врач решил проверить рефлексы ребенка. В палате был и Артур. Он принес Лизе цветы и поздравления с рождением третьего сына. Вообще-то настроения у Артура не было. Увидев рыжего мальца, он огорчился. И к тому же он и в этот раз ждал девочку. (Этот паршивец так и не развернулся нужным концом, пока Лизе дважды делали УЗИ)
Ребенка положили на специальный стол, застеленный фланелью. Он лежал на спине. Болтал ручками и ножками. Врач подошел, наклонился и протянул к ребенку руки. Взял его и … перевернул, чтоб осмотреть спину. И вдруг на глазах изумленного врача, испуганной матери и опешившего папаши… парнишка, которому от роду одиннадцать суток … пополз. Он прямо побежал на карачках от врача! при первых же попытках того взяться за него обеими руками.
Остановившись у самого края стола, к которому уже устремились и отец, и мать, дабы не дать чаду свалиться на пол, Тедди (названный так в честь отца Артура) сам перевернулся на бок и истошно заорал. До синевы сжал кулачки и заорал.
Малыш такой крик поднял, что врач просто не пожелал портить радостную картинку встречи отца с сыном. Он не стал проводить обследование. Смутившись, быстренько попрощался с мамашей, поздравил отца и вышел из палаты.
Артур, глядя на икающего на руках матери ребенка, медленно констатировал: «Лиза, вообще-то нормальные только что рожденные дети не умеют бегать на четвереньках».
Лиза моментально нашлась, что сказать: «Он уже большой. Ему одиннадцать суток! К тому же этот доктор Крафт мне тоже не нравится. У него всегда холодные и потные руки. Как у вора».
Двенадцатые день. В газетах ошеломившее всех сообщение. Доктора Крафта обвинили в том, кто он ограбил своего соседа, взобравшись в его гараж и стащив всякую мелочь, включая новеньких запасец из «зимней» резины. Известного педиатра засекла камера слежения.
Артур прочел статью утром, за завтраком. Он не сказал жене, о том, что он узнал. После он скомкал газету и бросил её в урну. В своем домашнем кабинете. Ему не хотелось дать шанса Лизе побравировать ...интуиции ЕЁ сына.
Тринадцатый день. Артур готовится лететь в Европу. Лиза и служанка помогают ему не ничего забыть, а главное – запомнить, что и в котором чемодане у него лежит.
Ребенок весь день, начиная с утра, орет. Вызывали врача, тот осмотрел. Дал какие-то рекомендации, пилюли, грелку прописал и …ушел. Тедди орет. Как резанный. До икоты и прерывистого дыхания. Ребенок весь синий стал от крика. Артуру уже сообщили, машина ждет. Самолет через час. Он взял сына на руки. Тот, поикав ещё немного, затих. В его руках. Но, как только Арчи передал малыша матери, Тедди тут же заорал снова. И снова синева пошла по телу. И тут Элиза, ну совершенно как бы не к селу, ни к городу, возьми да и скажи: «Ребенок индиго. Арчи, смотри, он ещё гуще посинел».
Артур знал, его жена понятия не имела, что говорит, по крайней мере, тогда, когда сказала про своего ребенка, как про «дитя индиго». Так называют детей с уникальными способностями. Считалось и считается теперь, такие дети исключительно не нормальны. И недолго живут.
Артур забрал сына у жены. Снова взял его в свои руки. Тед замолчал. Перестал плакать.
Лиза не знала, что, передавая дитя то кормилице, то ей, Артур проводит эксперимент. Ребенок … не отпускал отца от себя. Поняв это, Лоренс старший остался дома. Он не полетел на очень важную для себя встречу.
Самолет «Лос-Анджелес - Нью-Йорк - Вена» упал в Атлантическом океане неподалеку от берегов Португалии.
О том, что именно на этом самолете должен был лететь её муж – Артур Лоренс - Элиза узнала случайно. Уже следующим днем. От своего старшего сына. Артура уже не было дома. Он полетел в Нью-Йорк, где родственники погибших его коллег готовились к вылету в Лиссабон.
Когда он улетал, …сынишка радостно гугукал и … даже не куксился, когда кормилица принялась тыкать ему в рот темный сосок своей огромной титьки.
Потом пошли дни, недели, месяцы. Годы…. Ребенок рос. Как будто ничего такого. Ну если только мелочи: Тед научился читать в три и сразу стал серьезным «читателем». Правильности его дикции – завидовали даже логопеды. А школу мальчик Тедди закончил за семь лет. При этом, дав себе отпуск от учебы – он пропустил год. Он явно тяготился школой. Его худоба и нездоровый цвет лица вынудили родителей вплотную заняться его здоровьем. И тут … Лиза с её народной китайской медициной. Эта чертова кукла» улетела за своим иглоукалыванием к какому-то монаху, заочно обещавшему излечить её от изнурительных запоров (собственно это и было причиной того, что женщина больше не рожала детей), и взяла с собой шестнадцатилетнего подростка – сына. И вот… получился из него через три года (за которые да, мальчик здоровьем окреп) … юноша, готовый к съемкам известного теперь фильма о Будде.
Артура бесил успех сына в Китае. В кино. На поприще массажа. Его бесила лёгкость, с которой его сын – сын Арчи Лоренса - идёт по жизни. «Будто по воде», - часто говорил сам себе Артур. Говорил и пугался того, что именно ЭТА мысль пришла ему в голову. Он ждал, что сын …утонет. Но Тед …не тонул.
Нет, Артур хотел быть ближе и к этому ребенку. Он даже готов был полюбить его. Но этот страх, это странное ожидание гибели – они напрягали и …охлаждали отношения двух мужчин. Артур хотел держаться подальше от ЭТОГО ребенка.
«Ты ещё и массажист?- как-то с ехидцей в голосе спросил отец младшего сына. И дорого берешь за то, чтоб жирным бабам бока намять?»
Узнав, сколько «зарабатывает» нигде не учащийся более, нигде не работающий его сын, Артур прикусил губу. А когда его самый несговорчивый инвестор позвонил ему и лично, с игрой в голосе стал напрашиваться на то, чтоб попасть к его сыну на прием, Арчи и язык прикусил. И больше об увлечении Тедди он с иронией не вспоминал. Только и не поддавался на уговоры жены, которая уверяла его, «что его застарелый остеохондроз в поясничной области, сын бы в миг поправил». Артур не подставлял спины сыну. Ему было стыдно признать факт – что некоторым массажи и втирания мазей Теда помогали. Артур обходил этот вопрос и с сыном своих болячек не обсуждал. Тот, в общем-то, и не настаивал. Он даже не просил отца, помочь ему с организацией офиса.
Месяц назад с «какой-то» молодой женщиной (с какой-то там аспиранткой с кафедры биологии – с какой-то Глорией – дочерью директора Пресс-центра – Джо Саммера) Тед прошел на спортивной яхте от берегов Италии до Греции. (Это и был тот самый «пробный заплыв», о котором Тед когда-то говорил Глории). Яхта прошла по двум морям. Мимо берегов трех стран она двигалась без особого напряжения со стороны «яхтсмена и его подружки» двое суток. Точнее - тридцать семь часов. Последняя остановка была сделана на мысе острова Закинф – на самой южной точке Ионических островов. Там Тед и Лори оставили в надежном месте свою яхту. До следующего этапа их путешествия. И самолетом из Закинтоса вылетели сначала в Афины, а затем в Нью-Йорк.
Артур видел телевизионную запись, ему прислали её прямо в Вашингтон, где он был в это время в командировке. Тед заключил контракт со студией документальных фильмов при «ГолливудсФилмз», по которому с ним и Лори в плаванье отправляется оператор студии – большой фанат дайвинга – Френк Мерфи.
На этого Френка Мерфи Артур просто уставал смотреть.
Дело в том, что Тед был убежден в том, что Френк и Лори – прекрасная пара. Он снимал их на ту же камеру, объясняя Мерфи, что продюсер проекта «всё лишнее потом вырежет». А вот продюсер имел на этот счет иное мнение. Мерфи и Саммер великолепно смотрелись, … отдыхая в шезлонгах и на палубе красивой спортивной яхты. Лоренс же выглядел матросом. Суетился, вкалывал. Артур не узнавал собственного сына. Какой-то поджарый живчик на экране мелькал. Именно! мелькал.
Но «проба» показала, что Тед и Лори вполне могут осилить и шесть морей (включая проход по Босфору до Черного моря, как мечтала Глория). Но пока план был таков – даже до Средиземного моря - пока не идти. Так решил Тед. А он прекрасно чувствовал, когда под парусами, да вдоль опасно близких островов Ионического моря им пройти можно, а когда… нельзя. Лори и Мерфи, по-видимому это прекрасно понимали, и не «рыпались». Лори сколько угодно могла называть себя «капитаншей», Тед был и барометром, и под час компасом на её корабле. Он был даже «будильником», требующим от Глории точного соблюдения правил морского бдения. Вернее, Тед был их с Мерфи Путеводной звездой. Артуру резануло ухо, когда Глория Саммер так назвала его сына.
Прошел ещё месяц. Утихли страсти по фильму о парочке, решившей отправиться в романтическое путешествие по пяти морям. Кстати сказать, Лори сильно донимали тем, что она не выбрала себе в «женихи» Лоренса. Донимали те, кто рассчитал возможности наследника миллиардера и … заслуги кинооператора из слабенькой студии. Ей так и намекнули, что она – де «не на того слона ставит». Девушка гордо огрызнулась: «На яхте не было слонов. Вы что-то проглядели».
Да, некоторые упорно пытались свести её с Лоренсом. В их числе была и Элиза Лоренс. Ей хотелось, чтоб её сын попал в руки «серьезной девушки», а не вертихвостке, какие так и крутились вокруг её сына. Будучи рядом Лори и Тед выглядели неплохо. Даже очень неплохо. Но если появлялся Мерфи, глаза Глории так начинали сиять, улыбка так светиться, что фотообъективы и камеры, тут же «опускали» худенького с бронзовым загаром Лоренса и принимались снимать пару Мерфи – Саммер.
Пара, конечно, «красивенькая», но… следили, хватая кадры именно те, в которые попадали Тед и Лори. За ними была организована слежка. Тотальная слежка. Это было ужасным особенно для Лоренса. Он уехал из Лос-Анджелеса.
Тел Лоренс вернулся в Турцию, оттуда в Монако и … где-то там его репортеры потеряли.
Он просто не улетал из Анкары. Нашелся парень, «сыгравший роль Теда Лоренса» и … собаки побежали по фальшивому следу.
Тед … над тихой стамбульской улочкой по канату ходил. Уже без шеста.
И всё-таки Тед не менял решения, идти дальше. А дальше шли Средиземное море, Эгейское и Мраморное. С их многочисленными сюрпризами. Такие неожиданности, какие им с Лори уже встречались в Ионическом море. Например, подводные скалы, дырявившие тело их яхты или неожиданные мели, (с которых яхту снимали с помощью вызываемых с берега катерков). Многое случилось на яхте. Многое, что никак не могло попасть в кадры, которые просматривал продюсер документального фильма «С тобой - хоть через пять морей».
Например, папа Арчи не увидел эпизода, когда Тед пропал с яхты.
А дело было так….Они уже прошли мимо берегов острова Керкира, где сделали трёх часовую остановку на отдых, и вдруг Мерфи заметил: «Ло, а где Тед?»
-Он в каюте. Его мутит от шампанского. Я же тебе сказала, ему совсем нельзя пить.
-Я взгляну.
Лоренса нигде не было. Ему, видите ли, понравился один маленький островок. На нём был маяк. Тед никогда не бывал на маяках и … вот, пока Мерфи клеил Лори, он тихо прыгнул в воду и … к маяку.
Поступок ужасный. Сплошное ребячество. Он совершенно не подумал о своих товарищах с яхты. Лори и Мерфи искали его, ныряя и ныряя под воду бесконечно. И вдруг Мерфи увидел маяк. Тот … мигнул раз, другой. Казалось бы, с чего? Стоял день. Погода была тихая.
-Ло, что-то не нравится мне, как он нам подмигивает. А может, люди с маяка нашли … Теда?
-Господи, господи, хоть бы он был жив, - Лори трясло и мутило от соленой воды. Она сильно, сильно надеялась, что они найдут Теда. И найдут живым.
Яхта пошла к островку.
Мерфи Лоренса избил. Теда била б и Лори, она тоже была в гневе. Но с тех самых пор, когда она избила, исцарапала его на «Линкольне», она себе поклялась: «Маленьких мальчиков больше не обижать». Она не трогала Лоренса. Хотелось и ей разок дать ему по счастливо улыбающейся морде (он же маяк весь осмотрел!), но…она сдержалась.
Зато Мерфи бил его за двоих. Если б не люди – семейная пара, живущая на островке и ухаживающая за маяком (тот вообще-то на «автопилоте» работает), Мерфи б Лоренса точно покалечил. Но обошлось. Стоянка подольше, правда, получилась, но обошлось. И даже Тед как будто никаких претензий к Мерфи не имел. (Позже окажется, что «имел», Мерфи больше не будет взят Лоренсом в качестве оператора съемки их с Лори путешествий по морям).
Они просто задержались на островке подольше. …И ПРАВИЛЬНО. Внезапно поднялся той ночью шторм.. Жена Сэма Олти – служащего с маяка прикладывала примочки к синюшному лицу «похожего на ангела юноши», и приговаривала: «К стати подрались. Ушли б в море, не известно ещё, где б вас после искать пришлось».
Но шторм был и прошел. Путешествие «романтиков» было продолжено.
И вскоре завершилось. Артур Лоренс, читая титры, на фоне кадра с сыном, машущим рукой, получалось, и ему, скрипел зубами. «Что он себе позволяет?! Он же играет здоровьем матери!»
Артуром был сделал звонок домой. Тед же жил в родительском доме (в отличие от своих «взрослых братьев). Но что такое разговор по телефону? Тед и в носу поковырялся, и жвачкой в сидящую на окне муху прицельно попал. В общем, несерьезным тот звонок был делом. Сам Артур это понял. Его слова: «Возьмись за ум! Не будь ребенком!» - улетели, …как душа мухи.
Сын его не прогнулся по форме папиного колена. Да и выпороть такого теперь уже было делом сложным. Сын возмужал. Ростом уже был выше матери. Мужская крепость в теле появилась.
Артур пока ещё не знал, что кроме «тренинга» на море на физику его сына повлияла появившаяся у парня постоянная женщина.
Глория ненавидела её на берегу так же сильно, и … так же молча, как тогда, на корабле. И так же тяжело переживала свою ревность, ну пусть хоть и относясь к Теду, как к другу. Она всё равно ревновала его. Как ревнует мать сына, соседская девочка мальчика, чью музыку слушает через стенку или кузина…своего старшего братца…из соседней деревни - очень серьезно. Слёзно даже.
Мегги оказалась более настойчивой девушкой, более «глубокой» в чувствах, чем сначала предполагал Тед. Что-то не так всё пошло, когда он встретил её. И в Турции, и дома, он часто вспоминал о ней. С нежностью вспоминал. И сильно, искренне обрадовался, когда она появилась рядом. Он бы, может и пошел искать её, но …это ж сколько бы времени прошло. А она – раз! и нашла его. Сказала родителям, что хочет попробовать себя на пробах в Голливуде, приехала в Лос-Анджелес, обустроилась, сняла себе жилье и …нашла Теда. Он ей не давал своих координат. Она нашла его сама. Другие всю жизнь знали, где живет их кумир - рыжий Будда, только границы имения Лоренсов так широки, охрана так несговорчива. Да и сам Тед весьма несговорчив.
Он всегда давал ей на бал ниже, а получалось, он ошибался. Их связь поцелуйчиками на «Линкольне» не закончилась. Эта девушка запала «осветлено-охлажденному в обновленную морскую душу».
Как только Тед Лоренс объявился в Калифорнии, Мег тут же добилась с ним встречи. И тут же она поняла, что «достать» своего возлюбленного на берегу гораздо труднее, чем среди морского простора. Мег почувствовала, откуда дует ветер. Элиза Лоренс явно не желала считать её девушкой своего сына. «Да что в ней такого особенного, в этой Мегрин Стаффорд?!» - отвечала любопытным Лиза Лоренс, если те доставали её с вопросом: «Говорят, они встречались во время круиза на корабле?»
-С кем? МОЙ сын и эта?! Да кто ж кинется на эту ….Типичная брюнетка. Глаза, зеленые, как у ящерицы. Рост типовой – 175, и ниже – всё так же типично - 90х60х90. Я сама читала…малюсенькую заметочку о ней. …Писать нечего. А вы говорите, …что б МОЙ сын – чепуха! Не вздумайте сказать это Арчи. Насмешите.
Ошибочка во всем! И Тед сначала считал Мег брюнеткой. Она же была НАТУРАЛЬНОЙ темной шатенкой с изумительным взглядом темно-зеленых миндалевидных глаз (но это потом Тед её веснушки на теле засек, а сначала и ему она «типовой» брюнеткой показалась, каких полно на Беверли Хилз). И ростом она повыше. В ней все 177 сантиметров. Это она к «коротышке» Тедди прилаживалась, приходилось спину …сгибать. А уж замеры, какие предполагала Элиза, и в которых был уверен Тед, на проверку вовсе не такими оказались, а 93х61х 89! Мегги их с подругой перемеряла. А потом долго пуляла дротиком в фото Элизы Лоренс, специально заказанной ею в фотомастерской в искаженном, «отшопином» виде. В общем, взаимно не любили женщины друг друга. Только и это не повлияло на чувства Тедди и Мег.
Выйти в море, чтоб покорять следующие по порядку моря, Тед и Лори решили через четыре месяца. С наступлением весны. Сейчас шел октябрь, вернее, был конец октября. Время неплохое, но ветра иногда налетали и на Лос-Анджелес нешуточные.
И всё же Тед решил, что ему «пора». Он снова двинулся оббивать пороги всевозможных «запрещающих» инстанций, обговаривая с адвокатом отца, всевозможные обходные пути в законах. Ему нужно было использовать пентхаусы двух небоскребов возле площади Согласия, расположенных приблизительно в ста метрах друг от друга. Тед хотел пробежаться над тем ста метрами по канату. Он предполагал закрепить веревочный канат на несущих внутренних стенах помещений. Для этого ему нужно было «открыть» два окна, противоположных, разумеется, и прочно закрепить в стенах комнат канат.
Он получил разрешение на свой «аттракцион» только тогда, когда «сдался» его отец, объявив своему приятелю мэру: «Всё, Мак, я сдаюсь, пусть делает, что хочет. Хоть на Луну - из пушки. Просто надоел!»
И вот он - Артур Лоренс смотрит кино. Вынужден его смотреть весь директорат, два брата «сумасшедшего канатоходца» и один человек, который, как не странно, верит в силу и возможности младшенького Лоренса. Это был …Генри Стаффорд. Именно! Как раз папаша Мегрин – девушки, глупо залетевшей от «канатоходца». Впрочем, о последнем обстоятельстве пока и папаша Мег и сам канатоходец не знали.
До открытого окна, у которого пасутся допущенные до съемок репортеры пять метров.
Элиза держится за грудь, вернее, за сердце. Она более чем взволнована, что-то, как она говорит, подсказывает ей, что сегодня – это не «время». Тед утешая, поцеловал мать в щеку.
-Ма, да всё нормально. Я же уже четыре дня репетировал. Если что, покажут те кадры, а не как я … в общем, всё будет и сегодня нормально. Лучше скажи что-нибудь хорошее.
-Я тебя люблю.
-И я тебя. А ещё, ну что б ты поняла, что я не шучу. Я согласен с тобой, чтоб «успокоиться», мне пора обзавестись постоянной девушкой. Ты как-то говорила, что не против того, чтоб мы с Лори поженились. Вот, - Тед оглянулся на открытое окно. В том окне было хорошо видно расположенное в ста метрах другое окно. Почему-то отсюда оно казалось черным. – В общем, ма, я отдал ей кольцо. Как коснусь той стены, стены того здания, всё! она может считать, что мы помолвлены.
-О, я рада, я рада, Тед, - сказала совсем не радостная мать и сглотнула сомнение. Оно сдавливало ей горло.
-А ещё, - сказал Тед, снова повернувшись к матери, ещё, ма, я закончу университет. Да, я уже выяснил, мне можно будет восстановиться. Сдам необходимые экзамены…
-О, Тедди, ты сможешь…
-Да, мама, я смогу.
Он оглядел репортеров, их хищные выжидающие физиономии и снова посмотрел на мать. - Я стану юристом, ма. Как ты хотела.
Это было перебором. Это ложь. Элиза заплакала. – Тед, не сегодня, я умоляю…
-Сегодня, мама. Сейчас. – Тед пошел к окну.
Элиза, будто желая найти поддержку, оглянулась к толпе за их с Тедом спинами и, протянув руки, молча умоляла. Умоляла людей, помочь ей остановить неразумного сына.
И что же она увидела? Она увидела, что Глория Саммер что-то рассматривает в своей руке. Маленькая красная коробочка была в её руках. Элиза тут же кинулась на красное. Как-то так удачно оттолкнув в сторону некую особу (Марго Стаффорд - мать Мегги). – О, Лори, прошу тебя…
Ло быстро спрятала коробочку в зажатом кулаке. И руки спрятала за спину. – Миссис Лоренс, …э…Лиза, лучше не останавливать его. Он предугадывал все штормы, все …изменения в погоде. Я ему теперь настолько верю…
- Что за чушь, какие штормы? Лори, ты можешь, я прошу тебя. Вы же ...а что это ты прячешь в руках? Лори…
Элиза сама схватила руку Глории и развернула её к себе. Лори разжала кулак и коробочка раз! и открылась. В ней сверкнул бриллиант.
Такие милые колечки дарит каждый третий парень своей невесте на тех улицах, где живут Лоренсы. (И каждая третья невеста после возвращает такое кольцо своему так и не состоявшемуся жениху).
-О, Лори! Так он мне не солгал?
Лори прижала женщину к себе. Тесно прижала. Чтобы та не оглянулась на окно, из которого вышел Тед.
Элиза тут же оглянулась. – Нет!!!
Лори тихо и требовательно произнесла: «Элиза, прошу вас, возьмите себя в руки. Он уже над площадью. Лучше его не отвлекать. Ненужно кричать, пожалуйста.
Тед видел канат. Всё, что было ниже, то расплылось, превратившись в его сознании в ничто. Как говорил ему Азат – его турецкий приятель: «Он лежит на прозрачном полу. Это всё, что ты должен помнить. И не дрейфь, если ветром потянет. Судьба. С ней не поспоришь. Просто падай и не о чем не думай. Мой брат так и сделал. Тридцать лет ходил по канату. Упал молча …будто на пол. И … не мучался».
Тед делал быстрые шаги. Так легче было, просто шагом «пробежать» большую часть пути.
И вдруг стоп! Что-то как зациклило в нём.
Он запретил Мегги смотреть это. Даже по телевизору, если всё-таки репортаж выйдет на экраны. Он лично отправил её на самый лучший, самый красивый остров. Остров номер один – на Кубу.
-Не скучай. Слушай музыку, смотри на красивое. Хорошо б, если б ты пела. Я помню, мне беременная мать пела. Да, я слышал её песенки. Она не особо поет, но, знаешь, вспомню и теперь - приятно. Ты тоже, … ну раз, говоришь уже и ушки и глазки и… хвостик у него есть.
-Да, Тед, ему месяц. Я…думаю, что будет мальчик.
-Глупенькая, он пока рыба. …Что ж, пусть, пусть растет. Бумажку я тебе дал. В ней, если что, всё написано. Что я согласен, чтоб он был Лоренсом. Ну и, если ты настаиваешь, дай ему мое имя. Я не против. Только не смотри, когда я пойду по канату. Обещаешь?
-Если ты чувствуешь, что будет что-то не так, зачем же, Тед?! Ты же сам говорил, дней ещё много.
-Нет. Я чувствую, что я должен сделать это именно, именно в этот день, в этот час. Я ВСЁ сделал, чтобы это случилось именно в ТО время.
-Для чего?! Зачем милый, что там за время?!
-Не знаю, родная. Но… это ОНО.
Да, да…время было рассчитано точно.
Все, все люди, находившиеся в тот день в двух небоскребах, венчающих площадь Согласия, все, кто пришел посмотреть на канатоходца в тот день, все они смотрели в ТУ самую сторону, … откуда летел самолет из Флориды. Все заметили, как он резко поменял курс, как резко начал терять высоту, угрожая упасть в залив. А в нескольких сотнях метрах от него…площадь Согласия.
Пока пошли звонки в диспетчерскую лос-анджелесского аэропорта, пока дошел звонок до спецслужб, до мэра … все эти люди уже знали, что происходит и что может произойти ещё.
Они как завороженные следили за парнем, но вот он …упал, схватившись за канат руками, …вся эта толпа кинулась по уже отрепетированному после случая в Нью-Йорке сценарию «спасения».
Тед продолжал двигаться к противоположному зданию по канату, но уже перебирая руками. Он понимал, что всё равно не успеет. Самолет приближался.
Серая масса в восьмидесяти метрах от него быстренько «рассасывалась». Фосфорицирующие желтые носочки (он сам долго выбирал их в магазине), мелькали, пальцы его утомились от захватов. Канат был слишком толст, страховщик что-то напутал с расчетами, перестраховался с толщиной. «Не успеть», - мелькнуло в голове Лоренса и …так ему сильно захотелось в никуда…
И вдруг в глубине окна, до которого было ещё метров сорок, он увидел Глорию. Она кричала ему, что есть силы: «Я срезаю канат, Тед! Я его срезаю, держись крепче. Ты должен попасть в то окно, - она указывала куда-то рукой, - в то окно, Тед! Ты должен, слышишь, должен попасть в то окно. Только крепче держись!»
И он инстинктивно вцепился в канат, обхватил его ногами и будто впаялся в него телом.
Лори и парень, помогавший ей (это был подоспевший к началу аттракциона Мерфи, и он помогал подружке с удовольствием, он после так и скажет репортерам: «Мне было легко резать этот толстый канат»), они крепко действовали охотничьими ножами из стали.
Тед не коснулся стены здания, где была теперь Глория. Впрочем, кольцо, отданное ей Тедом, в толчее она потеряла ещё раньше.
Он влетел таки в окно здания, из окна которого вышел по канату. Через пару секунд, Тед ещё даже не успел подняться с усыпанного толстым стеклом пола, как крышу здания напротив срезало, будто детским совком.
Вероятнее всего, террористы планировали направить самолет именно в него, так как оно было выше на три этажа того, в которое влетел Тед. Но кто-то мужественно выправил кривую падения самолета. Тот не взорвался, а лишь вспыхнул пламенем и, продолжая падать, всё-таки планировал, летел. Он пролетел ещё пятьсот метров. И, так и не взорвавшись, упал в воды залива, примяв пассажирский туристический теплоход и подпалив огнем несколько десятков яхт и катеров у пирса.
В здании, где оказался Тед, никого. Тишина. Пятьдесят полностью «занятых» этажей - ни человека! Отлично сработала служба безопасности. Эвакуация находившихся в здании людей прошла за положенные четыре минуты. Площадь опустела.
Крошка бетонного мусора, всё так и сыпавшаяся с верхнего этажа правого здания, которое самолет прогладил пузом, будто утюг, были так раскалены, что продолжали гореть, падая с высоты на площадь.
Горел верхний этаж здания. Как раз тот, где находился до этого офис «Лоренс Компании». Где среди ломанных столов и стульев, горел, как всё кругом, плазменный телевизор. Тот самый, что недавно демонстрировал репортаж с площади. Совет директоров разъехался, разбежался, кто куда.
К Теду Лоренсу поспешили люди, наблюдавшие за его «удачным падением» - попаданием в окно сорок четвертого этажа. Быстро добрались. Два ребра он сломал. И только то. Мерфи, навестивший его в клинике в числе первых, со всей страстностью в голосе заявил ему: «Я так и знал! Я так и знал, что ты угробишь её! Я так и знал!»
Лори Саммер завалило арматурой. С многочисленными переломами, с серьезным сотрясением головы, она боролась за жизнь в палате реанимации военного Калифорнийского госпиталя.
***
Какой-то репортер написал статью про Лоренса. Он заклеймил «скомороха» позором, обвинив в смерти нескольких десятков людей, сгоревших заживо в своих дрейфующих у берега яхтах, затопленных в каютах туристического теплохода «Мечта».
Это была его последняя статья. Репортера уволили. Он потерял работу.
Он потерял работу, а так же мать и отца на том теплоходе, который примял самолет, затонувший на глубине пятнадцати метров, и … застрелился. В знак протеста. Он так и написал в предсмертной записке. «Этого подонка, который СПЕЦИАЛЬНО устроил свой аттракцион, чтоб привлечь внимание террористов, не накажут лишь потому, что за него вступятся те, кто дает свет в наши дома на побережье. Мы ополоумели, мы сошли с ума, разделив закон на для них и для нас. Будь на его месте темнокожий, простой парень, родители которого не управляют мегаваттами в наших электросетях, его бы засадили за решетку на сто лет. Этого же - будут вылизывать самые лучшие профессора страны. Мы ополоумели!»
-«Ополоумели» - не то слово, - сказал Артур Лоренс, читая утреннюю газету. Он её тут же бросил на пол. Потом, пока пил кофе, может и случайно, встал на неё правой ногой. – Не то слово. Мир перевернулся. … И в том есть моя вина. Моя, ведь он… - этот ополоумевший – мой сын».
Элиза металась между двумя клиниками. Тед лежал в обычной клинике, в обычной палате. Врачи сделали, что нужно, закрепив ломаные ребра статично, чтоб не травмировали легкие. Тед просто приходил в себя от шока. Ему, разумеется, никаких газет не показывали. От сына Элиза катила в госпиталь. Артур выбил для неё разрешение на въезд туда. Глория Саммер – единственный человек, который пострадал в том здании, которое задел самолет. Семеро обожженных с берега, в том числе и двое из сорока пассажиров самолета ждали операции по пересадке кожи. Им требовалась кожа. Глории же не требовалось ничего, …кроме профессионализма врачей.
Тед мог бы поехать к ней вместе с матерью, но не видел в этом смысла. Лори была без сознания. «Ма, я не еду. Мне нечем помочь ей».
-Тед, она возможно слышит. Врачи считают, мозг её в порядке.
-Я рад. Но … я не еду. Позвони, как вернешься домой, хорошо?
-Да, конечно, милый.
И вот тут Элиза впервые вспомнила про «стандартную» Мегги Стаффорд. – А… эта Мегрин Стаффорд, она была здесь, у тебя?
-Нет.
Будто с облегчением, Элиза вздохнула и, улыбнувшись, произнесла: «Ну вот! Я же говорила, это обычная посредственность. Как что – в кусты! …Как и её мать!»
Тед, с удивлением смотрел на мать, гордо покинувшую его палату, с каким-то мстительным сиянием в лице.
Вечером Тед знал, за что его мать не переносит фамилии Стаффорд. Газеты напомнили недавний случай - войну семейств. Как-то на корпоративной вечеринке, Марго Стаффорд позволила себе лишнего, кокетничая с её Арчи. Лиза это заметила и… с тех пор фамилия Стаффорд отсутствовала в списке гостей, приглашаемых в дом Лоренсов. Кто-то связал это событие с тем, что Тед лично провожал Мегги Стаффорд на Кубу, как раз перед аттракционом с канатом.
Тед узнал об этом вечером, а к ночи его в клинике уже не было. Сняв с вешалки в душевой сестринской салатного цвета медицинский костюм, ничего что женский, Тед вышел из клиники незамеченным. И то, что из гаража дома Артура Лоренса исчезла одна из тридцати коллекционных машин – это событие тоже заметили не сразу.
Тед ехал к границе. В Гавану он прибыл из Мексики. А там автостопом, где на школьном автобусе, где на стареньком рено, он добрался до западного побережья, и нашел Мегги.
И рассказал ей, что случилось над площадью Согласия и Примирения в Лос-Анджелесе.
-Тед, она снова спасла тебя. Это волнует меня. Тед. Я волнуюсь. Лори …очень сильная женщина.
-Мег, ты права. Она выкарабкается.
Мег имела совсем другое, говоря о силе своей сопернице. Но раз Тед сказал именно так, значит, лучше примять губки и помолчать об остальном. Она лишь произнесла: «Я очень тебя люблю, Тед».
Правда ночью, которой они были вместе, Мег все-таки подрастеряла контроль над своими эмоциями. – Я думала, мы простились навсегда. Думала, мечте твоей достанется всё, мне лишь он – наш с тобой ребенок. Тед, боюсь, что я не сдержала данного тебе слова. Я волновалась за тебя. Сильно. Тед, мне кается, ему тоже было плохо. Тед, ему было плохо, оттого, что от тебя так долго не было сообщений. Тед, целых…тридцать семь часов и семь минут.
-Малышка, глупая ты моя, девочка. Тридцать восемь пассажиров в самолете, четырнадцать затонувших вместе с «Мечтой», восемь обгоревших… милая, разве дело в минутках. - Он поцеловал женщине рот бантиком. Я знаю, что я сделала, связав два события в один узел. Но если б я не сделал так, жертв было б ещё больше. Поверь мне, я понял это, их было бы больше.
-Это ужасно, Тед, но я совсем не подумала о других людях. Ты даже не представляешь, как это важно - твои минуты жизни без меня. …Вне меня, Тед, - она обхватила его руками и ногами, она ласкалась к нему, как животное. Она была напугана. И только тесно прижавшись к нему, она почувствовало, как страх ушел. И ей стало легко. Даже с ношей, за которую теперь в ответе только она одна.
***
Прошла неделя. Тед больше ждать не мог. Дальше начнутся ветра. Может быть даже дожди. Ему нужно было повторить попытку. Это желание жгло и томило его. Он извелся весь. Это как боль в зубе, когда боль сковывает всё тело.
Когда ему сказали, что Глория Саммер пришла в себя, но пока даже родного отца не узнает, он снова отказался ехать в госпиталь. Зато он был у мэра города, у председателя депутатских представительств и ещё ряда председателей, отвечающих за мнение общественности.
Был он со своей проблемой и у отца Глории. У Джо Саммера.
Глава Пресс-центра принял его в своем офисе в присутствии не только своего заместителя и пяти главных редакторов издательств, но и …супруги.
-Хорошо, Тед. Мы вас поняли. Ваше желание …пройтись по канату – это …высокое желание.
Саммер помолчал. Лоренс пытался уловить, куда он клонит. Пока фраза главы Пресс - центра не показалась ему ироничной или оскорбительной. И она не дала ему ощущения отказа. Тед молча смотрел в сторону Саммера и ждал.
Саммер выдержал паузу. Его никто не перебил, не поддержал, и он продолжил.
-Но ведь это частное желание, частного человека, господа, - обратился он к присутствующим. Поглядев так же на свою супругу.
Светлое лицо Лориной мамы отразилось пониманием заботы мужа.
Ангелина итак была натуральной блондинкой. Но, в отличие от дочери, она ещё и осветляла волосы, это её несколько старило, но, как ни странно, придавало внешности шика. Лицо эмигрантки из Швеции не выражало ни неприязни, ни симпатии к Лоренсу. Эта мать хотела бы для дочери более основательного мужчину. Например, того капитана – МакДира, что бывал в их доме. Но выбрать претендента на руку дои сердце дочери между оператором из кинокомпании и младшим Лоренсом – женщина не могла. Их недостатки взаимно уничтожали … друг друга. То есть, Ангелине Саммер не хотелось бы видеть влияние на дочь ни того, ни другого. Её дочь итак сорви голоса, ещё, если «такие» на неё начнут влиять, Анни думала, что это было бы чересчур. Но она хорошо знала дочь. И знала, что будет лучше, если ни она, ни её муж на выбор первой влиять не будут (иначе Лори просто хлопнет дверью, а их дочь умело это делает).
Главным было для женщины, чтоб дочери в госпитале оказали помощь, и она встала на ноги полноценным человеком. Пока же - всё сложно. Их единственная дочь видит, слышит, отвечает врачу кивком и молчит, глядя на всех испуганными от ужаса глазами.
И Саммера и его супругу несколько коробило нежелание Лоренса навестить их дочь в больнице. Потому сегодня шла речь о сделке. Впрочем, нужда в ней всплывает всегда, когда за таким столом собираются такие люди. Люди, которым что-то друг от друга нужно.
-…А потому, господа, - продолжил Саммер, - предлагаю выслушать нашего гостя ещё раз. Хотелось бы поточнее понять, на каком основании мы должны оказать ему свою поддержку.
Саммер посмотрел на сидящего справа от него круглолицего господина. Редактор одной из известных в Штатах газет, тут же отозвался активностью своей позиции: «Да, хотелось бы знать, почему вся общественность должна участвовать в аттракционе, лично организованном господином Лоренсом?»
Саммер кивнул редактору, будто согласился с разъяснениями его мысли.
Тед объяснил. – Я готов пройти по канату и без внимания общественности. Но от меня это странным образом требуют. Я готов заплатить за использование времени и площадей хозяевам верхних этажей тех зданий, что венчают площадь Согласия и Примирения. Но вот мэр и прочие ответственные администраторы начинают играть со мной в сказку о Муравье и друге его Блохе.
Тед даже не улыбнулся, просто прошелся по собранию взглядом, - помните: «Муравей хотел взять коры с дуба, чтоб сплести веревку и вытащить из ямы своего друга Блоху. А дуб отвечает: «Э, нет, сначала прогони свинью, она подрывает мои корни». Тут даже деньги, которые я предложил на восстановление крыши поврежденного здания, не решают. Мэр, мне так показалось, несколько напуган не событием даже, а мнением горожан о том событии. Я пошел к общественным деятелям, за поддержкой. А они, ну я, на примере всё той же сказки скажу: «Принеси той свинье желудей с того дуба, она их съест, уснет, и не будет подрывать его корни».
Тед сделал вздох, когда кто-то, он даже не заметил кто, произнес: «Ну и… вы принесли их?»
Тед ответил: «Я ещё раз повторяю, дело не в деньгах. Ущерб здания – полтора миллиона долларов. Я в этом ущербе не виновен. Но я плачу за эксплуатацию. Я готов дать эту сумму на восстановление здания, но мне нужна гарантия, что завтра не придет …тот дуб и не заявит: «А я не дам тебе желудей». И что? Все снова по кругу? Кто-то должен сделать шаг первым. Я готов. Я даю деньги строителям. Они закупают материалы и готовятся к работам. Вы - в прессе отражаете мой поступок как положительный и даете намек, что я не закончил с попытками перейти площадь по диагонали, из окна одного здания до … другого. Общественность в лице профсоюзов, обществ защиты окружающей среды и прочее, дают «зеленый» нашему осторожному мэру. Мэр дает «добро» мне и я иду … по канату. После - строительство, восстановление крыши и верхнего этажа здания, по сути принадлежащего господину Хаммеру, уже, кстати, готовому получить свои полтора миллиона от страховых компаний, и … все мы после расстаемся довольными».
«А как же моя дочь?!» - Хотела закричать единственная здесь женщина. – Но гордые скандинавские корни не дали ей сделать это в порядке импульса, а потом её уже опередили.
Саммер кивнул. Он всё понял. Понял, что имел в виду Лоренс. Он движим эгоизмом, однако тот вполне может сослужить пользу городу и общественности. Теперь оставалось добавить про дочь.
Саммер посмотрел на супругу. Это она должна была сказать нужное первое слово.
Ангелина кивнула мужу, как бы благодаря за данное ей слово. Портом она сделала вздох, и медленно с достоинством произнесла: «Вы забыли о жертвах террористического акта, господин Лоренс. Их родственникам нет дела до восстановления здания, принадлежащего частной компании».
Лоренс, медленно чеканя слова, произнес цитату из библии: «Должен ли я лгать на правду мою? Моя рана неисцелима без вины».
Ангелина не совсем точно помнила текст Библии, поэтому просто настаивала: «События слились, мистер Лоренс. Теперь ни вам, ни нам – их не разделить».
Саммер посмотрел …налево. Тут же заговорил человек, на которого он посмотрел. Тед не знал, каким агентством или редакцией тот заведует.
Думаю, «ЛоренсКомпани» могла бы выступить инициатором помощи людям, которые получили многочисленные ожоги. Нужна кожа.
Тед кивнул, будто с пониманием, однако он просто произнес про себя: «И вы решили снять её с моего отца? …За что?! …За то лишь, что он не выкинул меня в мусорный бак ещё у роддома?!» - Ни что не отразилось на лице Лоренса младшего, когда он подумал так. Его кивок расположил человека возле руки Саммера продолжить свою мысль.
-… Натуральная, искусственная кожа, но она необходима уже сейчас. Если б компании нашего города и штата видели … некий пример перед собой, думаю, мы бы справились с этой проблемой. Вы понимате нас, мистер Лоренс?
-Но я не владею «ЛК».
Все молча пялились на парня, который ТАК заявляет, когда его отец и братья вертят энергетикой западного побережья, как хотят.
Саммер кивнул, поблагодарив за разъяснения своей мысли своего человека. И ещё он добавил: «И с вашей помощью, Тед у нашей общественности всё получится. Думаю, тогда бы ваша мечта имела сказочный конец. …Кстати, чем закончилась та сказка о букашках?»
Тед сморгнул, будто от сна и ответил: «Муравей всю ночь чесал спину спящей свинье. За ночь не потревоженный Дуб скинул на землю желуди, проснувшаяся свинья съела их под этим дубом и побежала себе дальше. Успокоенный Дуб дал коры, Муравей сплел веревку и вытащил из ямы своего друга Блоху».
И тут же, глядя в глаза управляющего мнением общественности, Тед произнес: «Так я могу быть уверенным, что после согласия Председателя Совета директоров на выделение спонсорской помощи пострадавшим вы объявите о моей готовности пройти над площадью по канату?»
-В лучшем для вас виде, - улыбнувшись, ответил глава Пресс-центра Джон Саммер.
***
Ангелина Саммер так и не посмела догнать шустро удалившегося с совещания Лоренса, чтоб попросить его ещё об одной услуге.
Тед, раздетый под «ноль», спешил уйти …от «волков». Но только потому спешил, чтоб попасть на другое совещание, к другим «волкам».
Ни один родитель в мире не любит, хоть может и вида не подает, когда его ребенок появляется у него на работе. Разумеется, Артур был в гневе, когда его секретарь вошла в кабинет и тихо объявила ему: «Ваш сын, сэр. Он здесь, в приемной. Ему срочно нужно переговорить с Вами, сэр. Он сказал, это важно».
Артур, извинившись, грузно поднялся из-за стола и пошел к двери. Они разговаривали с Тедом … в комнате для отдыха. Но разговор того отдыха даже не предполагал. Сын бубнил, отец – почти кричал на каждое его «бу-бу-бу». Никакая философия не помогала!
-…Ты не знаешь, чего ты требуешь от меня?!
-Отец, я никогда не просил у тебя денег. Никогда. Припомни, хоть случай.
Артуру не чего было на это ответить. Его младший сын …ни на мороженое, ни на кино – денег не просил. Он и не ходил в то кино, если его не звала семья, он не ел того мороженого, если его семья им его не кормила. Ну нет и нет. Кто-то просит новый мобильник, кто-то - новую машину. Его сын, и это было правдой, не просил и этого. Мобильный телефон, как только объявляется что-то «лучшее» в технологиях, Артур брал себе, сыновьям, супруге итак, без их просьб. Что касается машины или чего-то подобного (ведь кто-то просит у родителей модную марку горных лыж, сноуборд, мотоцикл, …даже самолеты просят) - Тед ничего такого у папы не просил. Ни тогда, когда школу с отличием раньше сверстников оканчивал, ни сейчас, когда вполне может взять в руки пистолет и попросить папу, «добровольно раскошелиться перед наследником». Тед действительно впервые просил денег.
Более того, «ЛК», главными акционерами которой являлись Лоренсы, сама ежегодно назначает сумму, которая бы пошла в тот или иной благотворительный фонд. Но вот так, конкретно, выделить крупную сумму … на кожу каким-то Джонсонам и Хачиксонам – этого крупная компания позволить себе сделать не могла. В спонсорской сделке, как во всем, должен быть составлен взаимовыгодный контракт. С зачетом позже со стороны государственных служб в пользу той самой «ЛК». А тут, …ну какой там рыбак из южного Лос-Анджелеса – Тим Джонсон с шестьюдесятью процентами обожженной кожи может повлиять на снижение процента налога с некоторых видов услуг, оказываемых «ЛК»? Понятно - ни-ка-кой. Так и разговора не будет про покупку такой ценности, как человеческая кожа для того рыбака!
-Ты хочешь, чтоб меня изгнали из Председателей Совета?! Да что там, я не удивлюсь, что надави я на них сегодня, завтра они начнут подыскивать себе нового члена Совета! Ты не понимаешь, мальчишка, чего ты просишь?!
-Я же сказал - денег. Я мог бы уже сегодня съездить в Американский Клинический Центр и запросить счет на кожу, необходимую для обгоревших на берегу людей.
-Иди в Центр, иди … куда угодно, Тед! Ты осточертел со своими забавами! Люди делом, понимаешь, делом должны заниматься, а ты, …денег ему дай!
Тед понял, деньги и даже сумма их – не причем. Отец шумит, потому что есть более серьезная в его понимании причина. И тогда он спросил отца напрямую: «Ты тоже обвиняешь меня в совершенном терракте, отец?»
И Артуру пришлось признаться, …отчего он тогда за завтраком растоптал газетенку с предсмертной запиской самоубийцы. – Я два с половиной часа отвечал на вопросы, задаваемые мне в ФБР. Я как нашкодивший щенок должен был вилять хвостом перед каким-то …Джонсоном, объясняя ему, что ты – мой сын - тут не при чем! Что место для твоих идиотских аттракционов тебе назначил Главный архитектор города. Что я, я… дал понять мэру, что день 11 сентября – это подходит для твоих прыжков, …мальчишка! И даже час назначил не ты, а Главный метеоролог штата! Я оправдывался, говоря, что ты не мог согласовать свои дурацкие кувыркания с этими вонючими ишаками, захватившими самолет! Тед, …ты … достал меня, ты…
-Денег дай, отец.
-Дам!!! Пошел вон!
-Ты не понял, папа. Мне деньги не из твоего личного портмоне нужны. Мне нужно официальное сообщение от «ЛК» Пресс-центру, что компания ваша делает вклад в дело…
-Пошел вон!!!
-Так ты дашь денег, папа?
-Да…убирайся только, …уйди же, …Тед, …уйди…
Тед ушел. Уехал в Клинический Центр. И на кабинетный стол уже тем же днем был положен счет, на весьма кругленькую сумму. Какие-то ещё там медицинские аппараты потребовались хирургам, которые готовы начать процесс пересадки кожи пострадавшим уже вот сразу же, как только та поступит в их распоряжение.
Это только обывателю кажется, что государство берет на себя ВСЕ расходы по устранению последствий такого сорта ЧП. Даже Америка - не так здорова, чтоб не разболелась голова у Президента в таких ситуациях, когда ущерб от чьей-то выходки составляет миллиарды долларов в один миг вылетающих из бюджета страны.
Но, прежде всего, голова болеть начинает у хозяина штата.
Губернатор был в Лос-Анджелесе. Тед напросился к нему на прием. Было трудно, но…Тед Лоренс сумел.
Но что мог сказать политик с конкретно заканчивающимся сроком отбывания на публике… молодому человеку?.. (Теду исполнилось двадцать четыре, когда ему залечивали ребра в клинике. Он, собственно и удрал оттуда не долеченным, так как невыносимо было лежать в палате… уставленной букетами цветов. Люди, как издевались над ним. Он почувствовал себя … усопшим, лежавшим на смертном одре среди этих пахнущих лилиями подношений)
-Послушай, Тед, …я на «ты», ладно? – Губернатор обошелся без блистательных улыбок. - …Так вот, ФБР тут не при чем. Есть приказ Президента – разобраться. Вот они и разбираются. Да, ситуация имела некое совпадение. Имела? …Вот! Они и в этом должны разобраться. Это прекрасно, что у тебя бумаги все есть. Все разрешения – это хорошо. Замечательно, что ты так четко подготовился к своему делу. Это здорово, Тед. Хвалю. Не каждый парень на такое способен. Обычно у таких …э…напротив, отбивается всякое желание что-то совершить, как только они узнают, сколько соглашений им нужно перед этим подписать. Ты молодец. Хвалю. Но… помочь ничем не могу. Твоему отцу, тебе, мэру, главным архитектору и метеорологу придется ещё не одну объяснительную написать и разъяснить, …почему именно в этот день и час, именно в ту минуту, когда эти сволочи решили захватить самолет, ты – Тед Лоренс получил их согласие на проход по канату на Площади Согласия. Всё. Извини, у меня через пару минут деловая встреча.
***
Муравей сплел таки веревку. И …не повесился на ней.
Элиза и Артур были в этот день дома. Артур сидел в кресле своего домашнего кабинета, Элиза стояла рядом, её рука была на плече мужа. – Только не волнуйся, Арчи, ты только…не напрягай сердца.
-Скоро, скоро дорогая я буду таким свободным…от всего, что могу подумать и о сердце, и о почках. Скоро. Этот …твой…сын…
-Наш сын, милый, наш с тобой.
-Этот …наш с тобой сын посчитал, …что пришло время, уйти мне из руководства «ЛК». Он сделал всё, чтоб я стал свободным.
Элиза не сводила глаз с экрана. Кажется, она не волновалась совсем. Смотрела, будто кино.
-А ты знаешь, что он задумал после?
А вот этот вопрос мигом поставил всё на должные места. В лице Лизы отразилась тревога. И даже паника. Будто она чувствовала сегодняшний триумф сына, будто надеялась, что он … последний У НЕЁ. – Арчи, милый, ты… что-то знаешь, чего не знаю я?
Тед вышел на канат. Двое замерли.
Потом Артур тихо произнес: «Знаешь, кому достанется моё кресло в Совете? Уверен, Стаффорду».
Элиза не сводила взгляда с экрана. – Нет, Нет, …милый мой…это не так.
-Так, так, я понял. И вот, почитай это, - Артур придвинул к Элизе распечатанный конверт.
Элиза бросила быстрый взгляд на конверт. – Что это?
-Это ответ на его запрос. …НАШ сын нашел себе, - Артур глубоко вздохнул, - работу. Пожалуйста, оправдай меня как-нибудь перед ним, когда он …вернется. Я…первым узнал об этом.
Вдруг Элиза вздохнула, улыбнулась, послала экрану воздушный поцелуй, поцеловала мужа в ухо и, забрав конверт, павой выплыла из кабинета мужа. – Не беспокойся, милый.
Да, Лоренс младший осуществил свою мечту. Их у него много, на всю жизнь хватит. Только та действительно не будет так длинна из-за тех мытарств, которые торят ему дорогу к исполнению его желаний.
Но он таки пробежался по канату над площадью. Над самой красивой и теперь уже навсегда всем памятной площадью в северном районе Лос-Анджелеса, выходящей на набережную и океанский залив. Полетели уже заждавшиеся своего праздника яркие воздушные шары, целыми кипами, связками. С надписями во славу города и его жителей. Прогремели китайские салюты, прекрасно освещавшие разноцветными искрами вечернее небо над Лос-Анджелесом и заливом. Мэр постарался отблагодарить Теда за помощь городу и горожанам. Впрочем, у него были заготовлены и иные «подарки» для Теда, те- были уничтожены сразу же, как только нога Лоренса коснулась противоположного окна того здания, которое уже готова быть полностью отреставрированным. Более того теперь денег его хозяину хватит не только переплюнуть «соседа» (небоскреб, из окна которого выходил Лоренс) на количество этажей, но и обустроить вертолетную площадку на отремонтированной крыше. В общем, праздник удался. Горожане Лос-Анджелеса ликовали. Долго, до полуночи они гуляли на его набережной. В залив, не сговариваясь специально, люди кидали цветы, тем самым превратив частное, в общем-то, событие в час памяти о погибших в тот печальный … и для Теда Лоренса день.
Впрочем, не для него одного. «Дуб» - папа Теда уже вовсю почувствовал, как ему в затылок задышал уход его с поста Председателя Совета директоров «ЛК». Господин «свинья», тоже понял, что править городом он третий срок не будет. А желуди, …да, это люди, получившие помощь от государства и прочих лиц, так, впрочем, и, не поблагодарив никого, забудут скоро о том, что положили им в ладонь лишившиеся погон правители. У них другие проблемы. Да и много ли им положили?
Не в накладе остался только Тед. Вот уж кому не жаль проститься с тем, что когда-то кинул на счет мальца его дедушка – самый первый Председатель Совета директоров энергетической компании «ЛК». И собственных рёбер ему не жаль. Это странное чувство «жалость» будто вовсе внем отсутствует. И если завтра ему «взбредет в ум», прыгнуть с Ниагарского водопада, он сделает это. Потому что живущий в нём дух говорит ему: «Так надо. Иди! И да будет после Благодать». Он считает, он прав.
И девушку, которую перевели из палаты реанимации в обычную палату уже обычной клиники – ему тоже жаль не было, когда он рассказал ей про себя и Мегги.
Лори, увидев его возбужденным и с радостной улыбкой на губах (он же только-только с каната сошел!), сразу узнала его. Она узнала его сразу! И спросила тут же: «Так ты влетел таки в то окно? Ха,… а мне сказали,… ты вообще… влетел».
-Наверное, они сказали правду. Представь, Мег от меня ждет ребенка.
Лори пожалела, что выглядит так… по больничному. Рука одна её была в гипсе, но она всё же умудрилась чуть пригладить свои волосы, заправив их за маленькие ушки.
Они с Тедом поговорили, медсестра подала ему знак уйти.
Но Лори не отпустила его. – И… когда она порадует тебя …этим?
-А…не знаю. – Тед пожал плечами, как-то нервно тряхнув ими, - я не в курсе.
С бледного лица девушки напряжение чуть спало. – А может, может она тебя … обманывает?
-Не думаю. Она тоже много пережила за это время.
-На Кубе?! Отдыхая в лучшем отеле Сьенфуэгоса?!
-Ну да. А что? – Тед потопал ногой, будто отбивая последние секунды своего присутствия в палате своей подруги. Вернее бы было сказать, своего друга, так как к женщине он к Лори по-прежнему ничего не испытывал. – Ло, я собственно пришел проститься.
И снова лицо девушки вытянулось и стало заметно … придавленным. Синяки с него всё ещё толком не сошли. – Как? …Тед, ты… уезжаешь? Куда?
- На полуостров Кейп - Код. Завтра улетаю в Бостон. Я дал запросы на все маяки, какие есть в Штатах. Послал данные о себе. Вот вчера, наконец, прислали положительный ответ из штата Массачусетс. Меня берут смотрителем Бостонского маяка.
У Глории вдруг разболелась голова. Это понятно, ей нельзя даже долго смотреть, не то что разговаривать. Тем более на волнительные для неё темы.
Медсестра буквально «выводила» Лоренса из палаты.
– А как же, …Тед?1 А как я… наши планы? О…
Она застонала и мать её – Ангелина тут же тоже погнала Лоренса прочь. Но дочь застонала ещё больше. – Мама, нет! нет, я … Тед, останься ещё, - она протянула руку.
Тед, разумеется, маму вежливо отодвинул в сторону и сел на стул снова. Взял руку Лори в свои руки. И тут же снова почувствовал, какая она «не женственная» рука его подружки. Рука была неприятно костлявой, шершавой, со стороны ладони скользкой и холодной.
Тед почувствовал «разницу». Но он знал Ло только такой, потому не удивлялся. Он держал её руку в своих двух и знал, что сказать напоследок. – Лори, если ты переживаешь о наших путешествиях – то не вопрос, как только ты встанешь на ноги – мы едем. Яхта там, в Греции. Осталось только сделать осмотр, закупить кое-что, да встать под паруса. Я и оператора нашел. Из «Греция Филмз». Тими Пенолопикус. Хороший парень, он тебе должен понравиться.
-А …разве не Френк?
А вот она и точка в их разговоре!
-Мерфи – тоже хороший парень, но … он и пальцем не шевельнул для того, чтоб твоя мечта осуществилась. Он даже к своему боссу не пошел, и не потребовал продления контракта с нами по поводу дальнейшей съемки. Раз нет, так и я - без суеты. Позвонил в Афины знакомому парню, помнишь Макрополуса? Да, Мак Макрополус, который нас с мели на своем катерке снимал? …Вот, ему. И договорился … об операторе. Томи – хороший парень. Он тебе должен понравиться. Так что поправляйся… - Лоренс поднялся, улыбнулся Лориной маме и …к двери, – …и едем. Сразу едем, только поднимайся скорее.
-Тед, но когда это ещё произойдет?
А вот этого вопроса он ждал давно. Как же он хотел ругнуться на дурочку, что, расталкивая полицейских и просто людей, спешивших покинуть здание, понеслась за каким-то чертом к ещё работавшему лифту и поехала на самый верх здания, в который метили террористы.
Он и хотел, вернувшись быстрым шагом к кровати выздоравливающей, спросить о том: «Какого черта ты полезла туда?! Кто тебя о том просил?!», - да только не смог он сказать это в широко раскрывшиеся глаза Лори.
-Тед, я … хочу сказать тебе, сказать, …
-Потом, милая. Потом. У нас с тобой ещё столько всего впереди.
-А как же маяк?
-А моя мечта…исполнится. Меня уже берут, Ло. Я лечу завтра утром в Бостон.
-Мечта? Тед, это которая?! Ты всё время обманываешь себя. Я думала, твоя мечта - это пройти по канату. Теперь ты сказал – маяк.
Тед поцеловал девушку в щеку. – Малышка, а кто ж сказал, что мечта должна быть единственной за всю жизнь? Вот мы с тобой отплаваем по шести морям, а дальше что? Успевай придумывать новую мечту. Вот, лежи и придумывай.
-А… как же твой маяк?
-А …там я буду при работе. Книги, изучение языков. Звезды хочу поближе рассмотреть. Вот, думаю сначала я на том полуострове, возле маяка фирму одну открою. Оздоровительную. Ах, жа! Ты ведь ещё не знаешь, а я … уже и разрешение открыть офис получил. Там, на полуострове. Теперь буду налоги платить и … спины мять – сколько захочу! Пусть мои клиентки ко мне на полуостров гоняют, им надо – пусть! Я всех там приму. И после телескопом обзаведусь. Приедешь ко мне в гости, я тебе звезды на ладони покажу.
-Тед, ты … не нормальный.
-Я узнал это первым. Все скрывали, зная о моих не нормах, и отец и мать, а я …уже знал. И пусть. Это не заразно, не бойся.
Лори улыбнулась, - Тед… я готова…ехать к тебе …на маяк, – и тут же взгляд её как-то затуманился, поплыл в сторону, - только что скажет Мегги?
-Мег? – Тед погладил руку Лори и …положил её на кровать. – А что Мег, она свой выбор сделала. Я ей срок для обдумывания дал. Какой? А вот: не захочет … с ненормальным на полуострове – тут в Лос-Анджелесе Лоренсов без меня хватает.
-Так ты не любишь её?
Тед обернулся на женщину, сказавшую это. Ангелина ждала ответа, не менее напряженно, чем её дочь.
-Люблю. Люблю, сам понял. Только, кто-кто, а я давно невинность потерял. Не столь наивен, чтоб верить в первый порыв девушки, красивой как сама Нежность. Да и вообще, не умею я … держать женщину в ежовых рукавицах.
Лори взялась рукой за голову. Но, кажется, боль и шум в ней – волновали её меньше, чем ситуация с Тедом и Мегги. Кажется, впервые она пожалела и … позавидовала этой кукольной красавице. Да, это впервые. Раньше ей казалось, у неё хватит сил, чтобы увести от неё Теда в любой момент. В любой, как только она сама этого сильно захочет. Теперь выходило,… у неё может и не получиться. – Так она не знает, что ты её любишь? …И всё-таки, …всё-таки решилась оставить ребенка…
-Да, я не могу запретить ей это. Сейчас это её ребенок.
-А про маяк? Про маяк – она знает?
Тед кивнул. – Я же говорю, она … в эйфории, я жив и теперь она…хоть …в Сибирь. Мегги Стаффорд, кто б мог подумать. Но у меня… получилось.
Потом, поцеловав Лори, он двинулся к двери. – А ты поправляйся. Мерфи ведь может ждать тебя и на берегу. Например, в Афинах нас встретить. Вы… красивая пара. Я понял это сразу. – Тед усмехнулся, открывая дверь палаты. - Я понял и то, что он жутко меня не любит. Я собственно больше из чувства безопасности не хочу плыть с ним через моря. Френк …так быстро режет мои канаты.
10 февраля 2008 Пермь
mel5@yndex.ru